Стеклянный мост

официанткой, несущей мой вам сюрприз.

Поэт скептически хмыкнул и поднял свою стопочку. Ежи проделал то

же, опрокинул в себя заурядный самогон, смачно вгрызся в большую не по

ресторанному, отлично прожаренную отбивную, приправленную незнакомой

душистой зеленью.

Поэт принюхался к аромату розовых, в капельках жира, прозрачных

ломтиков балыка:

— Вы меня балуете.

— Поэзия отходит на второй план, — озорно рассмеялась Та, — Нилу,

дорогой мой, я начну ревновать тебя к этому сюрпризу. Ты мне с ним

изменяешь.

— Я смотрю, эта рыбина здорово похудела с тех пор, как я ее отдал

нарезать, — недовольно проворчал Ежи, — Все рестораны во всех мирах

одинаковы, поскольку везде хоть и кормят, но воруют.

— Что делать, — примирительно пожал плечами поэт, — Все равно она

прекрасна.

— Не возражаю, если вы на день или два оторвете свой взгляд от

вашей несравненной супруги и посвятите стихотворение этому весьма ценному

деликатесу.

Они рассмеялись, посидели еще немного, болтая о том о сем, затем Та

с сожалением вздохнула. Твердо сказала:

— Оларих, мы очень рады с тобой познакомиться и ценим твою

любезность, однако приближается вечер. Нам пора расходиться.

— Да. Да-да! — озабоченно сказал розовый от выпитого поэт, —

Вечером надо быть дома. Мы отвезем его к кораблю, дорогая.

— Как вам угодно, — кивнул Ежи, — Я приятно провел время в вашем

обществе и очень признателен за компанию. Думаю, что если я снова окажусь

здесь, то мы с удовольствием отпразднуем встречу.

— И я прочту вам свое стихотворение "К балыку". Оно уже начинает

зарождаться, — сообщил поэт, — Возможно, это поэма. "О, как мало осталось

тебя, и все менее с каждым мгновением! Эту рыбу коптил доутра неизвестный

таинственный гений!"

Ежи подозвал официантку, расплатился, прихватив обернутый разовыми

салфетками увесистый гостинец Зверю, а через полчаса смотрел на удаляющуюся

машину супругов. Из открытого люка высунулся Зверь, глянул на заходящее

светило и облизнулся:

— Мясо первый сорт! Всю жизнь бы такое ел.

— Ну что, запираем — и домой? С утра начнется погрузка, — напомнил

Кислота, — а еще нам надо решать, что делать с этим мальчишкой.

— Ты хоть жевал мясо-то? — фыркнул хакер.

— Еще чего захотел. Оно и так провалилось. А что за мальчишка? —

навострил уши Зверь.

— Салах. Помнишь такого?

— Ага... Помню, — нахмурился Зверь.

— Закрываем лавочку и идем, — сказал Кислота, — Не забудьте про

радофаг. Груз очень горячий. Впрочем, я напомню.

Лязгнул замок, запирая входной люк катера, и они шагнули в столб

Сети. Салах вскинулся при их появлении, сонно заморгал. В маленьком окне

рыбацкой избы серело предрассветное небо.

— У нас еще день и ночь до тамошнего рассвета, — сообщил Кислота.

— Это хорошо, а то я с ног валюсь, — вздохнул хакер.

— А койка занята, — буркнул зверь, обнюхивая ноги Салаха.

— Я не проснулся, — сообщил змееныш, — Ты можешь говорить?

— Неа, это тебе кажется, — фыркнул Зверь, — Ну как я могу

разговаривать? У меня и гортань этого не позволяет, и нёбо мягкое,

почитай-ка капитальный труд того же Вартиуса, Гнидько с Пидорсоном тоже

подойдут. Слезай, небось всю ночь оттягивался, а мы бля пахали как Лев

Толстой в Ясной Поляне!

Салах не понял, но торопливо встал с постели, потянулся. Зверь

шмыгнул на нагретое место, свернулся клубком и мгновенно уснул. Ежи

завистливо покосился на Зверя, смиренно вздохнул, присел на одну из

табуреток:

— Теперь можно поговорить. Так что же с тобой делать, пилот?

Тот понурился и развел руками. Ежи достал вторую кружку, налил в

обе пива, улыбнулся, глянув на оставленные парнем две трети рыбы в миске и

кивнул:

— Давай-ка усаживайся, ешь сколько влезет, пей пиво и прежде всего

— рассказывай. Здесь никто не подслушивает, а если кто и слушает, так все

свои.

Салах глянул в маленькое окно на пляж. Там шумно собирались на лов

рыбаки.

— Где мы? Как ты это делаешь?

— На такие вопросы я не отвечу, — покачал головой хакер, — Потому,

что ты можешь нечаянно сообщить о моем тайном убежище. И о возможностях.

Это обыкновенная осторожность.

Салах потер лишенным ногтя пальцем лоб, кивнул:

— Я понимаю. Ты хочешь знать, как я оказался на Калирии?

— Любопытно, — буркнул, как бы и не просыпаясь, с постели Зверь.

Салах пожал плечами. Взял кружку и кусок рыбы. Поморщился:

— Не очень приятно рассказывать, но, видно, надо. Мы гнались за

торговцем, он совершил два прыжка и через всю галактику привел нас сюда. Я

не очень понял, как нам удалось прыгать на тысячи световых лет, мы просто

цеплялись за здоровенные дыры в пространстве после его перемещений... и

держались за шапки. Нас было четверо — звено перехватчиков типа "Игла" и

базовый корабль Бугра, бывший биранский фрегат. Он нес запасы топлива и все

оборудование. Перехватчики — легкие машины, они не могут волочь лишний

груз. Приходится дозаправляться после каждого прыжка.

Ежи хлебнул пива, достал с полки пару грубых глиняных трубок, кисет

с табаком, знаком предложил Салаху. Тот покачал головой:

— Равнодушен. Ну, когда мы долбали торговца, тут же, как обычно,

примчалась полиция. Базовое судно попыталось нас прикрыть, но Бугру на этот

раз не повезло. Потом они погнали нас. Топлива на прыжок мы за всей этой

горячкой не успели взять, и я не мог оторваться переходом в другую систему.

Гада и Удавку они разбили, а я убежал под вопли и проклятия напарников...

Салах долго молчал, разглядывая поверхность пива в кружке, неохотно

выдавил из себя:

— Я струсил. Но у нас не осталось никаких шансов, никаких!

Снова помолчал. Пожал плечами.

— Что было потом? На последних крохах энергии я затормозил у самой

атмосферы. Горючее осталось только на маневрирование, тогда я направил свою

"Иглу" вниз, в плотные слои, пытаясь затормозить рикошетом. Ты понимаешь, о

чем я говорю?

— Угум... — буркнул Ежи, окутываясь облаками трубочного дыма.

— Корабль пропрыгал блинчиками полушарие, потом провалился вниз.

Посадка была сплошным кошмаром, хотя я боролся за свой перехватчик до

последнего. Маленькие треугольные оружейные пилоны сработали как крылья, но

скорость оказалась чересчур велика, и сел я жестко. Спас только ровный

песок. Об него стесалась броня на днище, пока моя... мой корабль

остановился.

Змееныш совсем понурился, часто заморгал, торопливо закончил,

глотая окончания слов:

— Дальше выбрался из пустыни, воровал скот, пил кровь, ел сырое

мясо, чтоб не сдохнуть от голода, шел к космопорту. Куда еще там пойдешь?

Кое-как добрался. Узнал, что меня все еще ищут, что перехватчик нашли. За

мою голову объявили награду в три миллиона кредитов. Думал пробраться в

какой-нибудь грузовоз и умотать в другую систему, а тут ты. Случайно?

Ежи вздохнул, кивнул:

— Случайно. Я не искал тебя. Но я тоже очень не хотел... — хакер

замялся, — чтобы узнали, что кто-то называет меня иначе, чем написано в

документах. У меня сейчас другое имя.

Салах помедлил, нерешительно спросил:

— Кажется, я понимаю. Ты охотишься за нужным тебе кораблем, чтобы

захватить его? Сказали, что у тебя огромный катер, грузоподъемностью с

мелкого торговца. Он может прыгать?

— Это тебя не касается. Как говорили в... неважно, где: "Нет

человека — нет проблемы". Ты мешал мне в Киннарре, да и на Калирии тоже, и

я утащил тебя оттуда. Хочешь попасть к себе домой?

— А ты можешь?!

— Попробую. Боюсь, что здесь ты тоже будешь мешать. Я попробую

вернуть тебя в твой мир, а уж дальше — как знаешь.

— Не знаю, как тебя благодарить! — вскинулся змееныш, но Ежи

покачал головой:

— Не за что. Я просто удаляю помеху. Однако, тут есть "но".

— Все, что угодно!

— Забудь обо мне. Забудь обо всем, что происходило после вашего

первого удивительного прыжка на сотни световых лет. У тебя выпадение

памяти, возможно — от травмы. Все происходящее — бред травмированного

сознания, не больше. Понятно?

— Да, я понимаю. Я согласен, — сказал Салах, — Потом, ведь у меня

же нет выбора.

— Есть, — буркнул Зверь, — Между дыркой в голове и голова дырка.

Выбор всегда есть.

— Кстати, а что за такой лихой торговец вам попался? — спросил

баритон Кислоты.

Глаза змееныша метнулись по комнате так, словно он ожидал увидеть

привидение.

— У меня что-то с голосом, — кашлянул Ежи, исправляя ситуацию.

— А... — глубоко вздохнул тот, — Корабль большой, похож на бочку,

ниганской постройки. Название — " Ласточка".

— Что?! — Ежи сам не заметил, как сгреб парня за ворот ветхой

куртки, — Вы тронули Француза?!

— Я ему щас бля кишки выпущу, — отчетливо, с жутким спокойствием

сообщил встающий на кровати Зверь, -Нет! За Ришара я ему медленно вырву

яйца и заставлю их сожрать. Или даже...

— Да нет же, нет! — под треск рвущегося материала просипел насмерть

перепуганный Салах, — Никакого Француза! Никакого Ришара! Он продал свой

корабль глункам!!! Там было только три глунка и больше никого, это правда,

клянусь Мраком!

Ежи медленно вздохнул и выпустил змееныша. Угрюмый Зверь сел, не

выпуская гостя из виду. Ежи слышал, как гулко колотится сердце Зверя. Салах

поспешно отступил за стол:

— Ты можешь узнать в полиции Калирии. Это корабль глунков.

— Хорошо. Если ты тронул Француза, мы найдем тебя и на том свете, —

тяжко вздохнул Ежи, — А теперь проваливай. Вернем заблудшую овечку домой,

раз уж обещали. Ох, смотри, если соврал...

Кислота зажег столб Сети. Ежи мотнул головой парню:

— Иди. Гуляй пока.

Тот недоверчиво глянул на Ежи, на Зверя. Метнулся к призрачному

свету и пропал в нем. Кислота сразу же прервал контакт с Сетью. Проворчал:

— Вы его так напугали, что он разве под пыткой расскажет, как

оказался дома.

— "Всего-навсего три глунка"! — прорычал Зверь, — Скотина змеиная.

— Я забыл. Надо было дать ему немного денег, — хлопнул себя по лбу

Ежи.

— Перебьется, — буркнул Зверь и с хрустом, со стонами потянулся, —

Давайте спать!

— В тюрьме на Омироне ему деньги не понадобятся, — расхохотался

Кислота, — Он попал как раз в тюремную камеру. Но у себя дома, на своей

родной планете, так что с нас взятки гладки!

00Е Hex. Dec Bx: ; ( Уменьшить число В на 1 );

— Не трясись. Настрой автопилот катера на "Дорко", — сказал

Кислота, когда они снова оказались на орбите безвестной ядовитой

вулканической планеты, — Это делается так: возьми из гнезда слева щуп и

коснись синей точки на экране.

— Покраснела, — пробормотал Ежи, ожидая продолжения.

— Все, — изрек Кислота, — Мы уже едем.

Катер резко затормозил, крутнулся на месте и провалился вниз. Через

считанные секунды по обшивке зашуршала плотная атмосфера, катер резко

сбросил скорость, не допуская перегрева от трения о воздух, продолжая

помедленнее свое уверенное снижение к кораблю. Выпущенный из руки щуп

змейкой провода втянулся обратно в гнездо. Под катером расступились

багровые облака, и Ежи увидел корабль с высоты птичьего полета. Отсюда он

казался самой обыкновенной летающей тарелкой. Если к обычным сложенным

вместе широкой стороной суповым тарелкам приложить обычную пачку из-под

сигарет, с поправкой на красные блики и сливающийся с местностью бурые

оттенки корпуса, то получилось бы очень схоже. Пачкой в данном случае была

откинутая в сторону часть сходящегося книзу корпуса, шириной около десяти

метров. Катер завис перед закругленной по углам черной трапецией въезда в

трюм и мягко скользнул в темноту.

Горловина защитного костюма на Ежи пока еще была распахнута. Зверь

поднялся в своей ванне — ложементе, потянулся, прислушиваясь к затихающему

шуму механизмов катера, на фоне которого все отчетливей слышался стрекот

дозиметра. Автоматическое оборудование катера задремало, до времени не

засыпая окончательно — оно знало, что экипаж еще не вышел.

— Шнуруемся, — буркнул Кислота, — Пора поработать. Начнем с самого

неприятного: выноса тела.

— Куда мы его денем? — спросил Зверь, влезая в провисший, еще не

надутый кокон.

— Куда-нибудь, — буркнул Кислота, — Моя доброта не простирается до

его возвращения домой. Он сейчас временно труп? Очень хорошо, и для нас

будет лучше, если он останется трупом навечно. Мерзкая раса, а этот и там

не прижился. Противно даже вспоминать.

— Как знаешь, — пожал плечами хакер, стягивая гермошов на коконе

Зверя. Послушал шипение смеси, заполняющей шарообразную оболочку. Со

вздохом взялся за свой костюм.

Когда они открыли просторный ходовой мостик, Ежи понял, отчего у

ложементов столь странная форма короткой ванны — пилот уместился в ней

полностью, втянув в панцирь конечности. Атрофированные усы над фасетчатыми

глазами, сейчас плохо различимые под похожей на полиэтилен дымчатой

пленкой, скрывающей все тело, придавали существу вид гигантского сушеного

таракана. Ежи передернулся. Кислота хмыкнул:

— Видок у них еще тот. Впрочем, привычки куда отвратительнее. Ваше

счастье, что сейчас он дохлый. Начали работать. Видишь этот рычаг под

бортиком, слева? Он опрокидывает ложемент. Вышвыривай его оттуда и тащи за

пленку наружу из корабля.

Тело пилота оказалось не тяжелым, стук, с которым оно вывалилось из

ложемента был похож на звук пустой емкости.

— Как бы не порвать упаковку, — брезгливо сказал Ежи. Ему очень не

хотелось прикасаться к этому существу даже через пленку и перчатки.

— Она дьявольски прочная, — заверил его Кислота, — У них анабиоз

состоит в постепенном обезвоживании организма. Потом вот в таком виде они

могут пролежать тысячелетия, пока пленку не разорвут и не окунут эту мумию

в воду.

Пока Кислота читал лекцию о анабиозе тараканов, Ежи с чертыханиями

проволок напоминающего овальный замысловатый контейнер пилота к выходу. Там

уже горел столб Сети, и сразу же погас, как только хакер, поднатужась,

закинул в него мумию.

— Отлично. Начинаем разгрузку топлива, — довольно сказал Кислота, —

В правой стене трюма должна быть откидная панель. Оттуда управляется

большая грузовая стрела. Запасная батарея от гидромаски у тебя с собой?

Подвешена снаружи? Отлично. Сейчас перегрузим топливо, потом отгоним в

сторону катер и прикрутим технический люк на место.

— О боги! Опять эти сто шестьдесят долбанных болтов? — закручинился

Ежи, водя фонариком по стене, — Ага, вот оно где!

— Хватит одной десятой, — примирительно сказал Кислота, —

Шестнадцать уже нормально удержат крышку в космосе, если, конечно, на ней