Архимагирус. Том первый.

Сам Рухма в свою очередь тоже начал метаморфозы. Его привычный смокинг сменился на присущий ковбою прикид: остроносые коричневые сапоги, кожаные штаны с подтяжками, на ремне которых висел револьвер. Его образ гармонично дополняла белая рубашка, чёрная жилетка со значком "шериф", платок на шее и широкополая шляпа, закрывающая половину лица. На самом же лице закрепилась лёгкая небритость, а в уголке рта — зубочистка, для пафоса. В руке он держал лассо, которое уже вовсю начал раскручивать. Один я стоял со сковородкой в руке, да ещё и с колпаком на голове, как болван, и с восторгом наблюдал за преображением остальных участников грядущего сражения.

Битва началась внезапно, на скорости, превосходящей любые мыслимые пределы. Лассо устремилось к оборотню, но тот, оттолкнувшись от пола всеми четырьмя конечностями, прыгнул вперёд и нанёс удар когтями по диагонали сверху вниз. Однако Рухма не стоял на месте, и, словно растворившись в воздухе, уже находился сбоку от оборотня и наставил на его голову револьвер. Раздался выстрел, но в этот же момент оборотень лапой ударил по пистолету, от чего тот вылетел из рук и проскользил по полу к моим ногам. Два изумленных взгляда, следуя за оружием, скрестились на мне. Я, не желая участвовать в сражении, оставался на расстоянии, но такое внимание к моей скромной персоне побудило меня к действиям. Я подхватил пистолет и незамедлительно выстрелил в уставившегося на меня оборотня. К сожалению, стреляю я не очень хорошо, поэтому пуля прошла над его плечом и угодила в многострадальную руку Рухмы, стоящим позади него. Он вскрикнул от боли и выронил лассо, схватившись за прострелянную руку. Оборотень, пригнувшись от выстрела, опешил, чем я и решил воспользоваться. Я подлетел к нему и ударил в висок ребром сковороды. Он взвыл и закрыл голову руками, выставив их перед собой. Я обрушил на него град ударов, часть из которых все же прошли сквозь его защиту, а затем неожиданно пнул его в грудную клетку ногой, от чего он упал на пол, а Рухма тут же вырубил его ударом ноги в голову.

Он, сменив облик на свой обычный, выхватил из моих рук револьвер, поспешно поднял с пола валяющийся кейс, забросил оружие внутрь, и тут же преобразив его в ману, извлёк оттуда уже плотную канатную верёвку, которой начал сматывать поверженного врага. Находясь в бессознательном состоянии, поддерживать боевую форму пес больше не мог, поэтому он уменьшился в размере, сдувшись, как воздушный шарик, и лежал на полу, раскинув лапы в форме потрёпанной серой овчарки с куцым хвостом.

Скручивая задние лапы вместе, Рухма одной рукой пытался завязать узел, но у него это плохо получалось, кровь от пары довольно серьёзных ран стекала вниз по верёвке. Я, чувствуя стыд за свою оплошность, подошёл к нему и взялся вязать верёвку сам, а он, закатав рукав и оторвав кусок рубашки, принялся перевязывать раны.

— Почему ты пытаешься меня убить? — нарушил молчание вопросом Рухма.

— О чем ты?! — я недоуменно уставился на него, даже отвлекшись от навязывания узлов. — я стрелял в оборотня. Если бы я целился в тебя, мы бы сейчас не разговаривали.

— Но ведь это не первый раз. Ты напал на меня как только получил оружие. Ты и в правду социально опасен. — раздосадовано покачал головой он.

— Ты выставил меня посмешищем перед целой толпой людей, прилюдно высмеивал меня и издевался! Да я и представить себе не мог, что удар сковородой будет таким мощным. Я ведь даже не успел его испробовать, и всего лишь легонько коснулся тебя ею. — апеллировал я, пытаясь обосновать свои действия. Даже уже заготовил целую тираду в свою защиту, ведь времени обмозговать этот эпизод было у меня предостаточно, но Рухма внезапно прервал меня, останавливающе подняв руку.

— Вот как... я не задумывался о том, что это может тебя задеть. Теперь я тебя понимаю. Знаешь, я никогда этого никому не рассказывал, но чувствую, что тебе можно доверять. — поняв, что рассказ будет долгим, я продолжил связывать пса— Почти год назад меня приняли в младшие смотрители. Волею судеб, моим наставником оказался мой злейший враг на сцене и в жизни, звали его Петькой, но это только в мире людей, здесь, во внеплановом департаменте его звали Велином. Мы играли с ним в театре, всегда соревновались за главные роли, и всегда во всем он был лучше меня. Я жутко ему завидовал. И вот однажды в театре один за одним при неизвестных обстоятельствах начали пропадать люди. Велин перенёс меня на второй план и оставил один на один с демоном, в бою с которым я чуть не погиб. Как он объяснил мне позже— это было "обрядом инициации". Он давно знал о внеплановом существе, живущем в кладовой театра, а так как ему нужен был помощник, он решил устроить проверку силой. Те, кто не одолели демона, были пожраны им, а я, победив, был посвящён в смотрители.

— И в отместку за смерть товарищей ты зарезал его? — уточнил я, закончив обматывать пса. Рухма подошёл к нему и попытался закинуть его на себя. Я приподнял тушу, помогая ему.

— Откуда ты знаешь об этом? — с нескрываемым интересом спросил меня он, окончательно взвалив себе на плечо собаку, как добытую на охоте дичь.

— У меня свои источники. — усмехнулся я, и мы двинулись вниз по лестнице. Рухма продолжил.

— Так или иначе, убийство было непредумышленным. Велин был отъявленным психом и для меня самого до сих пор остаётся загадкой, почему его не посадили, не разжаловали или не убили до меня. По его вине погибли сотни невинных людей, многих он довёл до самоубийства. Он издевался надо мной, даже избивал, за любые ошибки, любые огрехи. Моя жизнь превратилась в сущий кошмар: я каждый день был вынужден играть с ним в театре, а вечерами — выполнять вместе с ним поручения. И на очередном задании по вызволению человека со второго плана, когда он поднял руку на потерявшуюся маленькую девочку, которая, по его мнению, слишком громко рыдала, я попытался его остановить, но он стал вымещать злобу на мне. После нескольких полученных ударов я потерял над собой контроль... — мы спустились на первый этаж, где я с грустью проводил взглядом дверь в спокойную и тихую квартиру, в которой нет ни оборотней, ни допельгангеров, ни прочих мифических существ, и прошёл к выходу, дабы проводить Рухму.

— Постой, я кажется понял. В гневе ты перестаёшь быть собой? Потому и на меня с мечом бросился? — я открыл входную дверь, пропуская его вперёд.

— Я же сказал: ты умный парень и все схватываешь на лету. Поэтому я и прошу тебя простить меня, я не хотел, чтобы все так вышло. — он остановился в дверях, глядя на меня с раскаянием на видоизменяющемся лице, в потускневших светящихся глазах читалась скрываемая боль.

— Все в порядке, не парься — с улыбкой ответил ему я. — Тебя проводить?

— Нет, спасибо, я справлюсь. Отдыхай, этот день для тебя был очень тяжёлым. Мира и Добра тебе!— ответил он и не оборачиваясь ушёл.

— Мира и Добра. — задумчиво ответил я вслед удаляющемуся смотрителю.

Я проводил его взглядом и с облегчением вздохнув зашел в квартиру, разделся и без сил рухнул на кровать.

Глава четырнадцатая.

Проснулся я от какой-то возни у изголовья. Открыв один глаз, я увидел перед собой небольшого, размером чуть меньше ладони, красного бесенка, с рогами, копытами, крылышками и хвостом, стоящего на подушке. В своих миниатюрных ручонках он сжимал трезубец, которым оттеснял от моей головы такого же невеликого ангелочка с белоснежными крылышками и нимбом, венчающим его голову. Одет он был в белую тогу до пят, на ногах виднелись сандалии. Он вцепился руками в трезубец беса и пытался сдвинуть его с пути.

"Просто сон...", — подумал я и закрыл глаза, проваливаясь в дрёму. Однако, перешептывания и возня не прекратились, а, напротив, возобновились с новой силой.

Я подскочил на кровати, замахнулся материализованной сковородкой и уставился на то место, где находились незваные гости.

Увидев моё движение, они расцепились, и ангел с победным видом уселся на моей подушке, бес же, обиженно насупившись, отбросил трезубец, скрестил руки на груди, и уселся с ним рядом, отвернувшись от него вполоборота.

Я все так же сидел на кровати, застыв с оружием в руке, и с вопросительно поднятой бровью пялился на миниатюрных существ. Первым нарушил тишину ангелок, обращаясь ко мне:

— Опоздаешь ведь. Положь посуду и вали давай собираться. — звонким голосом безапелляционно скомандовал он.

— Да кому нужна эта работа? Ляг, полежи ещё пять минуточек, закрой глазки. — сладким, низким голосом перечил ему бесёнок.

— Ух, ё! Надо меньше пить! Вы кто?! — спросонья сиплым голосом спросил я.

— Прошу простить нам нашу бестактность. Я — Лулу — первым представился бесёнок, подпрыгнув с подушки и отвесив мне низкий поклон.

— Я — Роро. — представился вслед за ним и ангел, даже не думая подниматься с места.

— Да мне наплевать, кто из вас Руру, а кто Лоло! Вы, рвать Машу, кто такие?! — опустив затёкшую руку, но на всякий случай не испаряя сковороду, я попытался привести свой сонный организм в чувства, налаживая связь с внешним миром.

— Нет, я Роро, бестолочь! — запротестовал оскорбленный ангел.

— А я — Лулу! Легко запомнить. — вторил ему бес.

— Я так и сказал. Что вы делаете в моей кровати?

— Я вот сижу, например, он стоит, а ты в данный момент опаздываешь на работу — скучающим тоном ответил Роро.

— Нет это я стою, а он сидит! — гордо подняв подбородок возмутился Лулу.

Я устало потер лицо и тяжело вздохнул. Поняв, что вразумительного ответа от них не дождёшься, я взглянул на часы.

Будильник с вечера включить забыл, а время — ровно половина восьмого, должен признать, что парочка сработала в качестве будильника на ура. Очень удобно, если подумать, а то ведь мог и проспать. "Интересно, а их кормить и выгуливать не надо? А то можно оставить их себе в качестве домашних животных" — промелькнула у меня шальная мысль.

Я вскочил с кровати, наспех собрался, оделся и напоследок перед уходом взглянул на кровать, где все ещё находилась парочка мелких существ, которая по обыкновению бранилась из-за очередного пустяка.

— Я тебе говорю, левая сторона кровати гораздо удобнее этой твоей правой! — на повышенных тонах ангел втирал что-то бесу, пальцем указывая себе под ноги.

— Ты не разбираешься в удобствах, правая сторона — просто кладезь комфорта, поэтому он и спит на ней. — протестовал он, довольно улыбаясь, уперев руку в бок.

— Цирк да и только. Зато бесплатно! Сидите тут и никуда не уходите, с вами я позже разберусь. — уже уходя крикнул я парочке лилипутов на кровати.

"Интересно, и давно я разговариваю с маленькими человечками по утрам? Лечиться, срочно лечиться! Но если подумать, я ведь и раньше чувствовал их присутствие, но даже не подозревал, что они — не совсем плод моего воображения. То есть я и раньше имел связь с другими планами?", — размышлял я, спускаясь вниз по лестнице.

Каждое утро, в одно и то же время я встречал возвращающегося, по видимому, с ночной смены соседа с запоминающимся именем — Евгений Вольфович. Это был невысокий мужчина лет сорока, с довольно внушительной бородой и коренастым телом, по всем меркам его можно было назвать самым натуральным дворфом. Однако, сегодня, я его в привычном месте не обнаружил. Миновав несменное место встречи, я использовал умение "шаг", отчего пришлось закрыть руками лицо от ослепляющих лучей солнца, ударивших мне в глаза. Как приятно вырваться из-под вечно пасмурного неба под тёплое ласковое солнышко. В приподнятом настроении я двинулся на работу. К своему удивлению, на метро до своей станции я добрался без происшествий.

Не смотря на довольно раннее утро, вокруг уже вовсю кипела жизнь: неустанно спешащие по делам горожане, шныряющие кто куда по воздуху и земле существа, к которым я уже потихоньку стал привыкать, бежали кто куда, создавая довольно сильную суету. Должен заметить, что без людей на втором плане было куда спокойнее. На выходе я краем глаза заметил до боли знакомую фигуру с перебинтованной рукой. С его появлением всегда связаны какие-то приключения, поэтому я застегнул куртку и подтянул лямки, чтобы не болтались, на случай, если вдруг опять придётся с кем-то сражаться или, хуже того, от кого-нибудь сматываться.

Я подошёл к нему, он опустил на землю кейс, пожал мне руку, и сразу, в лоб, заговорил:

— Мира и добра тебе, Арт.

— Мира и добра, Рухма. — ответил ему я, и ради приличия решил поинтересоваться его состоянием— Как твоя рука?

— Пуля пролетела насквозь, пройдя рядом с костью, а вот на кисти раны пришлось зашивать, клыки у Вервольфа были длинными и острыми. — спокойно ответил он, а затем немного посверлив взглядом свою перебинтованную кисть, продолжил, — нам срочно нужно проследовать в департамент для завершения поручений.

— Надо — так надо, время у меня пока ещё есть. Только сперва нужно зайти в магазин, пока не забыл.

— Зачем в магазин? — не понял Рухма.

— Задобрить источник информации, — заговорщически прошептав, улыбнулся я, — я тебя догоню.

Я, шагнув на первый план, сбегал в магазин за обещанной шоколадкой, и, вернувшись на второй, отправился вслед за Рухмой в плановый департамент.

Пройдя по знакомой улице, уверенно шагнув в заветную дверь гаража номер "1041", я очутился в длинном, уставленном свечами коридоре. Однако, сейчас в нем практически не было свободного места, что называется: яблоку негде упасть.

Пробираясь сквозь возмущенную толпу, я был вынужден прижиматься к разнообразным существам: сперва вляпался в какого-то антропоморфного желеобразного синего слизня, затем, перемазавшись в его липком секрете, при попытке пройти к дверям меня толкнули, и я впечатался в какую-то нелепую не в меру пушистую помесь слона с манулом. По самые уши облипнув его мехом, извиняясь, добрался-таки до деревянных резных ворот. Перед ними стояли две ожившие одинаковые на вид статуи стражников в латах с алебардами в руках. Они преграждали путь всем прибывшим. Я, на ходу отряхиваясь от шерсти животного, пошёл к ним, намереваясь пройти. "Вряд ли уж Рухма стал бы звать меня в департамент, если бы вход в него был закрыт, так ведь?", — подумал я.

— Назови своё имя — вполне обычным голосом приказал мне один из стражников.

— Моё имя — Арт. — спокойно ответил я, безуспешно стряхивая с себя всё лишнее. Слизь была до ужаса липкой, и, отлипая от куртки, мех оставался на руках.

Стражники расступились, дверь без скрипа сама собой распахнулась передо мной, и под неодобрительный гомон оставшихся позади меня существ я зашёл в пустую залу.

Посреди неё за стойкой сидела знакомая мне шестирукая девушка и перебирала бесконечные бумажки, что-то подписывая, отмечая, пересчитывая. Я подошёл к ней и положил на стойку шоколадку.

— Привет! — сказал ей я, улыбнувшись, — Вот, как и обещал.

Она оторвала взгляд от бумаг, но руки её при этом ни на секунду не замедлили своего движения. Взглянув сперва на плитку, затем подняв глаза выше, она увидела меня и расплылась в лучезарной улыбке.

— Это мне? — мгновение — и плитка исчезла вслед за пролетающей мимо рукой. — спасибо тебе, как раз моя любимая! А ты чего это, маскируешься? Правильно, а то тебя тут все ищут.