"Я живой" (отредактировано и дополнено)

Придя в себя, я поняла, что безумная скачка, наконец, закончилась. Очень сильно ныли ребра и кружилась голова, но никаких серьезных травм не было. Мутант заботливо уложил меня в кучу грязного, вонючего тряпья непонятного происхождения. Я поморгала, привыкая к темноте и вдруг увидела его...

Язык не поворачивался назвать эту тварь Максимом. Мутант смотрел на меня так... Нет, не зло, совсем наоборот — ласково. Это, почему-то, пугало сильнее всего.

Макс повел ноздрями и озадаченно нахмурился, будто бы почуял мой страх, но не понял его причины.

От его внимательного взгляда меня охватило паническое предчувствие чего-то ужасного. Я хотела отключиться, потерять сознание, умереть, но только не видеть до жути ласковых глаз влюбленного чудовища, которое очень, очень отдаленно напоминал человека, любимого мной очень давно, еще в той, другой жизни. Человека, которым оно некогда было...

— Нет, нет, нет... — повторяла я, возясь в куче тряпья, пытаясь отползти от медленно приближающегося ко мне Максима. — Нет, нет, нет...

Я доползла до стены и поняла — это тупик, но продолжала скрести ногами по полу, как будто это что-то могло изменить. Я заплакала, чувствуя себя беспомощной, слабой — как в детстве. Только не было рядом сильного папы, чтобы заступиться за меня... Никого не было.

— Нет!!! — закричала я за секунду до того, как чудовище утробно зарычало и бросилось на меня...

Бер.

Некрополь. Пивзавод.

Как два пальца...

Несмотря на тяжелое снаряжение (чего только броня стоит), Бер с бойцами двигались с фантастической скоростью.

Командир врезался в толпу нежити по центру, Кот зашел с левого фланга, Зевс — с правого. Три клинка, отражая скупые лучи полуденного осеннего солнца, смертоносными молниями мелькали в стане (или, правильнее сказать, стае) врага, каждый взмах ваки сопровождался эффектным полетом отсеченной головы или конечности.

— А-а-а, — мертвяк грозно зарычал и, бросился на Кота, но тот сделал полушаг назад и рубанул вакой наискосок, срубив напавшему обе руки, затем изящно вывел руку вправо и молниеносно, без замаха, обезглавил его.

Зевс больше шел в рукопашную, лишь изредка отмахиваясь мечом. Он легко уходил от вялых атак медлительной нежити, выбивая из ходячих дурь кулаками, защищенными тактическими перчатками из кевлара, с металлическими накладками на костяшках. Головы мертвецов разлетались от жестких, быстрых, хорошо поставленных ударов как спелые арбузы.

Бер не любил играть с врагом — независимо от того дышит он или же прекрасно обходится без воздуха. Шаг — удар. Попытавшийся заслониться рукой мертвец падает, лишившись конечности и головы. Уход в сторону, резвый живчик проносится мимо и перелетает через подставленное бедро и падает на живот. Удар в основание черепа...

Огромные фигуры двигались с невероятной для людей скоростью. Мельтешение клинков, хлесткие удары, хруст костей, шлепки падающих на землю ошметков плоти, отсеченных голов и конечностей — вот и вся музыка, сопровождавшая этот завораживающий танец смерти воинов-гигантов, будто сошедших со страниц древних былин и легенд.

— Чисто! — доложил Кот по внутренней связи.

— Чисто, — эхом отозвался Зевс.

— Чисто, — сказал Бер, оглядывая побоище. Ни одно из изувеченных тел не шевелилось, мертвецы вели себя так, как и положено нормальным покойникам — лежали себе тихонечко и воняли.

— Эй, там! Сергей! — крикнул командир, сняв шлем и повернувшись к зданию. — Ты жив? Выходи, мы друзья!

Серега.

Некрополь. Пивзавод. Времянка.

Сюрпризы бывают приятными.

Что делать, если ты заперт в комнате с только что застреленным тобою товарищем, а снаружи ожидает целая стая голодных мертвецов? Правильно — пить: за батареей, к которой Абрек приковал себя, притаилась фляга с самогоном.

— Эх, дружище, — протянул я, доставая заначку и стараясь не смотреть на мертвого товарища. — Мне жаль, что все так вышло... За тебя, брат.

На улице происходила какая-то возня — хрипы, чей-то недоуменный рык и невнятное бормотание — плотно закрытая дверь мешала понять, что же там происходит, но, если честно, мне было наплевать, что там затеяли эти мешки с костями. Ну, подумаешь, нежить устроила потасовку — событие редкое и веселое, но мною виденное, и из-за него я рисковать своим филеем не буду — мое любопытство имеет разумные границы.

Я приложился к фляге. Обжигающее, противное, непонятно на чем настоянное пойло ошпарило язык с нёбом, глотку, а затем и пищевод.

— Ха-а-а-а, — хрипло выдохнул я и приложился еще раз, для поднятия настроения.

Если честно — стало легче. Я привалился к стене и достал сигареты.

— Ничего, — буркнул я уверенно, выдохнув тонкую струю сизого дыма. — Прорвемся, не впервой...

Возня снаружи стихла, но мне до этого не было ровным счетом никакого дела. Наверное, помирились — кто ж их знает?

— Эй, там! Сергей! — Раздался с улицы чей-то властный басок.

Я поперхнулся очередным глотком, отчего самогон вылетел изо рта, как вода из дыхательного отверстия кита. Мне вдруг ярко представился мертвец, который додумался до того, чтобы хитростью выманить из моего убежища. Вот он стоит, из ноздри торчит червь, а он так озорно подмигивает остальным, мол: "Ща-ща, пацаны, я его пригружу..."

От этого видения меня слегка замутило, и я недоверчиво уставился на фляжку — уж не на мухоморах ли настояно пойло?

— Сергей, мы заходим! — раздался тот же голос, но уже не с улицы — говоривший прошел в здание. — Не вздумай стрелять — мы друзья.

"Откуда он знает мое имя?", — подумал я и закричал:

— Слышь, а ты кто такой? И кто это "мы"?

— Меня прислал Дед, — долетело снаружи. — Я здесь с двумя другими чистильщиками. Мы здесь, чтобы помочь тебе найти подругу.

Док.

База "Лаба".

Ошибки нужно исправлять.

Когда-то Валентина Петровича никто не хотел принимать всерьез. Ну, подумаешь, светило науки, ну, подумаешь, ученая степень, ну, подумаешь, к его мнению прислушиваются специалисты со всего мира... В нашей стране он был таким же, как и все: нужен — служит, не нужен — в жопу его, пусть сам крутится, как может.

Но он был нужен этим тупым солдафонам — пообещал им нечто большее, чем оружие массового поражения или нитевидный вирус, способный погубить все живое на планете... Он предоставил воякам возможность обзавестись армией совершенных солдат, которые смогут выжить даже в радиоактивной пустоши и не умрут от заражения.

Док не знал, что пока он занимался исследованиями, целая исследовательская группа рылась в его "мусоре" — в генетических отходах, которые он передавал ассистенту, а тот должен был проследить за уничтожением опасных материалов. Именно этим умникам отечественные вооруженные силы были обязаны мощным, страшным, смертоносным биологическим оружием...

Именно этим необоснованно-амбициозным идиотам человечество обязано Новым Миром, в котором быть живым — опасно и страшно...

Док ждал вестей, нервно курил и каждые две минуты смотрел на часы. Он верил, что Бер доставит мутанта живым, а не по частям, как в прошлый раз. Быть может, тогда он сможет хоть как-то исправить последствия трагедии, к которой был частично причастен... Как же он надеялся на то, чтобы слухи солдат о похожем на Невероятного Халка монстре подтвердились. Мутант мог быть ключом к спасению агонизирующей планеты.

Валентин Петрович во всем винил только себя. Себя и никого другого. Тяжелая ноша давила на ученого каждое мгновение, когда он не был занят научной работой или делами базы. Хорошо хоть верные уберы* почитали Валентина Петровича и признавали его несомненный авторитет

Стресс заставил измененные U-Вакциной организмы подопытных работать с потрясающим для бойца КПД — ни одного из них не инфицировали, никого не порвали на части.

Стресс — вот тот природный детонатор, который должен был дать ускорение развитию.

Не удалось найти только двоих подопытных: Степана Диденко и Максима Зайцева.

Первого принесла группа Бера — по кускам. Изучая мертвое тело, Док выяснил для себя много нового. Вирус — побочный продукт его исследований — не мог убить "убера", но в его крови он мутировал и превращал носителя в настоящее чудовище — быстрое, хитрое, чудовищно сильное и хищное.

Ему нужен был живой мутант — тогда, быть может, он сможет все исправить... У него просто не было выбора — если он не будет пытаться, то просто сойдет с ума.

Валентин Петрович глубоко затянулся сигаретой и снова посмотрел на часы.

Зевс.

Некрополь.

Земляк.

Почему я впрягся за Серегу? Не знаю. Наверное, потому, что земляк, потому что... Черт, командир неразговорчив, а байки Кота о том, сколько он баб перетрахал, как ему поварихи на Лабе глазки строят, да ноги перед ним раскидывают, уже достали. Одно слово — трепло. Услышала бы его жена, что он тут насочинял, мигом достоинство на кулак намотала бы. Валюха, пожалуй, второй человек после командира, которого Кот жутко ср... боится, в общем. Так как нам, уберам, трудно найти партнершу для интима, приходится довольствоваться большими женщинами. Хотя, почти никто не жалуется.

Так вот, о Сереге — он такой... гражданский. При этом не какой-то трусливый зассанец с базы, а настоящий искатель, боец. Он мотается по Некрополю в поисках чего-нибудь полезного, подрабатывает проводником, таскается с базы на базу. По-любому интересный собеседник.

Почему командир разрешил Сереге пойти с нами? Да потому, что я попросил, а прошу я ой как нечасто. Бер ценит мою преданность, ведь я был одним из немногих посвященных, одним из тех, кто должен был поддержать его, когда придет время.

Парнишка нормально воспринял тот факт, что за ним пришли трое здоровенных дядек в броне. Может потому, что был не очень трезв, может потому что у него титановые яйца и, как следствие, нечеловеческое хладнокровие — не знаю.

— Так значит вы — продукт некоего эксперимента? — спросил Серега, когда мы вышли с территории пивзавода. — Благодаря супер-вакцине, которая изменила ваши клетки и ускорила метаболизм, вы стали живыми копиями Фрэнка Хорригана?

— А это что за чел? — спросил любопытный Кот. Бер не обращал на разговор ровным счетом никакого внимания, просто молча смотрел по сторонам, мониторя округу.

— Персонаж из игры, — ответил Серега и, заметив недовольный взгляд Кота, поспешно добавил: — Жутко крутой тип, ударом кулака разносит головы гигантским ящерицам-мутантам.

— Прям как наш Зевс, — Кот растянулся в улыбке, шлем он снял, чтобы подышать свежим воздухом.

Да, здесь он был действительно свежим, не то что на территории пивзавода — там, несмотря на осеннюю прохладу, стояла жуткая вонь. Серега даже достал из рюкзака какие-то пилюли и стал их разжевывать, чтобы, как он сказал, не отравиться меркаптанами. Судя по тому, как он кривил лицо, таблетки были жуть какими горькими. Хорошо, что уберам какие-то там меркаптаны (язык сломаешь) как-то по... побоку. Ну, воняет, и воняет — хрен с ним.

— Угу, что-то вроде того, — ответил я на вопрос Сереги, припомнив игрового персонажа из культовой постапокалиптической игры. Эх, знали бы сценаристы, каков на самом деле будет конец человеческой цивилизации... — Вот только в интеллектуальном плане Фрэнка только Кот и догнал, мы пока не доросли.

— Зевс, не знаю, о чем вы там лопочете, но мне, почему-то, кажется, что вы там меня под...бываете.

— Да нет, Кот, совсем наоборот...

— Разговорчики, — Командир задавил перепалку в зародыше. — Сергей, нам нужно добраться до логова твари кратчайшим путем. Не обязательно самым безопасным — как видишь, нежить не может нам доставить реальных проблем, а мы тебя, если что, прикроем...

Шнырь.

Сила есть, но надо есть.

Сила... Она, гонимая бешенным давлением, горячей кровью струилась по жилам. Она сводила с ума, приводила в экстаз, заставляла плакать, рычать, смеяться...

Шнырь чувствовал себя Богом. Нет, скорее темным, могущественным демоном, поглощающим душу вместе с человеческой плотью.

Он презирал себя прежнего — трусливого, жалкого попрошайку, неудачника, слабака и потенциальную жертву для себя нынешнего. Ему все больше нравилось быть монстром, чудовищем которого никто не сможет унизить или оскорбить, ведь у него была Сила, и он больше ничего и никого не боялся, впервые за долгое время.

Шныря стошнило — желудок не справлялся с тем объемом пищи, которую поглощал монстр — просто не успевал переработать.

Полупереваренное мясо распространяло аппетитный аромат, но бывший попрошайка не торопился снова проглотить его — тело начинало меняться, оно росло, становилось сильнее, больше, так что трапезу лучше было отложить, и дать организму усвоить ту еду, что еще осталась в желужке.

Монстра клонило в сон. Шныря хватило лишь на то, чтобы захлопнуть ржавую дверь и накинуть засов, после чего он зарылся в гору тряпья, служившую ему постелью, и забылся беспокойным сном.

Ему привиделась та самая девка, что унизила его в баре. Шнырь больше не испытывал к ней ненависти. Напротив, он прекрасно понимал её — невозможно не презирать то жалкое, безвольное существо, которым он был раньше.

Во сне девушка восхищалась им теперешним, тем, кем он стал. Она говорила ему какие-то нежности, хвалила его за решительность, за смелость.

Потом пришел её хахаль с большущим тесаком и начал разделывать себя: срезать мясо с бедер, с боков, с ягодиц и бросать его обнимающимся Шнырю и его новой и, что уж кривить душой, единственной девушке, подобострастно, холуйски улыбаясь...

Когда Шнырь проснулся, через дыру в крыше тускло светило осеннее солнце. Бывший попрошайка был голоден и остывшее полупереваренное мясо бандитов не смогло принести ему насыщения.

Меняющееся тело требовало живой, свежей плоти. Шнырь знал, что теперь нужно делать, ему было куда расти...

Марат.

Долги нужно отдавать.

Какой-то булькающий, клокочущий звук, вперемешку со стоном, заставил Марата проснуться. Старый бандит, с невероятной для его возраста и веса проворностью, подскочил к металлическому шкафчику, стоящему рядом с кроватью, и вытащил из него заряженный, готовый к бою АКСУ — вещь невероятно редкую, доступную разве что красноперым, которые в нефтеносном Селе обосновались.

Тяжесть пахнущего оружейной смазкой автомата внушила Марату уверенность. Аккуратно подойдя к двери, бандит толкнул её ногой и выглянул в проем. Утреннее осеннее солнце из окон тускло освещало помещение, но бугор заметил лежащего на полу человека, и медленно сделал несколько шагов в его сторону, не опуская автомат.

Ванька, здоровенный подручный Марата, лежал, раскинув ноги и упершись затылком в стену. Кровь редкими толчками вырывалась из разорванной трахеи, глаза бойца закатились так, что виднелись лишь белки.

Не сводя взгляд с коридора, Марат шагнул к стене и нащупал выключатель.

— Гха, — хрипло выдохнул кто-то сзади и старый бандит почувствовал, как хрустнуло предплечье. Сломанная рука взорвалась болью, но старый бугор не выронил оружия. От удара он потерял равновесие и врезался головой в стену. Слепо щурясь в темноту, бандит вскинул автомат здоровой рукой, но противник выбил его резким пинком.