Александр 4

— Хорошо, — кивнул канцлер, также перейдя на французский язык, который он знал практически как свой родной, особенно после того, как пожил несколько лет в Париже.

— Я хотел бы обсудить ситуацию, сложившуюся с утечкой информации. Вы же в курсе, что спустя уже несколько дней, всплыли некоторые слова, прозвучавшие на последнем Государственном Совете.

— Я благодарен вам, Павел Дмитриевич, что вы бдительно следите за обстановкой, но в данном случае нет никакого повода для переживания. Я специально организовал эту утечку, причем лично, передав через разведку кое-какие обрывочные фразы.

— Но зачем!? — Искренне удивился Киселев. — Мы ведь даем возможность туркам подготовиться!

— Зачем? — Александр слегка пожевал это слово. — Видите ли, эта игра ведь не с турками ведется.

— Я вас не понимаю.

— Смотрите. Моя контрразведка проявила себя блистательно, настолько, что смогла полностью раздавить большую часть разведчиков англичан, французов и прочих любопытствующих. И тут такой прокол на ровном месте. Почему он мог возникнуть? Как вы думаете, о чем могут подумать в Париже, Берлине и Лондоне?

— Люди расслабились и работают уже не так качественно.

— Да. Несомненно. Но это обыватели. А что подумают те, кто меня хорошо знает? — Александр слегка промолчал, но, не дождавшись ответа Киселева, продолжил. — Они подумают о том, что я специально скормил им эту новость. Ведь теперь во всех европейских столицах только и говорят об Османской Империи. А вот те же Джеймс Ротшильд и Дизраэли, я просто убежден, ломают голову над тем, зачем я так поступил. Как вы думаете, к каким выводам они смогут прийти? — Киселев задумался и около пяти минут сосредоточено смотрел на то место, где у тайской девушки чисто теоретически должна быть грудь, но в силу комплекции наличествовали только ребра с прыщиками.

— Даже не знаю. Специально сообщать о своих намерениях за практически год до начала вам должно быть невыгодно. Какой-то совершенно не логичный поступок.

— Правильно. А теперь наложите этот вывод на расхожее мнение обо мне, согласно которому, я всегда поступают только так, как мне выгодно. Видите всю прелесть ситуации? Дебет с кредитом не сходится. — Улыбнулся Александр, впрочем, не открывая глаз.

— Напоминает задачу с неизвестным.

— Совершенно верно, Павел Дмитриевич. Именно к этому мнению в европейских столицах и должны прийти. И, как несложно догадаться, они начнут искать это неизвестное.

— А чем это выгодно нам?

— Тем, что если поразмыслить в этом ключе еще немного, то вы придете к выводу о том, что я, обнародовав информацию о своем намерении, пытаюсь привлечь к этому событию как можно больше заинтересованных лиц. А зачем?

— Действительно, зачем? — Все еще пустым взглядом смотрел на Император Киселев. Он не был человеком быстрого, острого ума, все схватывающего на лету. Поэтому штатные технологические решения информационных войн для него были пока непонятны и не очевидны.

— Павел Дмитриевич, — слегка расстроенным голосом сказал Император. — Мне иногда кажется, что вы меня слушаете, но не слышите. Все же очевидно. Я привлекаю внимание к одному событию, идя в разрез с собственными интересами, для того, чтобы отвлечь внимание Европы от какого-то другого события. Судя по вам, я убежден, что к такому выводу придут не сразу, но придут. В конце концов, мы подскажем, если ума не хватит нашим европейским партнерам. — Снова улыбнулся Александр.

— Хм... действительно. А у нас есть, от чего отводить глаза?

— Нет.

— Тогда зачем все это? — Спросил Киселев, с совершенно отчаявшимся лицом.

— Есть одна замечательная поговорка, которая дает ответ на ваш вопрос. Звучит она так: 'Сложно искать черную кошку в черной комнате, особенно если ее там нет'. Все дело в том, что туркам и французы, и прусаки, и англичане, и итальянцы и многие другие будут в любом случае помогать. Однако если все ясно, то они смогут весьма серьезно вложиться в вооружение Стамбула. Особенно французы, победа в войне которых прямо зависит от того, насколько измотанной русская армия в нее вступит. И вступит ли вообще. Если бы я не сделал этот пасс, то Париж был бы совершенно уверен в том, что отлично себе представляет весь сценарий предстоящих действий. Если бы. Но так случилось, что их дезинформировал и создал миф о том, что я, на самом деле планирую что-то другое. Теперь вы понимаете, зачем все это? Банально для того, чтобы у турок внезапно не образовалось большое количество новейшего вооружения. Не знаю как вам, а мне жизни моих солдат важны. И я стремлюсь к тому, чтобы максимально сократить потери.

— Как-то все мудрено... — задумчиво почесал затылок Киселев.

— Причем, одним выстрелом это бьет сразу по нескольким зайцам. С одной стороны существенно снизим объем и качество поставок вооружения туркам. По крайней мере, современное оружие им если и пойдет, то в серьезно ограниченных количествах. С другой стороны мы озадачим головы руководителей ведущих европейских стран вопросом, на который никто из них никогда не сможет дать ответа. Что отвлечет их от работ по подготовке к войне. А это значит, что в грядущих сражениях погибнет больше наших врагов. С третьей стороны, подобная недосказанность не даст консолидироваться политическим силам Османской Империи для борьбы против нас.

— А на первый взгляд, кажется... — Павел Дмитриевич задумался. — А что, если не выйдет так, как вы задумали?

— В таком случае я тоже получу выгоду. Ведь чем ниже в Европе будут оценивать мои умственные способности и возможности моей контрразведки, считая меня просто удачливым дурачком, тем менее бдительным и основательным станет их противодействие. На всем можно сыграть, главное не ограничивать себя стандартными ходами. Думайте как пират. Они, Павел Дмитриевич, часто вытворяли такое, что обычным флотским экипажам и не снилось, просто потому, что не были скованы уставами или какими-либо еще шаблонами.

...

Глава 62

— Генрих Антонович ! — Михаил Дмитриевич встал навстречу дорогу гостю, — Очень раз вас видеть. Признаю, не ожидал.

— Как так? Его Императорское Величество, говорил, что предупредит вас о моем визите. — Скобелев задумался.

— Вы верно прибыли по поводу организации штабных игр в моем корпусе?

— Совершенно верно. — Улыбнулся Леер и слегка кивнул.

...

Завершая важнейшие приготовления армии к большому походу, Александр решил развернуть, вначале при штабе первого пехотного корпуса, а в дальнейшем и при всех остальных корпусах, регулярные штабные игры. Для чего ректор Московской Императорской Военно-Инженерной Академии Генрих Антонович Леер, сменивший на этом посту почившего Александра Ивановича Астафьева , выступил в роли постоянного консультанта и независимого арбитра.

Важной особенностью подобных игр стало то, что для их проведения привлекались офицеры не только штаба корпуса, но и даже командиры полков, а эпизодически и отдельных рот. Причем нужно отметить, что игра была сопряжена с постоянной сменой оперативной обстановки, ради чего проводились определенные передислокации пехотных и артиллерийских полков корпуса в пределах Московской губернии, сопряженные со строительством полевых лагерей и прочим. То есть, совместили штабные игры с малыми маневрами.

Нужно сказать, что первый пехотный корпус с июля 1869 года по апрель 1870 гоняли чрезвычайно плотно, отрабатывая самые различные навыки, связанные с управлением войсками. Прежде всего, это заключалось в умении ориентироваться на местности, чтении карт, организации маршей, как в мирной обстановке, так и при угрозе нападения, развертывании боевых порядков и иным. При этом кроме непосредственных маневров, продолжавшихся более трех кварталов, все солдаты и офицеры продолжали занятия в плане повышения боевой и физической подготовки. То есть, в местах стоянки организовывались атлетическое площадки, полевые классы и стрельбища. Например, каждый строевой солдат и ефрейтор пехотных частей произвел за время этих учений свыше двух тысяч выстрелов из винтовки, а пулеметный расчет — свыше двадцати пяти тысяч. Для того времени — потрясающий показатель из-за которого пришлось заменить винтовки у всего первого пехотного корпуса, ибо их стволы были добиты таким обращением. Конечно, винтовки после этого не списывали, нет. Их отправляли на завод, где им меняли стволы и проводили общий ремонт, что оказывалось дешевле выпуска новых. Пулеметчикам же повезло меньше — им с завода присылали новые стволы, дабы они осваивали навыки ремонта своего 'боевого товарища'. Также дела обстояли и с другими частями. Разве что артиллеристам приходилось работать не в полную силу, так как производственные мощности заводов 'Незабудка' и 'Калибр' не могли обеспечить им учения 'на всю ширину души'.

...

— Да, Генрих Антонович, именно так. — Скобелев еще раз утвердительно постучал пальцем по карте.

— Я считаю, что наступать нужно не непосредственно на Стамбул, а методично захватывать узловые транспортные точки. Я предлагаю начать наступление на Галац и далее на Бухарест, чтобы оттуда быстро овладеть всеми ключевыми узлами к северу от Дуная, дабы использовать реку в качестве естественной преграды для турок. И только потом продолжить наступление на Стамбул. Точнее на Адрианополь, который ключ-город к столице Османской Империи.

— А вы не думаете, что турки смогут нас контратаковать из Сербии или Македонии? Вот так, — он провел рукой по карте. — Зайти нам в тыл и отрезать снабжение.

— Вот ключевой транспортный узел региона — Рущук. — Скобелев ткнул пальцем в карту. — Тут мы оставим одну из резервных бригад. Да и вообще — можно прикрыть мосты и прочие важные для нас участки транспортных коммуникаций силами второй линии.

— А вы думаете, они справятся?

— Они обучены и вооружены ощутимо хуже первой линии, но весь личный состав набран из старых полков. То есть, это солдаты, и многие — не первый год. Хотя, мне представляется подобная ситуация маловероятна. Думаю, турки попробуют стянуть войска для обороны Стамбула, то есть, вот тут, на подходе к нему, в Адрианополе мы их и встретим.

— Да, вероятно... — Задумался Леер и переключился на детали. — Вы не знаете, почему для вооружения резервных частей решили использовать 'шарпсы '... Зачем Его Императорское Величество вообще связался с ними? Каждый раз хочу спросить, да все не к месту получается.

— Ну а что? Хорошее, простое оружие под бумажный патрон, что позволит боеприпасы к ним изготавливать прямо в полевых условиях. Учитывая тот факт, что резервные бригады так и не столкнутся с силами противника, — идеальное.

— Так у нас же есть нужное количество наших винтовок. Зачем он их какими-то американскими игрушками решил вооружать? Ради чего?

— Я у него спрашивал. Он мне это решение объяснил желанием иметь определенный запас наших винтовок. Да и обучение стрельбе частей резервного корпуса можно будет проводить менее накладно. Они ведь там бездельничать будут по большому счету, вот военные инструктора из учебных лагерей над ними и поработают. А нормальные винтовочные патроны, по его словам, будут в этой войне на счету. Я, правда, не разделяю подобного беспокойства, и считаю, что патронов у нас вдоволь, но осуждать мнение Императора не в праве. Вполне возможно, что я просто не знаю каких-либо деталей.

— Его Императорское Величество очень любил Афанасия Ивановича с его экономическими взглядами на войну. Возможно, тут действительно есть что-то, что нам просто не известно.

— А это нам так важно узнать? — Улыбнулся Скобелев. — Солдаты вооружены? Безусловно. Оружие хорошее? Для резервных частей — более чем. А все остальное нас должно мало касаться, если не хотим писать объяснительные у офицеров армейской контрразведки или, упаси Господи, имперской.

— Да, это нам ни к чему. Но вернемся к нашему обсуждению. Михаил Дмитриевич, а вы не думаете, что у нас слишком мало сил для того, чтобы затягивать? Сколько у нас резервных бригад планируется?

— Семнадцать, если ничего не поменялось.

— Так вот. Три пехотных корпуса, горнострелковая бригада и два осадных дивизиона идут на острие атаки. Это, так сказать ударная сила. Кулак. А всего семнадцать бригад занимают и контролируют огромную территорию. И это при том, что в Боснии, Сербии, Албании и Румелии у турок будут воинские части. Весьма немалые при том. Вы думаете, что эти плохо вооруженные и отвратительно обученные бригады, разбросанные на приличной территории, смогут остановить турецкие дивизии?

— У нас есть выбор? Они должны их остановить. Тем более что в отчете, предоставленном нашей разведкой, ясно сказано, что турецкие части практически не в состоянии вести наступательный бой. Из чего следует полагать, что их можно будет довольно легко удерживать малыми силами. По тому же сценарию, что корпус Мольтке, в Силезии два года назад, держал целую армию австрийцев.

— Не стоит недооценивать противника, мой юный друг, — улыбнулся Леер.

— Так кто недооценивает? Вы же сами читали тот доклад. Это ужас! Из всего офицерского корпуса турецкой армии только две тысячи человек имеет хоть какое-то образование. Остальные даже чтение и письмо не смогли освоить. Куда уж тут недооценивать?

— А если английские или французские инструкторы наденут турецкую форму?

— И что, это сразу позволит изменить уровень профессионализма у солдат и офицеров? При плохих солдатах и гениальный полководец проиграет. И вообще, Генрих Антонович, откуда в вас такие настроения?

— Я переживаю. Его Императорское Величество, безусловно, талантлив, но как бы ему голову успехи не вскружили. Я уже не первую беседу с ним провожу, пытаясь убедить в том, что нам нужно эту западную группировку турецких войск связать силами союзников. Сербия, Черногория и Греция с огромным рвением придут нам на помощь. Не говоря уже о болгарах и валахах, которые легко поднимут весьма многочисленные ополчения. Да и Персия, с которой у нас очень теплые отношения, не откажется от предложения вторгнуться в Междуречье и связать там азиатские части турок. Для кавказской наступательной операции это окажется очень кстати.

— Разумное предложение. А почему Его Императорское Величество отказывается?

— Он не отказывается, просто уходит от однозначного ответа, ссылаясь на то, что пока этот вопрос изучается. Не понимаю. Чего он боится? Дружественные народы и могут, и хотят оказать нам помощь, а Его Императорское Величество так насторожен.

— Вы думаете, он не хочет делиться победой?

— В том числе. — Сказал Леер и немного пожевал губы. — Это тщеславие, Михаил Дмитриевич. Один из самых страшных грехов. И этот грех — слабость нашего Александра. Император всем хорош, но иногда я совершенно не понимаю его поступков. Вспомните коронацию. Мне казалось, что такое количество народной любви просто невозможно... недостижимо. Но я ошибался. А Император в ней купался, считая само собой разумеющейся. Александр Македонский в свое время из-за тщеславия погиб. Он захватил всю Малую Азию, Междуречье и Египет, то есть, практически владения современной Османской Империи, после чего глупо умер из-за тщеславия. А ведь Александр Македонский объявил себя Богом! Вам не кажется, что мы наблюдаем нечто похожее? Эти странные события в соборе, после которых Его Императорское Величество стали называть избранником Божьим. Эти безусловные успехи в боях. Любовь народа. Говорят, что Александра Македонского обожали солдаты и подданные. — Леер тяжело вздохнул и спустя несколько секунд продолжил. — Любезный Михаил Дмитриевич, прошу вас, помогите нам всем избежать трагедии. Вы, как и я, часто беседуете с Императором. Мало того, он вас ценит, о чем не раз говорил. Попробуйте убедить его в необходимости привлечь союзников. Валахия, Молдавия, Транссильвания, Сербия, Черногория, Греция, Персия... мы даже Египет сможем переманить на свою сторону, пообещав независимость. Мы сильны, но у нас мало обученных солдат. И быстро их число не увеличить. Вы же видели то, по каким критериям комиссии ведут отбор. Михаил Дмитриевич, я боюсь, что мы просто увязнем в этом колоссе.