Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Полюби меня, если сможешь.


Опубликован:
12.06.2005 — 22.02.2014
Аннотация:
Люди встречаются, люди влюбляются, но всегда ли любовь это счастье? Прочти и не говори, что это вымысел...
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
  Следующая глава
 
 

— Алло.

— Тамара, здравствуй, это я Виктор.

— Здравствуй, — он по интонации почувствовал, как она взволнованно произнесла это слово.

— Слушай, давай встретимся, поговорить надо.

— Я дома, приезжай.

— Напомни, я адрес не помню.

Она продиктовала ему адрес. Виктор достал Тамарино письмо и прямо на нем записал адрес и как ехать.

— Ну, все, через минут сорок буду, — и не дослушав ответа, нажал красную кнопку отбоя.

Она открыла дверь, но не бросилась ему на шею, а сказала просто:

— Проходи, — и, отойдя к арке, облокотилась, как в прошлый раз, когда он уходил.

Виктор прикрыл за собой входную дверь и остался стоять в прихожей не зная, что сказать. Он почему-то совсем иначе представлял себе эту встречу. Ему казалось, что не успеет он прийти, как она бросится ему на шею, и, рыдая, начнет признаваться в любви, объяснять, что жить без него не может и так далее. И тогда он, собравшись с духом, ей всё и выложит. Что всё понимает, но семья есть семья, и бросать её, он не собирается, а жить на два фронта и врать, не может и не хочет.

Но вместо этого, они стояли друг напротив друга и молчали. Неожиданно, она произнесла:

— Чего же мы стоим, проходи, хоть чаем напою, — и, не дожидаясь его согласия, пошла на кухню. Ему ничего не оставалось, как последовать за ней. Она включила чайник, достала чашки, заварку, какое-то печенье и конфеты и, поставив всё на стол, села возле подоконника, как Виктору показалось на край табуретку.

— Как дела на работе? — снова вопреки ожиданиям Виктора, спокойно спросила Тамара.

— Нормально, объект сдали, на следующей неделе переезжаем на новый.

— А дома, как, всё хорошо?

Виктору стало совсем не по себе. Он растерялся и поэтому однозначно ответил:

— Да, вроде того?

— Тебе покрепче?

— Нет обычный.

— Тогда сам заваривай, — и она пододвинула ему коробку с заварочными пакетиками.

Он взял один из них, заварил в чашке и положил на блюдце.

— Так о чем ты хотел со мной поговорить? — произнесла Тамара.

— Я? — чуть не поперхнувшись чаем, ответил Виктор.

— Ну да, ты же сам сказал мне по телефону, что надо встретиться и поговорить.

— А ну да, — он поставил чашку на стол. Слова, которые как ему казалось, он приготовил, чтобы сказать Тамаре, неожиданно стали корявыми и неуместными. Он мысленно произнес их про себя и решил, что, пожалуй, не стоит начинать разговор так сразу, можно сказать в "лоб" и поэтому задумался. Наступила пауза. Тамара смотрела, как-то исподлобья на него, видимо понимая, что в нем происходит мучительная борьба между тем, что он хотел сказать ей, и тем, что еще не придумал.

Она вдруг усмехнулась и произнесла:

— Вить, ну чего ты мучаешься, так прямо и скажи, Тамара, хорошая ты баба, и в постели и так, вообще, но я простой работяга, у меня семья, двое детей и бросить их не могу, вот и всё. Так или нет?

Виктор тяжело вздохнул и ответил:

— Вроде того.

— Так чего молчишь, не говоришь?

— Сам не знаю.

— Может, думал, брошусь на шею, и умолять стану?

Она словно читала его мысли, и от этого ему совсем стало не по себе.

— Так ведь не бросилась.

— Хотела и не смогла. А что, ждал все же, что брошусь?

— Ну да. Ты ведь так в письме всё написала, что прямо на край света со мной готова бежать.

— А что не верится?

— Да кто вас баб знает? Вы то готовы бежать, то нет.

— А мы такие.

— Это какие?

— Вот такие.

Он снова взял чашку и, выбрав конфету, развернул и положил в рот.

— Чего-то я не пойму тебя Тамара?

— А чего тут понимать, — она тяжело вздохнула, — я тебе уже всё в письме сказала. Ни отнять, ни добавить. Вот смотрю на тебя, и вроде рядом сидим, а только далеки мы друг от друга. Не докричаться мне, не достучаться. Зови не зови, всё равно не услышишь. А реветь и на шею вешаться бесполезно. Коли любить, так обоим, а коли страдать, так одной.

— Нет, ты подожди, что значит страдать? — Виктор понимал, что он вступает на опасную для себя тропу и, тем не менее, задал вопрос, поскольку те чувства, которые в нем зародились после прочтения письма, эхом отозвались в его душе.

— Я ведь всё для тебя могла бы сделать. Пожелай только. Скажи, что останешься в семье, и хоть раз в месяц будем видеться, и я бы согласилась. Захотел бы, и я устроила тебя работать в нашей гостинице, хоть бы подсобником. Нет проблем. Положила бы тебе хороший оклад и хоть на работу не ходи. Лишь бы видеть тебя. Всё могу и на все согласна. Только в чем вопрос-то? А ты понимаешь и веришь ли, что я серьезно всё говорю? Не знаю. Порой мне кажется, что ты смеешься надо мной, потому что не веришь ни единому моему слову. Считаешь, что с жиру баба бесится, вот и всё.

— Ну, это ты зря, — попытался он переубедить Тамару, — впрочем, тон его слов был таков, что у него это явно не вышло.

— Вот-вот, вижу, что правильно думаю.

— Тамар, тебе не кажется, что мы как-то все не о том говорим?

— Кажется, Витя, кажется. Так ведь ты сам хотел со мной поговорить, и молчишь. Может, боишься заглянуть в свое сердце, боишься сказать правду?

— Правду? А где она, правда? Что ты хочешь от меня услышать? Что я люблю тебя, что жить без тебя не могу, — повысив голос, произнес Виктор, — ну встретились, переспали, так что из этого, с каждым бывает. Все мы не без греха.

— Да не о том ты. При чем тут переспали... А хотя бы и так. Может та ночь, всю меня изменила. Заставила не только на себя, но и на мужиков другими глазами посмотреть. Ты вообще много обо мне знаешь-то?

— Знаю, не знаю, при чем тут это? Мы с тобой не двадцатилетние юнцы, а взрослые люди..., — он не договорил, так как Тамара перебила его.

— Может и не причем. Я ведь между прочим, детдомовская. Росла в Ярославле, потом, когда из детдома в большой мир вышла, как раз перестройка началась. Я в Москву приехала. Всё как в сказке показалось. А я что, ни кола, ни двора, ни денег в кармане. Пошла учиться и работать. Знаешь, как трудно было. Хорошо в общагу попала. Сама пробивалась, сама свое счастье строила. Потом Михаила встретила. Он тогда в Москву приехал, учиться. Поженились. А я пахала, с утра, до ночи, лишь бы выбиться. Видишь эту квартиру, сама заработала и обставилась и отремонтировала. Все сама. Прожили с мужем, а детей не завели, потому что всё думала, не время, надо подождать, на его зарплату не проживешь, а к хорошему уже привыкать стала, да и за квартиру надо отдавать. Ты вот мне той ночью сказал, — ты что, из деревни приехала? Почти что так. Я вот в девках-то знаешь, до каких лет ходила? Стыдно сказать, аж до двадцати пяти. Потому что так воспитывали, так учили. Детдома-то тоже разные бывают. Я свой, как родной дом помню. Учили работать, жить, и понимать, что в жизни можно делать, а что нет. И правильно, так и должно быть. Если бы так всех учили, мы бы давно лучше жили и чище и светлее. А, да что говорить.

Виктор заметил, как по её щеке скатилась слеза.

Нет, оказывается не всё так просто, как ему показалось во взаимоотношении с Тамарой. Она замолчала, а он не знал что ответить. Всё внезапно перемешалось в его голове, и мысли путались с одного на другое.

— Ты прости меня, — снова произнесла она, — я сначала вовсе и не думала вмешиваться в твою жизнь, да и вообще, не в моих это правилах, разбивать чужие семьи. Только что-то произошло в ту ночь между нами, и вся жизнь моя перевернулась с ног наголову.

Виктор поставил чашку с чаем.

— Не знаю, что ответить тебе. Честно, скажу, не знаю.

— А ты и не говори ничего. Может и правда, время само рассудит, как нам быть и что делать, только... — она вдруг осеклась. По всему было видно, что она хочет что-то сказать, и не решается, и вдруг решившись, произнесла:

— А знаешь, чего я хочу?

— Чего?

— Ребенка от тебя.

— Ребенка? — Виктор ждал чего угодно, только не такого.

— Зачем?

— Как зачем? Каждая женщина хочет иметь ребенка. Мне ведь совсем ничего осталось, и поздно будет. Сейчас уже поздновато заводить, но ведь хочу, очень хочу. Ты не думай, я ведь понимаю, о чем ты думаешь. Так на этот счет можешь не беспокоиться.

— Прости Тамара, а почему от меня?

— А от кого же мне заводить, как не от мужика, которого люблю? — и она посмотрела на него так, что Виктор невольно вздрогнул. В её взгляде было столько любви, нежности, и тоски, что никаких слов не надо.

— Может, и впрямь приворожила? — подумал он. — Да нет вроде, скорее это я её, чем она. Вот ведь шел к ней, чтобы раз и навсегда покончить с этим, а она всё так повернула, что и решить не знаешь как. А все почему? — он задал сам себе вопрос и понял, что знает ответ. И ответ был прост. Тамара стала ему тоже не безразлична. Тот огонек, искра чувств, которые зажгло письмо, стал постепенно разгораться и новые, доселе неясные, неосознанные чувства, которые еще тогда, в автобусе, толкнули его на встречу, стали вполне ясными и понятными. Он смотрел на Тамару совсем иначе, чем в ту ночь.

— Только не отвечай сейчас, прошу, тебя, — произнесла она. — И вообще, давай всё оставим, как есть.

— В каком смысле?

— В таком. Не говори нет. Сейчас не говори. Пусть лучше я проживу еще какое-то время в надежде, что у меня она есть, пожалуйста, — и она снова взглянула на него нежным, любящим и одновременно грустным взглядом. Он смутился и ответил:

— Как скажешь, только...

Она неожиданно поднялась из-за стола и произнесла:

— Тебе наверно пора домой, а то жена волноваться будет.

Он посмотрел на часы, которые висели на стене. Было начало шестого. Поднявшись, он подошел к двери и взялся за ручку, потом неожиданно повернулся к ней и тихо произнес:

— Прости, — и вышел.

Виктор ехал в метро на удивление в полупустом вагоне, но он стоял возле двери и тупо смотрел в окно, в котором бесконечной линией тянулись кабели подземки. Ему хотелось отвлечься от разговора с Тамарой, но ничего не получалось, мысленно он вновь и вновь возвращался к нему. Ему было трудно понять, что произошло, что вообще происходит, и единственное, что он твердо понимал, это то, что в его жизнь вошла Тамара. Хотел он этого или нет, но теперь он знал, точнее, чувствовал, что она изменила его жизнь. В какую сторону, в лучшую, или нет, неизвестно, но то что изменила, факт. Одна станция, другая, потом пересадка и так до самого дома, и только у самого подъезда, собрался, словно сбросил с себя тревоги и раздумья и решительно нажал кнопку лифта.

Неделя прошла как обычно. В пятницу, они всей бригадой переехали на новое место и в понедельник начали обустраиваться. Часть материала уже была завезена, однако инструмент и оснастка, еще остались на старом объекте, поэтому в ожидании, когда прибудет машина, бригада прибывала по сути дела в простое. После обеда, четверо ребят из бригады отпросились у него кто по делам, кто просто домой. Он не стал возражать, так как делать всё равно было нечего. Вместе с Виктором остались: его помощник — Пахомыч, и Костя Сурминов, с которым он работал больше десяти лет. Костя был на три года моложе Виктора. И хотя они не были друзьями, в полном смысле этого слово, иначе говоря, не ходили, друг к другу в гости и не дружили семьями, тем не менее, Костя был самым близким из всех членов бригады для Виктора человеком. Во всяком случае, за те десять лет, что они вместе работали, он не раз обращался к нему за советом, как впрочем, и Костя.

Они сидели в комнате, которую оборудовали под раздевалку. Пахомыч кемарил в углу на кресле, у которого была сломана одна ножка, и вместо неё были подложены два кирпича.

— Слышь, Пахомыч? — обратился к нему Виктор, — может, тоже домой пойдешь?

— А чего мне дома делать-то, — пробурчал тот, — мне и тут хорошо.

— Оставь его, — тихо произнес Костя, — у него невестка недавно родила, а живут они все вместе. Он на работу как на отдых ходит. А придет домой, так ему сразу коляску в руки и на улицу, круги вокруг дома наяривать.

— Я не знал, тогда понятно, ну пусть отдыхает. Чайку будешь еще, я поставлю?

— Давай, у меня, кстати, вафли должны еще оставаться, сейчас посмотрю.

Виктор налил из банки воды и, включив чайник, в ожидании пока тот закипит, устроился прямо на полу, облокотившись спиной о стену. Минут через пять чайник закипел и Виктор сел за стол, разливая кипяток по чашкам.

— Угощайся, — сказал Костя, ставя на стол пакет с вафлями.

Виктор взял одну и захрустел, запивая чаем.

— Слушай, Вить, — а ты часом не влюбился?

Виктор от неожиданного вопроса, поперхнулся и плесканул из чашки на стол.

— С чего ты взял?

— Да так, просто, какой-то ты задумчивый. Или может, дома чего случилось, рассказал бы что ли.

— Да все нормально, — пробурчал Виктор, пряча глаза за чашкой с чаем, но тут же добавил, — че, изменился что ли?

— Да так, со стороны вроде как изменился, типа как в облаках витаешь.

— Заметно что ли, или так, выдумываешь?

— Ну, кто не знает, может и не заметно, мы-то почитай десять лет вместе работаем.

— Эх, Костя, если рассказать, не поверишь. Я тут в такую передрягу попал, сам не знаю что делать, произнес Виктор, ставя чашку на пол перед собой.

— Че, бабу подцепил что ли?

— Вроде того. И какую, — Виктор задумчиво посмотрел на белую стену комнаты, словно хотел на ней представить образ Тамары.

— А твоя знает? — прервал его размышления Костя.

— Знает, только... Только я сказал, что у нас с ней больше ничего нет и всё такое.

— И как она? Поверила?

— Как она, как все. Вначале скандал, потом слезы, потом простила. Я, конечно, прости мол, первый и последний раз, и всё такое. Главное, что ведь я честно, веришь, ей всё сказал, что больше никаких отношений с ней и...

— И чего?

— А то, встретились мы после этого, поговорили и представляешь, сам не знаю, как околдовала, поверишь, забыть её не могу. Одним словом, запутался я и не знаю, как быть и что делать.

— Подожди, ты с самого начала расскажи, как ты с ней познакомился?

— Да ты понимаешь, Костя, всё сложилось как-то вдруг, — и Виктор стал рассказывать Косте историю своего знакомства с Тамарой.

— Вот такие брат дела. И ведь поверишь, вроде ничего особенного. Баба, как баба, ну трахнул пару раз, с кем не бывает. И не опытная и, одним словом сам знаешь, как бывает. Так ведь нет, зацепила, и как. И не держит и не кричит, и не просит, а держит, словно на аркане и сделать ничего не могу. А почему? Сам не знаю.

— Может любовь?

— Чего? Какая к лешему любовь?

— Нет, Витя, это ты зря. Любовь страшная сила. Она зацепит, не заметишь как.

— Да брось, ты. В мои-то годы и любовь, насмешил.

— А при чем тут годы. По-твоему что, любовь только в молодости бывает? Нет, любовь и в сорок и пятьдесят, и более, может так завладеть человеком, что только держись.

— Не знаю, может оно и так, только вот как все закрутилось, и что мне делать и как быть не знаю. Веришь, Костя, не знаю.

— Это конечно. Сложное у тебя положение и главное посоветовать, что-либо трудно.

— Почему ты так считаешь?

123 ... 5678
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх