Штернхафен

Угрюмый неряшливый мужичок, капитан и хозяин древнего грузовичка, взял ее деньги. Буркнул, оглядев ее тяжелые грубые башмаки, потрепанный ватник, теплые стеганые штаны и такой же картуз:

— Провезу. В трюме. Воздуха там навалом, а к холоду тебе не привыкать! Одета ты как раз по сезону. Кран с водой найдешь, а без жратвы пять дней обойдешься.

Повернулся, закрыл ее в пустом трюме, оставив освещение. Через час корабль затрясся, отрываясь от Тверди.

Анни как раз вспомнила взлет, когда старый кораблик вздрогнул, затрещал и завизжал так, что Анни поняла: вот теперь — все. Это конец. Стальные балки космической развалины буквально вопили от ужаса, корабль шарахнуло снаружи исполинской кувалдой, еще раз, и затрясло непрерывно, периодически швыряя так, что у судорожно цепляющейся за такелажные скобы пассажирки вспыхивали перед глазами целые созвездия...

...Первым, что она уловила, выплывая из темного провала к реальности, были запахи. Тяжелые запахи механической мастерской, на них накладывались едкий озон и целый букет явно медицинских. Глаза почему-то не хотели открываться. Зато пришли звуки. Они оказались подстать запахам — мягкие, отдаленные, многочисленные звуки работы механизмов.

Затем она поняла, что на веках лежит плотная, очень аккуратно наложенная повязка.

— Наконец-то вы пришли в себя, — с облегчением произнес неподалеку мягкий мужской голос, — Не беспокойтесь, повязку с глаз мы снимем уже завтра. Кажется, вы хотите пить?

В губы ткнулась трубочка, после двух неудачных попыток Анни втянула в себя целый глоток удивительно вкусной воды. Когда девушка утолила жажду, она смогла облизать сухие губы и попытаться спросить:

— Где я? — ее голос едва слышно скрипел, но медик понял вопрос, отозвался профессионально спокойным, доброжелательным баритоном:

— На планетарной базе. В медицинском отсеке. Я ваш доктор, можете называть меня Семнадцатый.

Звуки голоса привели к появлению перед глазами образа. Анни врач нарисовался чуть полноватым мужчиной — ази средних лет, с заботливым взглядом через массивные линзы медицинских окуляров. По голосу чувствовалось, что это очень добрый и вежливый человек.

Анни слышала, что в некоторых семьях ази было принято звать детей по номерам. Почти как на каторге.

— Спасибо за воду, — вздохнула Анни, — Очень вкусная вода. Вы знаете, что со мной произошло?

Она старалась совладать с голосом — сухое горло все еще сипело, как водопроводный кран.

— Вы очень везучая девочка. Грузовик вынырнул слишком близко к планете. Не успели затормозить, когда корабль врезался в атмосферу. У меня большой опыт, но чтобы кому-то повезло, как вам? Вы уцелели при катастрофе... — медик замялся, — Не знаю, как у вас это получилось. Спасатели прибыли примерно через сутки после падения корабля. Он упал посреди огромной пустыни на другом континенте. Быстрее не получилось. Вы были в очень плохом состоянии, очень. Они связались со мной, я передал им инструкции, и мы смогли доставить вас на базу. Мы боролись за вашу жизнь, но не верили, что вас... довезут. К сожалению, мужчину, который управлял кораблем...

Длинная пауза. Анни ожидала продолжения.

— Его не смогли спасти, — наконец, решился выговорить медик.

Анни попыталась пожать плечами, не получилось, тогда она пробормотала:

— Значит, капитану не повезло. Впрочем, этот металлолом был готов развалиться в любой момент. Какие у вас еще для меня плохие новости?

— Думаю, что пока с вас достаточно плохих новостей. А вот хорошую новость я вам скажу, — по голосу Анни поняла, что врач улыбнулся, — Вы знали сумму, на которую был застрахован корабль?

— Нет. А что?

— Она довольно высока. По галактическим законам, мы вычли из страховки затраты на спасательную операцию, разумеется, оттуда идут средства на ваше лечение, но и при самом дорогом у вас останется на руках приличная сумма.

Врач вздохнул, грустно добавил:

— Эх, люди, люди! Если бы капитан истратил часть страховых взносов на ремонт корабля, то и корабль был бы целехонек, и капитан жив. Да и вы не болтались бы на больничной койке. Хотите еще пить?

— Не откажусь. Уж больно вода вкусна, — Анни напилась второй раз, после чего доктор почти приказал:

— А теперь вам нужно поспать. Вы восстановитесь быстрее, если будете подолгу спать.

"Восстановитесь"! Что-то внутри екнуло, но Анни уже уплывала в сон благодаря неведомой медицинской хитрости. Она так и не успела спросить, что бы это значило.

Когда она проснулась, повязки на лице уже не было. Девушка открыла глаза — и ничего не увидела.

— Доктор? — в ее голосе дрожала начинающаяся истерика.

— Я здесь. Вы открыли глаза, верно? Не волнуйтесь, просто я пока выключил свет.

— Зачем? — она неуверенно пошевелила пальцами левой руки, подняла и попробовала коснуться кожи лица. Щека ощутила прикосновение холодного металла, почти неслышно шумящего микромоторчиками, пахнущего машинным маслом.

— Вы сильно пострадали, — торопливо объяснил невидимый врач, — Мы бедная планета, банка органов нет, поэтому пришлось поставить вместо обеих рук протезы. Ваша правая нога временно так же механическая. Часть ребер я также заменил на титановые протезы. Это одна из причин, по которой я не включил свет. Но есть и другая.

— Я сильно обезображена? — глухо спросила она.

— Нам удалось восстановить ваше лицо, — гордо сообщил медик, — Я хорошо знаю женщин — они удивительные создания! Скорее расстанутся с обеими ногами, чем с привлекательным личиком. Возможно, теперь вы покажетесь себе красивее, чем были раньше. Нет, причина не в вас. Я просто не хочу пугать вас своим внешним видом. Вам и так досталось. Давайте немного поговорим.

— Вы врач, — Анни пожала плечами, с удовольствием ощущая новыми руками шелковистые простыни и мягкость постели, — Думаю, что раз вы сумели вытащить меня с того света, то стоит подчиниться. Но... Эти манипуляторы, у них осязание как у настоящих живых рук!

— Конечно, — гордо согласился невидимый врач, — Протезы изготовили наши лучшие специалисты. Однако я хотел узнать, знаете ли вы, в каком именно месте находитесь? Что это за планета?

Анни молча покачала головой. Врач, казалось, увидел ее движение.

— Планета называется Матион. И наш мир... Как бы помягче сказать, в общем совершенно нечеловеческий. Мы не очень любим людей. Они принесли нашему народу слишком много страданий. Но с другой стороны, мы входим в галактическую цивилизацию уже много-много столетий, поэтому, придерживаясь Конвенции о спасении потерпевших аварии космических аппаратов, иногда мы вынуждены заботиться о тех людях, которые попадают к нам. У нас даже имеется специальное спасательное суденышко и небольшая орбитальная торговая станция "Брильянт", где разрешено находиться людям. Когда вы поправитесь достаточно для того, чтобы перенести небольшое путешествие, мы отправимся на "Брильянт".

— Так вы хотите сказать, что вы не человек? — подняла брови она. Образ полного доброго мужичка в белом халате развеялся, как дым.

— Да, — согласился Семнадцатый, — Именно это я и хочу вам сказать. Вы не страдаете ксенофобией? А то, знаете, некоторых спасенных приходится все время держать в сонном состоянии. Прямо до орбитальной станции. Хотя такой вариант не самый полезный для здоровья пациентов, но часто наилучший для психики.

Уговорить медика включить освещение оказалось непросто. Анни пришлось потратить на это больше получаса. Она считала, что давно готова к любому повороту событий, но никак не ожидала, что ее врач находится на потолке унылого некрашеного металлического помещения. Семнадцатый имел множество разнообразных конечностей и больше всего напоминал огромного металлического паука. Анни издала невнятный звук, кашлянула и неуверенно попросила:

— Вы не могли бы не нависать надо мной? Мне все время кажется, что оттуда легко упасть.

— О, пожалуйста! — вежливо согласился медик и передвинулся, — А вы неплохо воспринимаете действительность. Для вашего спокойствия хочу заметить, что упасть с металлической поверхности я могу, только если очень этого захочу. Конечно, в этом теоретическом случае я мог бы нанести вам травмы. Но я — врач, и вряд ли сделаю хоть что-то, что может ухудшить ваше состояние. Особенно после всех трудов, которые были потрачены, чтобы подлатать вас.

— Да, конечно, — рассеянно кивнула девушка, рассматривая свои новые руки — тускло отливающие вороненым металлом манипуляторы. Черные металлические руки слушались ее, как родные.

— В каждый протез наши мастера встроили несколько независимых источников питания, — сообщил Семнадцатый, — У нас очень хорошие механики. Мы не стали накладывать пластикожу, пока вы не одобрите. Если что-то не понравится, они исправят.

Анни рассеянно кивнула. Затем осторожно села. Прямоугольное мягкое ложе оказалось застелено зеленым материалом. Тонкое одеяло и нечто вроде ночной рубашки , из-под которой выглядывали худые колени — одно в синих заплатах искусственной кожи, другое — металлическое, тускло поблескивающее темным легким металлом.

— Странно, — сказала она и попробовала встать.

— Что странно? — заинтересовался Семнадцатый, поблескивая многочисленными оптическими устройствами и развернутыми в рабочее положение сенсорами.

— Для человека, который потерял три из четырех конечностей, я неплохо себя чувствую!

— Спасибо, — облегченно отозвался врач, — Очень приятно слышать комплимент нашему искусству. Думаю, что вам можно поесть. Мы составили специальную диету.

Возле кровати от стены откинулась стальная панель, открыв нишу, где стоял алюминиевый поднос с несколькими тарелками и прочей необходимой для еды утварью. От запаха жареной рыбы Анни ощутила волчий голод и набросилась на еду, не дожидаясь особого приглашения. Когда тарелки показали дно, девушка с довольным вздохом прилегла:

— Я еще никогда так вкусно не ела. Спасибо вам!

— Пожалуйста, — вежливо отозвался врач, — Не вы одна хвалите нашу рыбу. Теперь вам стоит поспать. Все будет хорошо...

13.

"Двадцатка — третьему.

Груз благополучно передан транспортной группе. Движемся по маршруту."

"Семнадцатый — Третьему.

Возникли проблемы со средствами доставки. Три носителя повреждены, их дальнейшее движение невозможно. Сообщите рекомендации."

"Третий — Семнадцатому.

Поврежденные носители уничтожить. Продолжайте движение по графику."

14.

... — Они разрешили мне пожить в их мире, пока не появится корабль, — сказала Анни, — Я прожила там почти полтора года. Полюбила этот странный, нищий, но трудолюбивый и очень добрый народ. Многому у них научилась.

Костер догорал. Джей бросил пустую бутылку и стаканчики в мусорную яму, вздохнул:

— Матион. Нет, не доводилось бывать. Впрочем, таких миров довольно много.

Они посидели в тишине, которую нарушал только шелест листвы. Теги зевнула, встала, встряхнулась:

— Уже поздно. Давайте спать. Кстати, что мы будем делать завтра?

— От нашего бивака нужно пройти еще почти восемьдесят километров, — Джей поднялся, — В принципе, мы можем завтра сделать этот участок, если выйдем на рассвете, причем будем выдерживать скорость шесть километров в час. Этот отрезок пути днем практически безопасен. Тем не менее мы не на отдыхе. Будем двигаться так быстро, как только сможем.

— А что там? — спросила Анни.

— Там ночевка. Отдохнем, а затем полезем в Лабиринт, — Джей улыбнулся, доставая спальный мешок, — Затем пойдем по Лабиринту, не попадая в ловушки, пока не появится работа для нашего Мартина, а мы по мере сил поможем ему работать.

— А... Хм... Понятно, — кивнула Анни, встала, поежилась, — Ночью будет холодно. Вставай, Март! Завтра у нас опять чемпионат по тасканию на себе твоих инструментов.

— Скорее — нашей жратвы, боеприпасов, запасного оружия и всякой прочей экипировки, — обиделся Март, — Инструменты и десятой части багажа не весят.

Джей тем временем устраивался в палатке. Теги обошла их временный дом, вернулась к входу, поджидая, пока медлительные человекообразные устроятся на ночлег, затем улеглась в ногах Анни.

Под шуршание листвы и негромкий шелест охранной системы маленькая экспедиция заснула. Им снились улицы Йоннара, полные торопливых прохожих, и вздымающиеся вверх громады домов, и яркие рекламы, и эхао, ухоженные, самостоятельные, умные, несущие знамена холеных хвостов, семеня по своим загадочным делам среди суеты огней большого города...

Сторожевая система сработала как будильник, послав импульс в мозг каждому спящему в палатке незадолго до рассвета, когда небо посветлело, став темно-сизым. Теги выбралась наружу недовольно чихая, сонно бурча про мокрую траву и отсутствие санитарных удобств. Остальные сначала скатали и упаковали спальные мешки. Затем Анни занялась завтраком, а Джей с Мартином, вытащив поклажу, сняли и упаковали временный дом их маленькой экспедиции.

Попутно Джей составил электронное письмо для Джин и Луми, в котором объяснил, отчего это он двинулся в путь без своего корабля. Пара намеков должна была дать Джин понять о его нынешнем способе передвижения, послужить извинением и оправданием. Джей всерьез подозревал, что его корабль Джин обиделась на него. В принципе, Джин обидчивостью не страдала, но одинокие прогулки Джея по галактике легко доводили ее до белого каления.

Когда вся амуниция была приведена в походное положение, они присели у кострища и быстро съели все, что Анни наготовила, запивая крепким черным чаем из Маоду. Заварки Анни не пожалела, так что к концу завтрака все в команде испытывали бодрость и легкость необыкновенную.

— Надо будет пополнить запасы воды, — напомнила Анни, когда они тронулись в путь, — Ты вчера говорил, что ручей неподалеку. Зарядим фильтр, а на обед я смогу сварить суп.

— Суп на ужин, — отрезал Джей, — Обед у нас будет легкий и на ходу.

— Но...

— Суп вечером. Точка. Идем целый день. Иначе путь ко входу в Лабиринт растянется на два дня, а меня это не устраивает. И еще одно.

— Что именно?

— Не хлебать воду по дороге. Это снижает скорость. Только начни пить, будешь передвигаться перебежками от речки к ручейку. И потеть постоянно.

Анни вздохнула. До сих пор ей никогда не приходилось покрывать пешком за день и полусотни километров. Но в одном она безоговорочно согласилась с Джеем — два дня, только чтобы дойти до входа в Лабиринт — это слишком много. Анни и Теги платили не повременно, а сдельно. За результат. Они обе знали, как им нужны эти деньги.

Девушка сконцентрировалась на мелькающей под ногами дороге. Впереди трусила Теги, ее хвост, как флажок, трясся над невысокой влажной от росы травой.

Когда взошло здешнее абрикосовое светило, Анни опустила со лба на глаза поляроидные очки. Яркий свет быстро осушил росу, идти стало гораздо приятнее. Но и жарче. Скоро к шороху листвы добавился шум воды. И бурчание в уже пустом животе.