— Ну, дружок, выбирай себе место,— сказала она, погладив его по красивой голове с умными глазами. — Это теперь твой дом и ты будешь в нём жить.
Пёс лизнул ей щёку и поспешил к дивану. Лена опешила. Ничего себе выбрал. Жаль, конечно, вещь, да и Долгов изойдётся на нет. И так пришлось выслушать речь о том, кто в этом доме хозяин. Но обижать с первого дня собаку не стала. Постелила старый плед и он, с довольным кряхтением запрыгнув на него, разлёгся. На этом вопрос и закрыли. Мысль найти хозяев у неё была. Она проверила ошейник, надеясь найти адрес, но там была нацарапана только буква Л. Отсюда и пошло Лорд. Он с радостью откликался. Значит, попали в точку. Данька писал и расклеивал объявления. Но это мало помогло и Лорд остался у них. Местные знатоки собак прикинули, что псу не меньше 8-10 лет. Брать такую взрослую собаку категорически не советовали, но Лена рискнула. Он платил за её добро и ласку большой собачьей любовью и верностью. Получилось так, что пёс стал её собеседником, другом и отдушиной на многие годы, практически до своей смерти. Они гуляли и разговаривали понимая друг друга с полуслова, взгляда или лая. Умная собака ловила всё на лету. К тому же скоро выяснилось, что он не только умён, но и хорошо дрессирован. Правда, с неделю после солдат ел только батон с маслом. "Наверняка его дембеля кормили, это у них заскок, перед увольнением масла не есть".— Хихикал Данька. Время работало на них, и пёс привык. Лена как-то отправилась с ним гулять в дубовую рощу и, желая подшутить, спряталась за широкий ветвистый дуб. Как он заволновался. Понял, что потерялся и заметался, заскулил. Потом вдруг сел и успокоился. Вобрав ноздрями воздух, пошёл по следу. Когда за дубом нашёл смеющуюся Лену, встал во весь свой огромный рост, упёршись передними лапами в дерево, и принялся лизать ей горячим языком щёки. А получив от неё шутливый шлепок, отскочил, бегая вокруг, весело прыгая и повизгивая, совсем, как глупая собачонка. "Наверное, от счастья дуреют все",— пронеслось тогда у неё в голове. В квартиру он впускал без проблем, из квартиры чужому человеку выйти проблематично. Выпустить гостя должны были непременно хозяева. По городку прокатились неприятной лавиной случаи ограбления квартир. Не миновало это и их. Лорд лаять дома не имел привычки, но всегда сидел, как сфинкс, когда отпираешь замок под самой дверью. Поэтому трудно было представить лица воришек, открывших замок, и дверь, в момент броска грозного сторожа. Лена, торопившаяся в обеденный перерыв домой, могла только представить, как они катились по лестницам на выход. Лорд открытую квартиру не оставил, так и стоял в дверях гавкая на весь подъезд. Она, издалека услышала этот лай и заторопилась. Люди столпились на лестнице, боясь пройти. Увела пса, вынула из замка отмычки и всё поняв, поблагодарила умную псину за службу. Только всего лишь раз он проштрафился. Вдул себе в рот отбивные оставленные неосмотрительно Долговым на столе. Он их действительно вдул. Сложил губы трубочкой и они, как живые влетели к нему строем и по одной. Она застала эту картину и чуть не умерла от смеха. Вольная жизнь кончилась с переездом в город. Не было рощ и лугов для беготни, но привык и к этому. Скверик, который засадили сами же, пришёлся не привередливому псу тоже по вкусу. Да прошла целая жизнь, собачья и её. В новую более просторную квартиру он уходил с ней, не скрывая особой собачьей радости. Много свободного места, к тому же оказалось, не будет рядом так не любящего его Долгова. Он, как и люди болел. Несколько раз очень серьёзно, но Лене удалось спасти его, возя по клиникам и капельницам. Но против старости она оказалась бессильна. Последнее время пёс плохо ел, не работал мочевой пузырь, и были серьёзные проблемы с желудком, а она всё не решалась его усыпить, надеялась, что обойдётся. Только это был уже конец. Вскоре пса не стало. Лена завернула его в плед на котором он спал. Застегнула на шее тот самый ошейник, в котором его нашла и долго ещё сидя на корточках над ним, не решалась опустить в вырытую Данькой яму.
— Мам, ну что ты. Успокойся,— хлюпал рядом сын, утешая её.— Он пожил ого-го. Никуда не денешься, старость.
Лена понимала всё. Но плакала душа, ей казалось, что только собака любила её искренне, просто так и радовалась ей просто так, просто потому, что Лена есть, пришла домой, идёт с ней рядом по аллейке. У людей так не получается... У них иные чувства, сильнее, слабее, больше, меньше любовь, но иная. В ней отсутствует "просто".
Квартира стала пустой и холодной. За поворотом ключа её никто не ждал. Она упала на кровать и проревела всю ночь. Казалось, всё было, живи и радуйся, но ушёл муж, померла собака, остался сын, но и он скоро женится и уйдёт. Воспоминания душили. А ведь когда-то свято верила, что если идти дорогою добра, то и судьба непременно будет добра и всё у неё отлично сложится. Только всё не так получилось, наверное, чего-то в той её теории не хватает.
За стеной продребезжали первые машины. Уныло поскрипывали в пустом дворе, раскачиваемые ветром, качели. Надоело до чёртиков всё! Может сорваться и переехать куда-нибудь. Сменить город, страну... Она отвернулась от окна и пошла в кухню готовить завтрак, пока ещё есть кому. Покормив, поторопилась вытолкать Даньку в институт и засесть за его компьютер. Вставила дискету и принялась изучать. Разобрала мишени и пуски ракетами. Но этим её разбор полётов и ограничился. "Всё примитивно и на глаз. Как не крути, а нужна консультация специалиста".— Отправив в чехол дискету, подвела черту под бестолковым разглядыванием монитора она. Покрутив её в руках, завернула трофей в носовой платочек для маскировки, опустила в сумочку. Впервые судьба положила на ладонь всамделишную тайну. И идти к той тайне она прикинула окольными путями. Перво-наперво решила разобраться со стреляющим дивизионом. А для этого надо ехать в бригаду. Разговаривать с офицером наведения, тем, что стрелял. Она знает его ещё с лейтенантских погон. Он не должен отказать ей в таком пустяке. К тому же парень не языкатый. Но отправиться в бригаду сразу не вышло. Заявился следователь. "Не волнуйтесь,— успокаивал он её с порога.— Это просто формальность. Всей этой писанины просто требует следственная процедура". Пришлось отложить свои дела и слушать намёки и уловки следователя. День пропал. С утра она опять нацелилась на поездку. Но на сей раз решила: с бухты — барахты не заявишься. Нужно позвонить дежурному по части узнать вернулись ли они с полигона? Она подняла трубку, но звонка не было. "Телефон не работает. Одно к одному. Получается, опять день не заладился с самого утра. Что ж поеду так на авось. Терпеть нет ни какой мочи". Всё до чёртиков раздражало, солнце, зацепившееся за антенны девятиэтажек и даже премиленькие для другого времени облака. Ковёр под ногами не в меру цеплялся, а чайник на плите мозолил глаза. "А вообще-то, пора притормозить завод, а то отражение в зеркале уже вызывает не просто неудовольствие, а страх. На Даньку и того нервы спустила из-за сущего пустяка, к вечеру при таком разгоне вообще может быть водопад. Подумаешь, проедусь в пустую. Нет его, поговорю с кем-то другим. По дороге надо заехать в контору, подать заявку на приход мастера. Пусть придёт к вечеру посмотрит, что там с ним". Она так и сделала, завернув в узел связи, написала заявку и указала удобное ей для работы мастера время. Потом, перекрестившись, поехала в бригаду. Садиться за руль после гибели Семёна было страшновато, но куда деваться. Жизнь не остановить. Она до сих пор не может понять, как он погиб, даже машина осталась почти цела. Просто завалилась на бок, а у него одна пробоина на виске и всё.
Догорающая осень полыхала с двух сторон от трассы. Ехала не торопясь, дорогу знала наизусть, много лет прожила в военном городке рядом с бригадой. Но всё равно осторожничала. От воспоминания о трагедии с Долговым всё тело сковывало. Опять же, в голове постоянно крутилась мысль хвост которой она никак не могла поймать. Вообще-то, всё время казалось, что она чего-то не улавливает в этой истории. Но вот чего? Была во всём этом деле странность какая-то. Только вот какая? Думай, на что тебе голова дана, не косметику же вымазывать, верно? При приближении бетонного забора с колючкой поверху, сердце сжалось. Для кого-то это ненавистные казармы и временное пристанище, а для неё годы жизни. Пронзительная сирена прорезала провинциальную тишину. Знакомая до боли в сердце картина. Она тоже ещё несколько лет тому назад служила здесь. Вставала с рассветом, натягивала камуфляж на себя, шнуровала берцы и бежала по звуку гудящей заунывно сирены. "Готовность"— это сигнал каждому ускорить бег на место приписки военнослужащего, на время начала боевых действий. Вдоль всего забора обычно стоят на парах мощные Мазы и Кразы, в ожидании спешащих людей, вылетают шустрые УАЗики с командным составом и штабистами. Всё до мелочей отточено. Всё родное и своё. Лена смахнула слезу и вырулила на стоянку около КПП. Постояла, подставив лицо солнышку. Под ногами шелестела опавшая листва. Словно шеренгой насаженные вдоль забора тополя, служившие по осени карой для солдат, сбрасывали свой наряд. Ещё бы им не гневаться, попробуй, убери все эти прелые кучи. Воздух пах пряным увяданием, здесь за городом это чувствовалось острее. К тому же эта вся опавшая красота навевала тонкую грусть по уходящему лету и теплу. Дежурным сидел знакомый майор. Он и поведал, что стреляющий дивизион задержан на полигоне. Идут разборки. Подумав, что с таким вопросом к кому попало не обратишься, Лена задумалась. Одна специальность на другую не накладывается. Человек может быть и не в курсе. Про такие дела со всяким не болтают. Сунься, толку не будет, а шум пройдёт. Мол, Долгова таскается с какой-то дискетой. Особисты враз подключатся. Этим лишь бы чего нарыть. Сколько ни гадала и ни прикидывала, так и не смогла остановиться ни на чьей кандидатуре. Боялась рисковать. А ветер раздевал и раздевал деревья. Грусть туманила глаза. Голые ветки, мёртвые листья... Нет, нет. Тепло и жизнь непременно вернётся с весной. Она спасая мир всегда возвращается.
Напряжение было такое, что у Лены разболелась голова. Подумала, что надо бы иметь запас, а пока следовало заехать в аптеку. Так и сделала. Там же проглотила пару таблеток. Постояла на тротуаре. Подышала воздухом на сколько это было возможно в черте города. Кажется, прошло. На обратном пути, заскочив в супермаркет, и натолкавшись ещё там у полок, а потом в очереди в кассу, к дому, подкатила совсем усталая и опустошённая. "Дожились, на машинах устаём, а как пять километров каждый день ногами на дальних дивизионах проходила. Может потому, что молодые были, море по колено. И жизнь такой дерьмовой не казалась". Она спешила, с минуты на минуту должен будет прийти мастер. Сама заказывала именно на этот час. Поднимаясь по лестнице, как всегда, проверила почту. Процедура автоматическая, мысли, естественно, заняты другим. Забрала натолканные в него рекламы и счета и подхватив сумки, поспешила к квартире. "Успела, мастер у двери не маячил. Значит, полный порядок". Поставив тяжёлые сумки на половичок, нашла ключи. Повернула. Удивилась: "Странно, заперта дверь на один замок. Надо напомнить Даньке о его забывчивости". Дверь легко поддалась. Она была не заперта. Лена побледнела. "Что за чёрт с рогами!"— вырвалось у неё. За порогом её ждал такой же разгром, что и в квартире покойного мужа. Это уже было для неё слишком тяжкое испытание. По враз взмокшей спине побежали мурашки. Ужас сковал конечности. На слабеющих ногах она привалилась к косяку. Послышался за спиной шорох. Лена вздрогнула и собралась обернуться, но не успела.
— Мастера вызывали?— раздалось за спиной. Напряжённые до предела нервы не выдержали, и она завизжала с испугу, съехав на подкосившихся ногах села прямо на пол. Рёв последовал необыкновенный... потом глаза закатились и молчок.
Очнулась на кое — как застеленной кровати. Молодой мужчина, похлопывал по щекам, обильно смачивая руки водой.
— Пришли в себя, вот и, слава Богу, как вы меня напугали.
— Вы кто?— вытаращила она на него глаза. Испуг и удивление плескались в них. Попытки сесть были неудачными. Но ноги спустила и даже поискала во что бы обуться. Но безуспешно. Ботинки были на ногах.
Тот смотрел на неё не мигая, его взгляд плавал между насмешкой и участием.
— Мастера вызывали?— неожиданно резко спросил он.
А может это в её пустой голове так это отдалось. Только она поморщилась.
— Чего вы так орёте... Господи, какого к бесу мастера?— зажала она виски. Но скоро всё быстро разъяснилось потому как он объявил:
— Телефон чинить...
Телефон? О! Она вспомнила и даже немного успокоилась.
— А, да. Есть такое. Только где ж его теперь найти,— беспомощно заявила она и поймала сочувственный взгляд телефониста. Непроизвольно вырвавшийся всхлип отпустил натянутые нервы, и Лена расплакалась. Плакала, плакала, но слёзы стали высыхать. Приходило осознание момента. "Веду себя так не достойно. Все женские слабости вывернула на вид причём совершенно постороннего человека. Хотя кто он такой и что делает в моей многострадальной квартире?"— поймала трепыхающуюся мысль в голове и под тяжестью случившегося забыла об этом. Вышибло другое: сколько же времени прошло с её выхода из квартиры— три часа, пять? Да за это время можно было и переколотить всё и даже развалить стены.
А мастер, с непонятной гримасой на лице, наклонился над ней:
— Найдём, когда всё разберём. Как себя чувствуете?
Она плохо слушающим языком произнесла:
— Не знаю. По-моему никак.
Спустив ноги, заставила себя встать. Покачнулась, но не упала. Поймав своё отражение в зеркале, больше старалась не встречаться с ним. Оно совсем её не радовало. Бледность покойника, синяки под глазами, торчащие куда попало спутанные волосы и такое испуганно напряжённое выражение лица, что стало не по себе. Такой сама себя она бы уж точно напугалась. Потёрла виски. Какой кошмар! Перед глазами встала опять картина возвращения и она опять зарыдала. Громко. Долго. Остановившись с горем пополам от плача, она посмотрела на ожидавшего этого конца истерики мужика. Во взгляде её читалось непонимание. Она словно силилась сообразить, чего он ещё здесь и не ушёл. А парень, не обращая на неё внимания, оглядывая комнату с тарарамом, огорошил:
— Странные были воры шкатулка с драгоценностями цела, "ноутбук" цел, шуба вон полёживает себе, что ж они такое искали?
Он сразу понял: ограблением и разбоем тут и не пахнет, потому что так не грабят, все ценности не покинули этих стен: драгоценности, шубы первыми попались ему на глаза. Но если даже предположить что-то и пропало, всё равно с трудом верится, что погром этот совершён из корыстных побуждений. Одно взять, второе оставить, ерунда. Даже, можно сказать, совсем не верится.
Оголошенная, она посмотрела на него мокрыми от слёз глазами: "Чего мучаешь бедную женщину". Только он не желал уделять её соплям время. Заело. И как бы не было плохо, а самую малость сообразила:
— А откуда вы знаете, что там драгоценности?— приподняв голову, провела она ладонью по лицу и принялась кутаться в бежевый плащ.
