Хайрат деревянной походкой, на негнущихся ногах обошел неугасимый костер, поднял четки внука и медленно, сознательно растягивая время, направился к стоянке, где так опрометчиво оставил внука. Остальные шаманы направились следом, лишь посмеивающийся филин остался на месте, справедливо полагая, что как только он выйдет за пределы "Круга совета" тут же получит вызов.
Зрелище, открывшееся старым оркам, поистине устрашало: маленький орченок, наполовину развернувшийся корпусом назад и запрокинувший голову вверх, словно на кого-то смотрел и замершая в попытке вскочить огромная орочья овчарка. Окаменевшие были словно живыми, но так оно и было совсем недавно, удивленно-обиженное выражение навсегда застыло на маленьком личике, как и оскаленные клыки верной защитницы. Хайрат обессилено упал на колени, глаза увлажнились. Орки хоть и относились легко как к своей, так и к чужой смерти, но гибель маленьких детей и для них была страшным ударом.
* * *
Гайлириэль ласково приговаривала, кормя с ложечки жидкой кашей древнего старика:
— Вот так, ... еще одну, ... и еще одну. — отставив тарелку на ажурный столик, молоденькая эльфийка белоснежным батистовым платочком утерла подбородок старику, — Молодец, а теперь отдыхай, братик.
Подхватив тарелку, девочка направилась на кухню, оставив своего подопечного смотреть в окно бессмысленным взглядом на едва забрезживший рассвет. Гайлэ, как звали ее только близкие родственники и лучшие подруги, бывшие таковыми совсем недавно по меркам эльфов, единственная кто хорошо относился к Алериэлю, эльфу, ставшему жертвой проклятия и являющимся ее старшим братом. От обиды и злости эльфийка брякнула тарелку в раковину, едва не разбив ее, и сжала кулачки, несколько раз глубоко вздохнула, удерживая жгучие слезы:
— Да как они смеют к нему так относиться?! Как к какому-то изгою?! Брат убил проклятое порождение тьмы, а они держат его как овцу, которую вот-вот зарежут! Даже дядя и тот кардинально помял свое мнение, вот уже пять лет ожидая нападения хельдар. И остальные главы кланов не лучше! Ну почему жизнь так несправедлива?!
Гайлэ помнила, как всего шесть лет назад сидела у брата на коленях, слушая его рассказы о древних временах, когда благородные эльфы в первых рядах шли в бой за справедливость во имя Света. Девочка помнила, как тепло на нее смотрели наставники когда она в пятилетнем возрасте впервые переступила порог "Дома владеющих силой". Были подружки, в одночасье отвернувшиеся от нее. Затем и настойчивые предложения покинуть уважаемое учебное заведение. Гайлириэль с холодным высокомерием истинной дивной и жгучей обидой обманутого ребенка внутри сломала свой жезл посвященного и навсегда покинула стены "Дома владеющих слой" и стала затворницей, продолжив обучение по книгам из богатой библиотеки ее родного клана. Девочка вздохнула, если бы не магия, она бы никогда не смога содержать дом в порядке и чистоте, эльфы-слуги и другие кланники сразу же разбежались, оставив ее одну с увечным братом.
— Глава клана Изумрудного листа, состоящего из двух эльфов. — с горькой иронией пробормотала Гайлириэль.
Пятнадцать лет слишком малый возраст для эльфа, в силу физиологии дети дивных очень медленно растут, первые пятнадцать эльфийских лет соответствуют трем — пяти человеческим годам. Девочке пришлось научиться готовить, магия в готовке еды не могла помочь, ей пришлось забыть о балах, на которых она, правда, еще не танцевала, да и не бывала еще ни разу, но о которых мечтала, как и все девочки.
Помотав головой, Гайлэ отогнала мрачные мысли, помыла тарелку и положила овсянки себе, присела за кухонный стол, на котором лежала очередная книга по теории магии с простыми бытовыми заклинаниями. Зачитавшись, девочка не сразу услышала требовательный стук в дверь, вскинулась только когда в нее начали долбить сапогами. Положив закладку, Гайлириэль закрыла книгу, и только после этого вышла в полутемный холл, недоумевая:
— Кто это ко мне пожаловал?
Поднатужившись, эльфийка отворила тяжеленную створку дубовой двери, инкрустированную изумительной резьбой. На пороге стоял эльф-воин в зеленом гвардейском мундире, с узкой рапирой и тонким кинжалом на бедре, позади него маячил еще десяток воинов.
Эльф высокомерно процедил:
— Принцесса Изумрудного Листа Гайлириэль Ли`Лотьериэль, я полагаю?
— Вы верно полагаете, капитан. — не менее высокомерно ответила девочка, не смущаясь того, что смотрела на гвардейца снизу вверх. — Что привело на порог моего дома отряд Княжеской гвардии? — Гайлэ вопросительно изогнула тонкую бровь.
— У меня приказ доставить во дворец Князя принца и принцессу Изумрудного Листа!
— Хорошо. — девочка с достоинством склонила голову, — Извольте подождать, мы не готовы.
— Немедленно! — капитан сурово сдвинул брови и небрежно взмахнул рукой, отдавая молчаливый приказ. В тот же миг гвардейцы, стоявшие неподвижными статуями позади него, настойчиво оттеснили девочку в сторону, по бокам от нее встали двое, остальные бесшумными призраками растворились в глубине дома. Спустя пару минут они появились снова, под руки неся Алериэля, закутанного в домашний халат и без тапочек. Не церемонясь, воины вывели обоих на улицу, оставив позади неухоженный сад и ажурные золотистые ворота. Капитан активировал портальный камень, разворачивая серебристую портальную арку перед собой.
Вспышка, мгновение невесомости и Гайлэ оказалась в тронном зале. Проморгавшись, девочка огляделась: большой зал утопал в утонченной роскоши, оформленной с нарочитой простотой в бело-золистых тонах. Золотистый паркет, натертый воском до зеркального блеска и узкие, но высокие окна отражали свет, исходящий от ажурной люстры, заливавший ярким магическим светом зал и болезненно-худого Рилильена, "любимого" дядюшку с толпой эльфийской аристократии позади него. Замершие под украшенными золотистым ажурным тиснением стенами гвардейцы личной охраны казались неживыми изваяниями, и лишь глаза. Глаза, устремленные в замершую посреди зала загадочную фигуру, диссонансом вклинившуюся в окружающую действительность выдавали, что жизнь в них все-таки есть.
Гайлириэль не сразу поняла кто это, сначала ее взяла оторопь — пришелец подавлял небрежно сдерживаемой магической силой, скорее даже чудовищной мощью. Кроме того, он был стар, даже древен. Сколько лет этому странному незнакомцу, девочка затруднялась ответить. С первого взгляда в глаза бросались необычного для эльфов цвета черные с сединой волосы, небрежно стянутые серебристой лентой на затылке и пронзительные угольно-черные глаза, в которых застыли тысячелетия прожитой жизни. Странный эльф опирался на тонкую полированную трость с небольшим серебряным набалдашником, и что обычно первым бросается в глаза — ярко-алый плащ с черно-серебряной окантовкой, небрежно отброшенный на спину. Гайлэ вначале не обратила внимания на эту деталь гардероба, завороженная магической силой незнакомца, но когда ошеломление прошло, до маленькой эльфийки дошло — перед ней стоит ненавистный хельдар, из-за которого пострадал ее брат, и по чьей вине она сама оказалась изгоем среди собственного народа. Догадка и острое понимание собственного бессилия были сродни удару молнией, Гайлириэль все пять лет, что прошли с того дня, когда ее брат оказался проклят изучала боевые заклинания, зная, что однажды хельдары придут за ним. Девочка не собиралась стоять в стороне, когда ее брата начнут убивать, и собиралась в меру своих сил оказать сопротивление. Но этот пришелец, так неожиданно оказавшийся во дворце был нереально силен, Гайлэ никогда еще не встречала настолько сильных магов, даже наставники из "Дома владеющих силой" ему и в подметки не годились. Злость и обида заставили юную дивную закусить губу, чтобы не показать собственной слабости перед врагом.
Князь эльфов Рилильен Но`Валилильен ссутулившись, стоял рядом со своим троном, судорожно вцепившись правой рукой в золоченый подлокотник, лихорадочно горящие глаза выдавали сильное волнение и одновременно облегчение. Это было очень необычно для всегда невозмутимого правителя эльфов. Было видно, что Князь боится хельдара. Незнакомец напротив, несмотря на белее чем солидный возраст даже по меркам дивного народа, сохранял прямую спину и полную невозмутимость. Хельдар скользнул взглядом по гвардейцам, лишь на миг, задержав глаза на эльфийской девочке и ее брате, не смотря на юный возраст выглядевшим древним старцем.
— Князь Риоррдан, ваши кровники. — голос эльфийского князя сорвался на высокий фальцет, словно он принадлежал мальчишке в переходный возраст. — Алериэль убил Вашего сына, Гайлириэль его родная сестра. Надеюсь, две смерти искупят нашу вину?
Сердце девочки провалилось в пятки, родной дядя отдавал их темным созданиям, которыми матери пугают своих детей, когда те не желают слушаться, и ни один из ее сородичей не подумал за них вступиться и даже не бросил на него косой взгляд. На холеных прекрасных лицах застыла маска подобострастия, страха перед могучим хельдаром и полного одобрения всем действиям Князя дивного народа.
Резкий издевательский смех не дал Гайлэ провалиться в пучину отчаяния.
— Рилильен, я знал, что ты идиот, но никогда не думал, что ты еще и трусливая мразь. — сильный глубокий голос хельдара словно по волшебству вогнал всех эльфов в смертельную бледность, — Ты отчаянно боишься спровоцировать меня потребовать твою голову в оплату долга, но только и делаешь, что провоцируешь. — Князь Риоррдан презрительно смотрел в васильковые глаза Рилильена. — Глупый мальчишка, не меряй всех по себе и запомни раз и навсегда — ни один хельдар никогда не тронет ребенка. Ты уже давно понял свою ошибку, но все равно продолжаешь нас считать порождениями проклятого и пытаешься навязать мне убийство этого ребенка, — хельдар коротким кивком указал на потрясенную его словами Гайлэ, — которой просто не повезло, что ее брат оказался несдержанным юнцом с шорами на глазах. Жизнь девочки мне не нужна, да и ее брата тоже. Наказать сильнее, чем он уже наказан я не в силах, а лишить жизни скорбного умом все равно, что лишить жизни ребенка.
Рилильен растерялся.
— Но тогда что Вам нужно?!
— Перстень моего сына, он у вас, я чувствую и вира.
— Вира?
— В оплату долга я требую уничтожить "Венец Лояльности".
Правитель эльфов недоуменно хлопнул глазами и стараясь сохранить лицо согласно кивнул.
Узнав, что ни ее саму, ни ее брата никто не собирается убивать, девочка успокоилась. Как ни странно, но она верила этому древнему существу так похожему на эльфа. Кроме того, Гайлириэль не понимала что происходит. Ей казалась очень странной, скорее даже неправдоподобной и нелепой вся ситуация — отказаться от мести ради какого-то непонятного венца! Невероятно! Непревзойденные воины и убийцы, даже если разделить все слухи, что о них ходят до сих пор на двадцать, никогда не были замечены во всепрощении. А тут на тебе, сломать какую-то никому не нужную железяку, пусть и золотую в обмен на отказ от кровной мести! Все эти мысли вихрем пролетели в хорошенькой головке, а спустя пару мгновений она окончательно растерялась. Гайлириэль превратилась в изгоя среди собственного народа, ее поразила до глубины души невозможная несуразность: Хельдар, так ненавидимый ею отнесся к ней и ее брату лучше родного дяди, который не колеблясь отдал их жизни в его руки! И это порождение проклятого бога, вечно жаждущий крови и чужой боли безжалостный убийца?!
Гайлириэль помотала головой.
Пока девочка обдумывала случившееся только что, в тронном зале появился секретарь князя разряженный в пух и прах молодой эльф, от обилия золота, бантиков, рюшечек и прочей мишуры на его одежде рябило в глазах. Одолериаллин кичился своей должностью и приближенностью к обличенной властью особе Княжеской крови, чем неудержимо хвастался. Эльф был хвастливым настолько, что слухи, распускаемые им, доходили даже до такой затворницы как Гайлэ. Эльф нес перед собой аккуратно свернутый алый плащ, поверх которого лежал массивный серебряный перстень с крупным прямоугольным черным камнем. Хельдар бережно принял ношу, не удостоив молодого эльфа даже взглядом, после чего медленно погладил перстень. Одолериаллин сделал шаг назад, его развязный голос разнесся по залу:
— Наконец-то мы избавились от этой половой тряпки и ужасно безвкусной безделушки. — пораженные взгляды эльфов, даже гвардейцев, позабывших о собственных обязанностях скрестились на молодом дивном, купающимся во всеобщем внимании.
Гайлэ во все глаза смотрела на хельдара, потому была единственной, кто заметил в темных глазах неподдельную боль и грусть, а затем и секундную потрясенную растерянность. Непонятно откуда, но Гайлэ была уверена, что этот всплеск чувств, быстро сменившийся каменной маской невозмутимости, был вызван не словами заносчивого сородича, вряд ли он их даже слышал, но оказалось, слышал. Риоррдан иронично усмехнулся, блеснув белоснежными небольшими клыками, и ласково пообещал:
— Выпорю, засранец малолетний. — Одолериаллин от этих слов резко побледнел и не дожидаясь приказа чуть ли не бегом выскочил из зала. Проводив его глазами, Риоррдан весело хмыкнул и тихо пробормотал: — Дурачок.
Рилильен нервно покрутил головой, смахнул холодную испарину со лба.
— Князь Риоррдан, прошу меня извинить за слова моего подданного.
Хельдар только отмахнулся и выразительно посмотрел на тонкий золотой обруч, венчавший голову эльфийского Князя. Торопливо кивнув, Рилильен снял обруч и растерянно оглянулся, словно что-то разыскивая, но не найдя резко согнул его пополам. Несмотря на то, что венец был целиком отлит из золота, он с легким звоном переломился на две ровные части, Риоррдан удовлетворенно кивнул. Гайлэ готова была поклясться, что по тонким бесцветным губам хельдара гуляла проказливая улыбка.
— Князь Риоррдан, Вы удовлетворены? — спросил Рилильен, даже не пытаясь скрыть нотки надежды.
— Более чем. — холодно ответил хельдар, небрежным жестом разворачивая перед собой черную рамку портала. Эльфийский правитель окликнул хельдара:
— Князь Риоррдан, хельдары когда-нибудь вернутся?
Прежде чем портал истаял, до князя и остальных присутствующих эльфов долетели его слова:
— Все зависит от ребенка моего сына.
— Шарриэн оставил потомство, — задумчиво и одновременно облегченно пробормотал Рилильен, — скорее все только поэтому мы так легко отделались. — Князь смахнул крупные капли пота дрожащей ладонью, устало плюхнулся на трон и небрежно махнув рукой, приказал: — Все свободны.
Гайлириэль взяла молча простоявшего все время их пребывания в тронном зале брата за руку и как маленького ребенка повела его домой, на ходу рассуждая:
— "После того, что сегодня случилось, я не имею никакого права винить хельдар во всех своих неурядицах. Нам с братом оставили жизнь. Спасибо. Нет, честно спасибо. Причем не из милости. Да, братика Князь Риоррдан пожалел, но я его тоже жалею, тут ничего оскорбительного нет, а я по его словам тут вообще не причем. Хорошо. Братик пострадал из-за них...." — Гайлэ помотала головой, — "Нет! Надо смотреть правде в глаза. Брат пострадал из-за собственной глупости и приказа князя. Да! Не было бы этой глупой войны, Алериэль бы не пострадал". — девочка не по годам мудро рассуждала, тяжело вздохнула окончательно признаваясь себе, что большая часть вины лежит и на самом Алериэле, возможно даже и на ней. Гайлэ сделала заключение: — "Нет, к хельдарам я не прониклась симпатией, но и ненавидеть больше не могу. Не имею права. А вот то, что "дядюшка" и остальные кланы решили нас отдать на заклание, забыть я уже не смогу никогда".
