Не надо переворачивать лодку

— Кто нашёл статью?

— Я, Лаврентий Павлович! А он попросил показать, пробежался глазами и поцеловал мне руку.

— Ваши общие впечатления об этом человеке?

— Честный, очень внимательный, отличная профессиональная память...

— Разведка?

— Нет, Лаврентий Павлович! Я достаточно много работала с разведчиками. Память — больше объектовая, зрительная, очень объёмная. Иногда кажется, что она вообще границ не имеет. Нехарактерно для разведчиков, у них больше — "слуховая". Очень меня удивил, когда приказал ехать в библиотеку, а не в ресторан, до этого, он ни одним словом об этом не обмолвился. И так старательно одевался, готовясь к ресторану. Он — немного странный, как бы младенец с мозгом старца, но очень увлечен новой работой и ушел в неё весь. Потрясающе провёл разговор с замнаркома Яковлевым, они что-то не поделили, видимо, и он его аккуратно выставил, причем Яковлеву было не открутиться, он был вынужден уйти. Пришлось в двух местах: в ателье и с Яковлевым дать информацию по легенде. У него отличная выдержка: он не подал виду и успешно подыграл.

— Маргарита Николаевна! А как Вы отнесётесь к моей личной просьбе: что если Вам завтра действительно подать заявление в ЗАГС и стать его женой?

— Лаврентий Павлович! Я не могу так! Я знаю этого человека несколько часов!

— Он может быть слишком опасен для всех, если окажется не тем, кто есть на самом деле. Это дело особой государственной важности. Я бы хотел иметь рядом с ним своего человека! А Вам я верю. Ему, пока нет. Подумайте над моим предложением!

— А как же распоряжения Павла Анатольевича? Я же сейчас сижу над переводом статьи!

— Павел Анатольевич сидит напротив меня и внимательно слушает!

— Я здесь, Рита! Мы с тобой давно работаем. Ты для меня, всё равно как сестра. Я не могу всего тебе объяснить, просто слов не хватает. Нам он нужен! Единственный вариант — это ты!

Маргарита заплакала. У неё в голове не укладывалось, как это Павел Анатольевич и новый нарком посмели ей предложить такое. Если Лаврентия Павловича она просто несколько раз видела, то Павел Анатольевич часто бывал у них дома. Мама очень приветливо его встречала, говорила, что он нас спас от голодной смерти в 21-м году. Как он мог!

— Я перезвоню, до одиннадцати, — смогла проговорить Маргарита, повесила трубку и разревелась ещё больше. Всё в ней протестовало против этого предложения руководства! Как они могут, как они смеют предлагать, на полном серьёзе, ей такое.

Вот те раз! "Браки заключаются на небесах!" и эти небеса называются Лубянкой...

Перевод в голову абсолютно не лез после этого разговора... Что делать? Надо взвесить все за и против...

Против... Ой, сколько этих "против" я натерпелась! Дома была только мама. Куда делся папа, она так и не объяснила, сказала, что уехал в командировку... Это теперь я понимаю, что может означать эта "командировка"... Мне было лет 5, я бегала по просторному дому с залами, мягкими креслами и диванами, и вдруг мне запретили выходить из одной комнаты. На двери повесили замок, как и на других дверях в доме. В это же время появилось множество посторонних людей в доме. Сначала мама плакала, потом смирилась и внушала мне, что единственное, что может помочь мне в жизни — это знания. Мама свободно говорила на основных европейских языках: немецком, французском, английском и испанском, а так же знала польский, финский и шведский... Мамочка, как же я тебе благодарна! Папу я совсем не помню. Нет, помню какое-то Рождество, когда он подарил мне большую куклу, и они с мамой улыбались и были счастливы... Потом, уже в школе, мне постоянно говорили о неподходящем происхождении. Несмотря на то, что я училась лучше всех, меня с 3-го захода приняли в пионеры, а потом, так же с 3-го захода,в комсомольскую организацию, потому как моя пра-пра-пра-тётка была женой Пушкина, и дом, в котором мы жили, когда-то весь принадлежал семье Гончаровых ... И только на втором курсе меня заметили... Хотя я всегда была круглой отличницей. Мама всегда говорила, что все надо делать на "отлично" или не делать совсем... Именно в МГУ, на инязе, на 3 курсе, меня вызвали и предложили работу в Наркомате Внутренних Дел. Отступать мне было некуда. Я согласилась сразу. Тем более, мама болела, и нам было особенно тяжело. Если бы не Павел, который постоянно нам помогал, было бы совсем невыносимо. Я помнила, как к нам приехал Павел, и рассказал, что мой отец, которого я не знала, выпустил его из контрразведки в Одессе, сказав, что: "Нас всё равно не будет. Россия — против нас. Вот тут живет моя семья! Позаботься о них!" И Павел приезжал каждый год. Мама так и не вышла замуж, работала учительницей в школе на Васильевском. Были предложения ей выйти замуж, но мама любила одного человека: моего отца.Пять лет назад её не стало. Тихо умерла во сне. Мы с Павлом похоронили её. Через два месяца на меня пришла разнарядка в НКВД. Туда забирали только лучших... После института я работала уже 4 года и меня даже повысили. Работать было тяжело: пришлось выучить, в совершенстве, португальский язык, освоить все виды оружия. Мне предоставили комнату в общежитии...

Аесли разобраться... Андрей— не обрюзгший старец, он, даже, симпатичный... Когда я его увидела, я не поверила, что он — мое "новое задание". Скольких я уже обучала английскому! Кого только не было! Но Андрюша сразу запал мне в душу! А его глаза, сверкающие озорными чертиками! Его выправка! Он, конечно, немного неуклюжий, но сделать за несколько месяцев карьеру до замнаркома — не каждый сможет... Значит, голова на плечах есть. Вот и Яковлев сегодня сказал — не бабник, и не пьяница... А такие встречаются редко... Я ему, кажется, нравлюсь... Она улыбнулась, вспоминая, как она вошла к нему в спальню, чтобы проверить, правильно ли он завязал галстук, а он так и рухнул на кровать, когда ее увидел. Смешной он... Антипатии он не вызывает. Даже наоборот. Когда он ко мне прикасается, мне кажется, что у меня по телу волны идут... Мне нравится, как он делает мне комплименты, как галантно пытается целовать руки... Но он какой-то непонятный... Даже трудно сказать, что именно в нем настораживает.

Ну, конечно, если я приму предложение, то все начнут шептаться, что я выхожу замуж из меркантильных интересов за отдельную четырехкомнатную квартиру (где предусмотрена детская!) с обслугой, шофером, охраной и ужинами в "Арагви. Муж — Зам. Наркома... Высокое общественное положение, правительственные круги... Приятно... Но есть одно "но" — если я не соглашусь на предложение тов. Берии, то меня с задания снимут и поставят кого-то другого. И не факт, что мне разрешат, позже, выйти замуж за того, кто мне нравится. Не оставлять же Андрюшу кому-то! Неужели я ревную? Со мной явно что-то не то творится! Похоже, я влюбилась..."

Маргарита сняла трубку "вертушки" и назвала позывной.

— Судоплатов! Слушаю!

— Павел, это я!

— Риточка? Слушаю тебя!

— Паша! Это твоё решение или на тебя давят?

— Ритуля, это я предложил! Я, в отличие от Лаврентия, этому человеку — верю! Не знаю почему, но мне кажется, что и ты ему веришь!

— Павел, я вообще не знаю, что со мной творится! Сама себя не узнаю.

— Он тебе нравится?

— Да!!! Ужасно нравится. Но я его боюсь, потому, что помани он меня пальчиком, и я буду вся его. Я сама себя не узнаю.

— Маленькая моя! Это и есть любовь! Я твою маму так любил! Но она относилась ко мне как к сыну. Я буду посаженным отцом на твоей свадьбе! Любви тебе, дом полную чашу и детишек побольше! Я тебя люблю! Я весь сегодня извелся!

Я вслипнула, и положила трубку. Я пошла в спальню. Андрей спал. А я смотрела на него. Присела на краешек кровати и смотрела, как он спит. Провела пальцем по его лбу и убрала сбившуюся прядь волос. Он улыбнулся во сне и пробормотал: "Ритуля", и заулыбался. Мне опять стало страшно, и я пошла на кухню. Поставила чайник и пристально смотрела на огонь. Совершенно неожиданно и беззвучно Андрей меня обнял сзади: "Рита! Выходи за меня замуж!" Я развернулась, ударила его кулаками по груди и сказала: "Да, я буду твоей женой!". Он поднял меня на руки и закружил по комнате. "Ты даже не представляешь, как я рад твоему согласию. Рита, Ритуленька, Ритуля!" У меня кружилась голова! "Я вся в маму! Она вышла замуж за папу сразу после бала в 12-м году. И была ему верна, даже после его смерти!" "Я не собираюсь умирать, Рита! У нас вся жизнь впереди.

Глава 8.

В одиннадцать часов мы были у Судоплатова. Он, судя по всему, уже всё или почти всё знал. Вместо совещания получилось "не пойми что", оказалось, что Маргарита и Судоплатов чуть ли не родственники! Основной вопрос был: когда свадьба? Мы, оба, сказали ему, что мы, в девять часов, причём перебивая друг друга, заехали в ЗАГС по дороге, и мы теперь муж и жена. Моя Ритуля просто светилась счастьем. Это проняло даже Павла Анатольевича, который сказал, что давно так не радовался! Кроме того, Судоплатов сказал, что вчера вечером в Ленинград было отправлено распоряжение Наркома НКВД об освобождении из-под ареста капитана 1 ранга Берга, что он не возражает, если мы на недельку слетаем на юг, но после Ленинграда, подключайте Берга немедленно. Но предварительно должна состояться свадьба, причём он хочет быть посажённым отцом! Рита и вправду сирота, а вот как доставить мою маму? Павел Анатольевич сказал, что это не проблема! Я парировал, что только, пожалуйста, без сержантов НКВД, иначе я в одночасье тоже стану сиротой! Товарищ Павел долго хохотал! Мы выехали на Центральный Аэродром и через полтора часа вылетели в Ленинград втроём на 4-местном Я-6. Александр тоже нас поздравил. Вообще-то он был первым! Он остановился возле ЗАГСА и был моим свидетелем на свадьбе. А роль свидетельницы невесты исполнила какая-то служащая ЗАГСА.

В самолёте Рита сидела на правом сиденье, развернувшись ко мне, постоянно смотрела на меня, иногда прикасаясь пальцами к моему лицу или одежде. Она молчала или отвечала односложно. Несколько раз, когда я смотрел на неё пристально, она без звука говорила: "Я тебя люблю!". Это хорошо читалось по губам.Через 4 часа добрались до Ленинграда. Сели за городом на Комендатском. Александр куда-то позвонил, мы больше часа скитались по аэродрому, потом приехала машина, и нас отвезли в Англетер. Мы поели, и Маргарита сказал, что хочет показать "свой" дом и могилу матери. Сашу мы оставили в гостинице: Нас здесь никто не знает, в маршрутном листе — ни одного слова про Ленинград, мы, оба, вооружены. И, в конце концов, у нас — медовый месяц! "Да и чёрт с Вами! — сказал Филиппов — Смотрю на Вас и вспоминаю, как мы с Дарьей поженились. Совет да любовь! А я спать пошёл!" — Он улыбнулся, развёл руками и пошёл в свой номер.

Мы прошли на Васильевский, на 7 линию, затем прошли на Смоленское кладбище, там не далеко. Рита присела у могилы матери, поправила проходы, сменила совсем увядшие цветы. "Мама, это Андрей." "Ты бы ей понравился, я знаю! Пошли, а то мне холодно что-то стало. Не люблю это место! Здесь всегда очень холодно". Медленным шагом мы вернулись в гостиницу. Величественный Исаакиевский собор с зелёными статуями на углах и памятник Николаю Первому "Палкину" произвели просто неизгладимое впечатление. "Андрей, пообещай мне, что когда все кончится, мы сюда вернёмся! Здесь мой дом и здесь я хочу растить наших детей!" — сказала мне Маргарита. До этого момента всё происходящее казалось мне сказкой или несбыточной мечтой: самая красивая девушка, очень высокая должность, общение с действительно историческими личностями. Все это померкло и обратилось в одну единственную, и очень любимую женщину, которая хочет носить под сердцем наших детей, а я обязан их защитить.

Утром, втроём, поехали в Гавань. Филиппов был в форме НКВД, поэтому даже не пришлось предъявлять документы. "Где я могу увидеть капитана 1 ранга Берга!"Вижу испуганные глаза охранника: "А что его не надо было пускать?" "Нет, всё в порядке!" "Он в левом крыле, в лабораториях!" Закрыто, закрыто, открыто, входим. К нам спиной стоит, чуть сутулясь, человек в черной шинели, но со споротыми шевронами. Он обернулся на шаги, его взгляд остановился на Филиппове. Его руки самопроизвольно пошли назад. Филиппов, умница, сразу остановился и отдал честь, а мы с Маргаритой продолжили движение.

— Вы — капитан 1 ранга Берг?

— Да, с кем имею честь?

— Комиссар по радиофикации ВВС Андреев Андрей Дмитриевич!" — и предъявил ему мандат Сталина.

— Чем обязан?

— Аксель Иванович! Хотелось бы привлечь Вас и Ваш институт к сотрудничеству с нашим отделом!

— А я что, восстановлен начальником института?

— А разве Вас снимали?

— Не знаю, молодой человек. Я, видите ли, находился под арестом и следствием с прошлого года, поэтому не совсем в курсе событий. Следствие не прекращено, но вчера вечером мне изменили меру пресечения.

Я повернулся к Александру: "Вам что-нибудь известно об этом?"

— Так точно, Андрей Дмитриевич! Я читал Постановление и оно у меня с собой. Там написано: "с исполнением основных обязанностей без ограничения свободы передвижения".

У меня самого, тоже было это постановление, но мне хотелось, чтобы это прозвучало из уст работника НКВД.

— Так что, Аксель Иванович, давайте пройдём в Ваш кабинет и поговорим о наших насущных задачах: нам, ВВС, нужны локаторы!

— Молодой человек! Вы что, не видите, что лаборатории практически пусты? По распоряжению бывшего главного инженера Шулейкина почти всё вывезено!

— Значит, будем заполнять лаборатории. Я уже поинтересовался положением вещей: Шулейкин тоже работает в этом направлении. Он испытал "Редут" два месяца назад. Но, у него маленькая дальность и большие проблемы сточностью. Вы, Аксель Иванович, готовы взять на себя это направление?

— Несомненно!

— Вот и давайте обсудим, что необходимо для ускорения работ!

Наша свадьба с Ритой состоялась через три дня: весёлая, шумная, мы справляли её в Чкаловском, где у меня было больше всего друзей. Маму привезли и увезли, живой и здоровой, а нам разрешили взять самолёт и лететь в Крым на отдых. Ялта осенью — это что-то божественное. Мы ходили по набережной, поднимались на Аю-Даг, сидели в ресторанчике в Ласточкином Гнезде и чувствовали себя на вершине счастья, но, через пять дней пришла телеграмма от Павла, что его палец срочно нуждается в операции.

Глава 9.

Телеграмму получил Андрей. Долго вчитывался в неё,подошёл к столу, и сказал, что поездка в Феодосию отменяется. Я, даже не прочитав, поняла, о чём телеграмма, и что наш отпуск кончился. Андрей спустился вниз к администрации, сказав мне, чтобы я собиралась. Сели в машину, которая привезла нас под Севастополь, на аэродром Бель-Бек. Там стоял "наш" Я-6. Андрей большую часть дороги молчал. Один или два раза показал на очень красивые места и сказал, что в следующий раз надо попасть сюда. Забросил чемоданы в самолёт, помог мне забраться на правое сиденье, поговорил о чём-то с техником. Самолёт был горячий, и пахло терпким, но приятным запахом. Андрей уселся на левое сиденье, втянул носом запах: