Толмач

— Да, нет, дает, только, кто ж его это образование получал. Я был всегда предоставлен сам себе, учителя, обучающие будущих магов, не проявляли интереса к моим посещениям, и я ходил только на те занятия, где мне было интересно. Больше времени я проводил в обществе писчего, матушки Карлиты, да старого вояки, смотревшего за конюшней. И я благодарен им за ту школу, что они мне преподали. Но вернемся к столице, что с ней случилось? Я месяц назад там был — и она стоит целехонька.

— С ней произошла очень неприятная история. Это место до сих пор проклято, там никто не живет, да и вообще то место кажется поросло лесом. Деревья любят удобренные золой почвы. Однажды утром, люди, намеревавшиеся на рассвете попасть в город, обнаружили, что открывать ворота не кому. Прождав несколько часов перед стенами, и не услышав обычного шума, сопровождающего рассвет в просыпающемся городе, они разбили ворота и обнаружили — мертвое царство.

Все жители были мертвы. По указу короля, к счастью ночевавшего той ночью в своей загородной резиденции, родственники богатых горожан, решившие вступить в права наследования, обязаны были похоронить всех родственников. Тогда то и недосчитались некоторого количества жителей. Сначала решили, что они просто не ночевали в городе. Время шло, но никто из них не объявился. Тогда их потерю списали на пожары, кое-где бушевавшие ночью. Крупной удачей посчитали, то, что недавно изобретенные противопожарные заклинания, сработали в большинстве домов. Но это не относилось, к дому, где тебя нашел мой отец. Он сгорел дотла. Прибывшие представители Ордена Магов отметили, что ночью в столице царила запрещенная магия. Причем ее безумства были ограничены крепостной стеной. На сколько я знаю, до сих пор не известно, что же там произошло. Одна из версий была, что какой-то профан вызвал демона, а усмирить его не смог. Вот неуправляемый демон и разгулялся на славу, до тех пор пока не уничтожил все живое в пределах досягаемости. Единственным выжившим человеком был ты. Но после того как было установлено, что у тебя пропала память — власти потеряли к тебе интерес и вернули предполагаемым родственникам — то есть нам. Не ясно было, кем ты приходишься моему отцу, решили оставить тебя на воспитание в пансионе Карлиты. Как говорят у нас в семье — породу видно будет по делам. То есть время определит, есть ли в тебе кровь нашего рода или нет. Хотя, глядя сейчас на твой выдающийся нос, и не задирай его так высоко. Я всего-то имею ввиду, что он выдается вперед. Так глядя на него могу точно сказать — ты наш человек. Вот и сейчас как раз пришло время выяснить это. А поскольку я последний официально признанный член нашего рода, мне и придется определить, кто ты.

— Ну а столица?

-Да отстань ты со своей столицей — никто там сейчас не живет. Мертвое место, заросшее лесом. Повелитель выбрал другой город в качестве столичного, и дал ему прежнее название. И вообще не принято говорить об этой истории. Все предпочли забыть о ней. Ведь она заставляет усомниться в силе Белой магии, и ее носителях, коих несметная туча погибла в старой столице. Ну ладно, я преувеличил. Но человек десять искусных магов там точно сгинуло. Рассказывая тебе эту историю, я рискну прослыть еретиком. Только магам ее преподают в школах в качестве наглядного примера о вреде запретной магии, о ее неуправляемости. Да еще, — после паузы добавил Вагур и хитро улыбнулся, — всегда говорят, что в городе никто не выжил.

Вот это да. Теперь у меня, оказывается, есть родственник. Столько лет считал себя сиротинкой бесхозной, а тут появляется кузен троюродный, если конечно я сын двоюродного брата его отца. С ума сойти можно, какие запутанные родственные связи. Как разберусь с делами — обязательно наведаюсь в сгоревшую столицу. Но перед этим надо будет заглянуть в библиотеку Карлиты, может, там сохранилась карта города.

То, что я один остался выжившим в этом городе для меня объясняется чрезвычайно просто. На меня не действует магия. Никакая. Ни друидская, ни травников, ни белая, и как теперь оказывается и черная, то бишь запрещенная тоже. Это и не хорошо и не плохо. Точнее надо просто к этому привыкнуть и пользоваться преимуществами. В детстве в школе надо мной много раз пробовали подшутить с помощью магии будущие волшебники. Конечно же, первоначально они выбирали самых безответных жертв для своих тренировок — меня, и старого кота Бурса. Кот был злопамятным и чрезвычайно умным. Он мстил, и последствия были страшны — расцарапанные руки, порванные учебники, помеченное белье — вот самые маленькие результаты его возмездия. Когда же почти выживший из ума преподаватель друидской магии опробовал над Бурсом новое заклинание, и наделил его возможностью перемещаться в пространстве, с подопытным котиком пришлось распрощаться.

Оставался Я. Самая оптимальная кандидатура. Долговязый и постоянно на виду. Но и здесь юных практиков ждал облом. Эх, не будь у меня врожденной способности плевать с высокой колокольни на всяческую магию, я бы пребывал в ином мир после первой же недели жизни в школе. Да и сейчас это свойство меня очень выручает — как, например, иначе я бы пробрался в запечатанный магией дом и забрал бы оттуда том травника. Нет, я не вор. Хозяин книги давно скончался, а наложенная на его обитель магия до сих пор действует. Кому как не мне освободить этот кладезь бесценных знаний из заключения. Да и Дорога под землей ко мне благосклонна, скорее всего, из-за к моей невосприимчивости к колдовству.

Но есть у этой особенности и свои минусы, в детстве казавшиеся колоссальными. Обыкновенная простуда укладывала меня в кровать на неделю, когда другие дети, ее подхватившие, уже на следующий день, благодаря специальными травками, и парочке ласковых слов, сопровождавшимися пасами руками, во всю скакали по лужам. А когда я первый раз попробовал поучаствовать в гонках на тазу не имевшем управления, и впечатался в дуб, переломы руки и ноги срастались больше двух месяцев. Хотя у других финишировавших заживало максимум неделю.

Интересную историю рассказал мне родственничек. За такую и по Пути провести не жалко, хотя для знакомых я это делаю бесплатно, а уж для единственного члена семьи и подавно. Вот только странно, почему Вагур сразу же не подошел и не рассказал мне все это. Зачем столько таинственности?

Отхлебнув чаю, крепко сдобренного настойкой, я и задал этот вопрос. Выдав грустную улыбку, наемник нехотя ответил:

-На это есть две причины, одна не понравится тебе, другая очень не нравится мне.

-Обе такие плохие? Ну, тогда начни с твоей. Мою оставь для десерта.

-Я взялся выполнить одно задание, но в последствии обнаружил, что мои наниматели меня подставляют. Заказ я выполнил, и для этого мне пришлось убрать одного немаловажного человека. Теперь на всех пограничных постах висят мои портреты с наградой за поимку. Доказать же свою невиновность смогу только в Эстобурге. Тогда я еще сомневался родственник ли ты мне, стоит ли тебе доверять, и не захочешь ли ты сдать меня первому же стражнику. Я считал, что если нас будут связывать сугубо деловые отношения, то будем меньше общаться.

-А причина касающаяся меня?

-То, что нужный мне толмач, возможно, является моим родственником, я понял, только увидев тебя в трактире. Но даже мой отец сомневался — нашей ли ты крови. Выяснить это можно лишь после того, как достигший совершеннолетия пройдет родовое испытание. Потому то я и не стал ничего тебе говорить, хотел завтра проверить, и уж потом беседовать. Но ты решил навестить меня сегодня.

-Да. Не захотел ждать. Интересно, любопытство это наследственная черта? Думаю, что нет, иначе ты бы не стал сидеть здесь и равнодушно пить чай, а давно бы выяснил — брат ты мне или не брат.

-А я и выяснил, — усмехнулся Вагур

-Когда? — моему удивлению не было предела. Ведь наемник говорил про какую-то проверку, но ничего подобного и в помине не было. — Что это было за испытание?

-В нашем роду было множество отличительных особенностей, не все они передаются, но невосприимчивость к ядам — это у всех наших предков в крови. Успокойся, братишка.

-Ты что, меня ядом напоил? — от пришедшей в голову мысли стало плохо. Меня тут травят, а я не сном ни духом!

-Успокойся, ты жив и здоров, твоя кровь сама очистила настойку от яда, и теперь я точно знаю — что ты мой родич.

А вот это еще не известно. Ну и что, что носы у нас одинаковы. Да у половины северной аристократии такие. А то, что на меня яд не подействовал — так в основе его, наверное, магия лежала, ну или на худой конец травы заговоренные. Мне они, что мертвому припарка. От возмущения у меня чуть не сперло дух, но я не подал и виду.

-Ага, а если бы я окочурился тут?

-На этот случай у меня припасено противоядие. Зато теперь мы точно установили кто ты.

Нет, не нравятся мне такие методы. Да и принципы поведения моего нового родственника кардинально разняться от того, что впитал в себя я. Что это за привычка — сначала по голове дубинкой бить, а потом уже разбираться, кто пришел и с какими намерениями. А если бы я тогда не успел юркнуть под стол? И попытка меня отравить, пусть и с благой целью, но, даже не поставив в известность. Я хочу всегда быть в курсе того, что со мной делают и почему. Нда, такого человека во врагах держать — смерти подобно. Да и в друзьях несколько накладно. Тут мне пришла еще одна мысль.

-Вагур, а почему ты смылся, как только появился Юлиус?

Вопрос родственнику не понравился. Шрам, пересекающий лицо покраснел, а брови недовольно сошлись к переносице.

-Не хотел бы тебе говорить, но он один из тех людей, которые меня наняли, а теперь обвиняют в убийстве.

— Послушай, я не понял, а Юлиусу зачем понадобилось срочно попасть в Эстобург?

-Ну, как ты не понимаешь, — взорвался Вагур, — он должен успеть прибыть в Эстобург первым, что бы представить факты в выгодном для себя свете и непременно очернить меня. Тогда наказание понесу я один, а он останется чистеньким и сможет продолжать делать свои черные делишки, отравляя жизнь честным людям вроде нас с тобой.

Ты убийца и честный? Странно, — подумалось мне, — с чего бы такая горячность появилась в речах Вагура. Ладно, если бы он попытался воззвать к моим родственным чувствам, которые, за такое короткое время возникнуть, конечно же, не могли. Но теперь он начал апеллировать к моему чувству справедливости. С чего бы это? Разве что услышал где-то о моем участие в конфликте, по поводу подземной дороги. Если верить россказням, то я жуткий правдоискатель и патологически честный человек. Такой справедливый, аж до идиотизма. Ведь мало кто знает, что на самом-то деле я действовал из эгоистических побуждений. И добровольно. Никто меня не побуждал и не уговаривал.

Вагур вроде бы взрослый, умный человек, коли, встав на путь наемников, дожил до таких лет в полной комплектности, не потеряв ни рук, ни ног, ни какой либо другой части тела. Он должен знать, что в жизни все не так, как рассказывает молва. И зачем он притягивает истину за уши, словно пытается оправдаться, в чем недостойном? Даже маленькие дети знают, что у истины два лица, а иногда и больше. Нет, чего-то я не понимаю.

— Вагур, а почему бы тебе сейчас не встретиться с Юлиусом, и не попытаться достигнуть компромисса. Взрослые люди всегда могут найти общий язык. А твой наниматель мне показался человеком разумным, с которым можно столковаться. Если ты объяснишь мне ситуацию, то я сам помогу вам разобраться друг с другом, не зря же я толмач. Судя по ситуации, при успехе одного, другой теряет все. Так почему бы ни попробовать вначале другой путь?

— Так значит, ты отказываешь в помощи родному брату, единственной родной душе на всем белом свете? — Передо мной вновь стоял опасный человек, наемник, глухой к моим словам.

— Я пока не отказываю, я лишь предлагаю поискать другие пути решения этой проблемы. Прямо сейчас у меня нет никакой возможности проводить, кого бы то ни было по древнему пути. Другие дела, понимаешь — и ничего личного. И не надо предлагать деньги, — заметил я, отводя руку, с вынутым из кармана туго набитым кошельком, — Я не настолько сильно в них нуждаюсь, что бы подрабатывать караванщиком...

Не дав договорить, Вагур вдруг швырнул мне под ноги пузырек с каким-то зельем. Из склянки, застилая комнату, повалил тяжелый туман. В носу засвербело от запаха миндаля и какой-то горечи. Искажаясь в дыму, звучал голос наемника. Непонятные отрывочные слова, произнесенные в невнятном ритме, то убыстряясь, то, наоборот, замедляясь смешивались, переплетались между собой и зачаровывали. Точнее пытались зачаровать меня, на которого не действовала никакая магия. Еще чуть-чуть и я сольюсь с этим голосом. Звуки становятся все резче и резче, превращаясь в отрывочные возгласы. У меня запульсировало в виска, и я разбирал лишь слова: "Повинуйся, повинуйся, повинуйся!" Заклинание, произносимое Вагуром, очень древнее и очень выматывающее. Причем для его осуществления кроме редкого зелья был необходим еще сильный маг, которым мой возможный братец являться никак не может.

Осев на пол, туда, где воздух посвежей, я потряс головой выветривая набившиеся слова. Теперь стоит задуматься — зачем применять такое сильное заклинание к какому-то толмачу. Хорошо, что на меня никакая магия не действует, и сейчас я сохраняю полный рассудок. Мгновенно в голову пришел очередной авантюрный план. Ох, умру я как — нибудь из-за тяги к приключениям, но сделать ничего с собой при авантюрном зуде не могу. Когда туман рассеется, любители поколдовать увидят перед собой покорного слугу, ведь убежать я всегда смогу, поскольку очарованных пленников не охраняют. Они всегда идут вслед за чародеем, наложившим заклинание.

В школу привозили человека, попавшего под действие этого колдовства. Надеюсь, что смогу достоверно изобразить очарованного и одновременно узнать много нового.

Придав взгляду должный уровень стеклянности, я застыл на полу. Туман потихоньку рассеивался, и мебель в комнате стала принимать знакомые очертания.

Вагур устало сел в кресло напротив. Через несколько минут дверь в комнату открылась, и вошел Юлиус. На его плече восседал нахохлившийся Арчи. Втянув ноздрями воздух, в котором витал ощутимый запах миндаля, человек довольно потер руки.

— Как видишь, я опять выиграл. Хозяйка наградит меня. Твоя затея провалилась, еще одно доказательство, что сила может решить любую проблему. Ведь твои "мирные" идеи не сработали. Ни план с наймом, ни план с родственными чувствами — не привлекли бродягу. А магия сделала его послушным орудием в руках Хозяйки.

От резкого движения Птица встрепыхнулась и, расправив крылья, спланировала к креслу. Пригладив вздыбленные перья на голове попугая, Вагур утомленно произнес:

— Желанием Хозяйки было именно мирное решение проблемы дороги, а не силовое. И не известно, что в награду ты получишь за свою инициативу — вознаграждение или немилость. А прибегать к помощи черного мага для сотворения заклинания было явно излишне.

— Может быть, — огрызнулся Юлиус, — но я не жалею. Я через глазок видел его рожу, когда ты сказал, что яд на него не подействовал, потому, что он принадлежит к одному из знатных родов. Такое самодовольство должно быть наказано. А как он вел себя в трактире! Эта шваль строила из себя болвана, будто разговор наш его и не касается. Фигляр!