Холодная кровь - роман

— Ало-щеры, — буркнул Хлох, и взяв завёрнутое мясо, подошёл к баулу. — Кровь почувствовали. Ты идти сможешь?

Я пошевелил стопой и кивнул. "Крап" своё дело сделал. Надолго ли — это вопрос третий.

Поднявшись и держа ствол в направлении раздавшегося звука, я дождался, пока Хлох накинет лямку баула на плечо и подойдёт.

— Они теперь не успокоятся, пока до туши не доберутся, — проговорил он, поглядев на кусты. — А патронов жалко на этих тварей.

— Угу, — кивнул я.

Хлох побрёл в противоположном от клёкота направлении, а я какое-то время следовал за ним спиною вперёд, по звуку шагов умудряясь идти довольно ровно. Лишь один раз меня "повело" и я затылком уткнулся в ветку. Зато увидел "приятную" картинку. Как только мы дошли до края поляны, из кустов к туше поверженного монстра бросились сразу трое небольших ящеров. Могу поклясться, что таких я видел в фильмах Спилберга. Может, всё же это он меня разыгрывает, старый чертяка?

Я усмехнулся, и развернувшись, нагнал Хлоха. Нападения ало-щеров можно было, судя по всему, не опасаться. На нас они тут же перестали обращать внимание, едва их зубы коснулись мяса. Но всё равно я ещё раза три оборачивался, готовый в любой момент нажать на гашетку. Да и прислушивались мы теперь не по-детски, предпочитая молчать, нежели болтать о всякой ерунде, бредя среди пёстролистных пейзажей осени.

Плюс светило, добравшееся до зенита и уже начавшее своё нисхождение, заставило мои мысли сильно помрачнеть. Полдня за спиною, а где эта чёртова рубеж-застава, по всей видимости, Хлоху неизвестно. Ну, а мне так и подавно. Дойдём, не дойдём сегодня? Что-что, а ночевать среди местных зверюшек почему-то не хотелось до колик в животе. Тело хоть и мерзковатое, но всё же на данный момент моё, и отдавать его на растерзание я не собираюсь.

Поэтому, когда Хлох в очередной раз достал компас, я посмотрел на него с тревогой и надеждой одновременно.

— Ну, что там?

— Да вроде успокоилась, — Хлох остановился и повернул голову вправо. — Вон туда нам, — он указал в самую густую часть леса. — А сейчас мы отходим от заставы.

— Может глю... в смысле, может неправильно показывает? Гора, к примеру, поблизости особо рудная, ну и стрелка на неё...

— Хош, всё равно других ориентиров нету.

— Может это... обойдём? Чё-то слишком какая-то густая чащобка, — я нервно кашлянул, чувствуя, как желудок слегка крутануло и сжало. Идти в такие непролазные, и что хуже всего — непроглядные дебри, после произошедшего мой организм явно отказывался.

— Ладно, — согласился Хлох и указал рукой на вершину впереди. — Давай поднимемся вон туда, а поверху уже пойдём в нужном направлении. Хош, ты бы хвороста подсобрал, там, на горе как раз и пожарим мясо. А-то от этого бесконечного движения жрать охота очень.

Ну, это да. Желудок еду требовал основательно уже часа два. Может, поэтому его и крутануло, а вовсе не от страха? Хм, а так считать намного круче.

С этой мыслью я и карабкался на очередной склон, собирая валяющиеся то тут, то там сухие ветки. В конце концов, для стрельбы я стал абсолютно непригоден, по крайней мере, пока охапка находилась в моих объятиях. Держать автомат ушами и нажимать на спусковой крючок языком я не умел. А если учесть, что ушей, в смысле ушных раковин, у меня вообще не было...

В общем, когда мы, наконец, взобрались наверх, и Хлох указал на небольшую полянку радиусом метра в четыре, мелькнувшую своей освещённой "проплешиной" среди деревьев, я заметно обрадовался.

С розжигом костра Хлох справился быстро. Наверное его... нас обучали этому в военхоле. Но я решил в процесс не влазить, а стал "палить фишку", время от времени проглатывая обильно текущую от предвкушения и усиливающегося запаха слюну.

К моему удивлению, мясо по вкусу оказалось больше похоже на куриное, хотя от такой громадной туши я ожидал, как минимум, говяжьего "размаха". Но видимо и в самом деле, птицы произошли от динозавров, а ящериц я как-то попробовать в своей прежней жизни не удосужился.

— Хлох, — решился я спросить после насыщения. Вопрос этот интересовал меня ещё с утра, но побаивался я ответных расспросов насчёт моей явной стрельбы в "молоко". Хотя, похрен. Отмазался же вроде. — А почему ты не выстрелил? Ну, в того, который раненого тащил.

— Да когда тебя дверью отрубило... В общем, ты прямо между машин распластался. Ну, я и выскочил из-за "Шхуры", чтобы тебя оттащить за укрытие. Короче, не стрельнули они в нас ни разу.

Хлох вдруг зло махнул рукой и уставился на маленький красный лист, слетевший с ветки и легший прямо на его левое колено.

— Но это ничего не меняет, Хош. Я свой должок им отдал.

Он осторожно взял листок, посмотрел на него задумчиво, и подбросив, дунул. Листок дёрнулся, пролетел немного, но через секунд пять уже упал на землю, затерявшись среди других таких же.

— Спасибо, что спас меня.

— Да брось, Хош. Не говори глупостей.

Я принялся обтирать жирные пальцы об траву. Развивать тему смысла не было. Да и к чему приведёт это развитие? Да, честь может быть и у врага, просто нелегко это бывает представить, а тем более принять, как должное. Да и выходят такие штуки, я думаю, за пределы представлений Хлоха, вот и злость... Впрочем, он прав — это ничего не меняет.

— Что, двинулись дальше? — Хлох поднялся, и вдруг расстегнув ширинку, принялся мочиться на костёр, предложив мне поступить так же. Мол, лес, сухие листья, открытый огонь и всё такое. Обычная вроде для мужиков ситуация... но я тут же от этого занятия категорически отказался, сославшись на то, что не хочу. Вот не хочу и всё. Понятно, что дело хорошее, природу нужно беречь и пожаров не допускать, но... Узреть то, что болтается у меня в штанах, я был не готов. Хватало пока чешуи и ящериной физиономии.

Дара

Муж, что укорачивал цепь, развязал руки и размашисто хлестнув по щеке ладонью, отчего Дара повалилась на холодную землю, подошёл к стоящему в проёме старшему.

— Зря ты по лицу, — буркнул тот. — Лучше бы ногой в живот, а-то завтра ещё докопаются в пункте, чего у этой сучки вся морда побитая.

— До завтра заживёт, дан Иржи. А если чего, у баб возьмём мазюкалки их, да замажем.

— Ладно, щер с нею. Пошли, жрать охота, мочи нету терпеть.

Они вышли, дверь сарая закрылась, погрузив помещение в полумрак, потом послышался скрип задвигаемого засова. Дара на всё это не отреагировала. Она лежала не шевелясь, чувствуя только боль от впившегося в шею хомута и жжение щеки, а глаза бессмысленно взирали в темноту.

— Только бы сюда не могли пробраться их эти псы, — вдруг кольнула в мозгу мысль и Дара аккуратно, чтобы ненароком не переломать шейные позвонки, поднялась и принялась разминать затекшие руки. Чтобы в случае чего, вцепиться мёртвой хваткой в глотку животного, которое в тайне от хозяев могло проделать подкоп под одну из стенок.

— Представь, залезет такой вот пёсик размером по пояс за спрятанными костями, а тут кусок свежего мяса. Как думаешь, что он выберет? — выдал мозг с усмешкой.

— Заткнись, — буркнула Дара и на всякий случай нащупала в темноте цепь. Потом пересела ближе к железному листу, так, чтобы освободился кусок цепи примерно с полтуаза. Теперь, если что, можно накинуть его на шею и попытаться задушить непрошенного гостя.

Но это было не единственной проблемой. Вторая проблема — кристалл.

Когда колющая боль в кистях немного поутихла и пальцы зашевелились более-менее нормально, она стала прощупывать низ куртки. Слава Богу, на поляне обшманали её не слишком дотошно. Впрочем, в районе груди и между ног всё-таки "проверили" со всей тщательностью. Ну, и сапоги ещё хорошо осмотрели, высоко задрав штанины. Увидев нож бородатого, старший выхватил его из голенища и с усмешкой приставил ей к горлу. А глаза сверкнули такой злобой, что Дара подумала — это всё...

Интересно, почему Вик не сказал про кристалл? Может, забыл просто? Но если забыл, то есть вероятность, что вспомнит.

Дара отыскала под подкладкой передатчик-маяк, зажала его одной рукой, а второй полезла во внутренний карман, в котором имелась маленькая дырочка. В неё она и просунула передатчик, сразу после того, как насытилась завтраком. Первым за пятьсот лет.

Дара кисло улыбнулась, и разорвав дыру, извлекла кристалл.

И куда? — спросила она себя.

Вариантов было немного. Два из них она отбросила сразу, там могут и осмотреть, если им того потребуется. Ненависть, которую они к ней питали, и которую она не могла объяснить, позволит им залезть без жалости в любую дырку её тела. Это она понимала.

Поэтому, задумчиво покатав кристалл в пальцах, она глубоко вздохнула и положила его в рот. Размер с небольшую сливу и граненая форма обещали не самое приятное проглатывание. Если бы была вода...

Страх подавиться сковал её на некоторое время, но она преодолела его. Потом почти минуту пыталась собрать во рту как можно больше слюны, но железы как назло практически ничего не выделяли. Сказывались съеденные хлеб и жирное мясо. Наконец, она решилась. Кристалл, благодаря хоть какой-то слюне, прополз несколько миллиметров по гортани и застрял. По сердцу тут же полоснуло лезвие ужаса.

Следующие четыре напряженных глотания ни к чему не привели. Дара судорожно потянула в себя воздух, и от звука вдоха, похожего больше на хрип астматика её бросило в жар. На лбу выступил пот, а по телу пробежала первая волна дрожи.

Нет. За что?

Ты убила...

Пожалуйста...

Она принялась глотать и глотать, раз за разом, чувствуя, как кристалл больно давит на стенки гортани, но не сдвигается ни на точку.

Снова потуга вдохнуть, и теперь хрип ещё страшнее. Как у её бабушки перед смертью. Она умирала от старости, долгих два дня, шевеля почёрневшими губами, словно разжёвывая ими воздух, который уже не хотел проходить в её старое иссохшее горло, и хрипела, хрипела... вот так же.

Дара почувствовала, как в голове резко мутнеет, перед глазами вдруг десятками вспышек замелькали белые мушки, а в теле сотнями закололи ядовитые иголочки... Смерти? Нет. Не хочу.

Она кое-как поднялась на колени, суетясь, расстегнула две пуговицы ширинки и сунула ладошку в брюки. Мочевой пузырь и мышцы таза можно было уже не расслаблять, они сами делали своё дело.

Дара торопясь, подносила ладошку ко рту несколько раз, хотя уже не верила в спасение. Она уже даже смирилась и почувствовала некий покой внутри, как вдруг кристалл сдвинулся с места.

Она потянула воздух носом, и он, отыскав лазейки, хоть и немного, но наполнил лёгкие. Смирение тут же отступило на задний план, вернулась надежда, и она снова принялась усердно глотать. Кристалл медленно продвигался по пищеводу.

Через минуту Дара изнеможенно повалилась на землю лицом вниз и разрыдалась. За что ей всё это? Тогда... теперь. И что может быть в том чёртовом Пекле, чего она не перенесла при жизни?

Сделав над собой усилие, Дара поднялась, и вытирая рукавом слёзы, на карачках двинулась к куче соломы, которую заметила, когда дверь сарая была ещё открыта. Помня о хомуте, она осторожно улеглась набочок, нагребя под голову большую, пахнущую её детством охапку.

Но едва мысли попытались сбежать в такое далёкое прошлое, чтобы затеряться в нём до утра, или хотя бы до того момента, как усталое и избитое тело провалится в сон, мозг выдал довольно неожиданный, но в то же время очень простой вопрос — А кто сейчас выполняет твои обязанности?

От этого вопроса Дара невольно сжалась, почувствовав себя бесконечно одинокой. Неужели, Конструктор обманул её?

Нет, не может быть. Он мог просто определить её душу в Пекло, значит, это не обман. Конечно, сейчас на её месте другая энжа, или энж, но это ни о чём не говорит. Если у неё всё получится и ошибку удастся исправить, то она вернётся на Землю.

— Ты сама веришь в это? — спросил всё тот же голос непонятно какой её части, и Дара в ответ тихо прошептала:

— Заткнись.

8

Хош

К вечеру, взобравшись на очередную горку, мы, наконец, увидели заставу. Примерно в радиусе двух километров вокруг неё территория была полностью расчищена от кустов, деревьев и прочих естественных помех для обзора, а взамен протянуты два ряда высокой сетки.

— Между сетками мины и самострелы, — проговорил задумчиво Хлох, остановившись, и указав рукой на небольшое каменное здание, стоящее на возвышенности с той стороны дороги, в восточном направлении от заставы. — Надо двигаться к наблюдательному бункеру, а то нас свои же положат.

— Так по нам чего, не видно, что ли, что мы не теплокровы? — удивился я.

— Хош, а вдруг нас теплокровы нашпиговали взрывчаткой?

— А-а, всё, понял. И типа нам в затылок снайперы целятся, да? Чтоб не дёргались и своих не предупреждали.

— Ну, вроде того. Ладно, пошли потихоньку. Подойдём ближе, я ракетой шмальну, пусть наряд к нам высылают.

Мы стали спускаться по склону, снова погрузившись в местные дебри и вскоре потеряв из виду и заставу, и бункер. Но теперь заблудиться опасений не было, да и щеры, думаю, сюда особо не заглядывают. Можно ведь и под самострелы попасть, или сами хлады обстреляют из чего-нибудь станкового. Так что, несмотря на то, что приближался я к месту, где таких "тварей", как я и мой боевой товарищ, было не меньше роты, а то и целый батальон, ощущения были всё же положительные. Просто надоело уже шарахаться по лесу, ожидая каждую секунду нападения какой-нибудь хищной туши. Да и сама неопределённость давила. Может там, среди них я найду ответ, почему попал в такую передрягу? Хотя, с трудом в это верится.

А что если они все такие, как я? Только попали на эту планету раньше. Этакий ад для людей. Да нет, ерунда полная.

Но переться к бункеру не пришлось. Едва мы спустились до половины склона, как нас остановил громкий окрик.

— Стой! Ношу на землю, лапы в гору!

Сказано было на том языке, на котором я говорил и думал последние пару суток, поэтому дёргаться не стал. Свои же, как бы это глупо не звучало.

Поэтому я, едва ли не зевнув при этом, сбросил автомат на пожухлую траву, поднял руки, как и Хлох, и безо всякого напряжения стал ожидать дальнейшего развития событий. Единственно, что удивило меня — это огромная змея коричневого окраса, размером с земную анаконду, которая появилась из-за кустов прежде окрикнувшего. Змея эта подползла к баулу, который Хлох аккуратно положил у своих ног и принялась тыкаться в него мордой.

Делала она это довольно долго, минуты две, после чего принялась тыкаться мордой в Хлоха, а я, сообразив, что потом она примется за меня, не на шутку напрягся. Бррр, ненавижу змей. Хотя, чего там — боюсь до чёртиков.

Поэтому процедуру то ли обыска, то ли обнюхивания, я провёл с закрытыми глазами, и вздохнул с облегчением, когда послышался шум отодвигаемых ветвей. Значит, досмотр анакондой закончен.

Я открыл глаза. Змея, свернувшись клубком, лежала метрах в пяти, а к нам шёл местный пограничный наряд.

— Хиех, твою яйцекладку! — вдруг вскрикнул Хлох, и подняв с земли винтарь, поспешил навстречу одному из приближавшихся.

— Хлох? Чтоб у тебя чешуя отпала! Старик, ты?