Младший брат дракона

Кабачок назывался "Стойло ржавого дракона". Дилль только хмыкнул, поглядев на вывеску — там нечто коричнево-красное и дракона по виду ничуть не напоминающее дышало пламенем на какого-то зверя.

— Надеюсь, готовят здесь лучше, чем рисуют.

Расплатившись с мальчишками, Дилль зашёл в кабак. Внутри заведение напоминало "Кухарку и петуха" мамочки Августины, разве что общий зал размером был побольше. Сходство усиливали три драконьих когтя, прибитые на стене между рыцарскими щитами. За стойкой стоял хозяин в чёрном фартуке, и физиономия его Диллю не показалась слишком уж хитрой. В целом впечатление было благоприятным, и Дилль прошествовал к свободному столу у окна. Хозяин крикнул "Линда, клиент", и к столику подошла служанка.

Глаза Дилля округлились — девушка оказалась настоящей красоткой. Огромные синие глаза, правильные черты лица, пышная копна светлых волос, завязанных позади в хвост... Под блузкой с оборками угадывались приятные округлости, а широкий пояс из вышитой ткани подчёркивал талию девушки. Длинная юбка не позволяла рассмотреть даже обувь, но Дилль почему-то был уверен, что с ногами у девушки тоже всё в порядке.

Дилль расправил неширокие плечи и приосанился, придавая себе молодецкий вид. Видимо, перестарался, потому что служанка фыркнула, еле сдерживая смех. Дилль представил себя со стороны, ему самому стало смешно — он махнул рукой и перестал изображать богатыря.

— Скажи-ка, красавица, что у вас есть покушать? Желательно, чего-нибудь мясного, но только не крысиные тушки.

— Обижаете, сударь! — служанка вздёрнула носик. — В нашем заведении подают только хорошую еду. Сейчас есть бараньи рёбрышки под чесночным соусом, есть свиной окорок копчёный, колбаса...

— Мне рёбрышки. А вино?

— Для людей обеспеченных есть вино урожая двадцатилетней давности — по три сребреника за бутылку. Если попроще, то пятилетнее коричневое мироттийское или шипучее из Гридеха — по одному серебряному оксу. А если совсем простое, то есть прошлогоднее — по три медяка за кувшин.

Дилль почесал затылок. Он, конечно, прямо сейчас довольно богат — у него в кошеле было одиннадцать серебряных оксов и восемь медных, но транжирить деньги он не привык. С другой стороны, на что ему тратить свои сребреники, если не на еду и выпивку? Всё равно, через неделю, как сказал маг Эрстан, их отправят в Неонин, а там ему деньги, увы, не понадобятся. Дилль уже почти решился заказать вино для состоятельных людей, как из угла зала послышалось громовое рычание.

— Х-хазяин! Вина!

Дилль обернулся — в самом тёмном углу сидел не кто иной, как каршарец Гунвальд. Впрочем, сидел — это громко сказано. Варвар уже набрался до такой степени, что его пошатывало даже в сидячем положении — впрочем, это не помешало сыну Каршара потребовать ещё вина.

— Ты ещё два прошлых кувшина не оплатил, — хозяин подошёл к каршарцу. — Платить будешь или стражу звать?

— Пр-ринеси вина и зови стражу, — согласился варвар, пытаясь засучить рукава

Хозяин кабака направился к выходу, бурча под нос "только убытки от этих варваров". Дилль окликнул его:

— Подожди, милейший! Я заплачу за него.

Хозяин остановился и, пожав плечами, сказал:

— Как знаете, сударь. Это вам обойдётся в сребреник и два медяка, не считая того, что он ещё выпьет.

Дилль присвистнул — это сколько же варвар умудрился потребить! Силён, каршарец!

— Включите всё в мой счёт, — величественно сказал Дилль. — Я пересяду к своему другу.

Он перебрался к каршарцу — всё равно стол у Гунвальда пуст, если не считать лежащего на боку кувшина из-под вина и знаменитого каршарского шлема, начищенного до зеркального блеска. Гунвальд уставился на Дилля мутным взглядом.

— Ты хто? Я тебя знаю?

— Да-а, ну ты и нажрался, — протянул Дилль. — Закусывать надо больше.

— Гдетта я уже этта слышал, — каршарец покачнулся.

— Ты хоть помнишь, что маг Эрстан говорил? К ужину все должны быть на месте. До казармы добраться сумеешь?

— Какая ещё каз-зарма?!! Я з-занят...

Сказав это, Гунвальд выхватил из рук подошедшей служанки кувшин, одним долгим глотком наполовину опустошил его, потом на удивление аккуратно поставил посудину на стол, лёг на лавку и громогласно захрапел. Сидевший за соседним столом пьяница завистливо посмотрел на варвара и протянул руку к кувшину. Но, уловив недовольный взгляд Дилля, пьяница срочно передумал, и на полпути к столу его рука резко изменила направление и шлёпнула девушку по мягкому месту.

Служанка взвизгнула, не раздумывая, схватила полупустой кувшин и шмякнула его о голову нахала.

— Ах ты, скотина! Недотрога, да? — пьяница, весь в вине и осколках кувшина, поднялся. — Да я тебя...

Дилль тоже встал, раздумывая, чем бы приложить этого наглеца. Но до драки дело не дошло — кабатчик, габаритами почти не уступавший Гунвальду, выбежал из кухни, схватил нарушителя за ворот и, протащив через весь зал, небрежно вышвырнул на улицу.

— Спасибо вам, сударь! — служанка сделала лёгкий реверанс.

— Мне-то за что? — удивился Дилль. — Я же ничего не сделал.

— Вы хотели вступиться за честь незнакомой девушки, а в наше время это дорогого стоит.

Дилль покраснел, но не от похвалы, а от того, что не далее, как пару минут назад сам подумывал проделать с соблазнительной служанкой то же самое, за что пьяница получил по голове.

— Пустое! Это сделал бы каждый, — буркнул Дилль. — Даже этот варвар, не будь он столь пьян.— Значит, сударь, он ваш друг? — хихикнула девушка.

— Да, мы с ним в одном отряде служим, — вздохнул Дилль.

— Так вы тоже драконоборец? — веселье мигом сошло с лица служанки. — Ой, как жалко! А вы такой молодой ещё...

— Гунвальд рассказал где служит? — догадался Дилль.

— Да, пока совсем не окосел от вина. А вас за что упекли в драконоборцы? Ой, я, наверное слишком любопытна?

— Видишь ли, девушка, — снова "распушил перья" Дилль, — меня не упекли, а лично король призвал на помощь против Неонинского чудовища. Сказал, господин Диллитон... меня Диллитон зовут... так вот, король мне и говорит, господин Диллитон, без вас государство гибнет...

— Вы с Его Величеством разговаривали? — изумилась служанка.

— Ну, конечно! Когда он услышал, как я сразил дракона под Тригородом, то понял, что без меня...

— Так вы уже сражались с драконом?

— Если бы сражался! Просто вспотрошил его, как овцу, — как можно небрежнее сказал Дилль. — На мой взгляд ничего особенного не произошло, но Его Величество впечатлился.

Час спустя Дилль, окружённый уже десятком слушателей, услышал бой колокола, возвещавшего шесть часов вечера. Он поднялся и объявил, что вынужден уйти, так как ему ещё предстоит визит к королевскому министру.

— Сами понимаете, они же без меня никуда. Как до сих пор со страной управлялись — не понимаю. Эй, хозяин, сколько с меня причитается?

Хозяин кабака рассыпался в любезностях — благодаря безудержной болтовне Дилля, привлёкшей посетителей, он за полдня сделал двухдневную выручку, что однако не помешало ему содрать с великого драконоборца три серебряных окса. Дилль небрежно расплатился, дал ещё один сребреник симпатичной служанке и, чувствуя себя если не королём, то, как минимум, графом, пошёл к выходу. Но остановился — в углу вовсю храпел каршарец, который за время, проведённое Диллем в кабаке, умудрился высосать ещё два кувшина вина и теперь беззаботно спал. Дилль попробовал разбудить Гунвальда, но понял, что легче заставить памятник императору Гариалю сойти с пьедестала, чем привести в чувство пьяного варвара.

— Вот какое мне дело до того, как накажет маг этого чурбана? — спросил сам себя Дилль. — Вдруг превратит в трезвенника? А что, варвару только польза будет. Пусть себе спит, а я пойду.

Дилль вздохнул — само собой, никуда он без Гунвальда не пойдёт. Привести варвара хотя бы в полубессознательное состояние не получается, остаётся один выход...

— Я тебе ещё это припомню, — прошипел Дилль, взваливая на спину тяжеленного каршарца.

Гунвальд, так и не приходя в сознание, умудрился захватить с собой шлем — видимо, это у него было на уровне рефлексов. Покидая кабак, Дилль услышал за спиной восхищённый шёпот Линды.

— Вот он какой, настоящий драконоборец! А с виду и не скажешь, что такой сильный.

Гордо вытащив варвара на улицу, Дилль сразу же "сдулся" и прислонился к стене. Пацаны, что привели его к этому кабаку, заодно объяснили и обратную дорогу к пажеским казармам. Путь предстоял неблизкий, а с учётом имевшейся на спине тяжести — ещё и мучительный. Дилль ругнулся и поплёлся по узкой улочке, обходя горки мусора и ямы.

Тирогис располагался намного южнее Тригорода, а потому здесь зима была не столь сурова. Точнее, одно название, а не зима — даже лужи здесь не замерзли. Про воду Дилль вспомнил, когда проезжающая мимо телега едва не столкнула его на середину здоровенной лужи. Дилль хотел послать вслед наглому возчику парочку пожеланий, но в этот момент его осенила мысль — а зачем, собственно, тащить на горбу эту тушу, если можно доехать?

— Эй, друг, стой! — крикнул он возчику. — Довези до пажеских казарм, я тебе заплачу.

За два медяка крестьянин охотно довёз "подгулявших". Время ужина близилось, и Дилль пообещал добавить ещё медяк, если возчик ускорит свою колымагу. К пажеским казармам они прибыли вовремя. Расплатившись с крестьянином, Дилль потащил варвара в спальное помещение, где с облегчением сбросил на кровать. Гунвальд при этом даже не перестал храпеть. Блер, чья кровать была рядом с Гунвальдовой, удивлённо смотрел на происходящее.

— Тебе так понравилось его таскать, что ты теперь этим даже в городе занимаешься? — сыронизировал он.

— Я отомщу варвару за это! — пообещал Дилль.

Он с кряхтением распрямился и поплёлся к своей койке. По пути, увидев штопающего дырку на штанах Йуру, Дилль остановился.

— Слушай, охотник, мне тут мысль в голову пришла. Могу ли я у тебя на время позаимствовать иголку и нитки?

"Позаимствование" обошлось Диллю в медяк, но месть того стоила. Закончив дело, Дилль проверил, крепко ли пришил к матрасу рукава Гунвальдовой куртки, подёргал его штанины, аналогичным образом прикреплённые к тощему тюфяку, и с чувством выполненного долга пошёл отдыхать, предвкушая пробуждение варвара.

Пробуждение варвара превзошло все ожидания Дилля. Каршарец, слегка очнувшись от хмельных снов, захотел воды — вполне естественное желание для человека, до того употребившего не один кувшин вина. Однако встать не смог — руки и ноги варвара были словно привязаны к чему-то. Гунвальд, ещё толком не проснувшийся да и — чего уж там! — совсем не протрезвевший, приподнял голову — кисти свободны и шевелятся, но поднять руки он не мог. Ноги вели себя так же — вроде бы и двигались, но сгибаться отказывались.

Полночную тишину прорезал дикий вопль каршарца. Драконоборцы пососкакивали с кроватей, ошалело вертя головами и пытаясь понять, кто на них напал. Гунвальд каким-то непостижимым образом умудрился принять сидячее положение и теперь орал в темноте, что его приковали.

— У-у, вражины! Пустите, не то хуже будет! Всё, вам конец — буду всех убивать!

Ближайшие соседи варвара бросились прочь, а сам Гунвальд вскочил на ноги, но, разумеется, тут же упал. Ругательства Гунвальда увеличились стократно, затем последовал треск рвущейся материи, а по казарме полетели клочки тряпично-соломенной набивки матраца.

— Ага, не удержать вам сына славного Ольола! Всё, теперь убиваю... А кто меня держал-то? — Варвар покрутился вокруг себя, а за его спиной болтались обрывки матраса. — Ладно, я сейчас добрый, завтра прибью...

И Гунвальд, шатаясь, отправился в обеденный зал на поиски воды, при этом держась за стены и другие прочные и надёжные ориентиры. А то, что в число этих ориентиров попал и стражник, прибежавший узнать, что за шум в спальном помещении, так это он сам виноват...

Вскоре казарма успокоилась. Каршарец, похоже, лёг спать в обеденном зале — во всяком случае, обратно он не вернулся, а стражник, которому варвар слегка помял форменную треуголку и самоуважение, ушёл на пост к входным дверям. Драконоборцы улеглись, но периодически из разных углов слышались сдавленные смешки. Дилль, донельзя довольный своей проделкой, уснул сном младенца.

* * *

*

Утром произошло сразу несколько событий. Первое — Дилль чуть не лишился головы, которую каршарец хотел ему отвернуть. Второе — варвар извинился перед Диллем (неслыханное дело — извиняющийся каршарец) и признал себя его вечным должником. А третье — в отряде вновь появились новые члены, среди которых оказался один знакомый Дилля. В нехронологическом порядке выглядело это так:

Гунвальд, быстро прознавший, кто пришил его одежду к матрасу, влетел в спальное помещение и сразу же бросился к Диллю. Прорычав "тебе конец, задохлик", Гунвальд поднял его одной рукой, а второй совсем уже собрался вбить в голову Диллю немного понимания, что шутить над каршарцами нельзя, когда на пороге казармы появились десятник Эрек и маг Эрстан. Варвару пришлось отложить экзекуцию.

Маг произнёс очень короткую речь:

— Вчера я вас предупреждал, что опаздывать запрещено. Чтобы в следующий раз вы прислушивались к моим словам более внимательно, я вынужден применить силу.

Он встряхнул свой амулет, и пятеро драконоборцев, вернувшихся вчера позже обозначенного срока, рухнули на дощатый пол. Лица их исказились от боли, глаза повылезали из орбит, а на губах выступила кровавая пена. Скрюченными пальцами несчастные начали рвать на себе куртки, словно пытаясь добраться до чего-то невидимого под одеждой, но из их уст не вырвалось ни единого стона.

— Наказание продлится до обеда. Провинившихся не трогать — всё равно ничем вы им не поможете, — мрачно произнёс маг и обратился к десятнику: — Эрек, я приму пополнение, а ты начинай занятия.

Когда Дилль взмыленный, словно лошадь после пробежки под Гунвальдом, заканчивал неведомый по счёту круг, во двор вывели новых драконоборцев. К постоянно прибывающим новичкам Дилль уже привык, но сейчас он от удивления застыл, словно заправский ярмарочный ротозей на цирковом представлении. Среди новоприбывших один выделялся массивным телосложением и, главное, одеянием — длинная ряса из тёмного материала резко контрастировала с одеждой остальных.

— А что здесь делает достопочтенный? — спросил у мага десятник.

— Желает вступить в отряд драконоборцев. С ума сошёл, не иначе. А я его принять не могу, ведь тогда Совет высших магов передерётся с церковным Конклавом. Гроссмейстер Адельядо потом с меня шкуру спустит, причём, в самом натуральном смысле этого слова, — маг повернулся к монаху. — Скажи мне, достойный брат, чем ты собираешься поразить дракона, кроме молитвы?

— Топором могу попробовать, — монах откинул капюшон, и теперь все смогли разглядеть его лицо.

— Итишкин кот! — завопил десятник. — Геронище! Вот это да!

— Э-э, вы знакомы? — спросил маг.

Эрстан, конечно, удивился, но его удивление не шло ни в какое сравнение с изумлением Дилля, который узнал в представителе церкви Единого брата Герона. Кто бы мог подумать — брат Герон из Верхнего Станигеля собственной персоной!