Счастье для Некроманта или божественная демонология

— Нет, но... Я пытался проверить, видел в вас оборотня, но едва разглядел большее, как проверка провалилась.

— Проверка... — мне не нужно было смотреть в зеркало, чтобы понять, что мои глаза наполнились недобрым светом и сощурились.

— Прошу, простите меня. Я не хотел такого эффекта, мне просто очень нужна ваша кровь! И я готов пойти на любые ваши условия.

— Любые? А тебе не приходило в голову, что раз я божественное воплощение, то у меня и так все есть? — моя злость как-то постепенно улетучивалась. Я просто нутром чуяла, что у этого Некроманта что-то случилось, он почти в полном отчаянье. Он, тем временем, продолжил:

— Вы можете просить у меня все, что пожелаете!

— Решил подработать джинном? — злость злостью, а ехидство никуда не делось. — Как тебя хоть зовут?

— Тадеуш, — значит, документы не врали, хотя бы частично.

— Ты ведь не местный?

— Нет. Приехал несколько недель назад в поисках Вас.

— Ясно.

— Какое у тебя имя среди Некромантов? — спросил Андре.

— Шин-нар, — без запинки ответил мужчина.

Мой маг был явно удивлен, услышав это прозвище. Надо будет потом спросить, что оно означает, а пока я сказала:

— Вот что, Тадеуш. Идем с нами завтракать, и ты расскажешь все с самого начала, чтобы было понятно, для чего тебе такие редкие вещи, как кровь бога.

— Хорошо, госпожа.

— Вот только никакой госпожи! Я Лео. А это Андре и Крис.

Некромант почтительно поклонился. Про браслеты так и не сказал ни слова. Да, и оделся полностью, если не сказать наглухо. Кажется, ему было неловко демонстрировать свои шрамы.

Когда первый голод был утолен, и мы ожидали, когда же Тадеуш заговорит, он счел нужным заметить:

— Моя история может показаться местами непристойной или шокирующей...

— Ерунда, — отмахнулась я. — Вряд ли тебе удастся нас удивить, я уж не говорю, чтобы шокировать.

— Что ж, хорошо, — кивнул Некромант и начал рассказ.

* * *

Юноша привычным жестом достал видавшую виды гитару из потрепанного чехла, встал, прислонившись спиной к стене здания, сделал несколько пробных аккордов и запел.

Это место — едва ли не в центре города, напротив делового центра, между ресторанчиком и книжным магазином давно "числилось" за ним. Хорошее место, доходное. Кидали достаточно, чтобы жить и продлевать "аренду". Вот только осень неотвратимо вступала в свои права, становилось все холоднее и труднее работать.

Сегодня пришлось спеть пару песен, прежде чем в футляр была брошена первая мелочь.

Парень давно уже одновременно пел и изучал публику. Большинство проходили, даже не замечая уличного певца. Но были и исключения. Например, один, явно богатый, джентльмен.

Тадеуш давно его заприметил, уж больно сильно он выделялся среди прочей публики. Всегда одет с иголочки, возможно, костюмы ему шили индивидуально. Очки в тонкой, изящной оправе, в руках неизменный портфель. Он выходил из шикарной черной машины. Всегда черной, хотя марки менялись. Иногда один, но чаще в сопровождении крупного подтянутого мужчины грозного вида или сухопарой женщины лет тридцати пяти с пучком рыжих волос. Настолько темных, что отливали кровью. А иногда и с обоими сразу.

Этот странный человек порой удостаивал уличного музыканта коротким взглядом через улицу, а порой словно и слушал некоторое время.

Неизвестно, сколько бы продолжалась эта игра в "гляделки", но однажды Тадеуш заболел. Собственно, ничего удивительного тут не было. Он не успел купить себе к резко наступившим холодам теплую куртку, а старая от ветра спасала плохо.

Едва обретя хотя бы подобие голоса, Тадеуш вышел на улицу — работать. Денег катастрофически не хватало даже на еду.

Он пел, стараясь не слишком лажать и не поддаваться на провокации урчащего желудка, который сегодня получил лишь кружку чая. Чертовски мало для растущего организма.

Закончив песню, он поднял голову и столкнулся с карими, почти черными глазами за стеклами дорогих очков. Красивое лицо в обрамлении черных волос тоже наличествовало. Не узнать — сложно.

Внимательно осмотрев певца с ног до головы мужчина (хотя вряд ли ему было больше тридцати) проговорил:

— Поешь неплохо, но ни к чему так надрывать горло, особенно если оно еще не восстановилось.

Тадеуш хотел независимо фыркнуть, но в этот момент его живот предательски заурчал. Мужчина улыбнулся неожиданно тепло и располагающе, протянув:

— Понятно. Когда ты в последний раз ел?

На это парень лишь передернул плечами. Признаваться не хотелось. Да и что этот холеный тип знает о голоде?

"Тип" словно прочитал его мысли, сказав:

— Ты прав, голодать мне не доводилось. Но это вовсе не значит, что я черствый сухарь. Идем.

— Куда? — нахмурился Тадеуш. Он получал здесь порой самые разные предложения, и наиболее отталкивающие порой начинались очень невинно.

— Обедать. Я вовсе не собираюсь тебя убивать в первой же подворотне. Так что укладывай свой инструмент и пошли. Я же не подозреваю в тебе грабителя.

На этой фразе парень смутился и принялся запихивать гитару в чехол. Со второй попытки удалось, и он был готов.

Мужчина отвел Тадеуша недалеко, в ресторан буквально через три дома. Весьма престижное заведение, от чего парню мгновенно сделалось неловко за свои потрепанные и не очень чистые джинсы, свитер и куртку. Но официанты его, казалось, совсем не замечали, уделяя все внимание его сопровождающему.

Их проводили за уединенный столик и почти сразу же предложили ароматный горячий чай и бокал вина. Тадеуш уставился на чашку, пока мужчина не сказал:

— Пей. А то у тебя зуб на зуб не попадает. Или хочешь снова заболеть?

— Нет. Спасибо.

— На здоровье. Можешь называть меня Франц. А тебя как зовут?

— Тадеуш.

— Красивое имя, но, кажется, не местное.

— Так меня назвал отец, вроде бы.

— Вроде бы? — удивился мужчина.

— Я не очень хорошо помню, что было в моем детстве.

— Понятно, — словно Франц узнал из этого путаного объяснения гораздо больше, чем было сказано.

Потом принесли обед, и еда заняла парня гораздо больше разговора. Кажется, до этого он и не понимал, насколько голоден был! А тут такие дразнящие ароматы! И все изумительно горячее!

Франц лишь улыбался и велел брать побольше. Юношу не нужно было уговаривать.

Тадеуш был очень благодарен за обед, но как любой завсегдатай улиц прекрасно знал, что ничего даром не дается, поэтому все напряженнее становился, то и дело бросая на "благотворителя" короткие взгляды.

Франц все это время вел себя очень учтиво, да и выглядел так располагающе и респектабельно... Но ощущалась в его облике и некая опасность. Смутная, на уровне инстинктов, но она была.

И все-таки ничего не случилось. Они просто расстались после обеда, разошлись в разные стороны. Но с этого дня парень стал замечать Франца все чаще. Его пугал и одновременно льстил такой интерес.

К сожалению, выступления на улице в холод не прошли даром. Обострилась так и недолеченная простуда. Тадеуш больше кашлял, чем пел, и это уже походило на сбор милостыни. Но ему уже было все равно. Слабость заволакивала тело липкой пеленой, и с каждым днем все больше.

В один из дней он смог лишь наполовину засунуть гитару в чехол, а когда попытался закончить начатое, его повело, в глазах потемнело. Все, что было потом, казалось настолько странным, что походило на бред.

Кажется, он собрал толпу "сочувствующих" и кто-то поднял его на руки, а может голова так сильно закружилась... И вроде его куда-то везли, а он все беспокоился об инструменте. И еще рука... Чьи-то горячие ладони оглаживали его лицо, убирая со лба прилипшие от пота волосы.

Тадеуш рад был бы провалиться в забытье, как только его положили на что-то мягкое, видимо, кровать. Но тут чьи-то проворные руки принялись стаскивать с него одежду.

Ботинки, носки, куртка — это ладно, но когда руки взялись за свитер, Тадеуш встрепенулся, заставив себя из последних сил собраться и распахнуть глаза.

Каково же было его удивление, когда он увидел склоненного над собой Франца. Он-то его и раздевал.

— Ты! — только и смог выдохнуть парень.

— Я. А ты хотел бы видеть кого-то другого?

— Зачем ты меня раздеваешь? — обращаться подобным образом было, как минимум, невежливо, но Тадеушу было все равно.

— Однажды грязная и частично мокрая. Хочешь заболеть еще больше?

С этими словами Франц снова попытался снять с юноши свитер, но тот отшатнулся, как ужаленный, больше испуганный ласковым прикосновением, чем успокоенный, почти шипя при этом:

— Ты... ты... — обвинения никак не могли сформироваться в слова.

— Я всего лишь хочу позаботиться о тебе! — Франц был явно удивлен подобным поведением.

— Чтобы... Ты... ты хочешь меня? — выдохнул Тадеуш почти со страхом. Даже доброжелательные незнакомцы могли таить опасность. К тому же юношу настораживал странный блеск в глазах Франца.

— Не глупи! — попытался урезонить его мужчина. — Так будет лучше.

Ласковый тон еще больше загонял Тадеуша в тупик, он не знал, как поступить. До сих пор на улице приходилось кулаками отстаивать свою неприкосновенность. Желающих сделать из него шлюху хватало. Правда... есть еще один выход — шокировать.

Приняв решение, парень принялся быстро и зло стягивать с себя одежду, говоря:

— Раздеться? Ладно! Только тогда ты уже вряд ли захочешь меня. Да и выдержишь ли такое зрелище?

Франц непонимающе уставился на него, и это непонимание переходило в удивление, по мере того, как юноша расставался с одеждой.

Шрамы... большинство еще не такие старые. Они покрывали все тело Тадеуша и частично руки и ноги. Каким-то чудом не тронутыми остались шея и лицо, но потом... Парня будто разрубили на куски, некоторые из них подпалили, а потом сшили обратно. Жутковатое зрелище, но Франц не дрогнул.

С абсолютно нейтральным выражением лица мужчина подошел к с вызовом застывшему Тадеушу и сказал, положив руку ему на плечо:

— Вот и молодец. А теперь давай под одеяло.

Парень так удивился, что беспрекословно выполнил требуемое.

— Умница, — Франц ласково пригладил его волосы. — Я позову врача. У нас дома никто не силен в... медицине. А ты отдыхай. Если что — вон за той дверью ванная. — Тадеуш попытался что-то сказать, но его перебили: — Не беспокойся. Никто тебя здесь не тронет. Ни я, ни мои домочадцы не интересуемся детьми в этом смысле.

Тадеуш хотел возразить, что уже не ребенок, но решил, что сейчас не лучшее время для упрямства. Тем более он так устал! Как-то разом кончились все силы.

Несмотря на слабость, приход врача парень запомнил очень хорошо. Это оказался пожилой мужчина с грустными глазами. Он долго осматривал пациента, слушал легкие, заглянул в рот и глаза, потом доложил присутствовавшему при этом Францу:

— Судя по всему, у молодого человека застойный бронхит, вызванный длительным переохлаждением.

— Да, он неразумно долго пробыл на улице.

— Заметно. Но для его диагноза он еще очень хорошо держится, хотя, учитывая его внешний вид, можно ожидать сниженного иммунитета.

— Что вы порекомендуете для лечения?

— Я оставил рецепты на столе. Пока попробуем обычные средства. Лучше воздержаться от антибиотиков. Если мальчик пережил не одну операцию, то они могут не подействовать или усугубить ситуацию. Но если через три дня не будет улучшений — немедленно позовите меня.

— Хорошо. Спасибо, доктор.

Франц отправился провожать врача, прихватив и рецепты, а Тадеуш гадал, почему никто не поинтересовался, кто он вообще такой и что здесь делает. Отношение — как к любимому племяннику хозяина дома, по меньшей мере. Но уточнить у Франца он не смог — просто заснул.

Проснулся парень, когда за окном уже начался рассвет. Похоже, он проспал довольно долго, и с удовольствием продолжил бы прерванное занятие, если бы не зов природы. Нужная дверь отыскалась без проблем, так что довольно быстро вопрос был решен.

Когда Тадеуш вернулся в спальню, то обнаружил там своего покровителя, который сказал, завидев его:

— А, вот ты где. Давай быстро в постель.

Парень порадовался, что на нем есть хотя бы белье, но все же спросил:

— Зачем?

— Тебе нужно выздороветь, вот зачем. Так что марш в кровать.

Пришлось послушаться, но Тадеуш старался сохранить независимый вид до последнего. Это вызвало лишь улыбку у Франца. Он собственноручно поплотнее укутал юношу, проговорив:

— Я принес необходимые лекарства. Если ты такой неугомонный, то начнем прием прямо сейчас.

И с этими словами мужчина протянул Тадеушу две разные таблетки и стакан с водой. Парень хотел было отказаться, но под пристальным взглядом все выпил, заслужив похвалу:

— Вот и молодец. А теперь поспи еще. Позже принесут завтрак.

Следующие пару дней Тадеуш только тем и занимался, что спал, ел, принимал лекарства и иногда посещал ванную комнату. С таким режимом он быстро пошел на поправку и к концу второго дня его состояние значительно улучшилось. Парень даже смог вымыться.

За это время он видел лишь Франца, иногда перекидывающегося с ним парой слов, и очень молчаливую служанку, которая лишь улыбалась, принося ему еду и убираясь в комнате.

Глава 8.

Утром третьего дня Тадеуш обнаружил возле кровати на стуле стопку совершенно новой одежды, а буквально секундой позже вошел Франц. Присаживаясь прямо на кровать, он заметил:

— Вижу, ты еще не оделся.

— А это мне?

— Конечно.

— Но где моя прежняя одежда?

— Она дорога тебе, как память, или в ней что-то было?

— Нет.

— Ну, так зачем тебе эти лохмотья? Выкинуть их, и вся недолга.

— Но эта одежда слишком дорогая, я...

— Пустяки. Считай это подарком. Одевайся, и поговорим.

Пришлось повиноваться. Хотя было немного не по себе от того, что на протяжении всего процесса облачения Тадеуш чувствовал на себе весьма заинтересованный взгляд мужчины. Вот только спиной понять природу этого интереса было сложно.

Когда парень уже застегивал последнюю пуговицу новой рубашки, удивляясь, насколько ему все подошло по размеру, Франц неожиданно спросил:

— Могу я задать довольно личный вопрос?

— Да, — растеряно кивнул Тадеуш, поворачиваясь к собеседнику.

— Откуда у тебя столько шрамов?

— А, — юноша давно ждал этого вопроса. — Три года назад я попал в серьезную аварию. Мои родители в ней погибли, а я... Еще год меня собирали по кусочкам, потом полгода ставили на ноги, а потом... или приют или куда хочешь. Все деньги ушли на лечение.

— Так почему ты не пошел в приют?

— Да ну. Там еще хуже, чем на улице.

Странно, но Франц не стал спрашивать, чем же именно, поинтересовался только:

— В какой больнице тебя лечили?

— Святого Михаила.

— И тебе не нужно там наблюдаться?

— Нет. Они меня собрали, зашили, научили заново владеть руками, ногами и прочими органами — все. Просто мне нужно постоянно заниматься какой-нибудь мелкой моторикой, иначе я скоро не смогу даже руку в кулак сжать.

— Это-то понятно, — протянул Франц, словно что-то обдумывая. — Сколько тебе лет вообще?