Иллория: спасти королевство (общий файл)

Напротив Ерохи сидел не менее внушительных размеров Колыван. По профессии этот сурового вида мужчина был кузнецом, но в последние годы выполнял обязанности старосты деревни, слыл человеком мудрым, рассудительным и хозяйственным. Лоддин взял кузнеца в Большой Совет отчасти потому, что тот, невзирая на почетную должность, привык решать проблемы одним махом.

Лоддин задумывал, что молодой Ероха и опытный кузнец будут противостоять друг другу, но, к его большому удивлению, мужчины частенько приходили к согласию. Темноволосый мохнатый Колыван считал плечистого Ероху чуть ли не сыном, мог дать подзатыльник, но к мнению парня прислушивался.

Рядом с Колываном сидел среднего роста мужчина с курчавой бородой в парчовом жилете поверх ярко-алой рубахи. Звали мужчину Тейтом, он был представителем купцов и очень гордился тем, что попал в Большой Совет. Польза от его присутствия была несомненной — Тейт был достаточно богат, всю жизнь торговал, общался с людьми, совершал сделки, знал к кому с какой стороны подойти, и в вопросах переговоров разбирался просто отлично.

Последним Советником, сидящим за столом, была женщина приблизительно сорока лет. Светлые волосы, забранные в тугой пучок, кое-где были тронуты сединой, вокруг глаз виднелись тонкие морщинки, светло-серые глаза смотрели спокойно и доброжелательно, и вся она производила впечатление рассудительной и спокойной женщины. Звали Советницу Меленой, она попала в Совет по настоянию короля Власта, который решил, что в этом году среди пятерых избранных обязательно должна числиться женщина.

Особого выбора у Лоддина не было, женщины Иллории не горели желанием провести четыре с половиной месяца в душных, но холодных помещениях дворца, к тому же у большинства из них были дети, которых ни одна здравомыслящая мать оставить на попечение вечно пьяного или вечно отсутствующего дома отца не могла.

Мелена была незамужней и бездетной дамой, искусной вышивальщицей и владелицей небольшого фруктового сада. Она должна была вносить посильный вклад в обсуждение и рассматривать вопросы с точки зрения банальной практичности. Стоит ли отодвигать пастбища ради того, чтобы на поле выстроить новый базар, будет ли рациональным основать еще одну школу, стоит ли ужесточать меру наказания для малолетних детей и нужно ли рубить женщинам-воровкам правую руку.

Последним представителем Большого Совета был Голик, он вошел следом за Лоддином и примостился на краю стола.

— Значит так, — произнес первый министр, усаживаясь во главе стола. — Посла из темницы сейчас выпустят, накормят и приведут сюда. А пока отвечайте, кому из вас пришла в голову светлая идея посадить королевского посланца соседнего государства в тюрьму?

Советники переглянулись. Тейт покраснел, Ероха повел массивными плечами, словно разминался перед дракой, а Колыван сцепил руки в замок.

— Общее решение это было, — негромко ответила Мелена. — Вы, как его увидите, сами поймете, что не было у нас никакой возможности держать его во дворце.

— Дикарь, ваша светлость, — подал голос Голик. — Как я и говорил.

— Ладно, разберемся. А что ему нужно? Где письмо?

— Вот, — Мелена протянула первому министру свиток. — Только тут не по-нашенски написано. Ничего не разобрать.

— Так откуда ж вы знаете, что он рудники требовал?

— Ероха перевел.

— Давай, Ероха, переведи письмо еще раз. Для меня. Подробно переводи, понял?

Парень кивнул, и Лоддин передал ему свиток.

— Ну, сначала тут написано, "Здравствовать желаю доброму соседу великому властителю Иллории королю Власту". Далее неразборчиво. Почерк уж очень кривой.

— Ты давай, читай, что разобрал.

— Ну, опосля здесь говорится, что они хотят выкупить у нас рудники.

— Выкупить? Так и написано?

— Ну, да. Купить. Взамен предлагают две сотни возов леса и озеро Мхетт с серебристым сигом.

— Хорошо. Дальше.

— Ну, дальше тут снова неразборчиво, а потом приписка. Если всемилостивый добрейший и предусмотрительнейший сосед Власт не согласится на их предложение, они пойдут на нас войной.

Лоддин нахмурился.

— Сделка хорошая, — произнес Тейт. — Озеро это я прошлым летом видел, как раз когда в Северную Рандорию ткани возил. Огромное, что твой дворец, чистое-пречистое, аж до самого донышка видать, и рыбы там видимо-невидимо. А сиг серебряный сейчас очень ценится. Мясо у него вкусное, для пищеварения полезное, костей мало совсем, да экземпляры в пол человека попадаются. Да земли вокруг озера хорошие, плодородные. Брать надо, пока отдают.

— И что нам твой сиг? — поинтересовался Ероха. — Ну озеро, ну рыба. А лес нам к чему, коли своего завались? Это что, получается, цельный рудник на озеро с мальками менять? Не согласный я.

— Войной ведь тогда пойдут, — воздохнула Мелена.

— А ты ихнюю брехню не слухай. Пойдут, али не пойдут, еще видно будет, — вступился Колыван. — Может, испужаются. А вот рудник негоже отдавать. Знаешь, сколь там богатств понапрятано? Не знаешь. Мы за те камушки у Рандории не томко озерце с рыбешкой купим, а все ихнее королевстство.

— Правильно, — поддержал кузнеца Ероха. — Вот если бы они нам, скажем, свою каменоломню отдали, можно было еще подумать. Там малахит очень уж хорош.

— Далеко каменоломня, — качнул головой Колыван. — Тут и разговору нет. Не могем на ихнее предложение согласиться. Так, Голик, и пиши. Пущай теперь они наш ответ переводют.

— Напишу. Но только то, что мне его светлость сказать изволит.

Советники, как один, повернули головы к Лоддину, но ответить тот не успел — в дверь заглянул стражник — большеголовый великан в красном камзоле.

— Пленный, — доложил он, и открыл дверь.

В тронный зал в сопровождении еще двух стражников вошел высокий худой бледный мужчина со светлыми, практически белыми глазами. Одет он был точно так, как описывал Голик, только богатый кафтан от сидения в темнице немного испачкался. Посол метнул на Советников полный ненависти взгляд, остановился глазами на Лоддине и чинно поклонился.

Лоддин поспешно поднялся.

— Ероха, переводи, чего говорить буду. Здравствуйте, уважаемый посол. Простите моих помощников...

— Не надо перевод, — с трудом выговаривая слова, произнес посол. — Я немного понимать и говорить.

Лоддин кивнул и радушно улыбнулся.

— Простите моих помощников за...

— Не надо прощения. Я понимать. Король нет, в королевство бардак.

— Вовсе не бардак. Я первый министр короля Власта. Сейчас он действительно не может вас принять...

— Завтра мочь?

— Э-э-э, боюсь, что нет.

— В середине месяца? — многозначительно поднял брови бледнолицый субъект.

— Может, чуть раньше, — насторожился Власт.

— Я так и знать, — оскалился посланник. Оказалось, что зубы у него много длиннее, чем у здорового Колывана, и белее снега, что сейчас лежит на крышах домов. — Ответ готов?

— Пока нет. Предложение его величества короля Северной Рандонии Ольгеста требует основательного обдумывания... а пока мы поселим вас в лучшей комнате дворца. И еще раз просим прощения за недоразумение.

Посланник поклонился.

— Че-т я не пойму, — произнес Колыван. — С нами дикарь дикарем, а посейчас приличный человек. Отчегой-то такая перемена?

— Я тоже просить прощения. Не понять, что вы уполномочены решить королевский вопрос.

— Они не уполномочены, — нахмурился министр. — Сегодня же ваше послание будет передано королю лично в руки.

— Я мочь рассчитывать на быстрый ответ?

— На самый быстрый из возможных, — наклонил голову Лоддин. — Надеюсь, вы не откажетесь отобедать с моими помощниками? — министр многозначительно посмотрел на Ероху, и сметливый парень понимающе кивнул. — А пока вас проводят и покажут местные достопримечательности. Ероха, проводи.

Посол поклонился и удалился.

— Значит так, — опустился на стул Лоддин. — Посланника ублажим, как сможем, но на предложение ответим отказом. Вежливым, но не терпящим возражений. Рудники — главный источник богатства Иллории, и отдавать их или обменивать никак нельзя. Колыван сказал правильно: за камни, которые там добываются, мы можем всю Северную Рандорию купить вместе с ее лесами и озерами. К тому же не стоит забывать о людях. На рудниках живут и работают люди: преступники, разбойники и пленные, которых придется где-то разместить и придумать для них иное наказание.

— Пущай в тюрьме сидят, — пробасил Колыван. — Или вон лес рубить идут.

— В лес нельзя, — качнула головой Мелена. — Знаю я мужиков. Соберутся и убегут к разбойникам.

— Верная мысль, — Тейт погладил бороду. — Только вот польза от такого обмена все-таки есть. Сами посудите, сколько рук для работы освободится. Вот ежели всех воров да конокрадов на обустройство города направить, пользы будет превеликое множество.

— А следить за ними как собираешься? — подал голос Голик. — Это лишние люди, ничем, по сути, не занятые. Правильно ведь, ваша светлость?

— Правильно, — вздохнул Лоддин. — Но еще раз повторю, что рудники мы никому отдавать не станем. Нам предлагают откупиться от войны. Дорогой ценой откупиться. И последствия для Иллории предвидятся самые печальные. Отдадим мы рудник, останемся без казны. Не отдадим — ввяжемся в войну. Но лучше война, чем полное разорение.

— Война, ох как нехорошо, — Мелена подперла щеку рукой. — Может, подумаете еще?

— И думать нечего, — отрезал Лоддин. — Вы карту смотрели? Где рудники находятся? На северо-западе, где горы. А Северная Рандория? Правильно, на севере. Если рудники отойдут к соседям, они отхватят от Иллории приличный кусок, а мы, к тому же, больше не сможем защищаться с северо-запада.

— Приходи, кто хошь, бери, что хошь, — подытожил Колыван. — Пральна. Давайте отказ писать.

— Голик, неси прибор, — повелел Лоддин.

Приказал это Лоддин с тяжелым сердцем. Он долго ждал, когда слухи о ежегодном отсутствии короля пересекут границы Иллории, вот и дождался. Узнали соседние королевства о периоде безвластья, поддались искушению, потребовали несметные богатства, а для верности пригрозили войной. И самое страшное, что на самом деле война — это не угроза, а предупреждение. Если в Северной Рандории знают, что Власт вернется на трон только к середине марта, то знают и когда он оставит трон, а значит, войной придут не раньше, чем в ноябре. Подождут, когда Иллория останется без правителя, и нанесут удар.

Короля нужно вернуть. И как можно скорее.

* * *

После Большого Совета Лоддин отправился в библиотеку. Долго листал пыльные тома в поисках ответов на вопросы, но по большей части просто бродил между высоченными шкафами и размышлял.

Мыслей преимущественно было две: можно ли вернуть короля на две недели раньше срока, и насколько сильно Лоддин должен чувствовать себя виноватым в произошедшем. Ответов ни на первый, ни на второй вопрос не было.

Заветная крозиночка с травами так и осталась стоять в приемной, и Лоддин порывался сходить за ней, но почему-то откладывал, будто сомневался в правильности решения. Между тем, действовать следовало незамедлительно.

С чувством вины тоже выходило нехорошо. Без сомнений, в том, что происходит каждый год с королем, виноват именно он — первый министр короля Лоддин. Но сожаления и желания вернуть прошлое, чтобы его изменить, не было. Даже если бы время повернулось вспять, Лоддин все сделал бы точно так же, как тогда: лишил Власта возможности править королевством на четыре с половиной месяца каждый год. Ведь Лоддин поступил так не из прихоти или собственных желаний, он заботился об Иллории, о благополучии ее граждан, о процветании королевства, в конце концов, о его существовании.

Пальцы Лоддина, не советуясь с головой, самостоятельно достали с полки большую потертую книгу со стершимся названием. Ее обложка когда-то была украшена драгоценными камнями, но прежние владельцы книги не постеснялись выколупать все, что можно было продать. Однако даже в столь жалком виде книга стоила во стократ дороже украшавших ее когда-то драгоценностей. В книге хранились предсказания.

Лоддин поежился, когда понял, какую именно книгу достали с полки его руки, но не стал открывать пыльные страницы. Последнее предсказание он помнил дословно.

Прапрадед Власта в свое время заключил договор с лесными духами, отдав им чуть ли не половину лесов Иллории в обмен на эту книгу. Обмен получился выгодным. Прапрадед неукоснительно следовал указаниям духов, расшифровывая расплывчатые намеки и читая подтексты, и королевство процветало. Предсказывали духи великий голод, прапрадед закупал продовольствие в соседних королевствах, и голод был не таким уж великим. Прочили лесные духи падеж домашнего скота, прапрадед обустраивал скотомогильники и специальным указом запрещал есть мясо умерших домашних животных, и люди не болели.

Только не все предсказания поддавались расшифровке, значение многих становилось ясно лишь позднее. Так, например, отец Власта, король Гретир не смог понять, что значит "прожорливая тля", "скакун с пустыми глазницами" и "блестящий хлеб". Лишь когда на Иллорию напали, Гретир догадался, что тля — это вражье войско, скакун — он сам, а пустые глазницы — разоренная казна. Только после этого пришло озарение о "блестящем хлебе", который должен был всех спасти. Именно тогда Гретир выковырял из обложки книги драгоценные камни и откупился ими от захватчиков.

Теперь пришла очередь Власта разгадывать загадки. К сожалению, договор с лесными духами заключался на вечность, а книга, как и все земное, имела свое окончание. Настал черед последнего, самого страшного предсказания. И разгадать его смысл предстояло королю Власту. Ну и конечно, его первому министру.

Лоддин поставил книгу лесных духов обратно в шкаф, но страшные слова пророчества звучали в его голове:

Пастух венценосный пасет свое стадо на сытных зеленых лугах,

Не ведает страха, но если погибнет, все стадо утонет в слезах.

И вечность не вечность, и руку не сдержит родство — и погибнет пастух.

На смену объявится волчье отродье и выбор несчастья из двух.

Общий смысл предсказания был ясен, а вот важные для понимания мелочи оставались загадкой. Ни Власт, ни Лоддин, ни даже главный королевский маг не могли расшифровать предсказание, и оттого делалось страшно. Король погибнет, погибнет и королевство, а на смену умершему монарху придет "волчье отродье" и погрузит страну в хаос. Вот и получалось, что для спасения Иллории нужно спасти короля от смерти...

— Ваша светлость! Ваша светлость! — В библиотеку, не постучав, заглянул Голик, и, увидев Лоддина, облегченно выдохнул. — Как хорошо, что я вас нашел!

— В чем дело?

Лоддин был недоволен. Обычно Большой совет прибегал к его помощи не чаще одного раза, а в этом году его беспокоят уже второй раз, и все в один день.

Писарь приложил ладонь к сердцу и, отдышавшись, низко поклонился.

— Посол сбежал.

Первый министр прикрыл глаза.

— Зачем беспокоите меня по пустякам? Сбежал, так прибежит. И вообще, с чего вы взяли, что он сбежал? Просто вышел прогуляться. На заднем дворе смотрели? В садах?