— Его можно транспортировать?
Вопрос, очевидно к персоналу лаборатории. Делаю попытку привлечь внимание к себе, однако вместо слов получается что-то между рычанием и рыком. М-да, с таким голосом человеческая речь едва ли будет доступна. Вторую предпринимаю иначе — произношу "Ч-то-со-мн-ой", сосредоточившись на профессоре. Может и глупо, но чем не попытка воспользоваться мыслеречью? Хотя бы передать эмоции? Увы, с наскока не вышло, поняли разве что направление мысли, сразу засуетившись вокруг.
— Всё ещё идёт процесс формирования связи с основным сознанием этого тела, — судя по слабой улыбке профессора, самое опасное осталось позади. — Дня четыре, не менее, понадобится на адаптацию к новым условиям.
— Сейчас мы перевезём вас в душ, где смоем остатки раствора, после чего поместим в... , — он чуть было не сказал "вольер", — зал.
Оставалось лишь вздохнуть и безучастно пялиться в стену напротив, пока подъедет платформа и на неё погрузят беспомощного "хищника". Вот уж кому, а мне едва ли понравится жить в клетке.
* * *
После поверхностного медосмотра, меня опутали широкими ремнями и погрузили, для чего пришлось аккуратно сложить непослушные крылья, и, похожая на стол, платформа плавно покинула лабораторию. Весь путь до зала лежал через подземный тоннель, очевидно, спешно переоборудованный для транспортировки габаритных грузов. По пути, как и обещали, меня тщательно вымыли в "душе" — язык не поворачивается назвать этим сооружение, по мощности сопоставимое с городской мойкой для транспорта. Несколько людей в водонепроницаемых накидках вытерли насухо кожаные перепонки и стали помогать автомату сушить гриву. Я же, сколько не прислушивался к новым ощущениям, но так и не смог понять, как пошевелить новыми частями тела. А без навыков работы с ними, не стоит и думать о том, чтобы подняться на лапы, которым ещё предстоит научиться держать тело. Прислушиваюсь к себе. Ну и где это "врождённое" сознание? Это в фантастических книгах авторы придумывают, кто во что горазд: два сознания в одной голове представляли и как симбиоз, и как подчинение одного другим, и... много чего ещё, относящегося скорее к личным заскокам. Мне же выпал шанс проверить это на практике... И? Ничего. Странно. Первой мыслью была ошибка во время переноса, об этом надо будет спросить Джефферсона, когда смогу. Для верности несколько раз глянул по сторонам и пошевелил ушами — картинка даже чётче, чем была в теле человека, и слух стал острее. Не так я себе представлял последствия переноса, нет ни намёка на присутствие новорожденного раккона (в документальном фильме, подготовленным отделом Ларена, клон легко помещался на руках, и при этом уже пытался шевелить крыльями, помимо смешно растопыренных лап). Между тем процедура подошла к концу, и мою трёхсоткилограммовую "тушку" повезли в место проживания, где пройдёт первая неделя адаптации.
Зал походил даже не на вольер, а на гибрид тренажёрного с медицинской палатой. Вот у дальней стены растянулась огромная по человеческим меркам беговая дорожка, вот нечто для тренировки мышц чего-то там, вот мягкий каркас, совмещённый с низким лежаком, очевидно для удобства осмотра. О туалете я молчу. Всё, относящееся к сложным приборам и компьютерам, спрятано за прозрачными шкафами. И, разумеется, место сна и кормления (несколько дней для меня потребление нормальной пищи будет приравниваться к подвигу). Куда и направилась платформа. Неприятно быть грузом, который транспортируют с помощью лебёдки (забыл сказать про неё, потому что потолок здесь на уровне второго этажа). Просто лежать на животе надоело, и, едва убирают ремни, принимаю позу, на которую хватает сил — опираюсь на руки, одновременно вытянув шею. Оп, хвост нашёлся — кончик мерно постукивает по полу. Никто на меня не обращает внимание. Хотя нет, заставили дать надеть на голову обруч нейросканера. Сердито фыркаю. В ответ слышу замечание профессора Соловьёва. И когда успел подкрасться?
— Что? Первые два дня нам необходимо фиксировать состояние отделов головного мозга.
Закатываю глаза (и что на меня так смотрят?). Говоривший куда-то удаляется. Много мимикой раккона не передашь, надо, нет, я просто обязан отточить навыки мыслеречи. Контроль над телом восстанавливается с головы — за несколько часов сигналы дошли до хвоста, двигать им можно на подсознательном уровне. Две руки две ноги, голова и хвост, почти как у старого тела. Крылья же продолжают изображать части полураскрытого зонтика. Единственное, я могу почувствовать любое к ним прикосновение, как будто на спине растянули в обе стороны по огромному куску кожи. Полезное свойство в полёте, локализация приложения силы к перепонке... Персонал возится в метре от меня, изредка одаривая любопытными взглядами... Если смогу дотянуться лапой... да, надо решить, что делать с загнутыми когтями на каждом пальце... обязательно проверю эту догадку. Смачно зеваю, вызвав тем самым небольшой переполох, пристраиваю голову поближе к левому крылу. Усталость подкатилась незаметно, глаза слипаются сами собой. Новая жизнь, в новом теле...
* * *
Пока Анатолия везли на новое место жительства, Джефферсон смог, наконец, вернуться к главному вопросу дня — что делать с человеческим телом. За результаты переноса он был спокоен как никогда, не сегодня, так послезавтра доброволец приспособится к непривычному облику и расскажет о событии со своей точки зрения. Это лишь окончательно убедит членов его команды в успехе. Но эта потеря мозга при переносе... Она перечёркивала надежду на быстрое окончание программы "Контакт". И, что самое важное, как объяснить произошедшее парню, когда он спросит об этом? Сложно представить реакцию, учитывая стресс при адаптации. Не факт, что после такого Аршинов сможет нормально приступить к выполнению задания. Далеко не факт. Соловьёв, что-то сказав своей группе, направился в сторону задумавшегося руководителя проекта.
— Мы определили, на каком примерно этапе произошёл сбой, — для убедительности он протянул электронный лист. — Фаза два семь три.
— Создание транслятором копии матрицы перед слиянием. В отчёте нет точного времени последнего. Почему аппаратура не отследила этот момент?
— Мои пытаются выбить эту информацию из машины, но безрезультатно. Самое интересное, транслятор не прекратил работу точно по команде программы. На остановку ушло не более шестисот десяти миллисекунд. В конце же слияния произошёл второй всплеск активности процесса.
Для наглядности график пришлось растянуть на несколько порядков.
— Об этом кто-нибудь знает. Кроме нас с тобой? Эта "крыса", — Джефферсон глазами поискал Саровски, — не должна ничего узнать, как минимум до послезавтра.
— Возможно, — нейробиолог с интересом наблюдал за перемещением листа к монитору компьютера. В одно касание содержимое оказалось рядом с открытым файлом руководителя проекта. Искомая точка нашлась быстро, но информация по ней ничего не дала, отдел мозга, искусственно сформированный у клона, вёл себя согласно модели. Для верности, программа прошлась по всем записям, имеющим отношение к злополучному транслятору. Ничего.
Джефферсон вернул лист.
— Анатолию, при визите к нему, о наших проблемах тоже ни слова, пока не разберёмся в произошедшим.
— А его старое тело?
— В запасе есть ускоренное клонирование за счёт СБ. Я настоял, как на запасном варианте после возвращения от ракконов.
— Понадобится не менее года, чтобы получить новое тело с заданным возрастом.
— И трое суток в запасе, для принятия решения.
Оба с сожалением проводили капсулу, ставшую в свете последних событий похожей на гроб — сегодня умер человек и родился ещё один раккон.
— Куда отвезут тело?
— В Институте есть криохранилище, там оно пролежит до конца операции. — Файл с электронного листа был безжалостно затёрт. — Права на захоронение принадлежат исключительно Институту. Отдельный пункт соглашения.
Соловьёв ошарашено посмотрел на давнего знакомого по работе.
— Когда речь идёт о человеке, риск увеличивается втрое. Я не желаю участвовать в грязных играх СБ... Закроем тему. Завтра утром навестим нашего героя.
Глава 6.
Пробуждение было на редкость спокойным. Ни тебе будильника, ни двоюродной сестры, достающей стуком в дверь — почему-то она всегда считала меня соней. Подумаешь, несколько раз задремал в транспорте. Что же ещё там делать, пока мимом проплывают унылые пейзажи мегаполиса? Подниматься неохота, веки словно приклеились:— значит, попытка лечь спать в одиннадцать вечера провалилась... Пытаюсь перевернуться на бок. Вместо подушки нос уткнулся во что-то тёплое и мягкое. Что такое? Отдёргиваю голову, и, широко зевнув, нехотя открываю глаза. Взгляд упирается в покрытый серебристой шерстью бок, над которым нависает серая перепонка... крыла. Сон испарился мгновенно. Судорожно пытаюсь отодвинуться, неуклюже дёргаюсь, и тут замечаю, что вместо рук, в бок "зверя" упираются мощные лапы, пальцы которых венчают острые когти. Мои лапы?!? После чего больно колю себя же в живот. Арр, было... было вчера? Вчера?! Разговор с Джефферсоном ... капсула... раккон в боксе... нейроперенос... бред, виденный мной во время операции... пробуждение... душ, куда мы едем на платформе... пожелание спокойного сна одной из молодых сотрудниц... Воспоминания всплывают одно за другим. Неловко подползаю к лежаку, с которого слетел в попытке убежать, цепляясь когтями на руках (никакие они не лапы), попутно замечая, что слушаются они меня лучше, чем ноги. Сложнее с крыльями, они словно весят несколько сот килограмм. Кое-как прижимаю их к телу. По сравнению с ними безвольно волочащийся по полу хвост полная ерунда. Моё внимание привлекает шум за спиной — уши поворачиваются быстрее, чем успеваю осознать это. Небольшая компания людей... да, стоящая за стеклом, часть с удивлением рассматривает меня, остальные суетится, один что-то говорит в браслет. Похоже, они были здесь с самого утра, и видели все с самого начала. Как я вытирал пол мохнатым животом, разглядывал новоприобретенное тело... Недовольно рыкаю, вызвав тем самым неожиданную реакцию — всех вокруг как ветром сдуло. Эмм... кажется, я продублировал звук мысленно, на автомате, не заботясь о "громкости" в их головах. И отправил напрямую в их мозг. Вот так "мыслеречь"... Хм. Мне показывают, чтобы больше так не делал. Нет, честно, оно само получилось! И не надо так испуганно глядеть... Добегался... С добрым утром меня, скоро будет начальство. И лучше без того майора...
В ожидании новых посетителей, приходит странное, но такое привычное ощущение голода. Новый организм готов простить ошибки в обмен на еду. Нет, не так — ЕДУ. Я и не даже представить до этого, что в животе у ракконов может стоять такое урчание. Кто-нибудь, дайте поесть! Готов съесть что угодно... Хе-хе, выражение на моём лице, вместе со звуковым сопровождением, принесли свои плоды: ко мне осторожно подошла девушка с контейнером. Она сначала робела под взглядом моих вертикальных зрачков, но, убедившись в моей "безобидности", осмелела и, уже не обращая внимания на коллег, столпившихся по другую сторону стекла и машущих ей руками, принуждая вернуться поскорее назад, прочь от "хищника". ... Да уж, теперь у меня имеется "поклонница" — пока я поглощал пюре, она успела немного рассказать о себе, попытаться успокоить и убрать за мной то свинство, что осталось после завтрака вида "нос в тарелке, еда на ушах". Или "голова в поддоне" — кто-то забыл о моих габаритах. Кстати о еде... На вкус напоминает питательную массу, которую довелось попробовать на космодроме. На запах тоже, если новый мозг правильно соотносит запахи из памяти. А ещё меня беспокоят новые ароматы, витающие в воздухе. Стоит немного расслабиться, и голову окутывает целое облако. От стоящей рядом девушки пахнет, помимо еды, чем-то приятным. Да я сам пахну, только не пойму чем.
Напоследок, скорее из любопытства, робко меня погладив, эта странная особа удалилась. И как раз вовремя — в дверном проёме показалась голова Джефферсона.
-Что у вас? — строгий взгляд в сторону сотрудницы, что-то смотревшей на мониторе компьютера.
— Мы... как раз проверяли *Подсматривали?* показания за ночь, когда он, — она демонстративно потёрла уши, — всех здесь чуть не оглушил. Если это и есть мыслеречь ракконов, то не завидую тому, кто будет с ним заниматься.
— Ирина, я позову, когда понадобитесь.
Та удалилась, и следом за профессором показалось несколько человек, знакомым среди них был, пожалуй, лишь нейробиолог, свернувший в мою сторону. Остальные оккупировали аппаратуру.
— Подготовьте графики "А" и "С". Лежи спокойно, сейчас начнём сканирование коры головного мозга. — Последнее относилось ко мне, когда я заглянул за спину говорившего. Пока не смогу нормально общаться, предпочитают избегать непонимания.
Обруч на голове тихо щёлкнул, и всё. Информация пошла. Уррр... Неужели ещё один экспериментальный образец — в первые дни пребывания здесь приходилось тратить только на фиксацию в капсуле сканера по несколько минут? Но не успел я расслабиться, лёжа на мягком лежаке, как легкое покалывание от обруча прекратилось. Пришлось открывать глаза.
Стоявший где-то сбоку (не сбоку, у меня стало неплохо получаться определять положение людей по звуку) Джефферсон заметил, скорее для остальных из присутствующих здесь:
— Так... показания в норме. Если прогресс пойдёт такими темпами, я надеюсь услышать РЕЧЬ нашего пациента не позднее конца этой недели, — и посмотрел на несколько секунд мне в лицо.
Таким серьёзным я его ещё не видел. А непривычный взгляд, в котором, без лишних слов, читалось одно — "Мы сделали всё, что от нас зависело, теперь твоя очередь". И... не буду ходить вокруг, до переноса от меня мало что зависело. Будь СБ настойчивее, то они с лёгкостью подтолкнули бы на участите в проекте. А так что? Случайный выбор из десятка кандидатов и годы работы над клонированием инопланетных существ, бессонные ночи при решении проблемы совместимости с человеческим сознанием и его сокрытием, чтобы не дать себя разоблачить, находясь на другой планете. Результат же всех трудов сейчас валяется на полу и не может произнести ни слова в ответ. Мне же есть что рассказать — об ощущениях во время процесса, о пробуждении в новом теле, о первых попытках заглянуть вглубь себя — должен же где-то притаиться обрывок сознания раккона? Мне... мне даже нравится новое состояние. Время, когда можно было ни о чём не думать, прошло. Кивнув в ответ, я отвожу глаза в сторону. Веду себя как нашкодивший ребёнок. Несерьёзно? Но вчера состоялось второе рождение. Или перерождение? Вряд ли эта, и последующая за ней части воспоминаний, так просто покинут меня... Да что там, пусть кто-нибудь только попытается сказать о "недостойном носить звание "Человек", раз совершенно не против жизни в облике лохматого недодракона". Не хватает только, чтобы обозвали животным. Всё пустые слова, в попытке оправдать миллионы таких как он, "просто живущих", без идеи или мечты, выходящей за рамки обычных вещей, даже не пробующих заглянуть в неведомое.
