Она много раз видела его в Честере. Когда она была моложе, он и несколько людей Риодана ухитрились заблокировать ее, несмотря на возможность переходить в режим стоп-кадра — когда Риодан допрашивал Мак. Его имя ему подходило. Несмотря на то, что он был на добрых 4-5 дюймов выше Риодана и обладал более крепким телосложением, его легко было не заметить — в один момент он явно выделялся на фоне замшелой стены, ограждающей границы аббатства, в другой — пропал, пока не появился вновь из размазанной кляксы-тени.
— Фейд, — сказал Бэрронс и быстро отошел с ним. Когда двое мужчин тихо заговорили, Джада навострила уши, но они говорили на незнакомом ей языке. Несколько мгновений спустя Фейд отдал серию команд чернокожим зверям, и они набросились на пузырь, рыча и шумно чавкая.
Она не сразу поняла, что они съедают кровавую кожу с этой штуки, пытаясь освободить то, что внутри. Что же представляли из себя эти темные смертоносные звери, найденные Мак в Зеркалах, раз они могли поглотить столь опасную магию? Почему они подчиняются Фейду? Какой язык они понимают? Что еще важнее, как она может получить над ними контроль? Прошлой ночью, когда Мак предупредила об их участии в сражении, она внимательно наблюдала за ними, оценивая — друг или враг. Как и Девятка, приведенные Мак звери могли убить Фейри — без видимого оружия. Что делало их не менее ценными, чем меч или копье.
Кстати о копье... Джада крикнула через весь луг, подзывая Энио Луну, стойкую молодую полу-француженку, полу-ливанку, которую когда-то нашла скитающейся по Дублину и возглавляющей дерзкую банду выносливых и воинственных ши-видящих. Когда стены пали, Энио и ее женщины предприняли долгую и опасную поездку в Ирландию, собирая новых членов по дороге, отыскивая то, что принадлежит им по праву, и место, которое можно назвать домом. Прирожденная воительница пробила себе дорогу в этот мир в военном танке — единственное безопасное место, которое удалось найти ее матери — в сирийском городе под тяжелым обстрелом.
Энио сделала свой первый вдох в разгар войны и там же намерена была сделать последний. Обвешанная боеприпасами, с побитым и заляпанным кровью лицом, с блестящими темными глазами, она размашистым шагом шла к ним, словно грациозная темная пантера по полю битвы. В войне она оставалась на сто процентов собранной и отданной делу, лучшей из лучших, но во всем остальном она была непредсказуемой. Война держала под контролем беспокойство Энио и ее дикость, но все же Джада сомневалась, какой она будет в мирное время. Один адреналиновый наркоман видит другого издалека.
Когда Джада бросила ей копье, Бэрронс посмотрел, как оно кувырком полетело по воздуху, долгое мгновение сверлил Джаду испытующим взглядом и кивнул.
— Так оно снова наше, — сказала Энио, ловя его и засовывая за пояс ловким движением. — Это значит, что мы потеряли Мак?
— Нет, — сказал Бэрронс опасно мягким тоном. — Я потерял многих. Мак никогда не будет в их числе.
— В каком-то смысле, пока что да, — сказала Джада Энио. — Крууса не видно? Нам известно, устояла ли тюрьма?
— Нет оснований полагать, что он сбежал, но мы не смотрели. Я пошлю Шону вниз проверить.
— Если увидишь живых Фейри... — Джада не закончила предложение. Энио уже уходила, темный взгляд бродил по полю битвы в поисках движения, копье было наготове.
Джада подошла ближе к пузырю, держась от зверей на почтительном расстоянии, и уставилась на штуку, появлявшуюся из-под кровавого савана. Теперь, когда мясистый кокон был частично разорван, она могла различить отдельные руны, из которых он сплетался, и поняла, что видела их ранее. Мак как-то раз воспользовалась несколькими, чтобы не дать Серой Женщине просеяться в ту ночь, шесть лет назад, когда она спасла Дэни от ужасной смерти в руках Серой Женщины. В ту ночь мир Джады встал с ног на уши, и ее уличили в убийстве Алины.
— Это Фейри. Должно быть, принц. Кажется, кто-то обкромсал его крылья. Жестоко, — сказал Фейд.
— Чистая ярость, — пробормотал Бэрронс.
— Думаешь, это Мак? — Джада стиснула кулаки и тут же силой заставила их разжаться, беспокоясь, что принц, ничком лежащий на земле, окажется Кристианом МакКелтаром. Он не заслужил этого. Он и без того перенес достаточно страданий: сначала превращение в Невидимого, потом плен Кровавой Ведьмы и насильственная смерть раз за разом, и наконец, потеря дяди, пронзенного безжалостным ударом Ведьмы. Когда-то он освободил ее от принятия адского решения пожертвовать собой. Этот долг она не могла вернуть в полной мере.
— Я видел, как она использовала эти руны. Они из Синсар Дабх. Она устраняет Принцев. Если бы ты не забрала копье, этот был бы уже мертв.
Джада мельком глянула на Фейда.
— Где Кристиан? Ты видел его в последнее время?
Он покачал головой.
— Последний час или около того — нет.
Бэрронс снова заговорил с Фейдом на том же неразборчивом языке.
— Если вы не доверяете мне настолько, чтобы говорить в моем присутствии по-английски, я не доверяю вам настолько, чтобы работать с вами, — напряженно произнесла Джада. — Мы единая страна или мы острова? Из меня выйдет тот еще остров. Решать вам.
— Я сказал ему перевернуть эту штуку.
— И ты не мог это сказать по-английски?
— Только что сказал.
Фейд отдал еще одну серию гортанных команд. Звери перекатили Невидимого на спину и продолжили сдирать руны.
Когда появилось лицо, Джада тихо выдохнула с облегчением. В последний раз она видела этого принца в ледяной тюрьме под аббатством. Это был Круус, а не Кристиан. Затем она застыла:
— Нам нужно снова запереть его!
— Я бы не был так уверен, — не согласился Бэрронс.
— Но он тоже Синсар Дабх, — сказала она.
— И в этом я тоже не уверен. Думаю, он поглотил знания Книги, а Мак, в свою очередь, может быть поглощена самой Книгой. Круус прочел ее на Изначальном языке, заклинания просочились вверх по его рукам. Судя по тому, что описываешь ты, с Мак случилось вовсе не это.
Джада не видела смысла убеждать его в том, что Мак совершенно точно поглощена. Ее не было в пещере в ночь, когда захоронили материальное воплощение Книги, и она не знала деталей. Но от Крууса не исходило ничего такого, что почти осязаемо источала Мак — темный ураган энергии чистого психопата.
— Мы должны найти Кристиана. Если он не был первым, то станет следующим.
Бэрронс отрывисто качнул головой в резком протесте.
— Без копья или меча Книга не сможет убить Кристиана, а эти звери могут его освободить. Нам нужно оценить важность появления Крууса в Хаммере.
На земле Принц Невидимых зашевелился и застонал.
Бэрронс поддел его носком ботинка.
— Проснись нахрен, Динь-Динь (9), и расскажи, что произошло.
Круус открыл глаза, глянул на Бэрронса.
И исчез.
Джада уставилась на него, не веря своим глазам.
— Ты только что отпустил его. Я думала, ты оставил на нем парочку рун.
— И с чего бы мне это делать?
— Они не дают Фейри просеиваться.
— И ты говоришь мне об этом только сейчас? — сказал он с тем же неверием.
— Я думала, ты все знаешь. Ты всегда все знаешь. Ты узнал руны.
— Это не значит, что я знаю каждую чертову деталь того, что они нахрен делают, — сорвался он.
— Ну, тогда предлагаю взять парочку, пока звери их не дожрали. Если не удастся использовать их на Принце, возможно, они пригодятся для удерживания Мак.
Пока Бэрронс отправлял Фейда за контейнером, Джада закрыла глаза и пришпилила внезапное появление Крууса в Хаммере к мысленной доске. Вокруг этого необъяснимого явления она расположила каждый известный ей факт о нем, отошла подальше и оценила картину в целом, отыскивая логику. Мир вокруг нее исчез, оставляя лишь то, что она любила больше всего — загадку, необъяснимое происшествие, и ее неистовое всепоглощающее желание разгадать это. Все во вселенной имело смысл, если собрать достаточно информации и должным образом ее изучить.
Вверху расположилось ослабление тюрьмы Крууса, запертые двери пещеры, браслет, который она носила несколько месяцев, внезапное освобождение Крууса Синсар Дабх (или она нашла его уже свободным и блуждающим по земле), внезапное закрытие браслета — как будто ответ на сигнал, который он прежде не мог уловить — легенда о том, что вдобавок к защитному полю браслет Крууса давал возлюбленной возможность призвать Короля Невидимых. По одной лишь этой причине Джада решила, что его стоит украсть с руки Крууса, но это так и не сработало.
Подозрения сложились в целостную форму убедительного объяснения.
— Да ты издеваешься, — пробормотала она.
— Что? — потребовал Бэрронс.
Она открыла глаза.
— Мы говорили о нем как раз перед тем, как он появился. Когда я сняла браслет с его руки, он все еще находился в заточении, его сила сдерживалась. Незадолго до того, как его превратили в пузырь, он, должно быть, недолго находился на свободе.
Достаточно долго, чтобы браслет среагировал на своего создателя и образовал между ними связь?
Понадеявшись, что Бэрронс не ошибается и она не призовет еще одну версию того, во что превратилась Мак, Джада попытала удачи:
— Круус.
Принц вернулся, он стоял посреди них, слегка покачиваясь и прижимая руку к горлу, и выглядел шокированным и изумленным. Затем выражение его лица сделалось ужасающим.
Он исчез.
— Круус, — повторила она.
Он вновь вернулся, на сей раз в холодной ярости.
— Ты прекратишь это, человек, и ты отдашь это мне. Он никогда тебе не предназначался, — он зашагал в ее сторону, протягивая руку, но застыл, когда она вытащила из-за спины меч.
Она тщательно присматривалась к нему, но не обнаружила ни капли той невероятной злобы, которой ожидала от Синсар Дабх.
— Твой обман больше не сработает на мне, — она ощущала настойчивое давление иллюзии, которой он пытался убедить ее, что забрал ее меч и она перед ним безоружна. — Я лишь продолжу возвращать тебя, всякий раз. Мы можем заниматься этим хоть целый день.
— Дай мне браслет или умри, человек.
— Объясни, — взорвался Бэрронс, обращаясь к Джаде.
Она усмехнулась.
— Кажется, всемогущий Круус у меня на поводке.
— Тот же поводок удерживает и тебя, человек, — промурлыкал Круус и исчез.
— Гребанный а... — вот и все, что успела сказать Джада перед тем, как тоже исчезнуть.
9
Я делаю то, чего не делают хорошие девочки
Джо улыбается мне, видя мое приближение.
— Было бы здорово, Мак, — говорит она, принимая мое предложение помощи. — Мы пытаемся собрать остатки припасов и перенести их вниз.
— А там разве не вода? — говорю я, кивая в сторону полуразрушенной кладовки. — Похоже, дюжина бутылей или больше.
Она сияет улыбкой.
— Нам надо вынести это женщинам. Многие из них ничего не пили и не ели с прошлой ночи, — она переходит к рухнувшей конструкции и начинает передвигать бутыли.
Она не знает, что грузит яд, смерть. Идиотка. Она не понимает, что ничего в этом мире нельзя принимать как должное, она несомненно отказалась бы поверить, что мы вообще существуем — те, которые могут видеть остальных насквозь, будто они плоские макеты, а их простейшие нужды нацарапаны маркером на их плоских одномерных лицах.
Я ни в чем ни нуждаюсь. Я есть желание. Похоть. Жажда.
— Как дела с Лором? — я играю с ней, подходя ближе. Она начинает передавать мне бутыли одну за другой. Я смахиваю ледяную пыль с длинного плоского камня, ставлю бутыль туда, затем еще быстренько еще три рядом. Я открываю одну из них, и пока Джо повернулась спиной, притворяюсь, будто пью. — О, как хорошо. На, попей немного, — я предлагаю ей бутыль и наблюдаю, как она делает большой глоток.
— Фу, как странно, — говорит она, вытирая рот. — Она сладкая.
— Возможно, в некоторые бутыли Джада добавила подсластитель, — вру я. — Она сказала, что сладкая вода позволяет ей перемещаться в режиме стоп-кадра быстрее быстрого. Так как дела с Лором? — нажимаю я. Я хочу видеть ее счастливой, радующейся жизни, которой ей не видать — потому что я заберу ее.
Она смеется.
— О Боже, Мак, я бы никогда не подумала, что этот мужчина такой... сложный. Он умный. Просто супер-пупер умный. Кто бы мог подумать? Он пытается помочь мне создать систему учета для моей памяти.
— У тебя есть к нему чувства?
Она отпивает еще один глоток, морщится и протягивает бутыль обратно.
— У меня не было времени об этом подумать, — сомневается она. — Мы все были слишком заняты попытками выжить.
Но чувства есть. Они в мягком сиянии ее глаз. Она думает, что у нее есть тот, на кого можно положиться, кто-то сильный, с кем хорошо и кто заставляет чувствовать себя живой, как будто жизнь содержит бесконечные возможности для приключения и — что за тупое чертово заблуждение создали люди и теперь за него цепляются — романтики. Она счастлива. Этим утром она нанесла макияж, позаботилась о волосах. Она надеется увидеть его сегодня.
Она никогда больше его не увидит.
Я — последнее, что она увидит, лицо ее бога, когда я накажу ее за непростительный грех провала в защите ее королевства.
Но в этот раз я не стану спешить. Буду смаковать каждый сочный момент убийства, разрушения, слома, осквернения. Похоть полыхает в моем теле ослепительно-белым, между моих ног, и я едва не пошатываюсь от ее интенсивности. Разрушение вызывает у меня желание потрахаться. Но этой женщине недостает частей, которых я жажду.
Я смотрю на нее в приглушенном свете, оценивая, задерживаясь взглядом на ее шее. Она выглядит нежной и полной крови. Возможно, кровь придаст мне силы.
— Идем, — мягко предлагаю я. — Давай надежно сложим это внизу, а потом отнесем несколько бутылей ши-видящим.
Я поднимаю две бутылки, и она следует за мной как гребаный тупой щеночек, который считает мир хорошим, безопасным для исследования местом, полным счастливых людей, простирающих руки в доброте, несущих дары еды и игрушек к уничтоженному входу в подземный город. Поднявшись на камень на вершине лестницы, я застываю.
Тело Крууса исчезло. Как тело Крууса могло исчезнуть? На мгновение я оказываюсь в тупике, неспособная придумать вероятность, которая объясняла бы эту аномалию. Здесь больше никого не было. Я бы услышала, если бы кто-то подкрался по лестнице и потащил его вниз. Я бы услышала хоть какой-то тихий звук, если бы он сумел выбраться из рун (НЕВОЗМОЖНО!) и ускользнул.
Я не могу объяснить это. Объявилось что-то, что я не в состоянии объяснить. А значит, у меня есть враг. Умный, очень умный. Кто-то портит мою работу. КТО ВМЕШИВАЕТСЯ В МОИ ПЛАНЫ И КАКИМ ОБРАЗОМ? Я раздумываю, не попытаться ли воспользоваться тем же временным заклинанием, что и МакКайла, посмотреть, сработает ли вернуться на несколько минут во времени, чтобы я смогла предупредить другую себя, подняться на лестницу, увидеть врага и вычислить его. Но возможно, что копированные версии меня разделят мою силу, и если одна из нас будет разрушена от временного конфликта, вместе с ней будет разрушена и сила, которой она обладала.
Я слишком хорошо помню, что произошло, когда я отделила себя от материального воплощения книги. Мне пришлось оставить части себя. Важные части. Они служили отвлечением, все взгляды были прикованы к Книге, не к Айле, но я никогда не переставала жалеть о потере. Некоторые из моих могущественных заклинаний были принесены в жертву тем днем. ОГРАНИЧЕНИЯ. ВСЮДУ ОГРАНИЧЕНИЯ! Ярость заполняет мои вены. Мое тело дрожит от нее, слабый сосуд. Теперь у меня не только нет копья, теперь один из моих коконов пропал. Мой тщательно выверенный, стремительный, хирургически точный удар подрывается на каждом шагу!
