Берег мой. Книга 1

Без гитары, само собой, не обошлось, но сегодня ею безраздельно владел Борис. Играл он превосходно. Теперь Саше было понятно, что Игорь, игрой которого она восхищалась, лишь бренчал, создавая фон пению. Зато голос у него был сильный, чистый и мелодичный. Вдвоем с Борисом они составляли чудный дуэт. Сережка играть не умел и утверждал, что у него нет ни слуха, ни голоса. Но тоже подпевал потихоньку, и никто над ним не смеялся.

Здесь вообще никто ни над кем не смеялся, все говорили, рассказывали анекдоты, разные случаи из студенческой, школьной и армейской жизни, пели, и им было хорошо вместе. Саша забыла свои и мамины тревоги, ее не раздражало кокетство соседок, не смущала Игорешина "игра на публику", не волновало, что взгляд Сергея все дольше и чаще останавливается на Ольге. Внимание ее занимали руки Бориса, перебиравшие струны — ведь она сама столько мечтала о гитаре! Она вслушивалась в его ломкий баритон, ловила каждое слово, и скоро ей стало казаться, что поет и говорит он для нее одной. Смешная фантазия. И все же... Вот бы этот вечер тянулся всегда!

Но так не бывает.

— Ой, девчонки, ну, спасибо, накормили, повеселили.

Борис отложил гитару и потер утомленные глаза, приподняв очки таким знакомым движением, что у Саши защемило сердце. Вспомнился Лешка, по которому она успела соскучиться. Впрочем, она с первого взгляда обнаружила в новом знакомце сходство с братом, а это было ой как серьезно и прямо опасно для ее влюбчивой натуры.

— Так бы и сидели... Но — пора уже, да? — он вопросительно посмотрел на друзей.

Игорь с Сергеем закивали. "А он у них главный", — подумала Саша.

— Пора, пора, — Игорь потянулся и зевнул. Деликатный Сережка ткнул его в бок, смущенно улыбнулся и хотел встать, но Игорь удержал его, схватив за ремень. — Не дело так расходиться, без гимна, — авторитетно пояснил он, взял оставленную гитару и снова вручил ее Борису.

— Верно, — согласился тот.

— Что за гимн? — удивилась Саша.

— Государственный?! — ахнула Наташка.

Парни захохотали. Борис сыграл вступление, и они запели государственный гимн на мотив "Старика Козлодоева", жутко неприличной, но смешной песенки, которую пели в прошлый раз. Сегодня девушки отказались ее слушать. Но гимн в такой интерпретации, да еще нарочито блеющими голосами звучал забавно, и знакомые слова приобретали тайный смысл сомнительного характера.

Спев полтора куплета и отсмеявшись, ребята стали серьезными.

— Нет, гимн как-нибудь в другой раз. Вот досидим однажды до шести утра, тогда да, тогда — ух как споем! Но сейчас мы имели в виду гимн универа, "Пироговку", — сказал Борис. И, оглядев озадаченные лица девушек, возмущенно обратился к парням: — Ну ничего себе! Вы сколько тут пасетесь, и не научили девчонок петь "Пироговку"?!

— Зато они нас "Вино" петь научили, — тоном детсадовской ябеды пожаловалась Наташка.

— Вино надо пить, а не петь! А "Пироговку"... Вы тоже не знаете? — обратился он к Наде с Олей.

Оля смутилась, сказала, что слышала, конечно, от брата, но слов не запомнила. Надя равнодушно пожала плечами.

— Да пели у нас в фымышуге... Я сама не пою, потому не интересовалась.

— А вы продиктуйте слова, и мы выучим, — предложила Таня.

Она давно перебралась на свою кровать, самую нижнюю в трехэтажном мамонте. Борис, сидевший спиной к тому углу, обернулся на голос и присвистнул, впервые обратив внимание на нестандартное сооружение.

— Ого! Три этажа?! Первый раз такой вижу. Не мамонт, а потолкоскреб. И кто спит там наверху?

— Вон она, Саня, — указал Игорь на покрасневшую Сашу. — Между прочим, — он подмигнул, — почти рядом с тобой, если стенку убрать.

— Да, только чуток повыше, — улыбнулся Борис. — И не страшно? Так высоко?

— Теперь не будет страшно, — заверила его Наташка. — Знаем, кто рядом спит. Второй этаж, кстати, мой.

— Ага, теперь и мне страшно не будет, — засмеялся Борис и перебрал струны. — Ну так что, девушки, будете учить гимн универа?

— Будем! — хором ответили Саша и Наташка.

Оля кивнула. Надя, зевая, посмотрела на часы.

— Может, завтра? — заторопился Сергей.

Но она махнула рукой:

— Ничего, это я так. Завтра суббота, можно хоть до утра сидеть.

— Сашка, записывай слова, — скомандовала Наталья, кладя перед Сашей лист бумаги и карандаш.

Саше не хотелось записывать, ей хотелось смотреть и слушать, но возразить не решилась. Борис запел, Сашин карандаш полетел по бумаге, не отставая от певца:

Я уселся на окне

И смотрю на у— на улицу.

В сигаретном облаке

Фонари суту-сутулятся.

Припев ребята пели втроем. Саша ждала смешного, но вдруг защипало в носу:

А на Пирогова

приходит снова

Весенний гомон...

— Быстро пишешь, — одобрительно сказал Борис, играя проигрыш. — Полезное умение в универе.

Саша промолчала, и продолжала строчить, низко склонив голову, боясь выдать радость от неожиданной похвалы. И вообще — от всего. Она стыдилась этой радости, но ничего не могла с собой поделать. Впервые было чувство, что она не чужая этим людям, что ее берут, принимают в "студентки", в "свои". И нет ничего плохого в том, чтобы быть со всеми, и нет ничего опасного в их ночных посиделках, просто здесь другая жизнь, которую совсем не знает мама, и Лешка не знает. И жизнь эта мягко, постепенно, но неотвратимо затягивает в себя Сашу, и нет сил противиться, да и надо ли? Как же тогда петь, что —

На Пирогова

Стоит мой город

Трех тысяч судеб.

И огромных сосен,

Вечнозеленых,

Вечно прекрасных.

3

Оксана вынула лист из машинки, вытащила копирку, бросила странички в стопку готовых. Перебрала оставшиеся черновики. Нормально. Еще ночь посидеть — и порядок. Удалось бы сегодня выполнить план — и можно будет сделать перерыв на неделю.

Она зевнула, подвигала затекшими плечами, прислушалась. Тихо как. Особенно после грохота электрической машинки. Так — пойти или не пойти? Идея, с которой она шла сегодня на работу, была настоящим чудачеством, но... почему нет? Ведь никто не услышит. Потом, кому какое дело до того, как человек отдыхает? "Морду тяпкой и вперед", — напомнила она себе выражение Димкиного друга, Бурмина. Сильно оно ей понравилось. Как и сам Бурмин. Хороший человек, умный и понимающий.

По коридору она шла, крадучись, и плеер сунула в карман, не решилась нести в руках. Ой, как же страшно, аж в животе забурчало.

В переходе было светлее, чем в коридоре, и не так гулко, из-за больших окон, наверное. Оксана поставила плеер на подоконник, осторожно включила и тут же выключила: музыка показалась такой громкой, что сюда вполне могли сбежаться вахтеры и те, кто подобно ей сейчас сидит в институте. Она максимально приглушила звук. "Некого бояться, — успокаивала она себя. — Ты только что несколько часов подряд грохотала машинкой и не смущалась. Никто не прибежал. И у вахтеров радио играет всю ночь — отсюда ведь не слышно. Третий этаж".

Она подождала несколько минут, прислушиваясь, готовая при любом подозрительном звуке выключить плеер. Но все было спокойно. Она глубоко вздохнула и — раз-два-три...

Страх пропал, она кружилась, стараясь почаще проходить мимо трюмо. Вроде, неплохо получается. Идея дурацкая, конечно, но — дома нет большого зеркала и места мало, чтобы танцевать.

В глубине правого коридора заскрипела, отворяясь, дверь. Увлеченная танцем, Оксана не сразу обратила на это внимание. А когда сообразила и кинулась выключать плеер, было поздно: у стены стоял человек и смотрел на Оксану. Она попятилась, мысленно проклиная свои причуды. Человек шагнул ей навстречу.

— Подождите, — голос его был глухой и низкий. — Зачем же вы убегаете?

— Да я... это... Я работала и решила отдохнуть, чтобы проснуться, — заикаясь, проговорила она, продолжая отходить в спасительную темноту коридора.

Мужчина шел следом. "Чего ему надо?" — разозлилась Оксана. Повернуться и уйти было неловко.

— Постойте же! — сказал он. — Я ведь тоже работал, и тоже начал засыпать. Вышел пройтись, увидел вас и обрадовался — вот, поговорить хоть с человеком, а то ни одной живой души вокруг. А вы — бежать. Боитесь меня что ли? Я не маньяк. Разве что, от работы — так ведь и вы... в некоторой степени.

Судя по голосу, человек улыбался. Оксана остановилась у окна. В самом деле, вроде, особых причин для бегства нет. Эх, кабы он просто ее увидел, а не за таким занятием! Щеки горели от стыда, благо в темноте не видно.

Мужчина подошел к ней. Свет фонаря упал ему на лицо, осветив широкий нос, глубоко посаженные глаза под темными бровями. Тонкие губы сдержанно улыбались. Густые волосы в беспорядке падали на лоб. Похоже, им здорово досталось за последние часы. Оксана вспомнила про собственную прическу, которую тоже не сильно берегла, и невольно попыталась поправить ее, но сразу опустила руки — негоже прихорашиваться прямо перед незнакомцем.

— Вы танцевали? — спросил он, нарушив молчание.

— Угу, — промычала Оксана, готовая не то заплакать, не то рассмеяться.

— У вас хорошо получается. В студии занимаетесь? — уважительно сказал он, продолжая тему, от которой Оксане как раз бы уйти, но она не знала, как. Приходилось отвечать.

— Да нет... Недавно научилась. На вальсах... Стройотряд проводит в общежитии вечера, ну я и... Потренироваться хочется, а дома места нет, — сбивчиво объяснила она, в надежде подробным рассказом исчерпать. тему. — А вы?.. Статью пишете?

Вышло глупо, как у первокурсницы. Растерялась жутко, елки, надо собраться, нельзя так.

— Да не то чтобы... так, ковыряю немножко задачки всякие.

Разговор снова прервался. Можно было расходиться, но мужчина чего-то ждал. И у нее не получалось попрощаться первой. Вместо этого она сказала:

— А я вот печатаю сижу...

— Статью? — он улыбнулся.

Оксане стало смешно.

— Не совсем. Книжка одна, надо перевод поправить. Тут машинка с латинским шрифтом, электрическая. Сижу по ночам вот, — она кивнула в сторону редакции.

— А днем? Занято?

— Да нет, можно договориться. Но днем сложно. Муж работает, а ребенок наш в садик не ходит. Ночью проще.

— Когда же вы спите?

— Днем и сплю.

— Так ведь ребенок?..

— Ну, он не сильно маленький, шесть лет.

— Понятно.

Снова повисло молчание. На этот раз, вроде, окончательное. Оксана взяла плеер, но "до свидания" сказать не успела.

— Это у вас магнитофон такой маленький? Можно посмотреть? — спросил он.

Она протянула ему плеер.

— Редкая штука, — хмыкнул он. — Нездешняя?

— Муж привез из Германии. На конференцию ездил, там подарили.

Он поставил плеер на подоконник.

— Ваш муж здесь работает, в институте?

— Нет, он биолог. В ИЦИГе.

— А вы давно здесь?

— С весны. Шеф бывший с работой помог, вот сижу тут пока, вроде редактора, на полставки.

— Вы математик?

— По образованию, — усмехнулась Оксана.

— Странно, я вас раньше не видел. Впрочем, что я вас допрашиваю, прямо с пристрастием, — взгляд его снова упал на плеер. — Тут у вас какая музыка?

— Вальсы.

— Одни вальсы? — удивился он.

— Ну да. Я специально записала у ведущего из отряда.

— Тренироваться?

— Ну.

— Одной-то не очень удобно, — заметил он.

— Ну, хоть так.

Ей захотелось убежать и больше никогда не встречаться с этим человеком, видевшим ее позор.

Он опять взял плеер, покрутил в руках.

— Как он включается?

Оксана показала кнопку "воспроизведения". Он нажал. Полилась музыка. Тихая, еле слышная...

— Погромче можно сделать?

Она крутанула колесико громкости. Он поставил плеер на подоконник, сделал шаг назад:

— Разрешите вас пригласить?

Оксана заколебалась. Но соблазн был слишком велик. Эх, была не была. Она шагнула навстречу нечаянному партнеру и положила руку ему на плечо. Происходящее переставало походить на реальность... "Может, я сплю?" — подумала она.

— Правда, я давно не танцевал... Но в свое время считался вполне ничего. Попробуем?

О таком партнере можно было только мечтать. Оксана не помнила, чтобы ей прежде доводилось танцевать с кем-то, кто двигался бы так легко и уверенно, без рывков, ровно и мягко вел ее, подчиняя своей воле и музыке. Она вдруг ощутила себя совершенно раскованной и разрешила себе забыть о своих ногах, теле и отдаться целиком на волю партнера, слушая лишь музыку. Впервые она именно танцевала, а не упражнялась в танце. "Со стороны, наверное, безобразно", — подумала она, и привычная мысль промелькнула, не касаясь сознания.

— Потрясающе, — тихо произнес он. — Вы говорите, недавно научились танцевать? Никогда бы не подумал.

— Правда? — пробормотала Оксана.

По лицу ее плавала улыбка, блаженная и ленивая, глаза были полузакрыты — не было нужды смотреть по сторонам, доверяя целиком ночному незнакомцу.

Но все кончается. Под заключительные аккорды они проделали положенные завершающие па и остановились.

— Ффу, — он откинул со лба волосы. — Закружился с непривычки. Надо передохнуть.

Они вернулись к окну. Оксана выключила плеер.

— Батарейки жалко, — виновато пояснила она. Он понимающе кивнул.

— Между прочим, меня зовут Сергей, — сказал он, кашлянув. — Вы ведь не против того, чтобы познакомиться?

— Не против, — улыбнулась Оксана. Смущаться она перестала. — Сергей... а по отчеству?

— Неважно. Впрочем, Валентинович. А вы? Не увиливайте, — он шутливо погрозил пальцем.

— И не думаю. Оксана меня зовут.

— А по отчеству? — мстительно спросил он.

— Павловна. Но это тоже неважно.

— А не пойти ли нам выпить по чашечке кофе, Оксана Павловна? — предложил Сергей. — Вы извините, я, наверное, навязчив, но... Как вам идея?

— Ничего себе идея, — Оксана тряхнула головой. — Честно признаюсь: заманчивая сильно. Только... кофе без сахара...

— Почему без сахара? — самодовольно возразил Сергей. — Где это вы видели, чтоб кофе без сахара пили?

— Как? Разве вам выдали талоны? Когда? Нам сказали, что по всему району задержка.

— Похоже на то. Талонов пока не было.

— Тогда кто ж у вас такой богатей, что в институт сахар носит? — завистливо спросила Оксана. — У нас в редакции скидывались по стакану, да весь вышел две недели назад.

— Лабораторная военная тайна! — Он засмеялся. — Кстати, у нас еще и пряники имеются. В количестве двух штук, правда, но...

— Пряники у меня у самой имеются, — сказала Оксана. — Целая пачка печенюшек. Хорошо, хоть они есть пока в магазинах. И чай... Так и хочется мешок купить, да все недосуг. А народ-то запасается.

— Это да, — подхватил Сергей. — Меня тоже дома пилят на предмет оптовых закупок. А я упираюсь — лень, да и надеешься, что временые трудности.

— А, как-нибудь переживем, — махнула рукой Оксана. — Неохота о грустном.

— И не будем, — согласился он. — Тогда вы идите за печеньем, а я пойду наберу воды в чайник. Встретимся вон в той комнате, видите? Где свет горит.

Оксана пошла к себе. Голова слегка кружилась, спать уже не хотелось — развеялась танцами и разговорами, но это было обманчивое ощущение. Стоит сесть за работу, и — вряд ли удастся напечатать хоть страницу. Потому перспектива кофепития радовала. Неочевидно, что оно взбодрит, но так не хочется работать.