Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Мои мысли резко оборвались, когда я услышала звук расстегиваемой молнии на джинсах.
— Антош, остановись! — от испуга я села.
Только в тот момент я осознала, что уже без кофточки, с абсолютно голой грудью, да и джинсы тоже приспущены. И когда он только успел.
Антон виновато посмотрел на меня и сел рядом.
— Прости, я... не удержался. Так что, ты согласна?
Он так откровенно меня разглядывал, что возникло желание прикрыться. Но я понимала, как это будет смешно и глупо выглядеть.
— Ты можешь оторваться от лицезрения моей груди и посмотреть мне в глаза, а? Вот, спасибо. Прости меня, Антон, я не могу.
Он, кажется, не понял.
— Что?
— Я не могу. Не надо нам этого делать.
— Пчёлка... — он потянулся ко мне, но я резко отодвинулась.
— Пожалуйста, не нужно! Не уговаривай меня. Я хочу сохранить нашу дружбу.
Антон смотрел на меня очень долго. А потом наконец усмехнулся и сказал:
— Я понял. Ты просто меня не хочешь.
Чёрт! А ведь я так старалась, чтобы он не догадался.
— Нет, я...
— Да, Наташ, — он вздохнул, — ты просто меня не хочешь. Пока я тут... целовал тебя, ты лихорадочно придумывала, как бы так мне отказать, чтобы не задеть моё мужское самолюбие. Надо же, ты первая женщина, которая мне отказала.
— Правда? — я удивилась. — Как же так...
— Вот так... нет, конечно, мне отказывали, но не в постели же! В постели ни одна женщина не способна отказать мужчине, если она его хочет.
Антон выглядел таким несчастным, что у меня просто сердце разрывалось.
— Ты же сам говорил, что я необычная девушка, — прошептала я. То, что я собиралась сделать, не укладывалось в моей голове, но было жизненно необходимо, чтобы не пошатнуть его веру в себя.
Я потянулась к Антону, обвила его шею руками и поцеловала. Я постаралась вложить в этот поцелуй всю страсть, на которую была способна — я прижималась к нему крепче, выгибалась, даже застонала, когда он переключился с моих губ на шею.
— Ты не прав, я отказала не потому, что не хочу тебя, — прошептала я Антону на ухо. — Но пожалуйста, дай мне время. Я должна подумать. Мне очень трудно, ведь ты мой друг...
Я позволила ему ещё несколько секунд себя обцеловывать, а потом отстранилась.
— Обещаю тебе, Антон, что в следующий раз, если ты не найдёшь себе какую-нибудь красотку, в которую влюбишься, и я не найду себе парня, то исполню твою мечту.
Он застыл, не веря своим ушам. Потом улыбнулся:
— Обещаешь?
— Да.
— Пчёлка...
Антон опять потянулся ко мне, но я вскочила с дивана, теряя на ходу свои джинсы и, закрыв голую грудь руками, сказала:
— Всё, хватит с тебя на сегодня. Я пойду к себе. Спокойной ночи, Антош.
— Спокойной, пчёлка...
В своей комнате я села на пол и заплакала.
Слезы текли тихо, беззвучно. Я ни разу не всхлипнула, чтобы Антон не услышал.
Я мысленно называла себя самыми грязными словами. Что я за человек такой? В моих объятиях сегодня находился парень, в которого я была влюблена целых пять лет, а я... дура, бесчувственная ледышка. Я даже не возбудилась! Ни разу за всё это время, что он целовал меня... Разве меня можно назвать женщиной...
В тот момент я по-настоящему ненавидела саму себя.
А в следующий раз... Что ж, остаётся надеяться, что Антон найдёт себе знойную красавицу и забудет о своих мечтах обо мне. Во всяком случае, вероятность этого весьма велика.
Я вытерла слёзы. После поцелуев Антона у меня болели губы. Но это будет хорошим уроком для меня — никогда нельзя терять бдительность и засыпать рядом с мужчиной, даже если он твой лучший друг.
— Ох, Антон, — прошептала я, закрывая глаза. — Ты-то мужчина, но не знаешь, что я — не настоящая женщина... Поэтому я и не нужна тебе.
Первое, что заметила Светочка, когда пришла на работу — мои припухшие губы и синяки под глазами, которые я не смогла толком запудрить.
— Ого, — улыбнувшись, она села напротив и подперла щёку рукой, — ну, рассказывай, Наташ.
— Ты сейчас о чём? — спросила я, борясь со сном и неутихающей головной болью.
— О том, — Светочка лукаво улыбнулась. — Ты точно с кем-то была этой ночью. Давай, рассказывай, кто это смог соблазнить нашу снежную королеву?!
В этот момент в комнату вошёл Громов. Мне захотелось убить Светочку — я была уверена, что Максим Петрович всё слышал.
— Доброе утро, — сказал он, кивнув нам. — Наталья Владимировна, когда закончите беседовать со Светой, зайдите ко мне, пожалуйста.
Мы дождались, пока он скроется в кабинете.
— Свет, — я вздохнула. — Ни с кем я не... в общем, не была этой ночью. Просто у меня остановился один мой друг и... попытался меня соблазнить.
— И ты его отшила, — это был даже не вопрос, по тону Светочки сразу стало понятно, что она в этом не сомневается.
— Ну да.
— Наталья Владимировна, — голос Светочки неожиданно стал колючим, — я давно хотела вам сказать — вы дурында!
— Почему ты так считаешь? — я улыбнулась.
— Да потому что... он симпатичный?
— Очень. Могу показать фотографию.
Я нашла в одной из социальных сетей фотографию Антона и перекинула её Свете через скайп. Несколько секунд после этого она молчала, а затем изрекла:
— Я передумала. Вы не дурында, вы просто дура...
Наверное, мне бы стоило обидеться, но вместо этого я рассмеялась.
— Ну а если я не хочу, Свет?
— Хочешь-не хочешь... Наташ, какая же ты... глупая! Во-первых, как вообще можно не хотеть такого мужчину?! Это же просто секс на ножках!
"Секс на ножках"... Надо будет передать Антону это прелестное прозвище.
— А во-вторых, тебе сейчас это очень нужно. Просто секс, без обязательств, без любви и страданий.
Я вздохнула и задала свой любимый вопрос:
— Зачем?
— Это самый лучший антидепрессант, — тихо сказала Светочка, уставившись на меня с очень серьёзным выражением на лице. — Поверь мне, я знаю. А ты уже три года как... находишься в непрекращающейся депрессии.
— Это не депрессия, это...
— Да неважно! Вот твой Антон мог бы помочь тебе.
Меня аж передёрнуло. Нет ничего отвратительнее, чем секс без любви — в этом я была абсолютно уверена, и никакая цель не оправдывала средств. Пусть он хоть тысячу раз исцелит меня от ледяного состояния — я не готова была пойти на такое. Это безнравственно, пошло и нечестно по отношению к Антону.
— Светочка, давай договоримся, — я сама ужаснулась, насколько вдруг мой голос стал холодным и колючим, — моя личная жизнь — это моё дело. Я уважаю твоё мнение, но не надо мне указывать, что мне делать и с кем спать.
— Я и не указываю, — кажется, Света не обратила внимания на мой голос. Впрочем, оно и понятно — привыкла. — Просто говорю — тебе нужен секс. Причём очень много, чтобы сил не оставалось на плохие мысли.
Тьфу ты.
На этом я решила, что разговор исчерпал себя, и направилась к Громову.
Я так и не поняла, слышал ли он слова Светочки о том, что я провела с кем-то ночь — так или иначе, он ничего не сказал.
— Наталья Владимировна, сегодня ведь у нас с вами совещание по новым проектам? — спросил Громов меня, как только я вошла к нему.
— Да, сегодня, Максим Петрович. Я могу провести его.
— Думаю, так будет лучше, мы ведь не успели с вами ничего обсудить. Во сколько совещание?
— В одиннадцать. Ещё целый час, я могу рассказать вам хотя бы половину...
— Хорошо, давайте, тащите материалы.
Как же мне нравилось с ним работать. Внимательный взгляд, вопросы только по существу, максимальная концентрация. За час мы с ним разобрали почти все проекты, но Громов всё равно решил, что совещание сегодня буду проводить я.
Я очень хорошо помнила, как проводила это совещание по новинкам в первый раз. У меня дрожали руки и голос, а щеки заливались краской каждую минуту. Мне всё время казалось, что ещё немного — и я хлопнусь в обморок.
Теперь я была совсем другой. Меня вообще было невозможно смутить, заставить нервничать, и я никогда и ничего не забывала.
Мы с Громовым направились в конференц-зал, захватив с собой кучу бумаг. Это были книги — точнее, идеи новых книг, — о которых было пока известно только нам, сотрудникам издательства.
Любая заявка на новинку состояла из двух частей. Первую заполняла редакция. Там была краткая аннотация — о чем эта книжка, кто её будет читать и чем она отличается от уже выпущенных. Технические характеристики, такие, как формат и плотность бумаги, количество иллюстраций... Вторую часть заполнял производственный отдел — они просчитывали себестоимость печати издания. Когда обе части попадали ко мне, я считала стоимость редакционной подготовки и писала краткое резюме.
На совещаниях по вторникам выносились несколько вердиктов. Вердикт первый: "утвердить" — запускал работу над книгой, она вносилась в базу и просчитывалась уже основательнее, чтобы можно было понять её отпускную цену. Вердикт второй — "отклонить", принимался, если новый проект чем-то не устраивал. И, наконец, вердикт третий — "доработать", принимался, если сама идея была хороша, но требовала, например, другого полиграфического исполнения. На такие проекты я обычно писала замечания ещё в ходе совещания, которые затем передавала редакции.
Когда мы вошли, остальные уже были в сборе. Все три наших директора, начальник отдела продвижения и рекламы, несколько человек из отдела маркетинга и главный дизайнер. Генерального не было, и я вздохнула с облегчением. С ним любое совещание становилось длиннее в два раза, он слишком любил углубляться в прошлое авторов и их проекты с другими издательствами. Хотя, не скрою, порой это было полезно.
— Добрый день, — я вежливо поздоровалась со всеми, даже кивнула Марине Ивановне. Та сделала вид, что не заметила меня. Вот Медуза Горгона...
Мы с Громовым сели в центре стола и разложили перед собой бумаги. Подняв глаза, я наткнулась на плотоядный взгляд одного из менеджеров отдела маркетинга. Мысленно пустив ему пулю в лоб, я начала:
— Сегодня совещание по новинкам буду проводить я, таково решение Максима Петровича. Первым предлагаю разобрать проект новой серии отдела остросюжетной литературы...
"Радуга" выпускала всё, хотя начинали мы почти пятнадцать лет назад только с детской литературы. Теперь в издательстве имелась также редакция художественной литературы (она делилась на отделы фантастики и фэнтези, остросюжетной литературы, сентиментальной литературы и т.д.), редакция литературы для досуга (вышивание, комнатные растения и прочее), редакция научно-популярной литературы (туда скидывали почти всё, что не влезало в рамки тематик других редакций), ну и наконец — редакция детской литературы, самая многочисленная и самая проблемная.
Звучит это всё, конечно, жутко путано, но на самом деле у нас была прекрасная чёткая система работы, да и новые проекты, по которым совещание проводилось по вторникам через каждые две недели, сваливались на голову не в таких уж жутких количествах.
Раньше совещание проводили заведующие редакциями, но ни к чему хорошему это не привело. Они были слишком пристрастны, и если им не нравился проект кого-либо из своих коллег (или сам этот коллега), безжалостно мочили его в сортире. Поэтому Михаил Юрьевич решил, что на совещание будем ходить мы с ним, как люди, не имеющие никаких спортивных интересов и личных симпатий к многочисленным авторам.
Я всегда проводила совещание спокойно, без лишних эмоций и строго по плану. Сначала краткое описание проекта, потом технические характеристики, примерная себестоимость печати и редакционной подготовки, затем мои комментарии, сравнение с уже существующими изданиями — нашими или конкурентов...
Помню, как дрожал мой голос в самый первый раз, когда заболел Михаил Юрьевич... "Змеюшник, змеюшник, змеюшник..." — стучало в мозгу, и не было ни одного родного человека рядом, который бы поддержал меня.
И только потом, когда я вышла из конференц-зала, на ватных ногах дошла до своего кабинета и плюхнулась на стул, у меня зазвонил мобильный телефон.
— Моя девочка, — я услышала голос Михаила Юрьевича совсем рядом, — мне только что позвонил Королёв. Он сказал, что ты прекрасно провела совещание. Я горжусь тобой.
А я сидела на своём месте и плакала — от страха, который я испытывала там, в конференц-зале, но там я не могла плакать...
Дрожащими пальцами я тёрла глаза и щёки и, всхлипывая, слушала спокойный голос своего учителя и наставника.
Боже, как давно это было. Тогда я была совсем другой... я была живой. И не только я, мама с папой тоже.
Стряхнув с себя паутину воспоминаний, я продолжила говорить:
— Далее... редакция детской литературы хочет пополнить серию "Говорящие магниты" двумя наименованиями. Ранее в серии уже выходили четыре наименования. Технические параметры те же самые, стоимость печати составляет 57 рублей 46 копеек по нынешнему курсу доллара. Насколько я знаю, серия пользуется большим успехом у потребителей. Что скажут представители отдела маркетинга?
Я с вежливой улыбкой обернулась к маркетологам. На миг мой взгляд встретился со взглядом Громова, сидевшего напротив — в его глазах я увидела восхищение.
Улыбнувшись ему уголками губ, я вежливо уставилась на Марину Ивановну и её подопечных. Вспомнив, что она мне какую-то подлянку готовит, подумала, что, возможно, это сейчас и произойдёт.
Но произошло кое-что другое.
— Какая серия? — спросил тот самый маркетолог, который пускал на меня слюни в начале совещания.
— Марина Ивановна, — вместо ответа я взглянула на Крутову, — кажется, ваш подопечный страдает заболеваниями органов слуха. Может, вы напомните ему, о какой серии шла речь?
Клянусь всеми маркетологами на свете, я совершенно не ожидала того, что произойдёт дальше. Кто бы мог подумать, что Марина Ивановна всё же настолько дура...
Она сначала покраснела, затем побледнела и гаркнула:
— Не перекладывайте на меня своих обязанностей!
Оч-чень интересно!
— То есть, вы намекаете на то, что анализ успехов данной серии у потребителей — это мои обязанности? — даже я почувствовала, что мой голос холоден, как лёд. Краем глаза я заметила, что у второго менеджера отдела маркетинга — это была девушка — руки покрылись мурашками.
— Нет, — кажется, Крутова уже реально нервничала, — я намекаю, что не обязана раскрывать название серии, это ваша обязанность!
Мне вдруг резко захотелось хихикнуть, но я сдержалась.
— Прошу прощения, — я откинулась на спинку стула и улыбнулась Марине Ивановне. От этой улыбки вздрогнула и она, и её "подопечные", — но я уже, как вы выразились, "раскрыла" название серии. Обязанность представителей отдела маркетинга — поведать мне, как дела с данной серией на книжном рынке. Кто-нибудь из вас может справиться с этой задачей?
Крутову трясло от ярости, молодой маркетолог на этот раз упёрся глазами в стол, но хоть девушка меня порадовала — она подняла руку, как первоклассница на уроке. Её зрачки были расширены от страха. Вот интересно, на кой чёрт Крутова вообще взяла с собой этот детский сад?
— Хорошо, — я кивнула. — Прошу вас, Мария.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |