| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
-Она вам очень нужна? Это подарок? Драгоценность?
Это был подарок Арамиса. Арамис, увлеченный сестрой Конде и разобравшийся в любовных делах де Ла Фера и Шевретты, подарил Раулю серебряную застежку. Это был его последний сувенир, последняя память о Мари Мишон, беспечной любовнице красавца-мушкетера. Шеврета, увидев на плаще виконта де Бражелона серебряную застежку, спросила с удивлением:
-Откуда у вас эта вещь, милый виконт?
-Подарок аббата Д'Эрбле, герцогиня. А что?
-Ничего, дорогой виконт, ничего... Берегите ее — она приносит удачу.
А теперь потеряна последняя память об Арамисе. О таинственном, загадочном Арамисе. О человеке, характер которого не могли понять ни его родители, ни друзья, никто из его окружения... Разве что сестра Конде понимала Арамиса. Вот теперь мы распрощались навсегда, господин епископ ваннский! И все же — храни вас Бог!
-Да. Подарок. Но сейчас это не имеет значения.
-Нет, скажите, она дорогая? Папочка компенсирует, если...
-Целое состояние, — произнес молодой человек, вздохнув.
-Вы шутите?
-Шучу, конечно. Кого-то из жителей Парижа мы с вами сегодня непременно осчастливили. Мадемуазель де Бофор, серебряная застежка меня интересует сейчас лишь потому, что я беспокоюсь за ваше здоровье. Вы одеты не по погоде. Ваше платье слишком легкое.
...Ее плащ с капюшоном, ее шляпа остались в нехорошем доме. Она впопыхах даже не переобулась — забыла свои сапожки для верховой езды — так и поехала в атласных туфельках. Это причиняло неудобства в дороге — приходилось править Звездочкой, изо всех сил
нажимая пяткой на бок лошади. Правда, Звездочку тоже воспитывали по системе великого Плювинеля, и на оставленных в монастыре сапожках были закругленные шпоры...
"Он хочет сказать, что слишком большое декольте" — подумала Анжелика и вслух прошептала, потупив глаза, как ее учила аббатиса:
-Слишком открытое для молодой девушки, вы полагаете?
-О нет, оно прелестно! — заметил Бархатная Маска, — Но не для такой погоды, прекрасная принцесса. Там, — он презрительно кивнул в строну Лувра, — Носят более открытые платья... Вот что мы сделаем! Вам не жаль эту ленточку на вашей юбке?
-Она держит складку, но, если она нужна вам, то берите!
-Да мне-то зачем? Я же не тряпичник! Она нужна вам, мадемуазель де Бофор.
"И зачем это я запретила ему обращаться ко мне по имени! Неужели он так и не назовет меня Анжеликой?"
-Подержите это "холодное оружие", — продолжал Бархатная Маска, — И не спускайте глаз с дороги, — он вручил Бофорочке трофейную шпагу, — А теперь отдайте мне мою. Итак — этим бантом можно пожертвовать?
-Конечно, что за вопрос! Вы думаете, это единственное платье дочери Франсуа де Бофора? Вы думаете, я нищая? А, поняла! Из-за моей сказки? Но я тянула время и болтала, что придет в голову! А так... не голодаем, слава Богу! И все мое наследство неприкосновенно.
-Тогда я за вас спокоен, — мягко улыбнулся Бархатная Маска, зная о тяжелом финансовом положении разорившегося Бофора.
Бархатная Маска, отрезая бант от юбки Анжелики, выбрал самое рациональное положение машинально: преклонив перед девушкой колено, он без всяких рыцарских эмоций ухватил модный, дорогой тончайший шелк, словно простую тряпку и преспокойно отхватил бант
обломком своей шпаги. Складка, подхваченная бантом, опустилась.
-Тогда отрежьте и второй, тот, что слева, сударь!
-Именно это я и собираюсь сделать, — ответил Бархатная Маска.
Анжелика мечтательно вздохнула, вспоминая лето 1649 года и Ангелочков Принца Конде: "Но тогда было лето, но тогда я была ребенком, и тогда я почти заставила проделать весь этот трюк с поцелуем руки зазнайку-Бражелона. А сейчас с Бархатной Маской получается все само собой. В этом-то и заключается прелесть всех наших приключений".
-Держите и постарайтесь развязать бант, принцесса.
-А вы?
-Я уже все придумал, — заявил Анжеликин рыцарь.
И он преспокойно проделал две дырки в своем бархатном плаще.
-Ой, сударь! Но вы из-за меня испортили свой плащ! — воскликнула Анжелика.
-Я не нищий! — гордо сказал Бархатная Маска.
-Я не говорю, что вы нищий, — возразила Анжелика, — И все же я доставляю вам столько беспокойства.
-Вот еще! — сказал молодой человек, — Мне все равно делать нечего.
-Значит, вы взялись спасать меня от нечего делать? — в упор спросила Анжелика.
Синие глаза в прорезях бархатной маски слегка вспыхнули. Анжеликин рыцарь мягко улыбнулся, покачал головой и, склонившись к девушке, продолжал возиться со своим плащом.
-Дайте мне ленты, — попросил Барахатная Маска.
-Вот они.
Бархатная Маска продел в дырку ленту, завязал узлом, то же проделал с другой стороны, и, соединив концы плаща, поправил его
на плечах Анжелики, заботливо закутав девушку, завязал бант у горла молодой принцессы.
-Вот, — улыбаясь, сказал Бархатная Маска, — Теперь, я полагаю, вам не грозит простуда!
-Ах, сударь, вы так любезны! Вы настоящий рыцарь!
Бархатная Маска поклонился.
-Счастлив служить вам, принцесса.
Но хитроумная Анжелика, которую разбирало любопытство с того самого момента, как она увидела незнакомца в бархатной маске, жаждала выяснить две вещи: узнать имя отважного юноши и хоть одним глазком взглянуть на его лицо, которое она в мечтах представляла прекраснее Антиноя. Что за тайна, что за новости! От тех он прятал лицо, но от нее, Анжелики, зачем скрываться? Анжелика, забыв о воде, хлюпающей в ее туфельках, начала атаку.
-Сударь, — сказала герцогиня де Бофор, — Я вас назвала рыцарем за ваше учтивое поведение по отношению к даме, но... Я хочу знать, сударь! Надеюсь,... вы дворянин?
-Не надейтесь.
-Как? Неужели вы.... Такой милый — из простого народа! Как жаль!
-Простите, глупая шутка. Не надейтесь. Можете не сомневаться, мадемуазель. Я дворянин. Этого достаточно, чтобы вы положились на меня во всем, пока мы не доберемся до дворца вашего отца. Кстати, не стоит так уж презирать простой народ. Я знаю очень много простых людей, которых ваши обидчики назвали бы чернью, и все же это более достойные люди, чем те, от которых мы так удачно убежали.
-Вы правы. Но эти бандиты тоже были дворяне, и какие! Я хочу знать ваше имя: я имею право знать имя своего спасителя. Поверьте, мой отец, герцог де Бофор, ничего не пожалеет, чтобы вознаградить смельчака, который спас жизнь и честь его дочери!
-Замолчите, мадемуазель, ни слова больше о награде!
-Я вовсе не хотела вас оскорбить, Бархатная Маска! Да, мой храбрый защитник, у вас благородное сердце, но я всю речь веду к тому, что...
Да вложите же в ножны эту несчастную шпагу! Неужели мы все еще в опасности?
-Возможно, мадемуазель. Кстати, дайте мне мой клинок, пожалуйста. Вернее, то, что от него осталось. Надеюсь, вы его не потеряли?
Анжелика кокетливо спросила, пряча в кармане обломок клинка:
-А если бы потеряла?
Бархатная Маска нахмурился, повел бровями, сжал губы. Анжелика легко дотронулась до его плеча:
-Вы вернулись бы искать свою Волшебную Шпагу, сударь? Не волнуйтесь, ваше сокровище тут. А если бы я забыла его в том доме или потеряла по дороге, неужели вы бросили бы меня тут, среди этих лодок и бревен и пошли бы обратно, где вас ждут убийцы во главе с принцем?
-За кого вы меня принимаете? Я проводил бы вас.
Бархатная Маска ответил такой улыбочкой, что Анжелика поняла: конечно, он вернулся бы в тот ужасный дом. И она прошептала:
-Сумасшедший! Но я же шутила!
-Довольно жестокая шутка, мадемуазель! — прошептал Бархатная Маска. Он протянул руку:
-Дайте мне мой клинок, пожалуйста.
-Он вам очень дорог?
-Да.
-А сколько он стоит?
-Я его не покупал. Это подарок. Он не имеет цены. Сколько стоит ваша честь?
-О! Сударь!
-Ну, вот. Вы поняли?
-Да. Поняла.
Анжелика, сжимая в руке клинок Бархатной Маски, лукаво сказала в ответ на его "Шпагу, пожалуйста":
-В обмен на ваше имя, рыцарь!
-Мое имя?
-Да, да, да! Скажите свое имя, и клинок ваш!
-Он и так мой!
-Но вы же не отберете его у меня силой, не так ли?
-Черт побери!
-Не сердитесь. Если бы вы были мне безразличны, я не стремилась бы узнать ваше имя. Так как вас зовут?
Анжелика держала в высоко поднятой руке обломок клинка Бархатной Маски.
-Салют, Бархатная Маска! — торжественно сказала Бофорочка.
Бархатная Маска прищурился, улыбнулся и сказал вполголоса:
-Если вы непременно хотите знать мое имя, давайте считать... (он не сводил глаз с клинка и все так же загадочно улыбался) ... что мое имя ШЕВАЛЬЕ ДЕ СЕН-ДЕНИ.
-ВОТ ВАША ШПАГА, ШЕВАЛЬЕ ДЕ СЕН-ДЕНИ! — звонко сказала Анжелика.
-ВОТ ВАША ШПАГА.... — повторил он и прошептал: — О Боже...
Он схватил свое сокровище и всунул обломок в ножны.
-Что с вами?
-Так. Совпадение.
-Но вы выбрали себе весьма символичное имя для французского рыцаря, шевалье де Сен-Дени! Хотя... это все-таки мистификация. Я успела рассмотреть ваш герб на эфесе. Лев, лилия, раковина. И над щитом графская корона. Может, вы еще графом де Монжуа назоветесь, моя радость? Что ж, таинственный рыцарь, какие бы псевдонимы мы с вами ни сочиняли, Бархатная маска, шевалье де Сен-Дени, граф де Монжуа, надеюсь рано или поздно узнать ваше настоящее имя.
-Зачем оно вам, Бог мой!
-Все мы очень любопытны, разве нет! Апчхи!
Бархатная Маска вздохнул.
-Вы подтвердили, мадемуазель. Будьте здоровы. Но я уже больше не любопытен.
-Если вы нашли меня в этом нехорошем доме, значит, вы еще не совсем потеряли свойственную всем нам такую слабость как любопытство, шевалье де Сен-Дени. Апчхи!
-Вы опять чихаете.
-Чихаю, и меня.... И мне очень стыдно, шевалье, что я так расчихалась. Но я ничего не могу с собой поделать! Выходит против моей воли.
Бархатная Маска пощупал туфельки Анжелики. Девушка смущенно шагнула назад.
-Мадемуазель! У вас совсем промокли туфельки!
-Да, сударь, когда мы бежали, я влетела в большую лужу, и вот... Апчхи! Да и тут, на берегу.... Вам-то хорошо, в ваших ботфортах!
Бархатная Маска растерянно посмотрел на свои красивые ботфорты.
-Подождите, сейчас что-нибудь придумаем.
-Не ваши же ботфорты мне надевать, — засмеялась Анжелика, — Я вас и так раздела! И плащ, и шляпа. Вот веселая была бы картинка, если бы я шлепала по Парижу в ваших ботфортах, а шевалье де Сен-Дени рядышком, босиком, как аркадский пастушок! Идиллическая картинка. Мой отец был бы в восторге — он любит всякие шутки! А еще лучше на маскарад к королю! Вы войдете в моду, и король пожалует такой герб — серые ботфорты на черном поле и девиз: "Et ego in Arcadia".
Представив себе нарисованную Анжеликой картину, Бархатная Маска от души расхохотался. Анжелика де Бофор, не преставая смеяться, отметила ямочки на щеках шевалье де Сен-Дени, белоснежные зубы, то, как преобразилось лицо ее спутника, который сначала показался ей довольно грустным и меланхоличным.
Но самоуверенная юная богиня Фронды решила, что, может быть, ее спаситель слишком беден, может быть, занимает недостаточно высокое положение в обществе, чтобы запросто общаться с Бофорами, и приписала себе причину грусти Бархатной Маски. Поэтому герцогиня, которой шевалье де Сен-Дени сразу понравился, и так и сяк намекала на возможную взаимность, стараясь внушить своему рыцарю надежду, а он, хоть и пытался казаться печальным и разочарованным, оказавшись в обществе мадемуазель де Бофор, волей-неволей вынужден был отвечать на ее болтовню, говорить комплименты, и, надо сказать, на шевалье де Сен-Дени начинали действовать чары мадемуазель де Бофор.
-Надо разжечь костер, — решительно сказал шевалье де Сен-Дени.
-А вы сумеете? — покачала головой Анжелика, — Все сырое.
-Пустяки! — сказал шевалье, — Для фрондера нет ничего невозможного.
-Я восхищена вами, шевалье де Сен-Дени! Вы, ко всем прочему, еще и фрондер! И, если вы разожжете для меня костер здесь, на берегу Сены...
-Что тогда? — с грустной иронией спросил шевалье де Сен-Дени, — Знатная герцогиня позволит неизвестному шевалье поцеловать ее прелестную ручку? А как же этикет?
-Я сама поцелую вас тогда, шевалье! — отважно сказала Бофорочка, — Мы же решили на несколько часов забыть об этикете...
Молодой человек в бархатной маске широко раскрыл глаза.
-Ах, Анжелика.... — прошептал он, — Если бы....
Он назвал ее по имени и испугался, но она уже не запрещала ему так к ней обращаться и с радостью подумала: "Наконец-то!" "А почему бы и нет, черт побери!" — подумал шевалье де Сен-Дени и взялся устраивать костер для герцогини де Бофор, чтобы заслужить такую драгоценную награду — поцелуй юной богини Фронды.
Глава 7. Игра с огнем.
-Прошу, принцесса, — сказал шевалье де Сен-Дени, — Вот вам и костер.
-Вы что, порох носите в карманах? Как вам это удалось?
-Я же сказал вам, Юная Богиня Фронды — для фрондера нет ничего невозможного. Бывшего фрондера, — вздохнув, поправился он.
-Вы сдержали свое слово, шевалье.
-Еще нет. Вы еще не в отцовском дворце. Только когда я передам вас "из рук в руки" монсеньору герцогу, я буду считать, что выполнил обещание.
-Я имела в виду костер. Так вы отцу обещали спасти меня?
-Да, мадемуазель де Бофор.
-И он вас знает?
Бархатная Маска пристально посмотрел на девушку, слегка улыбнулся и молча пожал плечами. "Да, глупый вопрос, — выругала себя Анжелика, — С такими просьбами не обращаются к незнакомым. Отец мог дать такое поручение только очень надежному человеку. Так. Все равно узнаю, кто ты такой! Сам не скажет, у отца выведаю. Наверняка батюшка назовет мне имя этого господина. Но пора выполнять и мое* обещание, а мне так страшно!
-Анжелика де Бофор тоже держит слово, — взволнованно сказала Бофорочка. Она подошла к шевалье де Сен-Дени совсем близко, положила руки ему на плечи, поднялась на цыпочки и робко, осторожно коснулась губ шевалье де Сен-Дени.
Она очень боялась! И как наяву слышала голос строгой аббатиссы: "Бесстыдница! Чтобы молодая девушка, сама, первая, целовала в уста незнакомого мужчину!" Аббатисса, к счастью, была далеко. Но Анжелика очень боялась, что и шевалье де Сен-Дени сочтет ее бесстыдницей после такого смелого, отчаянного поступка! Это был первый поцелуй в ее жизни. Легендарный Первый Поцелуй — а о Первом Поцелуе так часто судачили ее подружки в монастыре Святой Агнессы, все они были старше Бофорочки, и знали Что Это Такое. А она не знала. Только мечтала. "Бофорочка", — прошептал шевалье, радостно вздохнул, обнял Анжелику за талию. На робкий поцелуй девушки наш герой ответил таким горячим поцелуем, что Анжелика подумала, перепуганная и счастливая: "Сейчас я умру, неужели на Земле возможно такое блаженство?" Хотя поцелую отчасти мешала бархатная полумаска на лице шевалье, Бофорочке казалось, что у нее вырастают крылья. Ночной Париж исчез, тревоги и страхи улетучились. Нечто подобное, наверно, чувствуют святые, когда возносятся на небо. Глаза Анжелики закрылись сами собой. Она, отвечая на поцелуй шевалье, жадный, пылкий, обжигающий, представила, что если вдруг откроет глаза, то увидит райский сад, цветы всей Земли, такие, каких и на этом свете нет, а есть только в Раю. Они не на Земле, не во Франции, не в Париже, а в Заоблачных Далях, в Стране Любви, и от земного мира их охраняют стены и бастионы из облаков и крылатые серафимы. И этот божественный поцелуй, такой нежный и горячий — о, так любить могут только ангелы и боги, такая любовь может быть только в Раю. В этом Бофорочка не сомневалась. Никогда Анжелика де Бофор не чувствовала ничего подобного. Первый Поцелуй превзошел все ее ожидания. Наяву Первый Поцелуй оказался несравненно лучше, чем в неясных мечтах. "Благодарю тебя, Небо, — думала восхищенная Анжелика де Бофор, — Шевалье де Сен-Дени мне послал сам Бог, это моя судьба! Если он мне скажет заветные слова" навеки вместе", я..."
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
