Продолжение 10

— Схему бронирования можете изобразить? — Мгебров кладет на стол несколько листов бумаги и остро заточенный карандаш. — Хотя бы примерно.

Набрасываю на листке эскиз пушечного бронника, затем на другом рисую БТР с пулеметом.

— Как видите, бронирование почти одинаковое. Листы ставятся под острыми углами к направлению движения. В этом случае пуля ударяется в броню не острием, а боком, и уходит в рикошет. По бокам листы крепятся под углом к вертикали, получается этакая усеченная пирамида с откидными бортами. Сверху — съемные половинки крыши, служащие еще и мостками для преодоления рвов. В пушечном варианте посередине кузова на тумбе установлена пушка с откидным шитом. Боезапас находится между кабиной и орудием. Если позволит грузоподъемность, у заднего свеса кузова тоже установим лотки со снарядами. В пулеметном варианте над кабиной устанавливается пулемет, под ним — патронные ленты в укладке. И вдоль кузова посередине — скамьи для десанта. Да, в бортах прорезаны круглые амбразуры, закрывающиеся крышками. Так что, солдаты смогут вести огонь даже на ходу.

— Чудеса, да и только! Рад встретить единомышленника! Вот, посмотрите! — Владимир Авелевич, широко улыбаясь, достает из папки чертежи и протягивает мне. — Вот, гляньте! Сейчас на Ижорском заводе переделывают дюжину Рено ЕЕ-22, которые союзники стыдливо окрестили "автопулеметами". Броня никудышняя, в инструкции запрещается подходить к противнику ближе трехсот метров. Полковника Секретова, который их закупил, чуть под суд не отдали. Правда, потом выяснили, что остальное еще хуже. Вот я по зрелому рассуждению и предложил такой способ бронирования. Сравните чертежи с Вашими эскизами!

Сравниваю, делаю вид, что ошеломлен, хотя на самом деле помню эту машинку еще со школы, когда "Моделист-Конструктор" был у нас немного популярней, чем Чейз, Гаррисон и Стругацкие. Нос-"зубило, моторный отсек переходит в крышу, оставляя водителю и сидящему рядом командиру небольшие наклонные окошечки, закрывающиеся бронепластинами. А вот сверху уже перебор. Громадная башня на два "Максима". Интересно, как же ее поворачивать?..

— Да, почти близнецы. Но позвольте, Владимир Авелевич несколько вопросов... У Вас передний лист наклонен градусов под сорок пять. За счет чего это сделано?

— Дело в том, что на данной модели радиатор стоит позади двигателя, поэтому броню можно расположить таким образом.

— Да, у меня так не получится, поэтому впереди два листа образуют вертикальный угол. А дальше — почти так же, как у Вас... За исключением установки вооружения. Ну, с пушкой все понятно, а пулемет собираемся ставить в небольшой цилиндрической башенке...

Разговор закончился только с наступлением сумерек...

*

Наконец-то я окончательно вернулся в свой родной батальон. В котором за все время, пока выздоравливал и мотался по командировкам, произошли большие изменения. По Высочайше утвержденному штату у нас теперь четыре роты. Моя разведывательно-диверсионная, конно-штурмовая, развернутая из полуэскадрона Дольского, пешие штурмовики под командованием Димитра Стефанова и рота огневой поддержки штабс-капитана Волгина, являющаяся также учебкой для вновь прибывающих.

"Молодые" диверсы, пройдя курс обучения, потихоньку выезжали на фронт, чтобы пройти ритуал посвящения. Под присмотром старших товарищей тихо и незаметно "сходить в гости", прирезать очередного неудачливого ганса, попавшегося под руку и заполучить в личное пользование 98-й маузер. Немцы охреневали от такой наглости, пытались усиливать караулы, но место очередного веселья предугадать было невозможно. В конце концов они начали отгораживаться дополнительными рядами колючки, с помощью своей немецкой матери и еще кого-то пытаясь забивать колья в промерзшую землю. Тогда в качестве ответной пакости Гордей, назначенный командиром отделения снайперов, стал вывозить свой молодняк "на охоту". Гансы попробовали прекратить это безобразие с помощью артиллерии, но быстро поняли, что это — пустая трата снарядов.

Хуже было другое. Окопное население, которое и солдатами назвать можно было с большой натяжкой, ничему почти не обученное, кинутое на произвол судьбы и подчинявшееся только мату и зуботычинам унтеров, наслушалось расплодившихся, как тараканы, агитаторов и появление моих бойцов частенько встречало враждебно. Один раз их попытались даже побить, пользуясь численным преимуществом. Попытка, естественно, оказалась неудачной, несколько человек, как доложил Митяй, отправились вправлять вывихи различных конечностей, остальные расползлись по своим землянкам залечивать синяки и лелеять оскорбленное самолюбие.

Наши технари тоже не сидели без дела. Саперы добыли лебедку, "случайно потерявшуюся" с какой-то пристани, а пушкари во главе с Бергом приспособили одну из полученных и поставленных на самодельный лафет 37-миллиметровок в качестве гарпунной пушки. Заряжался ослабленный холостой заряд, в ствол на войлочных пыжах забивалась "кочерга", к которой был прикреплен трос с крючьями. Сей "снаряд" выстреливался навесом в сторону проволочных заграждений, а затем другой конец троса заводился на барабан лебедки, и он возвращался, таща за собой оборванную колючку. Один раз даже потренировались у себя на базе. Пылкие эмоции, сдобренные ненормативной лексикой наших нестроевых тружеников, посланных восстанавливать полосу препятствий, послужили наивысшей оценкой изобретению.

В мое отсутствие Валерий Антонович внес в боевую подготовку некоторые новшества. Пользуясь старыми связями в штабе и используя в качестве жупела имя генерала Келлера, естественно, с согласия последнего, всеми правдами и неправдами забрал со всех складов около двухсот пар лыж. После случая, когда Федор Артурович пообещал некоему интенданту подарить пулю, если в течение суток его кавалеристы не получат положенного вещевого имущества, и даже кинул на стол патрон, чтобы болезный смог рассмотреть с чем он рискует назавтра встретиться, одно его имя заставляло чинуш бледнеть, столбенеть и пытаться успокоить нервную дрожь в руках. Его же превосходительство, видимо вспомнив свое ефрейторское будущее, поставил перед каждым солдатом задачу — до весны намотать на этом виде транспорта по двести верст. А по выходным еще устраивались соревнования между ротами по биатлону, он же в девичестве "гонка патрулей". Фишка была в том, что участвовать должны были все потому, что высчитывался средний результат по роте.

Вот этот самый шутник в генеральских погонах, приехавший в очередной раз проинспектировать прикомандированный батальон, и приготовил мне сюрприз. Федор Артурович развил кипучую деятельность по подготовке своего соединения, поэтому каждую неделю у Анатоля в его конно-штурмовом эскадроне проходили обучение офицеры и унтера из отдельной бригады и Уральской казачьей дивизии. Уральцы поначалу заупрямились, но после показательного выступления Михалыча с "нашими" казаками взялись за ум. Так что семь дней в неделю "гости" учились правильно воевать без лошадок, а потом уезжали передавать знания своим подчиненным.

Вторая новость заключалась в том, что граф в очередной раз побывал в гостях у Павлова и встретился в Ставке с Великим князем Михаилом Александровичем. В результате последний, заинтригованный Келлером, согласился наведаться в Институт. А ротмистр Воронцов, возглавляющий службу безопасности у академика, обещал присылать "в командировку" по несколько офицеров из своего отделения Новой Священной дружины. Цель визитов была вполне себе обыденной — наработка навыков штурмовых действий в городе и помещениях. Теперь помимо своих основных обязанностей я должен был еще в течение месяца готовить офицерскую группу захвата с претензией на СОБР. А потом приедут следующие, и все начнется сначала.

Огорченный последней новостью, к сюрпризу я оказался просто не готов. Поэтому Его превосходительство целую минуту довольно ржал, глядя на мою физиономию. Как оказалось, генералу на досуге пришла в голову гениальная мысль. О том, что батальон за тысячу человек и рота в двести пятьдесят рыл — немного разные категории. И если последней вполне хватало фельдшера и пары санитаров, то теперь их усилят один зауряд-врач и три сестры милосердия, причем почти всех я хорошо знаю, а с Зиночкой он познакомит нас чуть позже, когда заберет ее с Юго-Западного фронта.

На мой ехидный вопрос знает ли он продолжение фразы "Седина в голову..." двухметровый усатый богатырь показал мне генеральский кулачище размером почти с армейский котелок и предупредил, что это я раньше одного ефрейтора по техзданию гонял, а теперь против такого аргумента мне никакой рукопашный бой не поможет.

Проверять истинность данного высказывания я не стал от греха подальше, и из следующей командировки в Гомель привез не только два законченных в мастерских БТРа, но и Пашу, Машу, и мою ненаглядную Дашу. Причем, им уже было известно о грядущих переменах. Блин, только я узнаю обо всем последним!

Зато сразу по приезду на базу уже их ждал сюрприз. В виде моих племяшек — Ганны и Леси с Данилкой. Малышня быстро обрела новых горячо любящих родственников в лице одного дяди и двух тёть. А в отношении Ганны моя милая успокоилась только тогда, когда убедилась, что наш шеф-повар ни о ком, кроме Федора и не мечтает. Но до этого пару раз ловил подозрительно-ревнивые взгляды.

Вскоре по идее наших дам родилась традиция по вечерам, после всех дел собираться в постоянно пустующем лазарете на вечерние чаепития. На которых присутствовали все свободные господа офицеры и, как исключение, Михалыч и Георгиевский кавалер старший унтер-офицер Котяра. Последний, впрочем, долго не задерживался. Улучив удобный момент, вместе со своей Ганкой незаметно и беззвучно исчезал.

Бойцам появление новых персон принесло поначалу некоторые трудности, но очень быстро все поняли, что лучше сразу выполнить все пожелания "ентого хлюпика и евонных барышень", чем сначала отстрадать различными способами, а потом все равно сделать так, как он говорит. В первый же день возникла проблема с использованием некоторых исторически сложившихся словосочетаний великого и могучего русского языка. К фельдшеру по какому-то делу пришло несколько наших кентавров-штурмовиков. И попытались объяснить проблему так, как они ее понимают. Совсем не думая о том, что за дощатой перегородкой их слышат женские и детские уши. Наши медсестрички возмутились, а когда малышня попыталась их неудачно успокоить, мол, ничего страшного, мы давно привыкли, возмущение переросло в праведное негодование. В результате чего Данилка был послан вестовым ко мне с настоятельной просьбой появиться как можно быстрее. Узнав от мальца суть произошедшего, перенаправил его к Дольскому, и пошел посмотреть чем же это трагикомедия закончится.

Анатоль прибыл туда чуть позже, сходу врубился в ситуацию и очень творчески переиначил когда-то мной рассказанный обряд похорон окурков. Виновники на листке бумаги по очереди накарябали то, что недавно произнесли, затем по настоянию командира добавили туда же остальные знакомые с детства словосочетания. После этого весь эскадрон стоял по стойке "Смирно", возле отхожих ровиков, пока красноречивые обалдуи долбили мерзлую землю в режиме перфоратора и торжественно хоронили шедевр словесности. Сильно подозреваю, что после этого их товарищи в казарме высказали все, что о них думали. И очень надеюсь, что без ненормативной лексики.

Следующий косяк сотворили мои диверсанты. Перед обедом в плановом порядке, причем с моей подачи, была проверка чистоты рук. И — о, ужас! У нескольких человек под ногтями обнаружилось постороннее содержимое. Инцидент мне удалось замять одним чисто риторическим вопросом. Типа, что легче: один раз вычистить и помыть руки, или десять раз после обеда пробежаться по полосе препятствий? Народ намек понял сразу, и теперь у меня есть небольшая уверенность, что в моей роте — самые чистые конечности.

Несмотря на зимнее монотонное однообразие, жизнь бьет ключом, приходится вертеться, как белка в колесе. Даже вечером не получается хоть немножко расслабиться. Пока медсестрички учат малышню с Ганной грамоте, да арифметике, мы с Михалычем сидим над учебниками. Казак после настоятельных уговоров решил рискнуть и попробовать по моему примеру попасть в училище. Только вот поступать ему придется в Новочеркасское кавалерийское. Вот и сидим, зубрим каждый свое. Тактика, военная история, фортификация, военная топография, законоведение, военная администрация и еще куча предметов...

Приминаемый снег тихонько поскрипывает под ногами, февральские тучи закрывают все небо грязно-серым неряшливым одеялом. Погода вполне сносная и, даже можно сказать, благоприятствующая. Особенно сегодняшней ночью. Пока светло, нужно еще раз все посмотреть и проверить. Поэтому и крадемся между обгорелых развалин, именовавшихся раньше деревенькой Колодино. От окраины до гансов — всего ничего, каких-то шагов триста, и видно все очень хорошо.

Позиции они себе соорудили замечательные. От болота вправо до самого озера Нарочь тянется пятикилометровая полоса обороны. Три линии окопов, прикрытые спереди проволочными заграждениями. Пятиметровая полоса, усиленная рогатками, в ста шагах от первой траншеи и вторая, поуже, над самым бруствером. Траверсы через каждые десять-двенадцать шагов, за ними смутно угадываются ходы сообщения, скорее всего, к землянкам. На удалении ста метров вторая линия окопов, на этот раз без колючки, дальше — еще одна. Почти посередине высится не очень большой, метров в девяносто, холм, прозванный с подачи кого-то из наших штабных "Фердинандовым носом" за схожесть со шнобелем болгарского царя. Шутки шутками, а преграда серьезная. Пулеметные гнезда, орудийные капониры, скорее всего, под небольшой калибр. Четыре бетонных дота, два на флангах, и два посередине. Это, пожалуй, самый главный козырь...

Все это было рассмотрено за последние двое суток с чудом не обвалившейся колокольни деревенской церковки и, в качестве контрольного просмотра, из корзины аэростата артиллерийских корректировщиков. Проверено и перепроверено, а затем сегодня доложено генералу Балуеву, командовавшему южной группой, куда и входил сборный корпус нашего графа Келлера. Его превосходительство долго хмурил брови и делал серьезное выражение лица, хотя и так было понятно, что наступать будем старым способом. Кидать в лобовую атаку полк за полком, дивизию за дивизией, пока не подфартит. Хотя, сказать правду, генерал пытался найти какое-то более приемлемое решение. Помимо тяжелого артдивизиона из резерва фронта выбил дополнительно пару десятков телефонных аппаратов и приказал выделить из состава батарей по грамотному офицеру, которые будут находиться чуть ли не в боевых порядках и в режиме он-лайн корректировать стрельбу своих коллег. Один из них, невысокий полноватый прапорщик, сидел сейчас рядом со мной и любовался в бинокль на "Носик", делая изредка пометки у себя в блокноте, сверяясь с компасом. Поначалу он очень удивился, увидев нас, но быстро привык и теперь воспринимал, как должное, и телогрейку с ватными штанами, и белый маскхалат, и даже саморазогревающуюся тушенку, одно из полезных достижений Института. Не знаю, кто был автором идеи, но Павлов считал батальон испытательным полигоном и заваливал нас креативными новшествами. Последнее достижение, сделанное его химическим отделом, очень нам пригодилось. Не знаю, дадут ли ребятам Нобелевскую премию, но можно будет организовать прибытие в оргкомитет хотя бы одной моей роты, и парни со всей убедительностью, на которую способны, расскажут о том, как здорово, лежа неподвижно в снегу на морозе, греться "грелкой железно-коррозионного типа", надетой в виде жилета под одежду. Немного марганцовки, песка и чугунных опилок в прорезиненных плоских мешочках, скрепленных ремнями, при добавлении небольшого количества воды надежно греют в течение десяти-двенадцати часов. Я думаю, к моим бойцам прислушаются, и возражений не будет...