"Порт-Артур - Токио"

Пока гадали, что да как, его и нашли... Два китайца потрошили что-то, пошли в яму вываливать... Они и наткнулись. В общем... Голову ему размозжили. Лица практически нет... Полицмейстер полагает, что хунхузы. Микеладзе с Гантимуровым, что шпионы. Конечно, насолил "Баян" японцам преизрядно. Может и так...

Я попросил подготовить соображения по усилению порядка в городе. А вам всем и командирам боевых кораблей приказываю: впредь, на берег в город только с охраной. С какой — сами определитесь. Но я больше каперангов на войне терять от дубья в подворотне не собираюсь! Отпевание в соборе в два часа дня. Похороны завтра...

А сейчас давайте о делах наших насущных... Надобно японцев бить. Это еще один наш счетец к Того. Но... Он бы сам на такое ни за что не пошел. В этом я не сомневаюсь...

Пока по просьбе Макарова Молас говорил о каких-то второстепенных моментах, о завтрашнем печальном мероприятии, мозг Петровича лихорадочно пытался переварить происшедшее. Опыт короткого, но содержательного личного общения с покойным, как и знание "той" истории подсказывали, что это вряд ли сделали японцы. В "его" мире, в 1917-ом году Вирен был безжалостно растерзан кронштадскими матросами.

Увы, это был тот печальный случай, когда офицер пожал то, что сеял. Нижний чин — это тоже человек, а не скотина безгласная. Не тюфяк для битья и не манекен для суточного стояния под винтовкой. Конечно, дисциплина, подчинение нижнего чина высшему — основа любой армии. Но барствовать, глумиться и издеваться над матросами как над крепостными пора было заканчивать. То же, что у этого, безусловно смелого и талантливого командира, была самая задерганная и затравленная команда — факт, признанный всеми исследователями.

По-видимому, в "том" времени опустившаяся на флот после гибели Макарова атмосфера тоскливой безысходности, заставила многие матросские души уйти в себя, спрятаться в ракушки внешней тупости, "немогузнайства" и неприспособленности. Верх брал инстинкт самосохранения. Но сейчас все шло по-другому. Флот побеждал и жаждал побеждать! Душевный подъем захлестнул всех, от трюмов и кочегарок до мостиков и марсов. Все осознавали себя частью этого великого дела, в людях кроме азарта и лихости просыпалось и то, что этому неизбежно сопутствует — чувство собственного достоинства. И вот вам — закономерный результат. Смерть "дракона"... В новом мире повезло Голикову, его убрал с "Потемкина" Макаров. Но Вирену не повезло на двенадцать лет раньше...

— Всеволод Федорович, вернитесь-ка к нам, будьте добры! — Макаров вывел Руднева из нахлынувших петровичевских воспоминаний о будущем, — мы тут обсуждаем кого на "Баяна" ставить, уже охрипли чуть-чуть, а Вы как рыба воды в рот набрали. Беда бедой, но Вы — наш лучший крейсерский адмирал, и хоть и всучил я Вам вторую линейную эскадру, но на то у меня свои резоны. Кого бы Вы на "Баяне" видели коман...

— Рейн. Николай Готлибович Рейн. Капитан второго ранга, "Лена".

— Так... Интересно...

Макаров какое-то время помолчал, как будто собираясь с мыслями, которые получили вдруг новый, неожиданный ход. Коротко взглянул на Руднева из-под слегка нахмуренных бровей... Затем быстро, почти скороговоркой продолжил:

— Понятно, что Николай Карлович артурцев предложил. Он их знает прекрасно... И я знаю. И то, что "Баян" — становой хребет третьего крейсерского отряда тоже прекрасно понимаю... Но Эссена с "Цесаревича" я все одно не переведу, не просите. Мне он нужен там.

Да, кстати! Расскажите-ка нам всем поподробнее, Всеволод Федорович, о том деле с "Идзумо", когда тот "Аврору" чуть не утопил. И как "Ослябю" встречали, тоже напомните. Представление на Владимира я ему тогда подписал, но вот, боюсь, не все здесь сидящие подробности знают...

Примерно минут через двадцать Макаров звякнул колокольчиком. Дверь отворилась, и вошедший лейтенант Дукельский услышал очередное указание комфлота: "Георгий Владимирович, любезный, вызовите к нам сюда командира "Лены", это срочно"...

* * *

Кавторанг Рейн вернулся на борт своего вспомогательного крейсера после утреннего совещания в штабе флота в слегка "разобранном" душевном состоянии. Причин было несколько. Начать хотя бы с покушения на Вирена. Кулуарные мнения офицеров о многом заставляли призадуматься. Достаточно сказать, что Эссен прямо заявил, что "Роберта, скорее всего, забили собственные же матросы, и о том, что так может кончиться, я его предупреждал. Но покойный тогда только отмахнулся..." .........

В связи с заключением договора с издательством, текст сокращен до ознакомительного отрывка.