Брюс Бизаро

Финальный их удар я видел во всей красе. Это действительно было МОЩНО. Волна отдачи, разнесшаяся по укруге и повыбивавшая стекла в радиусе пяти километров не могла быть показателем, поскольку это были "чистые" удары. И вся основная их мощь пришлась на тела этих монстров.

И оба они упали.

Первым, кто оказался у упавших тел, был я. И смерть констатировал тоже я. Грудная клетка — просто сплошная каша из внутренних органов, приправленная осколками ребер. Единственно кожа осталась целой, почти. След от когтистого кулака проглядывал отчетливо. Смерть обоих. Аи учи, как говорят в Японии. Взаимная смерть. Красиво, пафосно и печально.

Долго возиться с Супером я не мог, уступив его бездыханное тело другим врачам. Вскоре к ним присоединились уцелевшие члены Лиги и телепортом унеслись вместе с трупом Супера и монстра, уже получившего имя "Судный день". Думсдей.

А меня ждала работа. Много работы. Ведь битва снова шла в городе. Разрушений и пострадавших хватало. Сотни людей. Десятки зданий.

Времени думать и переживать просто не оставалось.

глава 7

Похороны Национального Героя были масштабны и красочны. Десятки тысяч людей вышли на улицы, чтобы проводить похоронную процессию.

Возглавляла ее Лига Справедливости в наиболее полном возможном составе. Все, кроме Бэтмена. Об этом никому не сообщали, но Летучий Мыш лежал под капельницей в своем поместье и еще не приходил в сознание. Об этом не знали даже члены Лиги. Для всех он заперся в Бэт-пещере и никого не хочет видеть. Такое поведение для него не было новым, поэтому удивления не вызывало.

Я же сидел в своем кабинете и смотрел трансляцию по телевизору. Идти туда, к ним, желания не было. И возможности. Пусть срочных операций пока не требовалось, но пострадавших в тяжелом состоянии было много. И мое вмешательство могло понадобиться в любой момент.

Именно по этой причине большая бутылка водки на 0,7 литра стояла на моем столе все еще запечатанной. Хотя настроение было самым, что ни на есть питейным.

Он — настоящий. Я — всего лишь клон. Так почему же он умер, а я все еще жив?

В приступе задумчивой паники, я даже сбрил свои усы и остриг волосы, так, как было у него. Чтобы хоть так он был живой. Хотябы в моем зеркале.

Но нет. От этого стало только хуже.

Тогда я все-таки открыл бутылку и налил стопку, но выпить ее не смог. Это было бы слишком эгоистично с моей стороны. Напиваться тогда, когда моя помощь может понадобиться другим.

Вот так и сидел, глядя на полную стопку, начатую бутылку и фото в траурной рамке.

После окончания церемонии ко мне зашла Максима.

Сначала, взглянув на меня, она вздрогнула. Но потом присмотрелась и вздохнула.

— Ты похож на него, Брюс, — заметила она.

— Такое бывает, — пожал я плечами. — Поэтому и носил усы. Во избежание недоразумений, так сказать.

— Видимо теперь это мало тебя волнует?

— Наверное это глупо, но хочется видеть его живым. Хотя бы в зеркале. Он очень много для нас всех значил. Для меня...

— Хочешь напиться? — кивнула она на бутылку с рюмкой.

— Хочу. Но не имею права, — ответил я.

— А вот я выпью, — сказала она и опрокинула в себя мою стопку.

— И как? — поинтересовался я, точно зная, что алкоголь на нее не действует.

— Никак, — вздохнула она, ставя пустую рюмку обратно на стол.

— Что теперь будешь делать? Криптонцев на Земле больше нет... — сказал я ей. Она посмотрела мне в глаза и что-то такое мелькнуло в ее взгляде.

— Поцелую тебя и вернусь домой, — произнесла она и отбросила мой стол к стене. Резкий рывок ее ко мне и жаркий, несколько грубоватый поцелуй. Я не стал уворачиваться или бежать. Наоборот ответил, как смог конечно. Ведь это же мой первый поцелуй, и опыта маловато. Точнее совсем нет.

Через минуту она отстранилась.

— Прости, Брюс. Не хочу видеть, как ты умираешь... Прощай! — сказала она и схватилась за браслет. В следующее мгновение, в столбе света она исчезла, оставив следы копоти у меня на ковре.

"Ковер придется менять" — была первая внятная мысль в голове. Она же последняя. Я просто откинулся в кресле и ни о чем не думал...

Однако день похорон прошел.

И следующий за ним день.

И еще один.

Жизнь входила в свою колею. Супермен умер, но остальные-то живы. А раз живы, то маленькие бытовые проблемы потихоньку, словно песком заметали это огромное событие, траур по которому держался неделю. И не только в Америке.

Осиротевшая Лига продолжала начатое им дело. Успевала не везде. Но успевала. Остро стоял вопрос о выборе лидера. Но пока что на это место желающих встать не находилось. Бэтмен продолжал мирно спать под капельницей, не мешая организму восстанавливаться.

Ко мне забегала Барбара, проведать, как я переношу потерю своего биологического отца, или как его можно назвать.

Даже предложила занять его место. Но не увидев энтузиазма, свела все к шутке. Оказывается после моей операции, она вернулась к полноценной жизни, как она ее понимает. То есть нацепила летуче мышиную броню и продолжила скакать по крышам Готэма, откликаясь на кличку Бэтгерл.

Жизнь шла своим чередом. Супермен превращался из живого человека в легенду и культ. Ему ставили памятники по всей стране, по телевиденью крутили о нем передачи, биографические, патриотические, героические. Снимались фильмы. Символика с буквой "s" заполняла улицы.

Мертвый герой завсегда популярнее живого. А он и при жизни в неизвестности не прозябал. Так что все закономерно.

Вот только однажды, сидя в своем кресле у окна, и глядя на солнце, я увидел падающий пассажирский самолет, с дымящимися двумя из четырех двигателей. Падающий прямо на Госпиталь.

И никого из Лиги нет рядом.

Мир привычно остановился, а я продолжал сидеть в своем кресле. Хотелось как можно дольше оттянуть тот момент, когда мне придется с этого кресла встать. И жизнь прежней уже не будет.

Тяни не тяни, а вставать пришлось.

Я сбегал в ближайший магазин карнавальных костюмов. ЕГО костюм и плащ в последнее время стал очень популярен. Так что найти такой не составило труда.

Не совсем такой, конечно, но издалека прокатит. Трико на себя, плащ на плечи, гель на волосы и одну прядку закрутить на лоб...

Я стоял в своем кабинете у открытого окна и смотрел на остановившийся в воздухе самолет. Я собирался с силами. Летать я до сих пор не научился. Но тогда, в горах от моего умения летать не зависели жизни людей. Сегодня — зависели.

И не получиться просто не могло. Медленно. Медленно для меня, ноги оторвались от пола и тело поплыло по воздуху к днищу самолета. Мир попрежнему стоял на месте.

Как же Он делался видимым для людей? Как у него получалось так эффектно трепетать плащем? Ведь мир стоит. Как же надо медленно двигаться, чтобы тебя заметили? Или он летал без ускорения?

Я поудобнее схватился за днище самолета и медленно стал отпускать ускорение.

Он оказался не таким уж и тяжелым. Гораздо труднее было его удержать целым. Я как бы чувствовал его сразу весь. И держал не за то место, где лежали руки, а сразу весь. Не знаю каким законам физики это подчиняется. Скорее всего никаким. Что-то вроде персональной реальности. Но это работало.

Погасить скорость и инерцию, придать скорость в нужном направлении и аккуратно опустить на взлетную полосу аэропорта. Точнее сразу в "отстойник", чтобы какой другой самолет не врезался при посадке. Я ж не диспетчер, чтобы знать, какая именно полоса свободна.

Улыбнуться в камеру и снова в ускорение.

В своем кабинете я переоделся и повесил карнавальный костюм в шкаф. Закончив с этим, пошел в душ отмывать голову от геля. Как он в этой дряни ходил? Противно ведь.

Утром в прессе шум стоял такой, что наверное даже на Альмараке слышно было.

Каких только версий не было. Но главное, у всех появилась надежда. Настоящий не настоящий, неважно. Главное есть. Главное спасает.

Зазвонил тот самый мобильник. "Уэйн Б."

— Привет, Супермен, — послышался слабый голос Брюса.

— Привет, Бэтс. Рад, что ты пришел в себя.

— Значит Кларк умер?

— Его звали Кларк?

— Да. Кент.

— Лоис, наверное, безутешна.

— Наверняка. Учти, она докопается. У нее бульдожья хватка.

— То есть, про тебя она тоже знает?

— Знает.

— Ладно. Вечером зайду. Надо проверить твое состояние.

— Альфред молчит. Все было настолько плохо?

— Семь часов операция. Четыре остановки сердца. Двенадцать переломов. Субдуральная гематома. Повреждения внутренних органов. Продолжать?

— И я живой?

— Сам в шоке.

— Спасибо... — и короткие гудки. Брюс остается верным себе, даже едва выбравшись из могилы.

Выздоровление шло нормально. Без осложнений. Давно замечено, что пока человек без сознания, переломы срастаются лучше. Так, что гипс можно было уже убирать почти везде. Но вставать я ему запретил еще как минимум неделю. Специально сказал вдвое больше, поскольку точно, знал, что он не утерпит.

По окончании осмотра и всех процедур, мне пришлось выдержать форменный допрос с его стороны. Его интересовало все, особенно диагноз Супера. Почему-то в его смерть он не верил.

Причем настолько, что и меня заразил сомнениями. Но этот человек способен убедить тебя что вода падает с земли в небо и солнце встает на западе и ты в это поверишь, а если и не поверишь, то точно засомневаешься. Просто потому что он слишком грандиозен. Харизматичен настолько, что это ужасает.

И он оказался прав: следующим же утром у меня в кабинете сидела Лоис Лейн собственной персоной. И мучила вопросами о том дне.

Я, как мог, подробно и честно отвечал, даже не злясь. Не имел права злиться. На пальце журналистки красовалось обручальное кольцо. Но нигде не было сказано о том, кто ее муж. Я наводил справки (без фанатизма, только открытую информацию).

У женщины горе, а я, сволочь такая, подарил ей необоснованную надежду. И только я знаю, что надежда необоснованна.

Она мурыжила меня два часа. Пока меня не вызвали к пациенту. Я оставил ее в кабинете, сам же ушел. Пациент — это святое.

Правда, краем глаза я за ней посматривал. И видел, как она засунула свой любопытный нос в мой платяной шкаф. Как говорится, угадайте с трех раз, что она там нашла?

Я только тяжело вздохнул — сам виноват. Надо было выкинуть эту тряпку, как только переоделся. Но уж, что сделано, то сделано. Осталось только приготовиться к очередному допросу с пристрастием.

И именно в этот момент зазвонил мой рабочий телефон. Номер не определялся. Я нажал на прием вызова и услышал очень знакомый голос. Слишком знакомый.

Звонил Лекс Лютер.

Примечание к части

Просьба активнее пользоваться публичной бетой. С правописанием у меня проблемы. Вам же приятнее читать будет.

глава 8

Лютер пригласил на встречу. К нему в кабинет. В здание Лютер Корп. На сорок восьмом этаже.

Ни слова нельзя было привязать к тому, что он что-то знает. Но общее построение фраз... Между строк...

Разочаровывать и играть в шпионские игры я не стал. Он все равно в этом лучше. Даже Брюсу звонить не стал. Не утерпит ведь и помчится сам все контролировать.

Я просто прилетел к Лютору на сорок восьмой этаж. Окно кстати было открыто.

— Ну здравствуй Би ноль, — радушно раскрыл он руки подходя ко мне.

— Здравствуй, "папа", — съязвил я. — Чем же я тебя заинтересовал СЕЙЧАС?

— Ты сделал то, ради чего я тебя и задумывал! Ты стал страховкой, на случай смерти Супермена!

— Ты так за него беспокоился?

— Конечно! — воскликнул он. — Миру необходим Супермен!! Он знамя, он символ, он факел, горящий во тьме! Он дарит надежду и спасает жизни!

— Вот как. И зачем ты меня позвал? Ведь я и так делаю то, что ты задумал.

— Я хотел просто поговорить, — улыбнулся Лютер. Обаятельный гад! Если бы я сам не читал досье собранное Бэтсом на него, мог бы и поверить. Там было все. От убийства собственного отца, до опытов над людьми и искуственного оплодотворения собственной жены, с последующим убийством ребенка. Такие мелочи как подкуп и попытки создания армии фриков вообще можно было назвать мелкими шалостями. Но при этом Бэтс не мог не признать гениальность этого человека. Все. ВСЕ самые фантастические проекты этого человека завершались успехом. Пусть временным, но успехом. Чего стоит только он сам Би-зиро. Клон Супермена! Но при том же все его проекты закончились плохо. Всегда была какая-то гадость заготовлена или зарыта. И всегда от них кто-то страдал.

— Я пришел. Мы говорим, — осторожно ответил я. Этот человек воспринимался словно ядовитый паук. Одно неверное движение и укусит.

— Ты многого добился Бизаро. Я горжусь тобой. Как отец может гордиться сыном!

— Спасибо.

— Но что ты планируешь делать дальше?

— Продолжать практику. Хороший врач нужен всегда.

— А как же Лига?

— О том, кто я, знал только Бэтмен. Но он мертв, — рискнул соврать я. Эдакий пробный камушек.

— Как это? Почему об этом тогда никто не знает? — заинтересовался Лютор.

— Как жил, так и умер. Думсдей приложил его еще раньше Супермена. От травм он скончался в своем убежище. Всего моего опыта не хватило, чтобы собрать его заново.

— Бэтмен мертв... Супермен мертв... Лига практически мертва! Ты понимаешь это, Бизаро! — схватил он меня за рубашку, приблизив свое лицо к моему, и говорил с жаром сумасшедшего. — Лигу надо спасти! Возродить! И ты должен ее возглавить!! Ты! Ты лучшее мое детище!

— Я не хочу, — аккуратно отцепил я его руки от своей одежды.

— Что значит, "не хочу"? Ты должен!!

— Но я не хочу, Лютер, — повторил я как душевно-больному или неразумному ребенку. — Я благодарен тебе, за то, что жив. Но я сам выбираю свой путь. Что делать и чем заниматься.

— Но... — отстранился он от меня и отошел на несколько шагов. В руке его щелкнул пульт и на окна очень быстро опустились броневые пластины. Я бы мог успеть отобрать пульт. Я бы мог успеть выпрыгнуть наружу. Но. Но он ударил бы позже. И там, где я не ожидаю. Пусть лучше сейчас, когда я хотябы морально готов. Пусть раскроет свой козырь. А я чувствую, что он у него есть, иначе он не стал бы меня звать.

И он раскрыл. Так раскрыл, что мало не показалось.

— Что ж. Не хочешь ты, это сделает другой. Более послушный. Точнее другие! — злобно ощерился Лютер. И в помещение вошли ЧЕТЫРЕ Супермена.

— Ты слишком много знаешь! Ты — брак, Би — ноль. Убить его! — бросил он команду и мир остановился.

Мир остановился, а Суперы бросились ко мне. Они двигались немного медленнее меня. Видимо он держал их где-то в помещении. Скорее всего под свинцовым потолком. Возможно под лампами имитирующими солнечный свет.

А я весь день и всю ночь провисел на орбите, купаясь в лучах светила. А еще, они были явно не слишком давно из колбы. Неопытны.

И не имели личности. Это было видно по совершенно одинаковым движениям и пустым глазам.

Супермен раскидал бы их всех четверых. Не сказать, что легко, но справился бы. А я...

Я не ОН.

Первому, что быстрее других добежал до меня, я воткнул палец в глаз. Пока он от боли выпал из ускорения, влупил между ног второму. Третьему с нырком под его руку ударил в селезенку, а где она у криптонцев, я знал. Да еще и видел. Ударил с достаточной силой, чтобы она оторвалась. Четвертому выстрелил тепловыми лучами в глаза. Сильно, так что глазные яблоки обуглились. Все. Они все выпали из ускорения. Теперь, даже если они вновь войдут в него, нас будет разделять мгновение. Мгновение, которого им никогда не преодолеть. Об этом я позабочусь.