Зелёный рассвет

— Халан просил поговорить с тобой, — сказал Речник с самым мирным видом. — Что-то тревожно у вас на станции. Даже я это чую. Если вдруг мы можем помочь...

Гвеннон перевёл на него удивлённый взгляд, озадаченно мигнул, но за оружием не потянулся.

— Передай Халану мою благодарность, — сказал он, кивнув. — Не ожидал. А насчёт помощи... Мы послали уже запрос в Ураниум-Сити, но они могут опоздать. Ещё две недели у нас есть, но больше мы не продержимся.

"В Ураниум-Сити?! Они же в свою столицу пишут, если только совсем беда..." — Речник поёжился, и не от холода. Каменное лицо Гвеннона казалось спокойным — даже слишком, только глаза из красных стали тёмно-багровыми.

— Что-то такое, в чём мы разбираемся? — спросил он с большой осторожностью. "А то я даже объяснить не смогу," — думал он, заглядывая в ближайший экран. Ни одного знака из строк, медленно ползущих по нему, Фрисс не понял. Говорили, что когда-то люди и сарматы жили бок о бок, и ничего непонятного между ними не было, — но с тех пор не одна река поменяла русло...

— Наверное, ты знаешь, что станция постоянно вырабатывает отходы, — продолжал Гвеннон, медленно и размеренно. — Сейчас ты скажешь, что мы выливаем их в Реку. На твоё счастье, это не так. Мы вывозим всё опасное в хранилище — в Змеиные Норы к востоку отсюда. Мы, "Эджин", "Скорпион" и все западные станции. Это общее хранилище. И теперь оно недоступно ни для кого.

— Что?! — Фрисс, спохватившись, прикусил язык. "Да ещё бы я не слышал," — его передёрнуло. "Тысячи самых глубоких нор, битком набитых ирренцием и лучистой пылью. Весь Запад тысячу лет набивает их чистым ядом. Если три станции не могут сбросить туда свою отраву, то куда они её денут?!"

— Именно, — кивнул сармат. — На две... хорошо, на три недели, если мы разделим место в своих хранилищах между тремя станциями... на три недели нам хватит подземелий под "Фланом". А потом всё это окажется в Реке. Я не хочу, чтобы такой склад ирренция взорвался под моей станцией. Понравится это вашему Королю или нет — его дело.

— Постой, сармат! Никто не хочет, чтобы вы взорвались, — Фрисс поднял руку в просительном жесте. — Но ещё мы не хотим, чтобы вы убили Реку своей отравой. Что не пускает вас в Норы? Разве что-то может противостоять вашему оружию?!

— Сам ирренций противостоит нашему оружию, — склонил голову Гвеннон, и его глаза досадливо сузились. — Какая-то тварь засела там. Наш летающий корабль отправился в Норы — и тварь его уничтожила. Последние сообщения были — "оно не боится ни огня, ни осколков". Там было десять сарматов, никто не вернулся.

Фрисс обомлел. "Кто-то навредил сарматам — и его ещё не разнесли в пыль?! С их-то оружием, сжигающим страны?! Ох ты, Река моя Праматерь..."

— Гвеннон! Ракеты же! У вас есть ракеты! Если пошли такие дела, взорвите эту тварь к Вайнегу в Бездну!

Сармат судорожно вздохнул и покачал головой.

— Хранилища заполнены на треть, а ирренций щедр на цепные реакции. После взрыва по туннелям пойдёт Встречный Шквал, и так рванёт... — сказал он скорее себе, чем Фриссу. Но Речник тоже понял — Халан кое-что объяснял ему про свойства ирренция — и хмуро кивнул.

— Ураниум-Сити поможет вам? — с надеждой спросил он. — И что можем сделать мы для твоей станции и для тех несчастных с корабля?

— Ураниум пока молчит... Я попрошу вас, Речников, побывать у Нор и узнать, что там за тварь. Провести опыты с ней. Или хотя бы доставить часть её на станцию, мы сами выясним, чем её пронять. Три недели у нас в запасе. Кто-нибудь согласится выполнить это задание?

Фрисс в растерянности покачал головой. "Там и без твари, жрущей стальные корабли, было весело," — думал он. "Одно излучение чего стоит... там вся степь горит зелёным огнём, ни травы, ни воды — только чёрный уголь, даже мимо ездить — смерти искать... Речница Ойга, помнится, выгнала оттуда одну тварь — а потом..." — Фрисса передёрнуло. "И что теперь делать?"

— Гвеннон! Ты понимаешь, туда никто не захочет идти. У нас ведь нет таких скафандров, как у вас! — пришла ему в голову мысль, показавшаяся удачной. — Вы защищены от излучения, а мы нет. Если хочешь, чтобы мы залезли в такое лучистое место, дай хотя бы один скафандр. Иначе любой храбрец обуглится до костей раньше, чем разглядит, кто у вас там завёлся...

Сармат удивлённо мигнул, смерил Фрисса долгим взглядом и коснулся пояса, нажимая неприметную кнопку. Фрисс ничего не услышал, но на призыв откликнулись быстро — уже через секунду в комнату заглянул один из сарматов.

— Принеси одну защиту. Класс "Внешние", тяжелее не надо, — сказал ему Гвеннон. Через малый промежуток времени Фрисс недоверчиво взял в руки жёлтый свёрток плотного, немного тягучего материала. Свёрнутая защита была не тяжелее кожаной брони.

— Этого хватит, чтобы спастись от излучения у Нор. Внутрь не ходите, — предупредил Гвеннон, и его глаза немного посветлели. — Если никто не согласится, просто верни защиту нам. Если согласится, сможет взять её себе навсегда.

— Спасибо, Гвеннон, теперь уже можно говорить с Халаном — и он кого-нибудь найдёт, — Фрисс кивнул. Он был удивлён до крайности — до сих пор никто из людей не получал сарматский скафандр ни в дар, ни за деньги!

— Удачи в Норах, и берегитесь излучения! — кивнул и сармат, возвращаясь к экрану.

Речник вышел со станции и полной грудью вдохнул воздух Реки. "Бывает же!" — хмыкнул он. "Сарматы там бессильны — а Речник туда лезет. Прямо как во времена Чёрной Реки... Да, ничего странного, что из такой горы лучистой дряни выползают чудища. Странно будет вернуться оттуда живым. И мне, Река моя Праматерь, очень даже могут дать такой приказ. Вот же угораздило..."

Никто не тронул его корабль, даже не отвязал его от трубы. Компания с дозиметром ушла уже далеко вниз по Реке, больше вокруг никого не было. Фрисс поднял хиндиксу в воздух и полетел к пещерам жителей. "Поесть надо после таких приключений," — думал он. "Хотя бы кусок прошлогоднего Листовика!"

На участке повыше "Флана" причал был, целых десять каменных колец для гостевых кораблей, не считая кольца у каждой пещеры. И Фрисс с радостью увидел у одной из пещер корабль с красным флагом. Здесь гостил Речник Найгис, хороший знакомый ещё по Островам... и по закрытию "Флана". Поэтому Фриссгейн сразу направился в эту пещеру — и не прогадал. Найгис был там, хозяева возражать не стали, еда нашлась. Найгис похвастался, что этой весной сарматы уследили за утечками — во время половодья что-то засветилось у берега, но на третий день перестало. Но рыбу весной никто не ловил — дураков нет!

— Хранилище, значит... Э-хе-хе. А я гадал, что у них скрежетало на днях под фундаментом? Даже вся эта махина перекосилась. Боялся, что поломается что-нибудь. Но нет, выпрямилась обратно. Скрежетало, лязгало, искры летели веером. Наверное, прорубали ещё туннель — чтобы все отходы поместились, — покивал Найгис. — А у тебя, я смотрю, пропуск в Старый Город?

— Ага. Хотел заглянуть, а теперь сомневаюсь что-то. Сразу и Город, и хранилище — так и засветиться к осени можно, — солидно рассудил Фрисс и налил себе хумики из кувшина, который хозяева очень хотели, не так и не смогли спрятать.

— Ну, в скафандре-то не засветишься! Вот у меня нет защиты, а я уже был там два раза. Придётся ещё раз сходить, неладно там.

— А там-то что? Крысы одолевают? — удивился Фрисс и налил Найгису той же хумики.

— Не то что крысы... Даже Фойста видели, уползающего к Реке. Весь в ожогах, местами до костей, а ведь Фойстам никакие лучи не вредят... Ну, я его живым не застал. И крысы с такими же ранами. И вспышки, уже которую ночь... пожалуй, с тех пор, как "Флан" перестал падать на бок, там по ночам и полыхает. Гореть не горит, нечему там гореть, но что такое — не понимаю, — Найгис пожал плечами. — Странные дела! Налей ещё немного...

— Интересно тут у вас — станции, развалины, излучения, — вздохнул Фрисс и выполнил просьбу. — Уговорил. Посмотрю на ваши вспышки, а к ночи вернусь. Кому там корабль оставить можно?

Глава 08. Старый Город

— И что, крысы вас не беспокоят? — не без удивления спросил Фрисс у Тенсена. Тенсен из рода Повилики, деловитый наринекс, чей камышовый дом стоял на Левом Берегу, только усмехнулся.

— Крысы, конечно, не еда, но и не ужасная угроза. А вот с Сидженом не шути. Лучи слов не понимают и оружия не боятся!

— Рад за вас. Ну что, до ночи летай на моей хиндиксе, а утром я её заберу, — предупредил Фрисс. Он в самом деле был рад — и тому, что жители помнят об опасности Сиджена (ох и намучались, когда им это втолковывали!), и тому, что хитрые и злые Крысы Моджиса ещё их всех не съели. Откуда взялась такая порода крыс, и были ли они крысами, а не порождением ирренция, сказать было трудно. Зато наверняка можно было сказать, что Старый Город — их вотчина и рассадник, там они вырастают до размеров волка и отращивают стальные зубы и костяную броню. Как с ними управлялись прежние жители Города, ни один мудрец не знал. Хватало же у них отваги жить рядом с Крысами Моджиса...

А тем, кто сейчас жил у Старого Города, сами боги велели быть отважными. Тенсен Повилика перебил достаточно крыс, чтобы считать их тварями опасными, но не ужасающими. И он был другом Речника Найгиса. Но даже он удивился, что у Фрисса есть скафандр, и внимательно смотрел, как Речник в эту защиту влезает. Плотный и очень прочный материал назывался "скирлин" — так говорил Халан — и мог выдержать укус крупной крысы, но не удар меча. Фрисс надел перевязь с мечами поверх скафандра, затянул на ногах плетёную из травы обувку — такие плетёнки надевали те, кто боялся попортить сапоги о россыпи ирренция — и, помедлив, снял свой шлем и надел сарматский, особой полосой скирлина скрепив его со скафандром. Внутри было, пожалуй, слишком тепло и душно. Речник вспомнил, что сарматы часто ходят без шлемов, и ничуть этому не удивился. Через некоторое время он привык, наловчился дышать и смотреть сквозь прозрачную полосу на глазах, и тогда уже направился к Городу.

Тропа петляла в густых камышах, поднимающихся вокруг, как настоящие деревья. В зарослях кто-то шуршал, пели птицы, но постепенно звуки затихали, а заросли редели. Под ногами появилась жёсткая колючая трава, едва по пояс Речнику, еле живого вида, но вредного нрава. Зелень эта называлась "мекха", и все Речники остерегались уколоться или оцарапаться об неё. Хотя неизвестно было, чем она опасна, но Фрисс сейчас ступал по траве очень осторожно.

Земля вокруг города тоже несла в себе опасность, и мекха и другие искажённые растения давали об этом знать любому, кто проходил мимо. Формы, цвета, цепкие шипы и странные соцветия — всё у местных трав было неверным, изменённым. И всё же они росли здесь, и даже в самом Городе, медленно затягивая его зелёной паутиной и разрушая мёртвый камень. Халан видел в этом знак, что когда-нибудь обожжённые руины снова оживут, пусть и как часть леса. Но пока Старый Город сопротивлялся. Речник знал, что во многих его частях даже мох на стенах не растёт. И уж подавно никто из людей не живёт тут... да, должно быть, с самого Применения, с тех пор, как лучи выжгли город изнутри, оставив мёртвую каменную скорлупу. Никто не живёт и никто не ходит... Никто из тех, у кого есть голова на плечах!

У мекхи сильные корни, но даже она не смогла прорасти сквозь серый искусственный камень — рилкар, кое-где покрывающий землю. Фрисс знал, что рилкар не опаснее обычного камня, но выглядело вещество в точности как грязный лёд на Реке в начале весны и казалось таким же ненадёжным. Поэтому Речник прибавил осторожности — тем более что Старый Город уже нависал над ним. Фрисс шёл медленно, оглядываясь по сторонам и запоминая дорогу. Никакой карты Города у Речников не было — в самых запутанных травяных зарослях проще было найти тропу, чем в этом скоплении руин и лучей.

Когда-то Старый Город окружала толстенная стена — сейчас от неё осталось меньше половины. Никто не знал, зачем она была нужна древним. Такая мощная стена прекрасно защитила бы от набега олданцев или Инальтеков, но против страшного оружия Тлаканты она была бессильна. Халан думал, что на стену мог опираться защитный купол из фрила или лучей, но проверить это было некому.

Фрисс шёл вдоль края дыры в стене. Здесь прошли лучи, и рилкар оплавился и рассыпался пылью, а мох и корни трав завершили разрушение. Речник коснулся обугленного материала — пепел потёк со стены вместе с сухими волокнами мха. Странное вещество оставалось прочным — то, что выгорело, рассыпалось много лет назад. Фрисс заглянул и внутрь стены — оттуда торчали обрывки металла. Он вздохнул. Этот металл несёт в себе смертельную угрозу. Это богатство достанется крысам...

Речник мог пересчитать по пальцам всё металлическое, что у него было. А здесь пропадали тысячи мешков драгоценного вещества. Проклятые лучи!

Налетел ветер и погнал хлопья пепла между рядами домов, опутанных лозами и сетью древесных корней. Туда пошёл и Фрисс.

Странные мысли посещали его в руинах. Он хотел бы знать, какие люди жили здесь. Он поднимал голову, но не видел крыш домов. Эти здания были выше Высоких Деревьев. Он смотрел вниз — там лежали обломки стен, стекла, хлопья ржавчины и комья пепла, и травы оплетали их и силились зацвести. Фрисс, опасливо оглянувшись, создал облачко водяной взвеси и опустил на пересохшее подобие земли. "Может, эти травы в конце концов истолкут мёртвый камень в пыль!"

Пряди мха спускались по пыльной стене. Фрисс смахнул пыль — вместе с ней слезли хлопья светло-голубой краски, проступил тусклый зеленоватый рилкар с потёками и следами оплавления. Из ближайшего окна кто-то вырезал стекло — срезы выглядели аккуратно. Остальные окна просто разбили, и возможно, это сделал взрыв, уничтоживший Тлаканту. Ветер свистел в чёрных провалах и гнал по улице пепел и пыль.

Кое-где ещё Фрисс видел следы попыток оторвать или отрезать что-нибудь от развалин — кусок металла, красивый скол фрила или гладкое оконное стекло. Он нахмурился, присмотрелся внимательнее — нет, отметины старые. С тех ещё времён, когда окрестные жители тянули отсюда всё, что могли открутить, пока волна смертей не прошла по соседним участкам. Любая вещица из развалин излучала Сиджен сильнее, чем мёртвая вода с сарматской станции. Халан уже утомился отгонять юнцов-Речников от Старого Города — а Речникам полагалось отучать от мародёрства жителей. И Фриссу, пока он был в отряде Геса Моско, пришлось заниматься просвещением. Рассказывать о крысах, стремительных убийцах-Фойстах, незримой смерти... Зато сам он помнил всё это, будто не провёл десять лет в Олдании. Будет ли прок от его знаний тут, среди серых стен и мерцающей пыли...

В переулках Старого Города стояла тишь. Обугленные стены молчали, и даже мох не скрывал их. По этому переулку пронеслись когда-то лучи и навеки впитались в рилкар. Здесь шёл Пучок...

Фрисс остановился. С ветки Дерева Ифи — правда, оно не доросло ещё до дерева и казалось скорее кустом — свисал обрывок красного плаща. Такие плащи носили Речники, и Фрисс был бы так одет, если бы плащ поверх скафандра не выглядел глупо и нелепо. Кто-то зацепился за куст — наверное, очень спешил! "Аойген ему в помощь," — покачал головой Речник, глядя на красный лоскут. "Вдруг да не облучился..."