Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Режиссёр? — Алекс громко рассмеялся. — Так ты хотел стать актёром? А он тебе роль пообещал?!
Этот смех меня немного смутил. И вправду получалось, что я глупее всех остальных вляпался в это дерьмо. Даже глупее девчонки, та хотя бы на кукол повелась. А куклы, это намного реальнее, чем предложение сняться в фильме, сделанное в неком городе Мухосранске.
— Ну, да, — продолжил я, чувствуя, что краснею. — Так вот, допустим, режиссёр каким-то образом усыпил нас и теперь при помощи всяких там проводков и компьютеров вводит в наш мозг всю эту дребедень.
— Может и так, кто его знает? В принципе может быть, что угодно, — Алекс вяло пожал плечами. — Я не видел эту твою матрицу, но версия тоже интересная. В любом случае суть одна. Мы под влиянием этого, как ты его называешь, режиссёра, и ни хрена не знаем, как вернуться в реальный мир. Мы даже не знаем, как с этим режиссёром связаться, чтобы хотя бы узнать о его намерениях относительно нас.
— Почему же? — я достал телефон. — У меня есть один звонок.
— Что это? — спросил Алекс, глядя на трубку в моей руке.
— Сотовый телефон. Такой телефон, без проводов. Внутри маленькая антенка, по всему миру стоят большие. Короче, что-то вроде рации.
— Так значит, ты можешь с ним связаться? — на лице Алекса появился искренний интерес. — Тогда звони, чего ждать?!
— У меня всего один звонок. Он там что-то говорил о серьёзности и взвешенности. И он прав. Я позвоню попозже, когда хоть немного разузнаю об этом мире. А если я позвоню сейчас, что я ему скажу? Эй, чувак, я хочу домой? Вряд ли он ответит — да без проблем.
— Ну, как знаешь, — Алекс заметно расстроился. — Но для того чтобы побольше узнать, тебе нужно сходить в деревню. Кое-что тебе расскажут там, а если вернёшься, то и я открою тебе парочку интересных вещей.
— А почему не сейчас?
— Я должен быть уверен, что ты не примкнёшь к ним, понимаешь? Пусть уж всё пока останется так, как есть. Но в деревню тебе лучше пойти не раньше, чем через две недели.
— Почему?
— Я же тебе сказал, что они очень любили девочку, и если твоё появление и её смерть произойдут в одно и то же время, они могут связать эти два события воедино. И даже может быть обвинят тебя в её смерти. А это тебе совсем не нужно, согласен?
— Ну, в общем, да, — кивнул я. Мне, конечно же, не хотелось прослыть приносящим несчастье, или даже убийцей в худшем случае.
— Сегодня я схожу в деревню, отнесу им мясо и возьму воды, — Алекс вздохнул. — И сообщу им, что Боливар убил Лизу. Они ведь еще не знают. А когда узнают, будут три дня совершать обряд памяти. В конце концов, тебе всё равно нужно отдохнуть и восстановить силы. Так что спешить не стоит. Пей понемногу воду и спи. Это самый лучший способ прийти в норму.
— Так, где ж её взять, эту воду? — раздражённо бросил я.
— Я же тебе оставлял банку, — ответил Алекс, непонимающе посмотрев на меня.
— Банку?
Я припомнил, как, поднявшись, сначала уткнулся лицом в колени, а потом встал на ноги, и пошёл к выходу, ни разу не обернувшись. Чёрт! Если бы обернулся, наверное, уже бы не мучался жаждой.
— Знаешь, а я её не видел, — сказал я оживлённо, чувствуя, как настроение начинает взлетать вверх, как воздушный змей на ветру. — Тогда я это... пойду, поищу её, наверное.
— Она там, в углу, у изголовья лежанки. Только не пей сразу много.
Я быстро вернулся в шалаш и усмехнулся над собой. Слева от лежанки из сухой травы стояла трёхлитровая стеклянная банка. Стоило лишь посильнее вывернуть голову, когда лежал и разглядывал, где же это я очнулся, и наверняка бы заметил. Банка была наполнена на треть. Пренебрегая советом Алекса, выпил всю воду разом. Конечно, поступать так не стоило, но, сделав один глоток, я уже не мог остановиться. Утолив жажду, поставил пустую банку на место и вернулся обратно. Алекс уже успел притащить откуда-то бревно и бросить его возле костра. Я присел на бревно и достал сигарету.
— Откуда же эта трёхлитровая банка? — спросил я.
— А, это? Это смешная история. В деревне живёт полусумасшедшая старуха. Примерно лет шесть-семь назад она попала сюда с этими банками. Этот режиссёр представился ей каким-то там психотерапевтом и пообещал каким-то образом зарядить воду, ну она и взяла с собой три банки. Две теперь в деревне, ну а эту я кое-как выпросил себе.
Я подкурил сигарету. После полного утоления жажды, курить было одно удовольствие. Алекс затушил огонь и стал жарить мясо, надев его на четыре очищенные от коры веточки. Остальные кусочки он сложил на снятую шкуру и завернул.
— Сам справишься с жаркой? — спросил он.
— Постараюсь, — ответил я.
— Отлично. Тогда я пойду в деревню, отнесу мясо и возьму воды. Банка, наверное, пустая? — Алекс улыбнулся.
— Ты сам сказал, — ответил я словами Христа и развел руками.
— Люди никогда не слушаются советов, — пробормотал Алекс, продолжая улыбаться.
Я посмотрел на него. Простой человек, в том возрасте, когда наверное и начинается пресловутый кризис среднего чего-то там, без каких-либо признаков озлобления, которое видимо так и не смогло проникнуть в него за долгие двадцать два года. Я улыбнулся в ответ. Таких людей мало и в реальном мире, и мне просто повезло, что встретил такого здесь.
— А далеко до деревни? — спросил я.
— Километров восемь.
Алекс взял в одну руку свёрнутую шкуру, а в другую копьё, лежавшее на земле.
— На обратном пути поохочусь, — сказал он и направился к шалашу. Взял банку, вернее надел её на конец копья и пошёл быстрым шагом в сторону леса. Вскоре он скрылся за деревьями, и я вплотную занялся будущей едой.
Когда мясо поджарилось, съел с двух веточек, а две другие взял с собой в шалаш, и положил на небольшой пенёк, стоявший в углу. Наверное, это что-то вроде тумбочки, решил я.
Насытившись, и чувствуя приятную, после двух суток голода, тяжесть в желудке, прилёг на импровизированную кровать и закурил еще одну сигарету. В помятой пачке осталась последняя.
— Чёрт, придётся бросить курить, — с досадой прошептал я, зная, как нелегко мне, курильщику со стажем, это дастся.
Докурив, закрыл глаза, и принялся обдумывать всё сказанное Алексом. Но от съеденного мяса меня быстро сморило в сон.
10
Очнулся в абсолютной темноте. Ничего не видно, и как обычно ничего не слышно.
— Алекс, — позвал шепотом.
Но ответа не последовало.
— Алекс, ты здесь? — спросил я громче.
Ответа не было.
Чёрт, неужели, снова один. В этом сраном мире одиночество начинало меня угнетать. Казалось, одиночество здесь неотъемлемая часть какого-то плана. Плана того странного типа, назвавшегося режиссёром. Впрочем, и в настоящем, теперь уже таком далёком и нереальном мире я тоже был постоянно один. Кто режиссировал мою жизнь там?
Я поднялся. Медленно, щупая перед собою тьму, добрался до пенька, на котором оставил мясо. Взял одну веточку и вернулся. Снова лёг и стал неторопливо жевать. Остывшее мясо было не таким вкусным, как горячее, но и в таком виде оно казалось мне деликатесом.
А если Алекс не вернётся? В этом мире всякое может случиться. Он сказал, что в деревне все сошли с ума. И еще он собирался рассказать им о гибели девочки. Разве не могут одиннадцать психов в порыве праведного гнева убить одного, пусть даже и вооруженного копьём и ножом, человека? А потом они обязательно придут сюда. Хотя бы для того, чтобы посмотреть, нет ли здесь чего ценного. Какой-нибудь полезной вещи. А если они решат, что это Алекс убил Лизу, то тогда придут, чтобы разрушить или спалить шалаш. В виде деревенской вендетты. И ко мне они отнесутся ох и не так, как мне того бы хотелось.
Я перестал жевать и стал прислушиваться. Мне показалось, что за стенками шалаша кто-то бродит. И даже переговаривается шёпотом. Мне стало не по себе. Неужели они уже убили Алекса и пришли?
— Стоп, — сказал я себе. — Так не долго и с катушек слететь. Нужно успокоиться, а то еще и не такое услышу.
Да и с чего это я взял, что в деревни живут психи? Со слов Алекса? Это еще ничего не значит. Он с ними не в ладах, и может наговорить на них чего угодно. Да если кто-то и бродит за шалашом, мало ли здесь зверья?
Эта мысль меня полностью сковала. Я вспомнил Боливара и щупальце.
Да елки-палки. Я же сам нагоняю. Нужно подумать о чём-нибудь другом, о том мире, например.
Интересно, там уже обнаружили, что я исчез? Хотя, кто должен обнаружить? Кому это на хрен надо? Когда-нибудь, конечно, обнаружат, но не раньше чем через месяц, это точно.
А может это и к лучшему, что я здесь? Там бы я сейчас нашёл себе очередную работу, и снова всё по кругу. Никакой перспективы. Какая может быть перспектива у простого работяги? Выиграть миллион в лотерею?
Я рассмеялся в темноте. Вдалеке крикнула какая-то птица. Сердце замерло. Зная по опыту, какие тут птицы, тут же перестал смеяться и замолк.
С чего я решил, что это птица? Может так кричат крысы, одну из которых я сейчас жую. И они сейчас придут мстить за своего хорошо прожаренного товарища. Блин, это уже паранойя какая-то.
Я снова решил погрузиться в мысли о том мире, понимая, что это единственный способ не поддаться паническому настроению.
Но от подобных размышлений возникло странное ощущение. Лежу, чёрти где, и думаю о реальном мире. А какой мир для меня сейчас реальный? Если учитывать, что тот мир имеется теперь в наличии только в моём мозгу. Да, и что в том мире? Бессмысленность? Повторение однообразных дней? И для чего человеку мозги? Чтобы всё это понимать? Алекс, наверное, мечтает вернуться обратно. А может уже и нет? Надо у него спросить, когда вернётся. Если вернётся. А я? Хочу вернуться или нет? Наверное, хочу. В том мире всё-таки осталось моё прошлое. Мои знакомые. Друзья? У человека не может быть друзей. Человек существо глобально — эгоистичное. Конечно, он может общаться и помогать другому, но до определённого момента. Как только ему становится это не выгодно, он сразу же изменяет своё отношение к другому. Само слово друг, скорее всего и произошло от "другой". Каждый живёт только для себя. Ну, на крайний случай, для того, в ком на данный промежуток времени видит свою выгоду.
Снова в темноте кто-то крикнул. На этот раз ближе.
— Да и хрен с тобой, крикливая тварь, — сказал я громко. — Один хер, если ты захочешь меня убить, я даже не смогу тебя разглядеть в этой сраной тьме. Так что, давай сука, если есть желание!
Мясо закончилось. Идти за последней порцией не хотелось. Я представил, как в темноте, вместо палочки с нанизанными на неё кусочками мяса, натыкаюсь на чью-нибудь волосатую лапу или морду. Нет уж, оставлю до завтра. Если никто не сожрёт до утра, сожру сам. И за милую душу.
Снова раздался крик. На этот раз дальше. По всей видимости, кричащая тварь и не собиралась ко мне в гости. Мало ли, бродит или летает какое-то существо по своей надобности, а я тут дрожу от страха.
— И какого чёрта я здесь вообще делаю? — подумалось вдруг. — Почему режиссёр выбрал меня? Не для того же он меня загнал в этот мир, чтобы я жрал крыс и обсирался по ночам от страха? Если только для этого, то это довольно глупо. И значит, нужно отсюда выбираться. Но как? Снова выйти на дорогу и идти? Может, из этого мира можно просто выйти?
А что? Сделаю копьё, Алекс научит охотиться, и пойду. Одна проблема — вода. Если здесь она есть только в деревне, далеко не уйдёшь. В этом всё и дело. Режиссёр специально сделал воду только в одном месте. Сделал? Да кто он такой, чёрт его дери? Неужели и вправду сумасшедший учёный? Или представитель какой-нибудь высшей расы. А Боливар? Нет, так просто не поймёшь. Зачем он нужен? Если это только не другая планета, а Боливар типичная местная тварь. А зачем тогда ограждение? И почему он не может через него перебраться и сожрать всех к чёртовой матери?
Меня снова начало морить в сон от обилия вопросов. Я еще раз прислушался. Тишина. Больше ни криков, ни шорохов, ни разговоров. Всмотрелся во тьму. Бесполезно. В такой тьме не увидишь даже силуэтов. Да и хрен с ним, подумал я и закрыл глаза.
И сразу же увидел улицу. Машины, огни реклам.
11
Я шёл по этой улице. Вдруг кто-то меня окликнул.
— Инго!
Обернулся. Никого.
Кто-то стал трясти меня за плечо. Я стал задыхаться от страха.
— Инго!
Я открыл глаза. Полная темнота. Кто-то тряс меня за плечо.
— Это я, Алекс. Не пугайся.
Я хотел было уже крикнуть, но успел понять, что происходит.
— А это ты? — небрежно спросил, но голос предательски дрогнул.
— А кто же? Воды вот принёс. О девочке им рассказал. Когда обратно шёл, это дурацкое время тьмы настало, чуть не заблудился к чёртовой бабушке.
— Время тьмы?
— Да. Забудь о том, что есть день и ночь. Здесь только время тьмы и время света. И то и другое может длиться сколько угодно, минуту, двое суток, сколько ему захочется, короче. Никогда не угадаешь, когда одно сменит другое. Такая вот херня.
— Да, херня презабавная. Тоже мне оригинал.
— Ты о чём?
— Этот режиссёр, — сказал я в темноту, — Большой оригинал. Он сказал, что оригинальность его конёк. Он, наверное, и в туалет ходит оригинально, вверх головой там, или боком в прыжке. Хер его знает. Может и совсем не ходит. В общем, обычная смена дня и ночи, и времён года заодно по ходу, для него глупая банальность. Вот он и накрутил здесь чёрти чё. Можно подумать так намного оригинальней — время тьмы, время света. У меня дома, блядь, такое же время тьмы и время света. Нажал на выключатель — время тьмы, ещё раз блядь нажал — время света. Ни хрена в этом нет оригинального!
— Ладно, успокойся, — сказал Алекс. — Не кричи. Этим делу не поможешь.
— Ты прав.
Я уже и сам понимал, что слегка разошёлся. Ночь в одиночку чёрт знает где, кому хочешь расшатает нервную систему
— Что там, в деревне? — спросил я.
— Ничего. Всё нормально. Теперь они три дня, вернее три времени света, будут совершать обряд памяти.
— Что за обряд такой?
— Да обычные поминки. Будут сидеть и вспоминать о Лизе.
— И оплакивать?
— Нет. Они в таких случаях не плачут.
— Почему?
— Сам потом узнаешь.
— Кстати, — сказал я. — Тут тварь какая-то кричала. То ли птица, то ли ещё что.
— Это крысы. Они в лесу живут и оттуда не выходят. Никогда. Сколько здесь нахожусь, ни разу ни одна не вышла.
— Какие-то животные здесь ограниченные. Ну, в смысле территориально.
— Никогда не задумывался.
— А Боливар? — задал я вопрос. — Почему он не может перейти через ограду? Ему же её перепрыгнуть, раз плюнуть.
— Не знаю, — Алекс несколько секунд помолчал. — Честно, никогда не задумывался. Просто принимал это, как данность. Другой мир, другие правила. Ты понимаешь?
Я кивнул и через секунду громко рассмеялся.
— Ты чего? — спросил Алекс.
— Да, так, — я глубоко вздохнул. — Ты задал вопрос, а я вместо того, чтобы ответить, кивнул головой. Забыл, что в темноте не видно ни хрена.
— Бывает, — беззлобно усмехнулся Алекс.
— Там на пеньке мясо осталось, — сказал я, когда приступ смеха сошёл на нет.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |