Жрон

— Ну, мы же говорили, что наш брат самый крутой! — снова хором заявили два углумка.

— Ладно, я к себе, — зажевав остатки сохранённого обеда, я поднялся из-за стола, стряхнув с себя руки братьев, и, повернувшись, снова наткнулся на странный и чуточку испуганный взгляд Джинни, которая, замерев, стояла в проходе, слушая наш разговор.

Опустив глаза, она, молча, прошла мимо меня, садясь за стол. Стараясь на меня больше не смотреть, уткнулась в тарелку, а я, пожав плечами, пошёл на лестницу. Поведение сестры меня немного беспокоило, пусть и самую чуточку. Вряд ли она, когда-нибудь, могла стать мне помехой в чём-то. Но оставлять ситуацию на самотек не хотелось. Побасенку про гвоздь и подкову из-за которых была проиграна битва, я помнил.

А Хогвартс уже замаячил на горизонте. А, значит, турнир Трёх Волшебников и Крауч-младший в личине Грюма. И рад бы раскрыть его, но я хотел пока повременить. Были у меня свои планы, да, были, но до их реализации было ещё далеко. Сейчас стоило настраиваться на другое, на усиленное подтягивание себя в знании магических дисциплин. Нет, я не считал, что за месяц чтения по вечерам учебников, обгоню всё и всех, процесс явно займёт пару лет, но вот именно боёвку отработать мне нужно было быстро, выбрать десяток убойных заклятий и наработать до автоматизма. Этому я и собирался посвятить в том числе и остаток времени до Хога.

И да: Аве, Цезар, моритури тэ салутант!

Комментарий к Глава 5

Запасся попкорном, жду комменты ;)

========== Глава 6 ==========

Комментарий к Глава 6

Глава получилась неожиданно короче чем планировалась, поэтому выкладываю раньше.

И большая просьба :) Не делать поспешных выводов :)

Большие часы на вокзале Кингс-Кросс показывали без пятнадцати восемь, когда мы всем семейством выгрузились из батиного авто и, нагруженные вещами, направились к платформе девять и три четверти.

Ну как, нагруженные, в основном, увешанные скарбом были близнецы, я же, первым делом, с полученных денег, разжился аккуратным саквояжем с чарами расширения внутреннего пространства. Он-то сейчас приятно и оттягивал мою левую руку. Всё необходимое лежало в нём, в том числе и старые учебники за первый и второй курсы. За третий были у Джинни, но грабить сестру я не стал, мне бы с тем что есть разобраться.

Она тоже шла рядом, одетая в лёгкое платьице и ажурную вязанную кофточку. На сгибе локтя висела достаточно объёмистая сумочка с такими же, как у меня, чарами. С новой причёской и совсем незаметным макияжем на лице, она уже не производила впечатления замарашки, нет, это была молодая девушка, пускай ещё только вступающая в пору созревания, но обещающая стать очень и очень привлекательной дамой.

Увидев мой взгляд, она несмело улыбнулась, смутившись и опустив глаза. Я улыбнулся в ответ. Ещё раз мысленно похвалил себя, что не пожалел для младшенькой обновок и сумочки. Что-то сломалось между нами, какая-то стена отчуждения, я больше не вызывал у неё недоверия и страха.

А поход к нормальному визажисту-стилисту вообще вызвал у неё румянец и восторженный блеск глаз, и она одарила меня жарким сестринским поцелуем в щёку.

Хорошо быть богатым и щедрым, правда, к концу нашего променада по Косой Аллее, кошелёк мой показал дно. Ну да, легко пришло, легко ушло, я, признаться, и на это-то не рассчитывал.

Позаботился и о собственном обновлённом имидже. Во-первых, долой эти длинные патлы, сейчас я был подстрижен коротко и по-молодёжному. Мешковатый свитер и бесформенные брюки заменили классическая серебристо-серая рубашка, чёрные брюки со стрелочками и лёгкая кожаная куртка. Дополняли образ большие зеркальные очки.

Братья, конечно, дружно обзавидовались, но просить денежку не стали, чай, не сёстры. У них свой бизнес и финансы, с моими не пересекающиеся, да и гордость просить не позволила бы.

На платформе близнецы почти тотчас испарились с тележками, умотав куда-то к началу поезда. А я, не удержавшись, полной грудью вдохнул неуловимый аромат начинающегося волшебства. Глупая улыбка вылезла на лицо, пришлось срочно отворачиваться, пока её никто не заметил.

Лет после двадцати, может чуть раньше, я понял, что люди делятся на две категории. Большая часть практичные, деловые, приземленные и безумно скучные люди, для которых за углом всего лишь булочная, парикмахерская и аптека. И меньшая часть к которой я относил и себя, это те кто даже после тридцати, а то и до самой смерти, подспудно ожидают чуда. Когда, то — детское ощущение, что стоит повернуть за угол и мир вдруг изменится и там будет не такая же улица, а что-то совсем, совсем иное, неизведанное и волнующе-интересное, не отпускает, поневоле заставляя чаще биться сердце перед каждым поворотом.

Истребить его не смогли ни армия, ни быт, ни каждодневная рутина. Может, поэтому от меня и ушла жена. Мы были слишком разными. Я не мог, не хотел загоняться в прокрустово ложе скучных серых будней. А она не понимала и не принимала моих увлечений.

С детьми как-то тоже не сложилось. Сначала было все некогда, хотелось пожить для себя, а затем как-то уже и незачем.

Вот и был я в свои чуть за тридцать гол как сокол. Пока не оказался тут.

— Рон, ты со мной? — дёрнула меня за рукав Джинни, заставляя вынырнуть из грустных воспоминаний.

— Конечно, — я кивнул. Обнял напоследок Артура и Молли, тактично отступил, давая им облобызать сестру.

Донёсся один гудок, затем второй. Народ заторопился, запрыгивая в вагоны, закидывая в тамбур чемоданы и клетки с совами.

Подхватив мелкую под локоток, приметив в какой вагон ломилось меньше всего, быстро перёсек перрон и галантно подтолкнув Джинни под нижние "девяносто", заскочил следом.

От вагонов, как и самого поезда, веяло старой доброй викторианской эпохой. Я коснулся стенки вагона, почувствовав под пальцами тёплое дерево. Подмигнул Джинни и зычным голосом обратился к, устроившим толчею на выходе из тамбура, ученикам:

— Господа, не соблаговолите-ка нас пропустить.

Господа, среди которых не было ни одного старшекурсника, посмотрели сначала на меня, затем на мои зеркальные очки, а потом на эспандер, который я достал из кармана куртки и небрежно разминал в правой руке.

Молча сдвинувшись в угол тамбура, они посторонились, пинками отодвигая свои чемоданы с нашего пути.

Под это же молчание мы и зашли в вагон, провожаемые нечитаемыми взглядами. Джинни, гордо задрав подбородок, а я, зверски выпятив челюсть.

— Ты сильно изменился, — подумав, сообщила мне она, когда мы, закинув наши сумки на полку, вытянули ноги, вольготно разлёгшись в пустом купе. Вернее, вытянул я, разлёгшись поперёк сиденья, а мелкая, как пай-девочка, чинно сложила руки на колени.

— Тут ты права, — я наблюдал сквозь полуприкрытые веки, как мимо нашего купе мелькают какие-то силуэты. Заходить они не пробовали, а смотреть кто это там, мне было откровенно лень. — Не то слово, — губа зло дёрнулась, когда я снова вспомнил тот день. — Изменился, так изменился. Я, сестрёнка, эту лужу крови, в которой сижу, почти каждую ночь вижу.

— Прости, я не хотела, — она виновато и, с какой-то даже жалостью, посмотрела на меня.

А я покачал головой:

— Не надо меня жалеть. Я после этого всего словно лет на пять повзрослел. Многое переосмыслил и кое-что понял. Понял, что нельзя надеяться на кого-то, можно надеяться лишь на самого себя. И готовым надо быть ко всему, даже к самому худшему.

Я приподнялся на локте, вглядываясь в тонкую девичью фигурку напротив. В по-детски большие глаза, смотрящие доверчиво и прямо. Вдруг, подчиняясь минутному порыву, спросил:

— Ты действительно хочешь, чтобы Поттер стал твоим другом?

— Ой, — она покраснела, но глаз не отвела и, закусив губу, утвердительно кивнула.

— Значит, он им будет, — неожиданно убедительно, даже для самого себя, ответил я. — Не сейчас, не через час, но будет.

— Спасибо, — раскрасневшаяся, она, вдруг, стала очень милой. Не красавица, ну да какой она будет в семнадцать-восемнадцать, сложно сказать, иногда гадкие утята в таких лебедей вырастали, что диву даёшься. Но милая, и этим всё сказано.

Я упал обратно, на сложенные под голову руки, а Джинни достала учебник, спустив свою сумочку вниз, и закрывшись от меня разворотом, погрузилась в чтение.

Нда, я поймал себя на шальной мысли, а не западаю ли я на собственную сестру?

Не, бред, тьфу-тьфу, только Гермиона, свет моих очей, огонь моих чресел. Я побыстрее выкинул крамольные мысли из головы и постарался расслабиться.

Ехать было ещё далеко.

Вот только сразу задремать мне не дали.

С шумом отъехала дверь купе и на пороге застыли двое малолеток, первый-второй курс, не больше.

Приоткрыв глаза, я с неудовольствием уставился на возню у двери, а оба пацана на меня.

Первый было открыл уже рот, но тут, вглядевшись в меня, а зеркалки я уже снял, бросив на столик у окна, вдруг попятился назад.

— Ты чего, — громко зашептал второй, не понимая такой реакции своего товарища.

А первый, отчаянно кося, проговорил скороговоркой:

— Это же Рон!

— Кто Жрон?! — выпятив челюсть, я начал привставать с сидений, нашаривая чего потяжелей, но молокососов словно сдуло из проёма, лишь в коридоре слышался, некоторое время, удаляющийся топот двух пар ног.

Мелкая прыснула за книжкой, а я попросил, медленно остывая:

— Слушай, можешь дверь запереть, а то я ведь не удержусь, прибью так кого-нибудь.

— Могу, — еле сдерживаясь, чтобы не прыснуть снова, она потянулась за палочкой, а я вновь улёгся, прикрывая глаза, со светлой мыслью, что наконец-то подремлю.

— Рон, Рон, проснись, — вздрогнув и открыв глаза, я увидел встревоженное лицо Джинни, склонившееся надо мной. Её рука сжимала моё плечо, волосы щекотали лоб, а приоткрытые губы были так близко...

— Бррррр, — я помотал головой, огляделся и спросил, силясь понять, что происходит. — Да? Что? — поезд мерно стучал колёсами, суеты и толкотни в коридоре видно не было, да и солнце было ещё высоко, а в Хогсмид, как я знал, приезжали уже затемно.

Мелкая облегчённо вздохнула, отстранилась, снова откидываясь на своё сиденье. Сказала, с легким укором:

— Ты разговаривал во сне, на незнакомом языке.

— Эм... И что я говорил? — я усиленно пытался вспомнить, не снилось ли мне чего, но в голове был сплошной туман.

— Ммм, что-то вроде "Pizdets" и "Ia ebal", — она развела руками. — Как-то так.

— Мда, — я почесал затылок. — Действительно, странные слова.

Хмыкнул. И хоть ничего не помнил из сна, но был полностью согласен с самим собой, что всё происходящее других эпитетов и не заслуживает.

— Сколько нам ещё? — нормально сев на сиденье, я широко зевнул, спать хотелось, но, похоже, смысла уже не было.

— Часа два. Если хочешь, можешь переодеться в мантию, я не смотрю, — она с аппетитом захрустела только что выуженным из сумочки яблоком, снова уткнувшись в книгу.

— Оки, — я скинул саквояж, достав ученические одеяния, быстро переоделся. Несмотря на некоторую внешнюю громоздкость, одевалась мантия легко и сидела удобно. Поправив гриффиндорский галстук, я, вальяжно, как по моим представлениям, и должен настоящий маг, вновь расположился на сиденьях, закинув ногу на ногу.

Посмотрев оценивающе на Джинни, тоже предложил:

— Ты тоже можешь переодеться, а я посмотрю, — и растянул губы в ехидной ухмылке.

— Ага, — она поднялась, а затем до неё дошло, что моя фраза несколько отличается от её. Швырнув в меня книжкой, она упёрла руки в боки, красная словно свекла. — Рон, выйди! Как был придурком, так и остался! А я уж было понадеялась... — она фыркнула, рассержено. А я вышел от греха, подперев собою стенку меж купе.

И что со мной такое? Вроде взрослый человек. И тут до меня дошло, что я неправильно расставляю акценты, я не взрослый в подростковом теле, я, скорее, подросток с взрослым мозгом, даже нет, не так, с взрослым сознанием. А это, как говорят, теперь уже у них, в Одессе, две большие разницы.

Я поймал себя на мысли, что не воспринимаю себя старше по отношению к ровесникам роновского тела. Мудрее — да, с большим жизненным опытом — да, но не старше. И это было странно и необычно. Хотя, может это просто психологическая реакция, попытка нивелировать стресс от возрастного несоответствия тела и сознания? Кто знает.

Одно я понял из всего этого — мне как никогда было легко и свободно, словно спали какие-то скрепы с души.

Вот в таком приподнятом настроении я и прибыл в Хогсмид, последнюю остановку на пути в ожившую сказку, очевидную и невероятную Академию Чародейства и Волшебства — Хогвартс.

========== Глава 7 ==========

Хагрид уже зазывал первоклашек, его громоподобный бас был слышен издалека, но я подождал, придержав Джинни, когда схлынет основная толпа. Чтобы без толчеи и ругани спокойно сойти с поезда.

Лёгкий прохладный ветерок гулял по платформе, вокруг фонарей крутились мошки, чёрными точками суматошно носясь в круге света, а за его пределами резко начинался непроглядный мрак.

- Мда, темно как у Дина в жопе, — пробормотал я.

- Рон, пойдём, уже почти все уехали, — потянула меня за собой мелкая.

Хогсмит был классической английской деревенькой, хотя я, помня, что деревенькой называлось у нас в России, испытывал сильнейший когнитивный диссонанс. Мощёные узкие улочки, каменные дома, по неровным стенам которых вился плющ. Всё старинное, добротное, основательное. Чувствовалось, что всё это как простояло две сотни лет, так и ещё столько же простоит, насквозь пропитанное атмосферой повседневного чуда.

Это была та самая деревенька, где на отшибе стояла Воющая хижина, где были Зонко, Сладкое королевство, бар "Три метлы". Где ученики проводили выходные, наливаясь сливочным пивом и заедая это всё тоннами сладостей из Королевства.

Я слушал, как каблучки Джинни звонко стучат по камню, почти в полной тишине. Рванув в просвет облаков, неожиданно возникший прямо над нами, призрачный свет луны лёгким серебристым полотном лёг на булыжную мостовую.

"Интересно", — подумал я, разглядывая единственный спутник Земли. - "Как там Люпин с Блеком поживают? Тоже у ДДД под надзором в доме на площади Гриммо? Или нет?"

- Рон, залезай, — я сам не заметил, как мы дошли до последней оставшейся кареты, ещё не уехавшей в Хогвартс. Старинной, с огромными рессорами. И да, фестралов, впряжённых в неё, я видел прекрасно.

Проигнорировав сестру, обошёл сбоку, чтобы поближе рассмотреть этих явно некротических тварей. А иначе с чего бы их мог видеть только близко столкнувшийся со смертью человек?

Видок у "лошадок" был ещё тот. Кожистые, сложенные крылья, общая скелетообразность и гротескная монстроидная морда. Вот гадом буду, некромантская это поделка, никак не создание природы. Ибо природа во всём добивается гармонии, а это создание было на диво уродливо и дисгармонично.

- Ты тоже их видишь, Рон? - я невольно вздрогнул от раздавшегося за спиной тихого мечтательного голоса.

Луна. Самый странный персонаж Поттерианы. И как только она смогла так незаметно подобраться?