— Ну вот, теперь ты испортила свою одежду, — усмехнулся Ранма. — Я пришел сюда сразу после тренировочной поездки, чтобы извиниться. Батя нашел какие-то еще свитки, которые он хотел, чтобы я изучил, так что мне пришлось этим заняться, — извиняющимся тоном сказал он.

Мичиру это не волновало, он вернулся.

— В общем, пойду, приведу себя в порядок, встретимся в парке через час? — спросил Ранма, на что она в ответ только кивнула. Он медленно отступил от нее и, прежде чем она смогла его остановить, наклонился и поцеловал ее прямо перед всеми, кто еще был здесь. Откуда-то из толпы раздался восхищенный свист и последовавший за ним разочарованный стон. — Я тоже скучал по тебе, — сказал Ранма, прерывая поцелуй. Он стал смелее.

Мичиру смотрела, как Ранма уходит, когда Дзюн подошла к ней и пихнула ее в бок.

— Так жарко, — обмахиваясь, сказала Дзюн.

Мичиру покраснела как свекла, осознав, что все произошло прямо перед школой, завтра к этому времени все уже будут знать, что она поцеловала Ранму перед школой. Но на этот раз ей было все равно. Пусть говорят. Как ни парадоксально, но у нее, лесбиянки, есть парень, и ей это нравится. Еще более парадоксально, что тот, кто должен был быть поддельным парнем, стал настоящим.

ИЮНЬ

В четвертый месяц они были неразлучны. Именно в этот месяц Ранме удавалось сразу удивлять и возмущать ее. Они проводили вместе все свое время, каждую имевшуюся у них свободную минуту. Они появлялись вместе на многих маленьких фестивалях и подобных мероприятиях, и именно на одном из таких фестивалей, когда она была одета в юкату, он ее удивил.

— Мичиру? — сказал Ранма, когда они шли по территории храма. Единственная пара, что была им видна, шла довольно далеко от них. Свет фонарей освещал лес, придавая ему обыденный вид.

— Да? — сказала она, прижавшись к его руке.

— Я люблю тебя, — внезапно сказал Ранма.

Мичиру застыла, недоверчиво глядя на Ранму.

— Р-ранма, — покраснела Мичиру. Ей пришлось признать, что она все сильнее влюблялась в парня. Она еще не была готова признать, что это любовь, хотя бы потому, что она любила девушек, как она может полюбить парня, Ранму, например?

— В журнале говорится, что я должен сказать тебе, что люблю, через три месяца, — весело сказал Ранма. Мичиру растерялась, а затем сделала кое-что, очень ей не свойственное: ударила его в живот. Конечно, привело это к тому, что ее рука пострадала больше, чем его живот. «Из чего у него пресс, из железа что ли?» — мрачно подумала она, пытаясь успокоить ноющую руку.

Ранма взял ее руку, пытаясь проверить, не навредила ли она себе, но она отдернула ее и сердито на него посмотрела.

— Ты злишься, — сказал Ранма, изучая ее поведения. — Что я сделал? — спросил он. Он уже до этого несколько раз злил ее своей нечувствительностью, и всякий раз он задавал ей этот вопрос.

— Ты-ТЫ! — начала Мичиру, но решила, что прямо сейчас ей лучше просто проигнорировать Ранму. Так что она развернулась и пошла от него с высоко поднятой головой. Это было бы гораздо драматичнее, если бы она потрудилась посмотреть, куда же она идет, потому что пошла она именно туда, где была невысокая статуя, об которую она благополучно и запнулась, и, конечно же, Ранма уже был там, подхватывая ее, парень был очень быстр. Она сердито вырвалась из его рук, только чтобы он обнял ее, не давая ей уйти.

— Скажи мне, почему ты злишься на меня, — искренне сказал Ранму. Мичиру вздохнула, иногда он действительно был невежественен. И снова она была удивлена их различием: грубый и прямолинейный парень, как он, и утонченная девушка, как она. Она догадывалась, что противоположности притягиваются.

— Ты сказал мне, что любишь меня, — покорно сказала Мичиру.

— Мне не надо было? — озадаченно уточнил Ранма. — Журна…

— Забудь про журнал! — закричала Мичиру сквозь зубы. — Ты не можешь сказать девушке, что ты ее любишь, только потому, что так сказал тебе тупой журнал!

— Не могу? — вновь искренно спросил Ранма. Мичиру была шокирована.

— Нет! — закричала Мичиру, осторожно потирая подбородок. — Сказать кому-то, что любишь ее, нужно тогда, когда решаешь это, а НЕ когда это говорит тебе журнал!

Мичиру вздохнула. Она знала, что он читал о том, как поддерживать отношения, и она фактически предпочитала это тому, чтобы он обсуждал это со своими одноклассниками. По крайней мере, он учился и больше читал. Раньше он читал лишь то, что относилось к боевым искусствам, а сейчас он, казалось, несколько отошел от зацикленности на боевых искусствах.

— Смотри, Ранма, сказать кому-то, что любишь ее… это особенно. Это говорит ей, что ты хочешь быть с ней несмотря ни на что. Если ей грустно, ты ее ободряешь, если она сходит с ума, ты узнаешь, почему, если тебе больно, она тебе поможет. Это как обещание, когда ты говоришь кому-то, что любишь ее, ты обещаешь всегда быть рядом с ней и никогда не оставлять ее, что ты будешь от всего защищать ее. Что ты хочешь заботиться о ней, оберегать ее, и что она — самый важный человек в твоей жизни. Это обещание, Ранма, обещание, которое ты никогда не сможешь нарушить, потому что если ты сделаешь это, значит ты не любишь этого человека. Понял? — объяснила Мичиру. Она видела, как Ранма смотрел на нее, кивая, как будто узнавал что-то новое.

— Понял, — сказал Ранма и, взглянув на нее, спросил: — Ты все еще злишься на меня?

— Нет, — сказала Мичиру. Она больше не злилась. — Пойдем. Насладимся оставшимся временем на фестивале, — сказала она, обвив его руками и потянув к следующему стенду. Ранма пошел за ней, и вдруг резко остановился.

— Мичиру, — сказал Ранма, привлекая ее внимание.

— Да? — спросила Мичиру. Надеясь, что это не что-то глупое.

— Раз уж ты сказала мне, что тебе нравятся девушки, как ты думаешь, сможешь ли ты когда-нибудь полюбить меня? — спросил Ранма. В его голосе не было никаких эмоций.

Мичиру потрясенно взглянула на него. Сможет ли она полюбить Ранму? Несколько месяцев назад над такой идеей она бы только посмеялась, но теперь это не казалось таким уж странным. Хотя он был все еще груб, черт, да кого она смешит, ей понадобится шлифовальная машина, чтобы сгладить его грубость. Но она по-настоящему безмерно наслаждалась его компанией, и на самом деле, когда была рядом с ним, даже не задумывалась о девушках. Сможет ли она полюбить его, несмотря на то, что ей нравятся девушки? Удивительно, но да. Ей нравился Ранма как человек. Пусть ее влекло к женскому полу. Она не рассматривала Ранму как мужчину, просто как человека, который оказался мужчиной, человека, с которым ей было хорошо. Она знала, что не была бисексуальной. Мужчины не привлекали ее, только Ранма, что было любопытно и непросто. Она поняла, что в силах представить, как еще сильнее влюбится в Ранму, если не будет осторожной. Она увидела у Ранмы задумчивый взгляд, тот же самый, который появлялся, когда он полагал, что обидел ее.

— М-м. Ну… я… думаю… что… со временем, — краснея, тихо сказала Мичиру. Этот дурак хотел, чтобы она призналась, что любит его, хотя она никогда не говорила этих слов.

— Ясно. Так значит, ты говоришь это только тому человеку, который для тебя очень важен? — уточнил Ранма. После этого она увидела, как загораются его глаза. Она поняла, что это был признак того, что он действительно над этим задумался. В чем-то Ранма был весьма зрел, но в воспитании был очень наивен, она учила его, как только могла, но она могла не так уж и много в сравнении с восемью годами в дороге. — А что если какой-то человек тебе сильно нравится? — спросил Ранма.

— Тогда не говори этого, — сказала Мичиру и остановилась, чтобы взглянуть на него. Она должна была донести до него эту мысль, иначе он бы говорил «Я люблю тебя» каждой девушке, которая ему хотя бы нравилась. Она содрогнулась при мысли о Ранме-плейбое. — Если тебе просто нравится девушка, или ты думаешь, что она милая, то так и скажи ей, но никогда и ни при каких обстоятельствах не говори ей, что любишь ее. После того, как ты скажешь эти слова, ты уже не сможешь забрать их назад. Эти слова слишком сильные, чтобы их можно было использовать так небрежно.

— Значит ли это, что я люблю У-тян? — спросил Ранма. Мичиру снова застыла, она была лесбиянкой, но она была почти уверена, что Ранма не был геем.

— Если только «У-тян» не окажется девушкой, думаю, можно уверенно сказать, что ты его не любишь. Вы можете быть близкими друзьями, но любить ты можешь лишь одного человека. А если ты любишь более одного, Ранма, тогда ты будешь плейбоем, хамом, который играет с чувствами женщин, — терпеливо объяснила Мичиру.

— Так что я не люблю У-тян, потому что он парень, — сказал Ранма.

— Нет, — сказала Мичиру, потирая висок. — Давай я скажу так, Ранма. Ты ХОЧЕШЬ поцеловать У-тян так, как ты целуешь меня?

— Черт, нет! — сразу же воскликнул Ранма. Эта мысль вызвала у него тошноту.

— Хорошо. В то время как поцелуй еще не любовь, он знак привязанности. Привязанность может в итоге перерасти в любовь, но не всегда, — объяснила Мичиру и была вознаграждена загоревшимися глазами Ранмы.

— Так значит… У-тян мне только нравился, — осознал это Ранма.

— Верно, — кивнула Мичиру. Ранма явно был гетеросексуален, а дружба — не любовь, это когда нравятся друг другу, и не вся дружба перерастает в любовь.

— И мне нравится Рега, — продолжил Ранма. — Так что люди могут мне нравиться, но я не люблю их, если только не чувствую к ним привязанности?

— Нет, Ранма, — вздохнула Мичиру. — Привязанность и любовь — это разные вещи. Ты можешь быть привязан к миллиону людей, но любить ты можешь лишь одного. Ты думаешь, что мои подруги милые, не так ли?

— Ага, — улыбнулся Ранма.

— Но привязан ли ты к ним так, как ко мне? — спросила Мичиру.

— Нет, — сказал Ранма, сама мысль поцеловать какую-то еще девушку кроме Мичиру казалась неправильной. Он увидел, как Мичиру улыбнулась, и ему почему-то показалось, что он только что сдал тест, который он не совсем выучил.

— Видишь. Мы очень нравимся друг другу, но я все еще думаю, что для любви слишком рано, — торопливо сказала Мичиру. — И любовь столь особенная, потому что по-настоящему ты можешь любить лишь одного человека. Это, вероятно, будет самый важный человек в твоей жизни, человек, которого ты всегда сможешь видеть рядом с собой, а не только какое-то время после школы. Человек, по которому ты скучаешь, когда он уходит, человек, которого ты всегда рад видеть, тогда это любовь. Вот почему когда ты говоришь, что любишь, ты даешь обещание.

Ранма глубоко задумался и кивнул.

— Ясно, — сказал он.

Мичиру и Ранма провели остаток дня так же, как и любая другая пара, и все мысли об их предыдущем разговоре отступили. Он проводил ее до ее общежития, и она поцеловала его напоследок.

— Мичиру? — сказал Ранма, привлекая внимание Мичиру.

— Да, Ранма? — с любопытством сказала Мичиру.

— Я люблю тебя.

Мичиру моргнула и разозлилась, думая, что ей снова придется объяснять ему.

— Ранма, что я тебе говорила о…

— Знаю, — сказал Ранма. — Я помню, и, думаю, я чувствую в тебе то, что, как ты сказала, чувствуют к тем, кого любят. Думаю, я люблю тебя, — смущенно сказал Ранма, не понимая, почему Мичиру выглядела разозленной. Она была так похожа на свое имя, Властительница Моря, прекрасная в спокойствии и страшная в ярости.

Мичиру была потрясена признанием Ранмы.

— Ранма… ты уверен, что понял, что я сказала? — тихо произнесла Мичиру.

— Я хочу быть с тобой, и я не хочу покидать тебя, я сильно скучаю по тебе, когда ты уходишь, и я очень рад тебя видеть. Больше всего на свете я хочу защищать тебя и никогда не увидеть, как ты пострадаешь. Я думаю о тебе все время, когда тренируюсь с батей. Так это любовь? — наивно спросил Ранма. Мичиру безумно покраснела. — Ты снова красная, ты в порядке?

— Дурак! — сказала Мичиру и сделала вид, что уходит, но затем остановилась. — Ты действительно любишь меня?

Ранма обдумал вопрос.

— Да. Мне нравятся другие девушки, но совсем не так, как нравишься мне ты. Пусть у меня их будет миллион, но ни одна не сравнится с тобой, — повторил Ранма слова Мичиру. — Так это любовь?

Мичиру мягко покачала головой.

— Ранма, когда ты кого-то любишь, ты должен быть уверен, а не спрашивать их, — печально сказала она. На мгновение она подумала, что он любил ее, но она не знала, как реагировать. Она вошла в общежитие, по каким-то причинам испытывая разочарование.

На следующий день Ранма, как обычно, провожал ее в школу, но меж ними было явное напряжение. Ранма не сказал ни слова, и Мичиру не слишком хотелось разговаривать. Так они и шли.

— Спасибо, Ранма, — сказала Мичиру, когда она пошла в школу, пока не почувствовала, как Ранма схватил ее за запястье и потянул ее назад.

— Мичиру, — сказал Ранма, сосредоточенно глядя на нее. Она могла сказать, что он уже долго что-то обдумывал.

— Да? — спросила она.

— Я люблю тебя, — сказал Ранма, и в его голосе больше не таилась вопросительная нотка. — Я люблю тебя, Мичиру.

Ученицы неподалеку от них замерли, услышав, как Ранма говорит эти слова.

— Д-ду-дурак! — покраснела Мичиру. Он сказал это у всех на глазах! Она так смутилась. — Что я тебе гово…

— Я знаю, и я думал над этим вечер, всю ночь, вообще-то. Едва поспал. Мичиру, я хочу всегда быть с тобой. Я все время думаю о тебе. Я люблю тебя, — уверенно заявил Ранма.

Мичиру почувствовала, как ее наполнило тепло. Убежденность в его голосе была очевидна: он любил ее. Все девушки вокруг были красны как помидоры, этого просто не могло быть, бога ради, признание в любви, средь бела дня! Даже привратник отводил глаза. Ей нужно было научить его НЕ говорить это на публике, НИКОГДА.

Убедившись, что она поняла, что он не шутит, он развернулся и направился в свою школу. Остальные девушки вокруг смотрели на нее, большинство с завистью в глазах. Вдруг что-то внутри нее оборвалось, и она поняла, что если Ранма смог это сделать, то сможет и она.

— Ранма, постой, — позвала Мичиру парня с косичкой. Он развернулся и с любопытством взглянул на нее. Я… я…

Ранма наклонил на бок голову и с любопытством посмотрел на нее. Мичиру в этот момент вполне могла бы сойти за свеклу, настолько красной она была. Неудивительно, что Ранма был так неуверен. Тем не менее, укрепившись, она вспомнила убежденность в тоне Ранмы. Ели он смог, то сможет и она!

— Я тоже тебя люблю. — Мичиру казалось, что она крикнула это, но раздался лишь тихий шепот, чертов голос подвел ее! Она почувствовала, как напрягся Ранма, и увидела, как его лицо стало непроницаемым. Забеспокоившись, она потянула его за рукав. — Ранма?

Взгляд Ранмы, казалось, потускнел, прежде чем он моргнул и вновь сосредоточился. Затем он посмотрел на нее и улыбнулся по-настоящему счастливо.

— Теперь я понял, Мичиру, — сказал он.

— Что именно ты «понял»? — полюбопытствовала она.

— Почему эти слова такие особенные, — сказал Ранма, прежде чем наклониться и коснуться ее губ на глазах у всех. Прежде чем она успела ответить, он развернулся и ушел, и она могла поклясться, что видела в его шагах испытываемую им радость.