— Ну да, — прохныкал Брайан. — Я договорился в звукозаписи. Если только басиста найдете, сказали, так приходите, а только без басмена вам тут делать нечего.

Все, как один, посмотрели на забытого в уголке Джона. Тот стал медленно раздуваться от гордости.

— Так басист, значит? — уточнил Фредди.

— Он самый, хе, — довольно пропыхтел Джон.

— Как звать? — продолжил допрос Роджер.

— Диконы мы, из Лестера, — пыхнул Джон. — Я — Джон.

— Ясно, — сказал Фредди, критически оглядывая басиста. Тот тоже стал потихоньку сомневаться.

— Ну, что, что? — заверещал он. — Не подхожу вам? Так и скажите, коль не подхожу, чего мучить? Лучше пусть горькая — но правда!

— Подходит? — поднял бровь Фредди.

— Ну, вроде как, — горячо согласились остальные.

— Ладно, берем, — сжалился Фредди. — Гитару-то знаешь как держать?

— Вот как, — показал Джон. Фредди тут же ощетинился.

— Опять? — заорал он. раздувая ноздри.

— Это я так гитару держу! — обиженно крикнул Дикон.

— А мне что-то сдается, — хмуро сказал Фредди, — что ты меня унизить хочешь.

Джон уныло обвис.

— Да! — крикнул вдруг Фредди. — Я готов унизиться ради репетиции и будущего процветания моего, а равно и вас троих. Ура! Да здравствует наша группа! Джон, отныне ты — наш басист!

— Спасибо, Шняжка! — с чувством сказал Джон.

В общем, репетиция в тот день так и не состоялась. Но начало было положено, а это, согласитесь, немало! Да и в больнице Джон недолго полежал, так что все к лучшему!

/ — картинка N 14 — / ПРО ПТАВВОВ, или СЛАДКАЯ СКАЗКА /

Однажды Брайан все-таки пересилил свою лень величиной с кенгуру и пошел за покупками. На ту беду повстречался ему Фредди, который сразу же стал выть и ныть, просясь с ним. Брайан, скрепя зубы, согласился. Чернее самого черного, мерил он шагами пространство супермаркета, а за ним весело щебеча, семенил Фредди. Почти у каждого прилавка он замирал, потом начинал медленно трястись, поднимал руку с указующим перстом, уставлял оный в какую-нибудь самую безобразную вещь, и непререкаемым тоном заявлял:

— Это вот купи.

Как уже указывалось, предметы были сущеглупые, как-то: китайские палочки для еды, вышитое гладью сиденье для унитаза, чучело омара в масштабе 1 к 50, или фанерная рамочка под фотографию. Последнюю Брайан все же купил, но с условием, что Фредди вставит туда его фото и повесит на самом видном месте в доме. Фредди в кровавом угаре согласился. Наконец Мэй закупился-затоварился и направился к выходу, но тут его догнал тоскливый, полный невыносимой муки вопль Фредди:

— Это вот К-УП-ПИ-И-И!!!

Брайан подбежал к нему, схватил за руку и поволок к выходу. Фредди сучил ногами, упирался и кричал:

— Хочу книжку про птаввов! Купи книжку "Мир птаввов"! Купи-и-а-а-а-а!!!

— Ну что же вы маленьких обижаете, — подошел на крик продавец. — Как нехорошо! Ну купите вы ему эту книжку.

— Кто тут маленький? — ощетинился Фредди и так толкнул продавца в грудь, что несчастный повалил две стойки с джемом, сам упал, да еще сверху на него грохнулась антресоль с велосипедами.

— У меня нет денег, — тащил Фредди к выходу Мэй.

— У кого нет денег? — возопил Фредди. — У тебя кошелек толще, чем я! Желаю книг! Пусти, Брай! Я хочу!

— Это плохая книжка, — поучал на бегу Брайан. — Пойдем, я тебе хорошую книгу куплю — про волков.

— Пошел ты со своими волками! — буянил Фред. — Ты сам — волк! Не знаешь, что хаешь! Ты читал про птаввов?

— А вот и читал! — запальчиво ответил Брайан — и понял, что попался. Фредди тут же отпустил его руку, поджал живот и кротко посмотрел на Мэя.

— Тогда, — сказал он, — я не буду больше ничего выпрашивать.

— Слава! Слава! — прокричал Мэй. — Наконец-то ты от меня отстал, резус.

— Но! — поднял палец Фредди. — Ты мне купишь мороженое, попкорн, шнурки, сладкую вату, новый горшок под традесканцию, покатаешь на омнибусе, возьмешь меня к себе ночевать и расскажешь на ночь про птаввов. Приставать не буду — только птаввы, честно. Да и одеяло заодно подоткнешь. Как?

— Так, — сказал Брайан и упер руки в боки, но, увидя, что Фредди вновь разевает рот для очередной серии дьявольских трелей, на все согласился.

После всех развлечений друзья все же добрались до дома. Фредди, перемазанный до ушей вкусностями, сложил покупки в угол и накрыл их новым плащом Брайана. Сам же Мэй аккуратно разложил свои приобретения по полкам и холодильнику, после чего отправился стелить постель постояльцу. Фредди же в это время расхаживал по Браевой гостиной и издевался над картинами, висевшими на стенах и изображавшими Браевых предков.

— Ей-Богу, вот этот похож на голотурию! — смеялся Фредди, тыкая пальцем в очередного прапрапрадедушку. Дед строго смотрел на него с картины, но ничего сказать не мог.

Да и Мэй ничего сказать не мог — он постель стелил. Но в ярость тем не менее потихоньку приходил. И вот, когда Мэй уже окончательно взвинтился, вся его ярость разом улетучилась при виде щенячьих глаз Фредди, который нырнул под одеяло и, уставившись на Мэя, кротко сказал:

— Итак, вернемся к нашим птаввам?

Брайан уселся в кресло, укутал ноги пледом и принялся думать — как бы поудачнее соврать (если еще учесть тот факт, что врал Мэй из рук вон плохо). Фредди нетерпеливо издал несколько клекочущих звуков, давая понять, что пора начинать рассказ. Брайан вздохнул и ужасно сморщил лоб. Потом вздохнул и начал рассказывать (уверенно, как ему самому показалось):

— Птаввы сродни совам. Совы — это птицы, птицы — это птахи, вместе получаются птаввы. Это как бумажник, раскроешь — а там два отделения.

Брайан робко покосился на Фредди.

— Угу, угу, — благосклонно покивал тот. — Про бумажник — это хорошо.

Мэй приободрился и уверенно продолжил:

— Именно поэтому, и ни по какой другой причине, всех птаввов кличут Саввами, а птаввих — Савами. Малышей же, соответственно, Савелиями и Сопилками. Более жалкое зрелище, чем птаввы, трудно себе представить. Ходят они в старых серых балахонах, говорить не умеют вовсе, а только хрипло и громко кричат. Вот так...

И Брайан показал — как. Фредди в ужасе спрятался под одеяло. Брайан же продолжал, причем голос его становился все мрачнее и хриплее:

— Вот именно так они и кричат, да. Когда птаввы сидят в гнезде, они угрюмы и злы, а поскольку с гнезд они могут слезать только по вторникам, они угрюмы и злы всегда. В лунные ночи (если те выпадают на вторник) птаввы собираются в круг и пляшут, а если не пляшут, то вопят в гнездах — это они так поют, а если не пляшут и не поют, то спят. Питаются птаввы преимущественно свежим сыром и старым салом. Откуда берутся маленькие Савелии и Сопилки, я не знаю. Берутся откуда-то, вот и все. Может, их приносит какой-нибудь птаввиный аист.

Фредди зевнул во всю свою хищную пасть и сказал деловито:

— Ладно, я спать буду. Действительно, поганая книжка про тухлых птаввов.

И он улегся поудобнее, оставив Мэя гадать — похвалили его или же облили грязью. Пожав плечами, Мэй ушел дрыхнуть в свою комнату.

Фредди уже спал, и ему снились птаввы. Странные это были птицы — с кургузыми телами, тонкими жилистыми ногами, длинными сморщенными розовыми шеями и тупоклювыми, как у фламинго, головами. Они медленно кружились в бледном свете луны (не забывая поглядывать на календарь), и хрипло и страшно кричали, заставляя Фредди тревожно жужжать во сне.

Брайан, проснувшись, долго бегал по дому с мухобойкой в поисках источника зуда. Обретя искомый в лице Фредди, Брайан сочувственно покачал головой и сунул себе в уши вату. Шум прекратился. Мэй удовлетворенно потопал ногами и похлопал в ладоши. Шум прекратился совсем, потому что Фредди проснулся и долго не мог понять, почему продолжается сон — некое голенастое существо в белой ночной рубашке отплясывает у него перед носом. Наконец до него дошло, что это пляшет Брайан, а вовсе никакой не птавв. Успокоившись, Фредди снова уснул и зажужжал. А Брайан, натанцевавшись, вдруг осознал, что танцем он разбудил одну из важнейших функций своего организма, и опрометью кинулся в туалет, путаясь в ночнушке.

Какова же была его ярость, когда он обнаружил на стене собственного санузла собственную фотографию — в рамочке и с трогательной надписью: "Моему лучшему другу Брайану — обладателю самого длинного языка на Диком Западе!". Брайан даже забыл, зачем приходил — он подобрал юбки и решительным шагом направился к дивану. Через минуту жужжание прекратилось и сменилось менее аппетитными звуками — как будто кому-то долго и с наслаждением прыгают на живот, а этот самый кто-то... Да. Не стоит об этом. Нет, право же, не нужно...

/ — картинка N 15 — / ОБ ОДНОМ БАКАЛАВРЕ, или ЗОЛОТОЙ ЖУК И ГЕОМЕТРЫ /

Однажды один наш хороший знакомый (нет, не Александр Ф. Скляр, мы его и не знаем вовсе) вышел из Империал-колледжа (вот видите! чего бы это Скляру делать в Империал-колледже?), и медленно и важно пошел по улице. На нем была мантия, парик, поверх его обычного парика — еще один, белый и завитой буклями, а поверх второго парика — квадратная шапочка с кисточкой. В руках же он держал свиток со свешивающейся на шнурочке сургучной печатью.

А теперь угадайте — кто же это был и почему он так странно выглядел?

Да нет же, Александр Ф. Скляр никогда не носил париков!

Это же Брайан окончил колледж, вот чего! И шел он себе, пока не наткнулся на Фредди, который сидел на тротуаре и чистил ногти зубной щеткой фирмы "Пеликан".

— Ты только посмотри! — завопил Фредди, увидя знакомца, и даже щетку отбросил. — Это кто же у нас такой красивенький? Это кто же у нас такой носатенький? И что это у нас на голове такое беленькое? Ой! Седая прядка? После тяжкой защиты диплома? Жаль! Жаль! Жалко мне!

— Это парик, — отрезал Мэй. — Что же ты жужжишь?

— А в парике твоем — искусственная седка! — принялся складывать стих Фредди. — Классно! Я себе тоже такой сделаю. Солидно выглядит.

— Это не мой, а другой парик, — терпеливо объяснил другу Брайан. — Это значит, что я теперь бакалавр!

Фредди склонил голову и, прищурившись, поглядел на Мэя.

— Ты же читать не умеешь, — сказал он, подумав.

— Ну и чего? — нахмурился Мэй.

— И пишешь с трудом, — продолжил Фредди.

— Я не понимаю, — начал сердится Мэй.

— А уж про то, сколько у тебя книг в шкафу, я вообще молчу. Три! "Английские народные сказки", "Энциклопедия настоящих мальчиков" и "Как стать миллионером", да и ту я тебе на день рождения подарил.

— Это не ваше дело, не ваше дело, — протараторил Мэй. — Зато меня отметил сам профессор Дэвид Бом!

— И на что же мы теперь сподвигнемся? — жуя губами, критически спросил Фредди.

— Я собираюсь стать ученым-физиком! — отозвался Брайан с оттенком гордости. — Для начала напишу диссертацию про излучения.

Фредди это заявление повергло в состояние шока. Он застыл с откляченной губой и с выражением типа "ну вы, блин, даете!" в глазах. Мэй ждал, необычайно напыжившись.

— Лжа весь твой свиток! — неожиданно отрезал Фредди.

— Какая же лжа, если на нем и печать имеется! — обидчиво надул губы Мэй. — На, смотри!

Фредди посмотрел. Действительно, на шнурочке болталась печать в виде жука золотого цвета.

— Да это же он! — взревел Фредди. — Золотой Жук! Я его узнал!

— Какой еще жук? — пропищал Мэй.

— Уйди от меня, — Фредди уже рвался куда-то бежать. — Книжки надо читать! Научные! Эдгар Поуэ — слышал?

И он убежал. Брайан некоторое время озадаченно смотрел ему вслед, а потом еще раз поглядел на печать.

— Не слышал, — сказал он вернувшемуся Фредди, который, пыхтя, тащил на спине рюкзак, а в руках — лопату, кирку и чайник.

— Что ты не слышал, мне некогда, — просипел Фред.

— Про Эдгара твоего.

— Чего там слышать, их читать надо, — кряхтел Фредди, пытаясь прицепить чайник на кирку. — Эдгар Поуэ, Стивенсоуз, Вилкин Коля — большие люди. Вот и жучок кстати. По-озволь, — и он, аккуратно срезав шнурок с жуком концом лопаты, забрал его и ушел. Брайан, как Ярославна, стоял, умоляюще протянув руки в ту сторону, куда ушел Фредди.

Стоял он так около часа, и вскоре узрел на горизонте возвращавшегося Фредди. Был тот весь в синяках, ужасно перемазанный землей, с обломком лопаты, куском кирки, без чайника, и приближался неумолимо, как ревизия. Мрачно покрутив жука на шнурке, он треснул им Мэя по голове.

— Барахло твой жук, — сухо сказал он. — И ты с ним заодно. Нету там ничего.

— А где ты копал? — полюбопытствовал Мэй. Фредди пустился в долгие объяснения, из которых Мэй понял только что-то про дерево, череп, никогда не дающуюся Фредди математику и какого-то козла.

— Не козла, а козленка, — буркнул Фредди.

— И что? — Мэя обуревала жажда все знать. — Пусто там?

— Пусто у тебя в башке, — с отвращением произнес Фредди и ушел.

Брайан почему-то гадко хихикнул и отправился домой. Но буквально у самого порога его ждало оглушительное известие. Он провалился в огромную яму, в которой валялся обломок лопаты и кусок кирки — именно об него и треснулся башкой Мэй, временно оглохнув.

— Где я? — робко спросил Мэй.

Ему никто не ответил, зато по шее съездили. Обернувшись, Брайан увидел Дэвида Боуи, который, делая зверское лицо, что-то яростно говорил ему, приправляя свои слова страшными жестами.

— Мне больно, — сказал Брайан. — Я голову ушиб. Помоги вылезти, не будь свиньей!

По характерной мимике Дэвида Мэй понял, что ему хотят дать понять, что сам он свинья, да к тому же шакал, сын шакала, и бабушка у него была гиеной.

— Сам ты злодей, — сердито сказал Мэй. — Я же в яму-то упал, не ты! И говори громче, я контужен.

Боуи проорал ему (и был услышан), что вовсе это Брайан свалился на него, Дэвида, и что он, Дэвид-то, сейчас ему как наподдаст! Поэтому Мэй не стал долго думать и быстро-быстро уполз назад к свету. Боуи же, прокричав ему вслед напутственное слово, взрезал ногами и руками землю и вгрызся вглубь. Спустя две секунды только забытый ботинок и слюни на стенах напоминали, что здесь кто-то был и страшно ругался.

На следующий день Брайан отправился на свою новую работу — в школу. Он приветливо поздоровался с учениками, в ответ на что класс стал дико хохотать. Сделав вид, что ничего не заметил, Брайан стал увлеченно рассказывать о науке геометрии. Класс веселился все больше и больше. Брайан разозлился.

— Кто зачинщик? — взревел он, щелкая зубами. — Вон из класса!

— Щаз, — сказали ему, и из-за последней парты нехотя и лениво вытянул свое тулово Фредди. Мэй опешил, а Фредди, показывая на него пальцем, триумфально заявил: