Бойцов скорость уничтожения колонны, а также простота и эффективность показанного Сергеем способа превращения орудий в металлолом весьма впечатлила, во взглядах читалось восхищение командиром и азарт продолжения боя. Танкисты даже стали просить Сергея задержаться и уничтожить еще немного следующих фашистов. Но Сергей понимал, что везение сегодняшнего дня не может продолжаться вечно, поэтому дал команду поджечь тягачи и оставляемые танки, которые так помогли, а потом отходить. И отходить побыстрее — сейчас боеприпасы рваться начнут. Весело обсуждающие прошедший бой танкисты погрузились в бронетранспортер, броневики пристроились впереди и сзади, и маленькая колонна, под грохот начинающих рваться в горящих тягачах артиллерийских боеприпасов, на средней скорости потащила честно добытую в бою гаубицу в сторону Сокулки.

Начальник особого отдела 33 танковой дивизии бригадный комиссар Трофимов только что вернулся в свой кабинет с совещания, проведенного командиром дивизии после возвращения его с уцелевшими частями дивизии в Сокулку. Вернулся раздраженный и злой.

Оперативная обстановка была неутешительной. Да что там — она была пугающей. И в точности такой, как предсказывал этот странный "оракул" — лейтенант Иванов. Танковые клинья вермахта все сильнее вгрызались в советскую территорию, охватывая Белостокский выступ. Его 33 танковая дивизия под командованием полковника Панова действительно 23-24 июня вела тяжелые бои под Гродно в составе 11 мехкорпуса, в разгар боев осталась практически без запасов горючего и боеприпасов, комдив хотел отводить ее на Новогрудок, где дивизия и погибла бы вся. Благодаря информации Иванова, Трофимов успел вмешаться, послал шифрограмму, что там уже немцы, и вчера Панов смог вернуть сильно потрепанные части дивизии на базу дислокации в Сокулку. Здесь, имея хорошую ремонтную базу и запчасти, часть поврежденных танков и бронемашин за день-два удастся полностью восстановить. А остальным залить топливо и загрузить боекомплект из запасов дивизионных складов. То есть снова привести дивизию, пусть и потерявшую за два дня боев почти треть состава, в боевую готовность.

Трофимову бы радоваться — дивизию удалось спасти от разгрома — но вчера же, 25 июня, уже поздней ночью — пришел приказ по 3-й и 10 армиям об отступлении советских войск с полным оставлением Белостокского выступа. И бригадный комиссар до утра продумывал, как убедить командира и руководство дивизии в том, что отступление — смерти подобно. Потом напряженный день, руководство организацией передовых оборонительных рубежей дивизии по новым принципам, с применением инженерных сооружений и бронетехники для усиления пехотных подразделений.

А вечером, на совещании, комдив Панов зачитал этот приказ штаба Западного фронта об организации отступления и предложил штабу готовить план оставления Сокулки и движения в сторону Минска.

Начальник особого отдела дивизии взял слово. Он попытался указать на бесперспективность и пагубность отступления, предупреждал о том, что, по якобы имеющейся секретной информации по линии особого отдела (а на самом деле информация лейтенанта Иванова) немецкие войска уже глубоко прорвали оборону на флангах Белостокского выступа, и готовят окружения отступающих войск. Говорил о том, что на отступление не хватит горючего, боеприпасов и ресурса техники, а очень много ценного, нужного имущества, снаряжения, и вспомогательной техники, придется бросить. Пытался доказать целесообразность организации узла обороны на основе ресурсов Белостока и Сокулки. Приводил данные о соотношении немецких и наших потерь при организации оборонительных порядков по новым принципам, с использованием высокой огневой мощи бронетанковой техники, установленной в качестве неподвижных огневых точек, на защищенных полузакрытых позициях. Ну, или подвижных огневых точек — если для них готовить несколько позиций. Ссылался на опыт подразделения лейтенанта Ковалева, который вторые сутки успешно перемалывал отборную немецкую моторизованную пехоту при минимуме своих потерь. Да еще в промежутках между атаками и трофеями прирастал. Даже намекал на возможную ответственность перед Родиной и соответствующими "органами" за поспешное выполнение приказа, который может оказаться ошибочным. Ошибочным потому, что даже на уровне их дивизии оперативная обстановка недостаточно изучена и быстро меняется, вовремя отследить эти изменения трудно и не всегда получается. А что тогда можно сказать о полноте и своевременности данных, поступающих в штаб фронта!

Но его никто не услышал. А может, не захотели услышать. Все остальные участники совещания, упрямо ссылаясь на приказ штаба фронта, активно поддержали идею отступления. Поэтому Трофимов вернулся с совещания раздраженный и злой. И подумал о том, что, похоже, интенсивные атаки немецких войск в соединении с постоянными бомбежками, да еще в условиях отсутствия эффективной ПВО, могут надломить боевой дух не только рядовых бойцов, но и командиров весьма высокого уровня. И что лейтенант Иванов может снова оказаться прав, говоря о том, что командование выйдет из окружения, а бойцы и техника останутся в нем.

Единственная хорошая новость этого дня в том, что его старый друг и боевой товарищ, начальник особого отдела 6-го мехкорпуса, дивизионный комиссар Титов, прислал ответное сообщение, что смог убедить своего комкора. И тот отводит потрепанный в боях под Гродно корпус не по направлению Крынки — Волковыск — Слоним, а под Белосток через Сокулку. И совсем скоро Титов с командиром корпуса будут здесь, в Сокулке. Чтобы Трофимов объяснил свою странную просьбу. Но что им сказать, Трофимов не знал. Это знал лейтенант Иванов, который должен был вернуться еще утром. Но не вернулся. А сейчас уже вечер. И где его черти носят?

От этого не спавший и разочарованный итогами совещания Трофимов еще больше злился. Поэтому, когда дежурный по особому отделу доложил, что к Трофимову просится командир прибывшей час назад в Сокулку "сборной солянки" из отступающих частей старший лейтенант Микульченко, тот встретил старшего этого самого Микульченко очень неласково.

— Кто такой?! — Чего надо?!

— Товарищ бригадный комиссар, разрешите доложить! Старший лейтенант Микульченко, командир стрелковой роты 345-го стрелкового полка 27 стрелковой дивизии, дислоцировались у границы в районе Августова. С первого дня войны полк отступал от границы без связи со штабом дивизии, ведя тяжелые оборонительные бои с превосходящими силами немцев. По пути отступления в состав полка вливались отступающие и разбитые части различных родов войск. Я, как старший по званию, принял командование над остатками полка вчера вечером, после смерти от ран командира батальона капитана Никифорова. По состоянию на утро сегодняшнего дня под моей командой были сосредоточены 4 легких танка Т-26, один Т-34, 2 средних пушечных и 2 легких пулеметных бронеавтомобиля из отступающих частей 29 танковой дивизии 11 мехкорпуса. Кроме того, до роты пехоты с 2 пулеметами ДП и примкнувшие по дороге специалисты военно-технического состава (танкисты, артиллеристы и т.п.) общей численностью до взвода. Пехота передвигалась на полуторке и на броне танков.

— Скажи, старший лейтенант — Ты это к чему мне сейчас рассказываешь? — Начал закипать Трофимов.

— Меня об этом просил лейтенант Сергей Иванов, — устало ответил Микульченко, и слегка пошатнулся.

— Лейтенант Сергей Иванов? — Сразу подобрался Трофимов.

— С этого надо было начинать! — Не стой столбом, садись и рассказывай.

— Дежурный! Принеси старшему лейтенанту чаю, и пожевать чего-нибудь.

— А ты, давай, рассказывай дальше.

— Слушаюсь, товарищ бригадный комиссар. Утром в составе сводной колонны мы проселками обошли Домброво — там уже немцы — и двинулись по дороге в сторону Сокулки. Примерно в 4 часа дня, в семи-восьми километрах от Сокулки, нас догнала моторизованная рота вермахта, усиленная тремя танками, тяжелыми минометами и бронетранспортером. Нам пришлось принять бой без предварительного развертывания и подготовки.

— И сколько вас выжило после того боя? — спросил Трофимов, внутренне холодея. Он, прошедший Испанию, Халхин-Гол и Финскую, знал, что в таких ситуациях — когда противник ловит и расстреливает походную колонну на марше — процент потерь всегда очень велик.

— Знаете, товарищ бригадный комиссар ... — Я в том бою уже думал, что не выживет никто из нас. Немцы сходу уничтожили половину легких танков и грузовик, потом налетела их авиация, потом начали долбить тяжелые минометы. Через час боя у меня из брони только одна "тридцатьчетверка" осталась, почти без снарядов, да один пушечный БА-10, но уже совсем без снарядов. Ну, и один легкий пулеметный броневик. От роты пехоты осталось чуть больше половины, патроны к ручным пулеметам закончились. Хотел уже людей в рукопашную поднимать — так и так помирать, но, хоть сколько-нибудь фашистов с собой захватить.

— Но тут, вдруг — кто-то ударил немцам в тыл. Да так ударил, что через несколько минут у них уже не было ни танков, ни тяжелых минометов. Бронетранспортер тоже прекратил стрелять. И по немецкой пехоте с тыла немецкие же пулеметы стрелять начали — я по звуку определил. За пару минут половину немецких пулеметных расчетов уполовинили. Ну, я моментом воспользовался, своих бойцов в атаку поднял. Немцы не выдержали и в тыл побежали. А в тылу — пулеметы тех неизвестных. В общем, когда мы до немцев добежали, у них в живых только раненые были. А чуть дальше, за пулеметами, бойцы лежат, в нашей и немецкой форме — вперемешку — но не стреляют. И всего их чуть больше десятка. А потом командир их вперед вышел, тоже в немецкой форме. Представился лейтенантом Ивановым, Сергеем. Меня к женщине-врачу, из гражданских, что с ними была, отвел на перевязку — и давай моими людьми командовать, я поначалу растерялся даже. За полчаса, пока моих раненых перевязывали — а у него даже не ранен был никто — мои и его бойцы под руководством Сергея немцев так на трофеи ободрали — как голодная собака кость. Технику нашу, что починить можно, с собой забрали — тоже лейтенант Иванов придумал. Да еще и свои трофеи — легкий немецкий грузовик, мотоциклы, много оружия и боеприпасов, снаряжение — Сергей к нам в колонну пристроил, вместе со своими бойцами и двумя ранеными, что они по дороге подобрали.

— А меня просил к Вам зайти, про бой рассказать и попросить, чтобы его у передовых постов обороны встретили. Ну, я сразу, как прибыли, и нас в особый отдел отправили, к Вам попросился.

— Как встретили? — вновь напрягся Трофимов. — Разве он не с вами прибыл?

— Нет, товарищ бригадный комиссар. Он из танкистов четырех добровольцев вызвал, и с ними, да со своим младшим лейтенантом Петровым, остался в засаде, следующих немцев ждать. Еще, правда, оба исправных броневика себе оставил, а в БА-10 снаряды из разбитых танков Т-26 загрузил. И еще полугусеничный бронетранспортер командира немецкой роты себе оставил, почти новый. Из-за него и просил на передовых постах встретить, чтобы бойцы за немцев не приняли, и не обстреляли.

Трофимов слушал пехотного лейтенанта, и не мог поверить своим ушам. Маленькой группой бойцов обеспечить разгром полнокровной немецкой роты, да еще со средствами усиления, а потом, снова — еще более маленькой группой — остаться в засаде и ждать следующую немецкую часть, чтобы уничтожить и ее...

— Да кто он такой, этот лейтенант Иванов? — Где и когда он научился так воевать? — в очередной раз задал сам себе вопросы Трофимов.

— Значит, так, старший лейтенант Микульченко. Сейчас допивай чай, потом разместишь своих людей — я дам команду. Потом медсанбат, баня и столовая. А потом напишешь подробнейший рапорт о сегодняшнем бое, передашь дежурному — и только потом отдыхать.

Трофимов вызвал дежурного, отдал распоряжения по обустройству прибывших, и добавил.

— Допросы по выявлению шпионов и пособников начинать завтра с утра, пусть сегодня бойцы отдохнут. Отдельно и максимально подробно — про последний бой, и что было после боя — особенно действия лейтенанта Иванова. Но палку не перегибать — люди с боями от самой границы к своим вышли, а не к врагам попали.

— Да, еще вот что. — Всю трофейную технику, что в городе есть, собрать и загнать в технический парк возле штаба дивизии, выставить охрану. И потом организуй — пусть ее ремонтники посмотрят, подремонтируют, если нужно. Чувствую, она нам скоро понадобится.

— И пошли кого-нибудь на передовые посты у въезда в город со стороны Домброво — встретить лейтенанта Иванова. Он, возможно, тоже будет на трофейной технике. Как встретят — его сразу ко мне, трофеи — ты уже знаешь, куда. Но учти — встретить, а не арестовать.

Колонна из броневиков и бронетранспортера дотащила трофейную гаубицу к передовым оборонительным укреплениям на северо-восточном въезде в Сокулку уже почти в сумерках. Сергей, который действительно боялся, чтобы по ошибке его бронетранспортер не разобрали на запчасти бдительные артиллеристы противотанковой обороны, за километр от поста остановил колонну, велел всем зажечь фары, а бронетранспортер с гаубицей переставил последним. И колонна медленно-медленно потянулась к въезду в город. Но, к его несказанному облегчению, все обошлось. На посту их встретил особист, быстро проверил документы и сопроводил колонну к штабу дивизии. Там он отправил всех, кроме Сергея, в казарму, потом в медсанбат, в баню, в столовую — и отдыхать. А Сергея проводил прямиком в кабинет Трофимова. Бригадный комиссар, при виде живого и здорового лейтенанта Иванова, не смог скрыть облегчения.

— Ну, здравствуй, пропащий лейтенант Иванов, — Шутливо приветствовал он Сергея. — С самого утра тебя жду. Много немцев настрелял?

— Ой, много, товарищ бригадный комиссар, — в тон ему ответил Сергей, и попросил карту.

— Вот тут, на железнодорожной линии Августов-Домброво-Гродно, по которой у немцев организовано снабжение 3-ей танковой группы, мост был. Хороший такой мост, большой, двухпролетный. А теперь этого моста нет, и, как минимум, месяц не будет, мы его ну так качественно обиходили — не только фермы моста в реку уронили, но и среднюю опору хорошо так повредили. Как теперь танкам генерал-полковника Гота, что к Минску рвутся, бензин будут доставлять — ума не приложу. Да и Белостокский котел со стороны Гродно им теперь сложнее организовать будет, без топлива то. Кстати о топливе — по мосту как раз состав с топливом проходил, так мы его случайно тоже — того, как он горел — любо-дорого. Ну и охрану, само собой , при этом убили.

Дальше Сергей оставил шутливый тон и коротко рассказал о боевом пути группы за два дня, показывая его на карте. Трофимов слушал, смотрел на карту, и, тихо балдея от услышанного, пытался убедить себя, что это ему не снится. На фоне разгромов корпусов и дивизий, отступления на грани паники десятков тысяч солдат, сотен единиц разбитой, и просто брошенной техники — группа бойцов из шести человек, используя трофейное оружие, которое они сами же себе и добыли, за два-три дня уничтожила почти половину моторизованного полка вермахта. И это не считая танков и артиллерии, особенно артиллерии. И, под конец своих похождений, спасли от неминуемой смерти добиваемую немцами колонну людей и бронетехники. А это два взвода обстрелянных солдат и почти 40 опытных воентехников различных специальностей.