Приключения Дракони и его друзей

Ворон вылетел из своего убежища и опустился на подоконник кабинета.

— Карр, — каркнул он, усаживаясь поудобнее. Кабинет был пуст, но дверцы шкафов открывались и закрывались сами собой. Это Гвальф изучал кабинет Карха.

В своей сумке он за считанные секунды нашёл бы чешуйки крыльев радужницы и кристаллики, выпаренные из отвара хнумы пятнистой, но здесь ... Гвальф был уверен, что чешуйки крыльев должны быть и в хозяйстве у злого волшебника, но с хнумой он не был уверен. Карх, судя по его запасам и принадлежностям, был консервативным злым волшебником, применявшим новые компоненты с большой опаской. А хнума пятнистая была выведена волшебницей Джумой каких-то тридцать лет назад.

Подумав о Джуме, Гвальф стукнул себя по лбу. Как он мог забыть об указателе Джумы. Эрм увидел, как из воздуха появилась и плавно опустилась на стол стрелка на тоненькой ножке. Ворон был спутником волшебника много лет, и привык ничему не удивляться, и всё-таки сидел, разинув клюв от удивления. А невидимый волшебник произнёс заклинание, и приказал стрелке указать, где находятся чешуйки крыльев радужницы. Стрелка закрутилась, потом немного поколебалась, и решительно замерла, указывая на шкаф, который Гвальф уже осматривал.

Волшебник решительно подошёл к шкафу, и снова распахнул дверцы. Эрм перепорхнул с подоконника на стол, поближе к сумке, в которой был заперт его хозяин. И в тот момент, когда раздался радостный возглас Гвальфа, а из шкафа выплыла баночка, на дне которой переливались всеми цветами радуги сверкающие чешуйки, ворон схватил сумку и со всех крыльев бросился наутёк.

— Стой, негодник, — закричал волшебник, бросаясь к окну. Он выхватил лежавшее наготове заклинание петли и изо всех сил метнул его вслед вору. Одно мгновение ему показалось, что он промахнулся, но потом почувствовал знакомое покалывание в кончиках пальцев, и расслабился. Куда бы ворон ни пытался унести сумку, он скоро вернётся в кабинет.

Сидя в темноте, Карх гадал, кто виновен в его бедственном положении. Было ясно, что дети не могли одолеть его без посторонней помощи. Гвальфа он по-прежнему не воспринимал всерьёз, и решил, что кто-то из злых волшебников, пытающихся покорить мир, вздумал избавиться от конкурента. Карх долго ломал голову, кто же именно из них виноват, но потом успокоился, поклявшись отомстить им всем и каждому в отдельности. Но для начала следовало вернуться в замок.

Будь у него посох, он без труда выбрался бы из этой дыры. Но посох остался в кабинете, в руках у пигалицы с косичками. Попытки воспользоваться кольцом Альвдис, доставшимся такой дорогой ценой, тоже ни к чему не привели. Невидимые слуги не откликались. То ли в этом странном месте не работала магия, то ли превращение в камень и обратно не прошли для кольца бесследно.

Но Покорители Мира не падают духом даже в самых безвыходных ситуациях. Вспомнив самые азы колдовства, он попробовал вызвать огневичка, но ему это не удалось. Он не знал, что после ужаса, который Гвальф испытал при мысли о возможных последствиях пребывания в сумке Алени с Дором, волшебник старательно защитил свою сумку противопожарным заклинанием, а также закрепил все предметы, расставив их по шкафам. Шкафы открывались только по слову хозяина. Но он укреплял предметы от падения, ему не приходило в голову, что какой-нибудь другой волшебник, особенно злой, окажется в его сумке.

А злой волшебник после долгих и безуспешных попыток сумел вызвать светлячка. В его тусклом свете Карх огляделся. А потом огляделся ещё раз, не веря своим глазам. Он ожидал увидеть что угодно, только не кладовку. Но место его заключения больше всего напоминало именно кладовую. Он обнаружил себя в небольшой комнате, заставленной магически запертыми шкафами. Не требовалось особого умения, чтобы определить содержимое каждого из шкафов. В одном из них лежали минералы, в другом — порошки и отвары из всевозможных растений, в третьем — целебные снадобья... В самом большом шкафу хранились съестные припасы, и Карх порадовался, что голодная смерть ему не грозит. С другой стороны, его гордость была уязвлена. Его должны были бы бросить в самоё тёмное подземелье, или в безжизненную пустыню, или...

Пока Карх предавался в сумке горестным размышлениям, а Гвальф пытался вернуть себе зримый вид, во дворе замка царило оживление. Фея беседовала с королевой, расспрашивая Этер о своих крестниках и крестницах. Старушка жалела, что ушла на пенсию незадолго до рождения Этер, потому что такой крестницей можно было бы гордиться. Потом разговор перешёл к современным принцессам и принцам.

— У Вас, Ваше Величество, такие отважные детки, — улыбнулась Фея, глядя на Аленю с Дором. Для них она превратила воду фонтана в сок, причём у каждой струйки был свой вкус. Дети с восторженным криком бегали вокруг фонтана.

— Да, Госпожа Фея, — улыбнулась в ответ королева. — Зато я чуть не умерла от страха, когда увидела Дора, замахивающегося деревянной сабелькой на злого волшебника.

— Он храбрый мальчик, — согласилась Фея. — Из него вырастет настоящий герой. А из Алени получится...

Сказать, что вырастет из принцессы, она не успела, потому что девочка решила позвать Драконю к чудесному фонтану. Она обнаружила, что дракончик стоит с опущенной головой, а Дракомама хотя и негромко, но очень сурово выговаривает ему. Принцесса, забыв про сок, бросилась спасать своего друга.

— Вы не должны его ругать, — заявила она, подойдя вплотную к носу Дракомамы. — Он очень хороший. Он готов был в одиночку разнести этот замок, когда услышал, что злой волшебник заколдовал Вас.

Пламя, вырвавшееся от удивления из пасти Дракомамы, спалило бы Аленю, если бы Драконя вовремя не схватил свою принцессу за шиворот и не закинул себе на спину.

— Это кто? — спросила ошеломлённая драконша.

— Это — моя принцесса, — гордо объяснил Драконя.

— Ты уже обзавёлся собственной принцессой? — задумчиво спросила Дракомама, и её хвост нервно загулял из стороны в сторону. Да, мальчик уже подрос. Надо же! Разнести замок злого волшебника, из-за того, что он заколдовал...

— Постой, постой, а почему ты решил, что меня заколдовали? — спросила Драконша.

— Мне сказали, что ты подчинялась приказам волшебника, — прошептал Драконя. — А ты сама мне рассказывала, что драконы не служат волшебникам, и я подумал...

— Он обещал помочь найти тебя, если я помогу ему перенести статую королевы в его замок, — ответила Дракомама.

— Он обманул тебя, Алохвостик, — сказала Фея, которая поспешила к месту событий, чтобы удостовериться, что из Алени что-нибудь вырастет. — Он заставил тебя участвовать в похищении королевы, а потом запер в подземельях замка. Если бы не моя волшебная палочка, ты никогда не выбралась бы оттуда.

Дракомама в ярости ударила хвостом по плитам, которыми был вымощен двор, и каменные плиты раскололись на части.

— Я покажу ему, как обманывать драконов, — яростно проревела она.

— Я покажу ему, как обманывать драконов, — проревел Драконя. Кому же понравится, когда обижают и обманывают маму?!

— Где этот негодяй? — проревела драконша, и расколола ударом хвоста ещё несколько плит.

В этот момент прямо перед её носом с неба упала сумка. Это Эрм, из последних сил сражающийся с заклинанием петли, решил вернуться в кабинет с пустыми лапами. Он пытался уронить сумку на крышу замка, но промахнулся.

— Сумка Гвальфа! — воскликнул изумлённый Драконя.

— Сумка Гвальфа, — подхватили хором остальные.

— Вот он и ответ на Ваш вопрос, госпожа Алохвостик, — недобро усмехнулась Этер. — Негодяй и обманщик заперт в этой сумке. Интересно, как она сюда попала, если Гвальф обещал не спускать с неё глаз.

— Я ему покажу, — взревела Дракомама, но сумка плавно поднялась в воздух, и на глазах у изумлённых зрителей влетела в окно кабинета Карха.

Глава 16. Ворона запирают в сумку, а джинна выпускают из кувшина.

— Кар-рамба, — прокаркал Эрм, устало опускаясь на стол в кабинете хозяина. За столом сидел полупрозрачный волшебник, и что-то тщательно перетирал в ступке.

— Ты, кажется, что-то перепутал, — поднял голову от ступки Гвальф. — Ты — ворон волшебника, а не пиратский попугай.

— Кар-рамба, — упрямо повторил ворон. Это было его любимым ругательством.

— А сумку ты куда дел? — полюбопытствовал Гвальф.

Ворон каркнул. Его удивляло спокойствие волшебника. Карх уже обрушил бы на его голову множество самых замысловатых ругательств. Гвальф постучал рукой по столу, добавив при этом пару слов, и снова вернулся к ступке.

Ворон попытался взлететь, но почувствовал, что не может сдвинуться с места. Эрму оставалось только наблюдать за волшебником, не обращавшем никакого внимания на все проклятия на вороньем языке, которые выкрикивал ворон. Вдруг что-то бескрылое влетело в окно и плюхнулось на стол рядом с Эрмом. Ворон открыл клюв от изумления, узнав сумку Гвальфа.

— А теперь, дружок, отправляйся-ка к хозяину, — сказал волшебник, оторвавшись от своего занятия. Он схватил ворона, молниеносным движением расстегнул сумку, бросил в неё Эрма и снова закрыл.

Карх увидел, что потолок на мгновение раскрылся, но тут же сомкнулся вновь. И на его плечо опустился Эрм.

— Кар-рамба, Карх, — устало прокаркал ворон. Он чувствовал, что впереди у них много времени, и думал, стоит ли рассказывать хозяину всю правду о случившемся. Эрм боялся, что злой волшебник придёт в ярость и испепелит рассказчика на середине рассказа. Поэтому ворон решил умолчать о многом из того, что видел и слышал. Зато свою неудавшуюся попытку спасти хозяина ворон живописал в красках.

Карх метался по кладовой взад и вперёд, светлячок едва поспевал за его быстрыми шагами. Эрм сидел на самом высоком шкафу и следил за хозяином с безопасного расстояния.

— Заперт в сумку! И кем! Мальчишкой-щегольком! Но ничего, ничего, он у меня ещё попляшет...

Тем временем Гвальф и вправду пустился в пляс в кабинете Карха. Ему удалось снова стать видимым, хотя в запасах Карха хнумы не оказалось. Зная, что его никто не видит, он закружился вокруг стола с маленьким зеркальцем в руке. Кружась по комнате, волшебник случайно посмотрел в окно. Увиденное заставило его прекратить пляску и схватиться за сумку. У фонтана стояли три тоненькие девушки в зелёных платьях, похожих на платье Старой Феи, и оживлённо спорили между собой.

Гвальф вытащил из бокового кармана сумки заранее приготовленные, но так и не пригодившиеся тонкую верёвку с крюком на конце и перчатки-самохваты. В этих перчатках волшебник не боялся, что рука соскользнёт с верёвки. Он зацепил крюк за подоконник кабинета, надел перчатки, выбрался из окна, и заскользил по верёвке вдоль стены башни. Если бы Аленя подняла голову, то увидела бы волшебника, стремительно летящего вниз. Но Аленя, сердито сопя, рассматривала зеленые чешуйки на Драконином боку и прислушивалась к возбуждённым голосам, доносившимся от фонтана.

— Что случилось? — спросил Гвальф, спустившись, наконец, во двор.

— Дзин растроил Фею, — деловито ответил ему Дор.

— Фея расстроилась из-за того, что что-то дзинькнуло? — не поверил своим ушам волшебник.

Все засмеялись, а принцесса, возмущённая непонятливостью волшебника, топнула ножкой:

— Да нет же, это джинн разделил Фею на трое.

— Джинн? — Гвальф снова не поверил своим ушам.

И королева поспешила объяснить, что произошло на самом деле.

Всё произошло слишком быстро. Дракомама показала Фее золотой кувшин, обнаруженный в сокровищнице замка Карха. Горлышко кувшина было залито смолой, а на смоле Фея разглядела следы замысловатой печати. Драконя удивился тому, что мама заинтересовалась грязным кувшином, но не осмелился озвучить своё недоумение. Судя по тому, как серьёзно отнеслась к находке Фея, кувшин был действительно необычным.

Внимательно изучив кувшин, Фея приказала всем отойти в сторону, а сама поставила кувшин на землю, и направила на неё волшебную палочку.

Сначала Фея взмахнула палочкой, и смола, запечатывавшая горлышко кувшина, растаяла. Фея взмахнула палочкой ещё раз, и пробка, запечатывавшая горлышко кувшина, медленно поползла вверх. После третьего взмаха палочки пробка с шумом выскочила из кувшина, а из кувшина потянулся дымок. Дымок сгустился, и перед Феей появился могучий и грозный джинн Архат аль Ашхар, что в переводе на человеческий язык означает "Грозный, сын Могучего".

Джинн просидел в кувшине так долго, что и сам уже не помнил, как попал в него. Сначала Архат мечтал выбраться из кувшина, и готов был исполнить одно желание, два желания, много желаний того, кто освободит его. Но никто не освободил его. Со временем джинн обустроил для себя мир в кувшине. Он больше не рвался наружу и поклялся разорвать на две части, нет, на много частей того, кто нарушит его покой. Как вы уже догадались, Архат умел считать только до двух. "Много" означало "три".

Поэтому, когда Старая Фея освободила его из кувшина, он попытался разорвать её на три части. Будь на её месте простая смертная, ей пришлось бы плохо. Но перед сыном Могучего стояла Фея, да ещё и сжимавшая в руках волшебную палочку. Поэтому его чары сработали совершенно неожиданным образом.

Увидев перед собой трёх девушек, джинн растерялся. Он стоял, оглядываясь по сторонам, и рассматривая мир, в который он попал. Этот мир был совершенно не похож на его родной.

А феи, не обращая внимания на выходца из бутылки, принялись выяснять между собой, кто же из них настоящая.Они подняли такой гам, что Архат разгневался.

— Замолчите, презренные, — закричал он.

На мгновение наступила тишина, а потом феи дружно направили на него волшебные палочки и хором закричали:

— Брысь.

Архат не знал, что такое "брысь", но, судя по тону, которым было произнесено заклинание, ничего хорошего ждать от "брыся" не приходилось.

Обиженный и испуганный джинн забрался в свою бутылку и крепко-накрепко закупорил пробку, чтобы никто больше не тревожил его покой.

Глава 17. Зеркало.

Пока королева рассказывала, феечки продолжали ожесточённо спорить между собой. Они не обратили внимания и на волшебника. Гвальф с сомнением посмотрел на спорщиц.

— Если не остановить их, они будут спорить до завтра, — задумчиво произнёс он. — А мне очень хочется выбраться отсюда.

— Будут сполить, — Дор так сокрушённо покачал головой, что все рассмеялись. Все, кроме спорщиц.

— С другой стороны, я бы не хотел разделить участь бедного джинна, — продолжал Гвальф.

— А вы можете усыпить их? — спросила Аленя.

— Нет, с чарами к ним сейчас лучше не подступаться, — ответил волшебник. — Вот если отвлечь их чем-нибудь...

Королева задумалась и неожиданно рассмеялась. Все удивлённо посмотрели на него, а Этер спросила:

— Вы можете наколдовать три больших зеркала?

— Зачем вам зеркала? — ещё больше удивился волшебник.

— Дайте каждой из феечек по зеркалу, и вы увидите, что будет.

— Каждой из фей? — Гвальф на мгновение задумался, и тоже рассмеялся.

— Трёх больших зеркал у меня нет, но я придумал кое-что получше.

Волшебник покопался в кармане своей сумки и извлёк оттуда флакон.