Невозвращенцы. Часть пятая. Игорь.

Но все же, это был не спорт, и результативные удары тут отмечались не поднятыми флажками боковых судей и не начислением очков, которые после 2-3 минут приносили победу. Тут все мерилось смертью или тяжелыми увечьями: отсеченными конечностями, разбитыми головами и проломленными ребрами. В такой ситуации бронированный противник, у которого незащищенными оставались только руки, ноги и лицо, имел огромное преимущество перед Игорем. Если бы был опытным. "Что ж, — подумал Руфус, уворачиваясь от следующего, теперь горизонтального удара молотом. — Придется побегать".

И Игорь побегал. А также попрыгал и попадал. Ему в показалось, что бой продолжался около часа, хотя уже минуты через две Барон с красно-синими от крови и синяков руками, а также без сознания от финального удара железом по шлему, валялся на песке арены. Руфус, повинуясь жесту распорядителя, отошел в сторону ворот и стал наблюдать за остальными боями. К этому времени счет стал благодаря стараниям парня один-один. Пирату не повезло: в поединке с Северянином у него не было шансов, и с превращенным в кровавую кашу ударом щита лицом, он сейчас валялся на арене. Без сознания или мертвый.

Глядя на поединки со стороны Игорь не мог не отметить полною "зеленость" гладиаторов. Если в поединках опытных воинов удары и атаки редки, там в основном шла игра, обмены финтами, занимание более удачной позиции, постоянный маневр и игра с дистанцией, то новичков можно узнать просто. По "мясу". Вот и сейчас на арене происходило не почти священнодействие, поединок мастеров, поединок ума и духа, а это самое кровавое крошево.

Удары сыпались противниками во всех парах как из рога изобилия, но так как мастерства и у обоих не хватало даже на что-то одно: ни на атаку, ни на защиту, то большинство кривых и косых попаданий оставляли на телах поединщиков кровавые отметины. Но той толпе, что сейчас смешанным с пренебрежением жадным интересом смотрела на арену, именно этого и надо было. Хлеба и зрелищ. А точнее: крови, страданий и смерти, ради удовлетворения своих низменных инстинктов...

Бой закончился проигрышем школы Сцеволы со счетом 2:3. Еще одну победу одержал Дикарь, который хоть и был опутан арканом Лаквеария, хоть и был сбит с ног внезапным рывком, но смог выпутать одну руку и неожиданно швырнуть свой каменный топорик. Сейчас мортусы уже уволакивали тело неудачливого Лаквеария в сторону рабского кладбища, на котором лет через десять пышный цветом расцветут богатые плантации местного Мецената. Неожиданную смерть среди прегенариев толпа приветствовала овацией.

Игорю неожиданно стало мерзко смотреть на то, что представляло по мнению многих историков золотой век человеческой цивилизации, и поспешил уйти с арены сквозь те же ворота, сквозь которые недавно их ввели.

Лично для Руфуса результаты первого боя были великолепными. Во-первых — и Тит, и, что самое главное, Ганник оказались удовлетворены дебютом нового гладиатора. Во-вторых все обещанное было дадено: его, вместе с молоденьким новичком, переселили в другой барак, где жили предпочтительно немцы. К новичкам отнеслись доброжелательно, приняли хорошо, без всяких "прописок", даже по-дружески приобняли Руфуса за спасение парнишки. На этом правда все хорошее отношение кончилось — в этом мире еще не доросли до всеобщего равенства, так что он для них так и остался иноплеменником, пусть и неплохим. В третьих Тит, который поставил несколько монет на его победу и выиграл, дал ему, от щедрот, пару мелких медных монет, так что теперь у Игоря появились деньги: целых две униции11.

Через пару дней в барак к Руфусу в редкое свободное от тренировок время заскочил Пилус и не слушая его отговорок потащил его к выходу. Короткий разговор с охраной около барака и вот дверь сектора открыта. Не останавливаясь Пилус тащит его дальше, в тот угол поселения, где располагался местный храм Единого. Небольшое здание храма ничем не напоминало христианских храмов, скорее древнегреческие: такие же колонны, прямоугольная форма и т.д. Вместо креста над входом был изображен меч, поразительно похожий на гладий.

Внутри храма стояло множество статуй, что еще больше подчеркивало сходство. Как объяснил Пилус: "Единый един, но у него множество Явлений". Каждому из этих явлений посвящена своя собственная статуя. Чем это отличается от пантеона на много богов, который был в древнем Риме, Игорь так и не понял. Вообще то храм производил впечатление редко посещаемого. Младший жрец подскочил к посетителям но увидев их браслеты, скривился и задрав нос ушел куда-то вглубь. Купив у служки несколько подношений в виде небольших восковых мечей, оба гладиатора подошли к стоявшей в самом темном углу статуе.

Эта статуя заметно отличалась от других. Для начала, во всем храме полированный как стекло пол здесь был протерт тысячами ног, что говорило о том, что эта статуя пользуется спросом. А во вторых... Когда-то, еще в детстве, довелось Игорю смотреть фильм "Обыкновенный фашизм" и один момент запал ему в душу и запомнился на всю жизнь. Там показывались статуи рабов, которые фашисты хотели расставить то ли на границе, то ли в захваченных городах, не важно. Важно то, что статуя раба оттуда как две капли воды походила на ту, что он увидел в этом углу.

— Это кто такой?

— Это для рабов. Для нас. Нам не чаще одного раза в год можно сделать подношение к любому из других Явлений...

— А к этому можно каждый день? Ха!... Странно. Надо же — ваш Единый значит еще и каким-то кусочком своей, хм, своего тела? Своей души? Да, своей души раб?

От такого неожиданного вывода Пилус опешил, после чего хрюкнув поперхнулся смехом. Чтобы не заржать во весь голос он руками стиснул себе челюсти, но все равно смех пробил себе дорожку наружу, тихим фырком через стиснутые зубы и катящимися по щекам слезами. Тихо отсмеявшись Пилус тихим веселым голосом сказал Руфусу:

— Ты молодец! Расскажу своим, пусть порадуются. Ты только никакому жрецу такого не скажи, а то тебя быстро за такую ересь сожгут.

— А кто же это тогда?

— Это Явление раба, который в земном воплощении, когда оно случается, всегда должен сопровождать своего хозяина Единого.

— И ему молятся рабы?

— Да, — ответил Пилус, после чего презрительно продолжил. — Коли ты будешь покорно и радостно служить всю свою жизнь, то в загробном мире, у в Царствии Единого, тебе достанется в господа хороший хозяин. Смотри как это делается. Берешь свой восковой меч, втыкаешь в специальную дырку в постаменте и все. Вот так это делается. Делай, тебе положено поблагодарить Единого за удачу. — Помолчав Пилус продолжил: — сюда приходят слабые духом рабы. Рабы, которые молят о прощении хозяев, о легком труде, о том, чтобы рабыня, которую он любил с первого взгляда, после хозяина и надсмотрщиков досталась сразу ему, а не другим рабам... Много о чем...

Пилус опять замолчал, стискивая зубы. Его слова, весь его вид явно говорил о том, что ранее сказанные слова о том, что рабская участь его совсем не тяготит были, э... не совсем соответствующие истине. А если точнее — то совсем ей не соответствовали. Когда тот немного подостыл, Руфус отважился задать вопрос:

— Но ты тоже сюда ходишь?

— Да. Тоже. Мы все сюда ходим. Нам не следует выделяться из остального стада, — Пилус как будто ждал этого вопроса. Множественное число он отчетливо выделил интонаций, при этом остро и прямо глядя в глаза Руфусу. — Но мы приветствуем рабского бога и бога хозяина немного по-другому. Вот так.

Пилус внимательно огляделся по сторонам, плюнул себе на ладонь, с силой впечатал плевок в первое попавшееся под руку место идола и тщательно размазал его по статуе.

— Вот такие мы приносим Им жертвы.

Спустя пару минут молчания Игорь все же решился задать давно напрашивающийся на язык вопрос.

— Кто "вы"?

— Мы — это Братство Свободных.

Глава 46.

Со времени первого боя на арене прошло всего дней пять, как Игоря отправили на очередную арену. Потом снова и снова. Ганник, довольный первым выступлением, решил дальнейшие тренировки проводить в условиях "приближенных к боевым". За полтора месяца новый гладиатор изъездил все окрестные арены, при этом ни разу не побывав в "своем родном" бараке. За это время Руфус приобрел огромный опыт и научился сражаться против практически любых разновидностей гладиаторов.

Игорь быстро привыкал к новой жизни: утром тренировка, днем бой на песке арены, вечером он сидит на высоких местах, предназначенных для рабов, и наблюдает за поединками полноценных гладиаторов. Это было не только развлечение, но и в своем роде тренировка. Видя со стороны проводимые сражающимися приемы Игорь учился видеть возможности и запоминать их действия в той или иной тактической ситуации.

После игрищ, которые заканчивались уже затемно, народ растекался по городку в поисках бурного веселья. Дешевые распивочные, торгующие мерзким кислым вином ценой пол униции за кувшин и полуиспорченной рыбой; лупанарии, где жрицы любви могли наградить целым букетом непотребных болезней всего за полторы униции; кабаки, трактиры, небольшие труппы комедиантов и шикарные термы, где в кампании дорогих куртизанок вкушая изумительные блюда со всего света и запивая их изысканными винами можно было за ночь оставить небольшое состояние; все они предлагали целый спектр веселья, ограничиваемого только весом твоего кошелька и цветом монет в нем. Так как откровенными шлюхами Игорь брезговал, а природа от своего не отказывалась и парень он был видный, то на ночь он обычно находил себе какую-нибудь сговорчивую рабыню попроще, которая хотя и не занималась древнейшей профессией впрямую, но и от приятного во всех смыслах прибытка в одну-две униции не отказывалась.

Кстати, работа прегенариев не оплачивалась совершенно, в отличие от полноценных гладиаторов. Только иногда, от щедрот, хозяин подкидывал им несколько монет. Зато однажды Игорь со своей верхотуры рассмотрел изумительный поединок трех обычных гладиаторов с гладиатором-приором. По ходившим среди таких же зрителей-рабов слухам участие этого гладиатора стоило устроителям игр целых, страшно подумать, 10 ауреусов, причем самому гладиатору из них выделили целый золотой.

Как не обидно было Игорю, но приор, гладиатор-легионер, своих денег стоил. И хотя его противники тоже были не новичками, сделать они так ничего и не смогли. Быстро двигаясь и выстраивая своих противников в линию, тем самым не давая им использовать своего численного преимущества, приор не ждал нападения от врагов, а сам нападал на ближайшего, легко орудуя и гладием, и скутумом. Спустя всего десять минут зрители восторженным воем подтвердили победу мастера, после чего на арену обрушился, задевая валяющиеся на земле три трупа, настоящий дождь из монет, среди которых иногда мелькали и серебряные. По слегка завистливым подсчетам Игоря, к заплаченному гладиатору за выступление ауреусу сейчас прибавился еще один. Такое поведение толпы было в порядке вещей.

Через два месяца после первого боя Игорь первый раз за поседнее время появился в гладиаторской школе, где Ганник сразу же огорошил его известием. Через три десятка дней, на празднике Летнего Обретения состоятся крупные игры, в которых Игорь будет принимать участие как полноценный гладиатор, а не прегенарий. Посланный прочь новоявленный гладиатор Руфус пошел успокаивать нервы к пищевому складу, где за пару монет можно было почти официально разжиться кувшинчиком вина. Пить рабам не запрещали, но "залетчиков" пороли нещадно. На обратном пути ему встретился Пилус, с которым они обмыли купленным кувшинчиком, оказавшимся прискорбно небольшим, встречу и известия о производстве Игоря в следующий чин.

— Поздравляю вас, агент 007. Вам присвоено следующее звание, 008, — мрачно пошутил Игорь на русском.

— Что ты сказал? — переспросил Пилус, немного понимающий русский.

— Да я говорю, что хреново все.

— Что все? — удивился Пилус. — Наоборот! Ты радоваться должен. Теперь перед тобой все дороги открыты. Станешь знаменитым, богатым, в итоге получишь свободу из рук Ганника, или откупишься, и заживешь как хан! Чего еще надо?

— Да как тебе сказать... Убивают то тут, совсем-совсем по-настоящему.

— Так это от тебя зависит. Не дай себя убить, и все тут. Тем более, если ты не хочешь получить или откупаться, то ты всегда сможешь ее вырвать сам...

— Как? Что ты имеешь в виду?

— Ммм... — немного смутился Ганник. — Я еще не готов с тобой это обсудить. Скоро у тебя важный бой, и я не хочу смущать твой разум лишними знаниями. Давай обсудим это после.

— Хорошо, — покладисто согласился Игорь.

"Итак все понятно. Так претенциозно назваться, Братство Свободных, будет не клуб любителей пива. А с учетом постоянных восстаний рабов, понятно, откуда ветер дует. А самое поразительное, что свобода мне особо и не нужна. Точнее, не то, чтобы не нужна, мне просто она... она... Зачем? Идти мне некуда, делать я ничего не умею. Печально все это. Конечно, можно бежать, пройти Империю, баронства, княжества и оказаться опять в камере у своих, как дезертир. Ну а если даже не в камере, то есть ли они еще, свои? С одной стороны, и подумать смешно — мощь индустриальной страны против нескольких мелких средневековых княжеств, да хоть всего мира, а с другой, почему же все так произошло. И что произошло? Может, наши ввели нормальные войска и захватили там все? Но я специально расспрашивал всех подряд о новостях с севера. Ничего особенного. Никто ничего не знает, ничего не случилось. А ведь если бы наши ввели войска, то была бы битва. А уж о проигрыше ненавистных им россов ромеи трубили бы на каждом углу. Но все тихо. А может, наши ушли? Или еще что случилось? Куда мне идти, с этой свободой?"

— О чем задумался? Не обижайся, — неправильно истолковал поведения Руфуса Пилус. — Придет время, я все тебе расскажу. Потом, когда узнаешь правила, ты все поймешь. А ладно! Скажу тебе сразу. Чтобы в Братство не проник шпион Цезаря или Церкви, или еще чей-либо, у нас строгая дисциплина. Для приема требуется поручительство трех братьев, причем они не должны быть в одной цепочке. Если принятый окажется шпионом, то казнят всех трех поручителей, если поручители окажутся то их и так далее, так что, повторяю, потерпи.

— И сколько мне ждать? — "не то, чтобы оно мне было очень надо, но это всяко лучше, чем одному быть. Тем более, пока никто не восстает".

— По секрету, два поручительства ты уже имеешь. Осталось последнее, так что...

— Благодарю.

— Да ладно!

На этом разговор закончился, и слегка пьяный, скорее даже подвыпивший — что ему, привыкшему к водке парню, какой-то кувшинчик вина, да еще на двоих, отправился спать. Со следующего дня по приказу Ганника начались тренировки, которые можно было бы назвать поддерживающими: глупо было бы перед таким важным выступлением перегружать силовыми тренировками, зато показать пару хитрых приемов и заучить их, это вполне логично.

Город Атикула, в котором проводились игры, был крупным и совершенно обычным ромейским городом. Величественные дворцы и усадьбы, с мраморными колоннами, портиками и восхитительными садами, отгороженные фигурными стеночками вдоль которых гуляли знатные и богатые горожане, передвигающиеся в занавешенных шелковыми и парчовыми шторами паланкинах, воздух внутри которых ароматизировался душистыми цветочными маслами, соседствовали совсем с другим миром. Попрошайки, выставляющие на всеобщее обозрение свои язвы; калеки; смердящие хуже навозной ямы нищие, одетые в драные грязные тряпки, в которых кишели вши, либо вообще голые; проститутки, отдающиеся прямо на улице за кусок полусгнившего хлеба; умирающие рабы, хозяева которых "из милости" даровали тем свободу, а на самом деле, просто вышвырнули за ворота, чтобы не кормить бесполезные теперь существа. Все эти противоположности неведомым образом могли сосуществовать вместе. Из-за этого и получались картины на подобии увиденной Игорем: у ворот дворца, в котором даже боги после своих горних миров, наверное, не побрезговали бы отдохнуть, лежит полумертвая от голода, грязная женщина, прижимающая к себе кулек с умершим младенцем...