Полет ворона

Карина пихает меня в руку, требуя еще порцию ласки. Машинально чешу млеющую дракону, пытаясь понять, сколько же заплатили заповеднику, если тот решился остаться без молодняка на весь последующий год. Тут уже оплачены не только одни яйца...

Черт. Неладно с Турниром этим...

Так. Хватит думать, пора действовать. Распихиваю яйца, забираю золотую подделку.

— Дура ты, Карина, — говорю драконе, показывая ей фальшивку. — Вот смотри, люди тебе фигню в гнездо засунули, ты и рада.

— Урррргм, — соглашается Карина.

Дракона — она и в Англии дракона.

Выбираюсь из гнезда, иду к выходу. Карина жалобно пищит, натягивая тяжелую цепь. Оборачиваюсь и вижу, как из глаз красивого зверя текут слезы.

Черт...

* * *

Мое прохождение Первого Испытания едва не вызывает скандал. То, что я запечатлена Кариной, выясняется в считанные минуты после того, как я оказываюсь вне полигона. Тут же всплывает, каким образом это произошло. Обвиняют дядю Игоря, несчастного Чарли Уизли, который стоит рядом, не зная куда себя деть, Дамблдора и всех на свете.

— Какой по счету вы были при жеребьевке, мисс Перунович? — интересуется багровый мужчина, который мне напомнил жука еще в тот день, когда мое имя из Кубка вылетело, Бартемиус Крауч.

— Третьей, — говорю честно.

— Значит, у тебя оставались два варианта? — перебивает дядя Игорь.

— Да. Карина... Простите, китайский огненный шар и венгерская хвосторога. Хвосторога у Гарри Потера.

— Вы знали, что это будет запечатлевший вас дракон?! — рявкает Крауч.

— Подозревала, — поджимаю губы. — Когда перечислили виды драконов. Я проходила практику в заповеднике, поэтому знаю, что китайский огненный шар в нем один. Карина.

— Вы хотели, чтобы она досталась вам на испытании?!

— Конечно, — киваю. — Почему нет?

Из-за этого мне дают всего тридцать баллов. Флер получает тридцать восемь, Седрик сорок. Как и Гарри, проходивший Испытание после меня.

Выступление Гарри посмотреть мне удается. Мальчик выманивает метлу и, сидя на ней верхом, выхватывает золотое яйцо из гнезда.

* * *

Вечером устраивают пир в Большом Зале. Дамблдор доволен до невозможности — оба участника, получившие больше всех баллов — из Хогвартса.

— Почему дракона не кинулась на тебя? — интересуются гриффиндорцы. За почти месяц нашего пребывания в Хогвартсе ученики Дурмстранга и Шармбатона постепенно "расползлись" по столам других факультетов — кто-то подружился с "воронами", кто-то со слизеринцами, кто-то запал на... Хубльбуф, поскольку там был Седрик, а кто-то, как и я, переместился за стол красно-золотого факультета.

— Потому что я была первой, кого она увидела, когда вылупилась, — честно признаюсь, и это влечет за собой лавину новых вопросов. Приходится рассказывать, как я проходила практику в драконьем заповеднике.

— А нам Чарли почти ничего не рассказывает, — хмурится Рон Уизли.

— Ничего страшного, — пожимаю плечами. — Просто со временем к этому привыкаешь, и впечатления уже не такие сильные.

* * *

Следующий этап назначен на двадцать четвертое февраля. А до этого из яйца нужно извлечь подсказку.

Подсказка не извлекается. Я мучаюсь с ним пару ночей, когда возвращаюсь на наш дурмстранговский корабль для ночевки. Когда же мне наконец удается открыть яйцо, оно испускает такой истошный визг, что меня едва не выкидывают за борт одноклассники, сбежавшиеся в мою каюту.

— Перунович, мы вообще-то спать легли, — бурчит Ильвес после того, как помогает закрыть мне эту Кощееву гадость. — Ты другое время и место выбрать не могла?

— Я откуда знала, что оно визжать будет? — прячу яйцо в сундук. — "Знал бы, где упасть — соломку подстелил".

* * *

В Лондон отправляюсь в начале декабря.

— Будь осторожна, Врана, — напутствует меня крестный.

— Буду, — честно обещаю.

Шагаю по тротуару в маггловской части Лондона. В руках — телефонный справочник и карта города. Теперь остается засесть в телефонной будке. В обычной телефонной будке, а не в той, в которой вход в Министерство Магии.

В девяносто четвертом году в Лондоне семьдесят восемь учреждений, имеющих отношение к медицине. После вычеркиваний всяких нетрадиционных мест, типа йога-центров, центров восточной медицины и каких-нибудь психотерапевтических кабинетов, у меня на руках двадцать адресов. У двух нет телефонных номеров.

Из восемнадцати клиник, куда я дозваниваюсь, в семьдесят шестом году работало лишь двенадцать. Остальные открылись позже.

Ну вот, четырнадцать адресов — это не семьдесят восемь.

* * *

Все-таки хорошо быть магом. Легкий Конфундус — и сотрудники на ресепшене не возражают поделиться со мной информацией о том, кто работал у них в сентябре-октябре семьдесят шестого, а так же дать список пациентов за девятое число.

Первая клиника, вторая... пятая...

Дядя Игорь, глядя на меня, разрешает не ходить на занятия неделю, но толку никакого. Обход четырнадцати адресов завершаю через три дня. Имени Милко Перуновича нет ни в одном списке ни из одной больницы.

Чувствую, как надежда постепенно тает.

— Врана, а ты в МВД обращалась? — интересуется крестный, когда мы стоим с ним на Астрономической башни и хлебаем горячий чай с коньяком, любуясь окрестностями.

— Куда? — не понимаю.

Дядя Игорь косится на меня, затем хмыкает.

— Чему тебя только учат, птич? Министерство Внутренних Дел. Маггловское. Они же должны были учитывать приезжающих на работу иностранцев, как и то, куда эти самые иностранцы устраиваются работать.

Хлопаю глазами.

— Дядя Игорь, вы гений! — визжу восторженно, когда до меня доходит. — Вы чудо! Почему вы мне раньше не сказали?

— Ну... Все-таки министерство, хоть и маггловское, вещь посерьезнее больниц, — дядя Игорь облокачивается на парапет. — Твой Конфундус там могут и засечь.

— А если заимперить кого-нибудь вне министерства? — размышляю.

— Угу, и пойти пешочком до Азкабана.

— А его засекут вне стен маггловского министерства? — хмурюсь.

— Врана, не пори чушь, — раздраженно говорит крестный. — Настолько рисковать не имеет смысла. Может, и не засекут, но при малейшем подозрении на тебя выйти будет раз плюнуть. А там Приори Инкантатем на твою палочку, — и мне придется тебе передачки носить. А здешний Азкабан — не чета нашим застенкам. Одни дементоры чего стоят.

— Вы так говорите, словно сами там сидели... — фыркаю и осекаюсь, глядя как мертвеет лицо крестного.

— А это уже не твое дело, — ледяным тоном произносит он. — Я сказал, Врана. Никаких Империусов. Точка.

— Поняла, — поспешно говорю, ощущая недовольство крестного буквально кожей.

Без Непростительных обойдусь.

* * *

Гарри Поттер, оказывается, не умеет держать язык за зубами. Он проговаривается своей подруге Гермионе о занятиях, которые я провожу с ним, и она напрашивается в нашу компанию. Приходится говорить об этом Дамблдору, но старик не возражает. Как не возражает он и против присутствия Уизли, который Рон.

С Чарли, увы, мне свидеться не удается. После Первого Испытания они улетают в ту же ночь. А если учитывать тот почти скандал с Кариной...

Так занятия с Гарри Поттером превращаются в занятия с их трио. Как выразился крестный, "Золотое Трио", поскольку Гарри Поттера называют "Золотым мальчиком".

Ну, Золотое, так золотое. Мне без разницы.

И учатся они по-разному. Если Гермионе интересна теория, то глаза Гарри загораются, когда я показываю сильные заклятья. Рону же, похоже, не интересно ничего — ни теория, ни практика.

И физическая форма что у одного, что у второго, что у третьего — ниже плинтуса.

— Мы же в квиддич играем! — возмущаются мальчики, когда я заставляю их бегать. — Нам хватает!

— Хватает?! — щурюсь. — Для квиддича — вполне. Но не для боя. Вы же против наших восьмилеток не продержитесь. У тебя, Рон, вообще сало на животе.

Гермиона и Гарри прыскают.

— Это... это не сало! — краснеет рыжик.

— Это стратегические запасы, — улыбаюсь. — Друзья, я и так вам даю малую нагрузку. Но даже она даст вам преимущество в бою. Например, увернуться от заклятья.

— А просто выставить щит?

— Не от всякого заклятья помогает щит, — говорю. — Щит имеет смысл ставить, если у вас групповой бой, и заклятье может попасть в вашего союзника. Если же у вас бой один на один, то проще увернуться.

Смотрю в недоверчивые глаза ребят.

— Ладно, показываю, — поднимаю руки. — Давайте сперва только красящим заклятьям вас обучу, чтобы не настоящими Убивающими вы в меня пулялись...

Когда детишки радостно красят в зеленый цвет стены, потолок и собственные мантии, становлюсь посреди комнаты и говорю:

— Ну, давайте. Я враг. Стою и не двигаюсь. Вам проще прицелиться и попасть. Вперед. Кто первый?

— Виридис! — швыряет в меня заклятье Гарри.

Делаю шаг в сторону, и заклятье пролетает в паре сантиметров от меня.

— Гарри, ты чего? Попади в меня!

— Виридис!!!

Опять шагаю.

В третий раз Гарри уже прицеливается с поправкой. Только я не зря учусь на факультете Боевой Магии, и в зеленый цвет окрашивается стена за мной.

— Плохо, — фыркаю. — Давайте втроем.

Втроем ребятишки заставляют меня попотеть. Я кувыркаюсь по комнате несколько минут, пока они не загоняют меня в угол и не лепят зеленые кляксы мне на живот и лоб.

— Пять минут, — возвращаю себе нормальный цвет Фините Инкантатем. — Пять минут вы гонялись за мной по почти пустой комнате и не могли попасть. Втроем. При этом я не контратаковала. Вывод?

— Но так нечестно! — возмущается Гермиона. — Тебе восемнадцать, а нам четырнадцать!

— Жизнь вообще нечестная штука, — говорю холодно. — Кто-то живет, а кто-то умирает. И, знаешь, Гермиона, если на тебя нападет тот, кто старше тебя, ему будет плевать на твои понятия о чести.

* * *

В один из дней Гермиона показывает мне хогвартсовскую кухню, где трудятся домовики. Их поведение меня откровенно шокирует — настолько они услужливы. Моя простая просьба о кружке с чаем и чего-нибудь пожевать обернулась огромным блюдом со всевозможными вкусностями и несколькими кружками с самым разным чаем.

— Спасибо, — робко благодарю я домовиков, с подозрением вглядываясь в бутерброд с колбасой. Кто их знает... Может, я им чем-нибудь не угодила, и своей услужливостью они свое неудовольствие прикрывают.

— Эй, Врана, ты чего?! — пихает меня Гермиона.

— Они слишком услужливы, — говорю шепотом, стараясь, чтобы лупоглазые чудики меня не услышали.

— Это же домовики!

— Ну да...

Через пятнадцать минут непонимания и пары истерик у домовиков, сопровождающихся битьем головами об стены и сковородки, до меня доходят отличия между нашими домовиками и английскими.

— У нас не так, — кошусь на ровный строй ушастых созданий. — У нас домовик сам в дом приходит. И дому это честь. Домовиков у нас уважают. И они никогда себя так не ведут. Если ему вдруг не нравится в доме, он уходит, и для нерадивого домовладельца это позор. У нас дома жила домовичка, Лиска. Я ее видела, а отец нет, он ведь был магглом. Так она его пьяным не терпела. Один раз бутылкой по лбу огрела. Отец с шишкой неделю ходил.

Домовики ахают.

— А что с ней стало потом? — интересуется Гермиона.

— Присматривает за домом, — пожимаю плечами. — Она пообещала, что дождется, когда я окончу школу.

— Кстати, как твои поиски родителей?

— Никак, — хмурюсь. — Обошла все клиники, которые работали в семьдесят шестом. Нигде мой отец в персонале не упомянут.

— Так больница могла закрыться, — говорит девочка, отхлебывая чай с молоком. — Восемнадцать лет прошло.

П...ц. Если это так — то хрена с два я найду какие-то следы.

— У моих родителей есть телефонные справочники, начиная с семьдесят седьмого года, — через пару минут произносит моя английская подруга. — Я попрошу их прислать тот, который как раз за семьдесят седьмой год. Думаю, один или два года разницы все же не восемнадцать. Ты родилась в семьдесят шестом или семьдесят пятом?

Это будет замечательно.

— В семьдесят шестом, — говорю. — Девятого октября. Спасибо, Гермиона!

— Да не за что, — пожимает она плечами.

* * *

А еще англичане празднуют Рождество. Причем до Нового Года. Когда все нормальные маги отмечают Йоль, английские — Рождество справляют. Рождество, блин! В честь рождения Иисуса Христа! Того самого, чьи последователи магов на кострах сжигали.

— Знаю, ненормально, но я что сделаю? — разводит руками дядя Игорь, когда мы сидим с ним в у меня в каюте и пьем чай. После моих рассказов, как у нас принято относиться к домовикам, местный "хозяйский" народец возлюбил всех дурмстранговцев и едва не устраивал потасовки за право принести кому-нибудь из нас чай с бутербродами или постирать белье.

— А Ритуалы они какие-нибудь проводят? — интересуюсь, на что получаю насмешливый взгляд крестного. — Ясно. Можете не продолжать.

— Лет двадцать назад еще проводили, — дядя Игорь откусывает большой кусок булки, куда вложена котлета, прожевывает, — сейчас уже нет. Часть из них внесли в список Запретной Магии, как те же Ритуалы Крови.

Едва не давлюсь.

— Ритуалы Крови запрещены?! Они что, ку-ку?! А как они детям обереги зачаровывают?

Рука автоматически хватается за мантию в месте, где под ней висит знак Перуна. Знак, который подарил отец, а зачаровал своей кровью дядя Игорь, когда принял меня своей крестницей.

Вообще термины "крестный", "крестник" и прочие в нашем случае употреблять не совсем уместно — ничего общего с ритуалом крещения у христиан Ритуал магического покровительства не имеет. Но как-то привыкли к названию, и никто его менять не рвется.

— Так и зачаровывают, — крестный отпивает чай. — Тайком от Министерства.

Ох ты ж ё...

— Лет через двадцать Англию можно будет брать тепленькой, — хмурюсь. — Это что ж за диверсия такая...

— Да кому она нужна, Англия эта, — фыркает дядя Игорь в кружку. — Это маггловская Англия что-то из себя представляет, в том же мире магглов. А магическая Англия — это такое консервативное общество, застрявшее в своем развитии лет сто назад. Это с паршивой овцы хоть шерсти клок, а с Британии брать просто нечего.

Даааа... Как говорится, "обалдеть, дайте два".

— Собственно, я хотел еще тебе сообщить, что тебе нужно найти партнера на Рождественский Бал.

— Да без проблем, — пожимаю плечами. — Дядя Игорь, пойдете со мной?

Ухахах! Несчастный крестный, только-только отхлебнувший чай, тут же выплевывает его.

Взмахом палочки устраняю грязь.

— Врана! — возмущенно шипит он. — Я серьезно!

— И я тоже, — смотрю на дядю Игоря, который не знает, то ли ему ругаться, то ли смеяться. — А кого мне приглашать? Во-первых, мне бегать за кем-то не положено — я девушка. Этикет. Во-вторых, кто со мной пойдет? Я слишком высокая и страшная, как ворона. Даже если меня в белое платье нарядить, все равно буду вороной, только белой. В-третьих... А не хочу я ни с кем. Ни с кем-то из наших парней, ни с кем-то из хогвартсовских.