Гарри Поттер и Корона Теней

Гарри Поттер забеспокоился, что дичайший, лишающий всех сил секс повторится, но женщина остановилась в районе пояса. Судя по снисходительной улыбке, она все поняла.

— Скажи, видела ли ты в караване юную девушку с рыжими волосами?

— Гоу-гоу?

— Что, прости?

— Гоу-гоу! — рассмеялась Уна. — Рыжая бестия постоянно говорит это перед танцем. Смотри, я немножко научилась у нее.

Ведьма поднялась и ритмично задвигалась, крутя попкой так, что волшебник снова захотел, чтобы на нем скакали, как на бешеном коне.

Дроу смущенно улыбнулась и откинула белоснежную прядь с лица.

— Нет, даже мне до нее далеко. Она — настоящая звезда. Сотни людей приходят смотреть на ее танец. Все девушки мечтают научиться этим движениям. Но, как видишь, успеха достигают не многие.

Вот черт, подумал Гарри Поттер. Ни гроша за нее не получил!

— Ты знаешь, куда направляется караван?

— К границе Фронтира. Первая остановка — форт Харласк. Решил узреть лучшую танцовщицу Велимира?

— Дело в том, что она — моя собственность, — произнес целитель, кивая в ответ на изумленный взгляд собеседницы. — И я должен отыскать девчонку.

Уна легла рядом и прижалась к волшебнику. Под вечер холодало, но двигаться совершенно не хотелось.

— Значит, нам с тобой по пути. Ты же не откажешься сопроводить даму?

Да сами боги перебьют друг друга за такую возможность. Разумеется, волшебник согласился.

— Я чувствую, что ты спешишь. Но давай отправимся на рассвете. А эту ночь мы посвятим себе.

Глава 5

Спутники заночевали под деревом, предварительно убрав подальше остатки усатой мумии. Неизвестно, что поведал старик односельчанам — но крестьяне не беспокоили отдыхающих карательными рейдами.

Вокруг стоянки не появлялись даже животные, за исключением единственной лисы, выбежавшей на секунду из травы и тут же скрывшейся. Так что Гарри Поттер и Уна "отдыхали" до рассвета, пока сооруженный волшебником костерок не потух.

Утро выдалось на удивление туманным и зябким, но тело целителя горело от страсти и физической нагрузки, так что он не обращал внимания на холод. На завтрак Уна приготовила восстанавливающий силы сбор. После пережевывания пряных кореньев, спутники засобирались в дорогу.

Гарри Поттер топал в одних штанах, на поясе которых болтался старый меч. Дроу закуталась в тряпье, некогда бывшее мантией. Женщина накинула капюшон, дабы не привлекать лишних взглядов, но соваться в таком виде в город было смерти подобно.

Волшебник шел по дороге, засунув руки в карманы. Уна постоянно отставала, отвлекаясь на сбор каких-то трав. В руках обычного человека зелень выглядела бы обычными сорняками, но ведьма превращала их в уникальные составы, ведомые лишь обитателям Пустошей.

— Скажи, а рыжая только танцует? Или... ну, оказывает другие услуги?

— Фахрим никому не разрешает к ней прикасаться, — с едва уловимым раздражением ответила Уна. Неужели она ревнует?

Гарри Поттер улыбнулся, заставив спутницу сердито засопеть. Целителя радовала не реакция женщины, о то, что хозяин борделя выполнил его просьбу.

— Кто она?

— Долгая история, — отстраненно произнес волшебник. Он не хотел рассказывать о неудачном эксперименте, дабы не выглядеть в глазах ведьмы неумехой. — Эта девушка не из этой реалии, понимаешь? В чужом мире ее могут ожидать любые опасности.

— Думаешь, с тобой ей будет безопаснее?

Уна попала в больную точку. Целитель размышлял о своей судьбе с момента побега из столицы. Даже если инквизиторы не найдут следов присутствия зверя, за убийство стражника по головке не погладят. Да и дело государственной важности оказалось сорванным по вине волшебника. В лучшем случае придется навсегда забыть об Эленоре. В худшем волшебник будет вынужден покинуть королевство людей, и вернутся в родной Дэльвиндэйль, где он никто и зовут его никак. Оставался еще более неприглядный вариант — поселиться в Пустошах и воспитывать чадо, в котором будет намешано столько интересных генов, что дьявол подавится.

Ну, а что? Среди выжженных прерий полно разномастных народцев, постоянно воющих между собой. В таких условиях профессиональный целитель не останется без работы. Тролли, иглоспины, хобгоблины и прочая шушера будет подносить в знак благодарности амулеты, камешки, собственные зубы. Некоторые полудикие племена используют в качестве валюты засохший помет своих вождей.

Гарри Поттер покачал головой. Перспективы открывались не радужные по всем фронтам. Интересно, отец еще жив? Примет ли он нерадивого отпрыска, умотавшего пытать славу в землях бывших врагов?

— Расскажи о себе, — попросила Уна, заскучавшая в обществе молчаливого спутника.

— Родился в Дэльвине, после окончания начальной школы поступил в Академию, несмотря на строжайший запрет родителя. Мой отец — ветеран первой войны, и думать не хотел, что сын будет якшаться со злейшими врагами. Для папы перемирие не наступит никогда, он только и ждет, чтобы снова взяться за меч.

— А мама?

— Умерла, дав жизнь предателю. Это последние слова моего отца.

— Прости, — шепнула Уна, взяв волшебника за руку.

— Ничего. В Академию меня приняли сразу, несмотря на слабый магический потенциал. После войны, в которой люди едва не перебили мой народ, к волшебникам относились с особой терпимостью. Точнее, такое отношение сформировалось у властей. Политика такая, называется толерастность. Обычный же люд нас ненавидел и презирал. Обзывания ушастым мужеложцем и регулярные побои я терпел весь первый курс обучения. У меня не было денег на съемную квартиру, приходилось ютиться в общежитии. Вот там и происходило основное веселье.

— Но потом что-то изменилось, не так ли?

— Угу. Потом я встретил волшебникийку — беженку из пограничной деревушки. Думаю, ты догадаешься, что было дальше. Я общался только с Люсиль, посвящал ей все свободное время. Любовь-морковь, и тому подобное. А она оказалась вампиром.

— И?

— Вскоре Люсиль попала к инквизиторам — ее поймали во время облавы. Волшебникийка отличалась зверским аппетитом и убивала каждую ночь, за что и поплатилась. Первые полгода после заражения я тоже не знал меры — количество моих обидчиков сократилось втрое. Охотники ломали головы, жгли невиновных, но на мой след не вышли. Понимая, что рано или поздно меня схватят, я решил усмирить зверя. Вот, собственно, и все. Твоя очередь.

Вместо ответа Уна страстно поцеловала спутника. Гарри Поттер ощутил жгучую пряность на языке, а вместе с ней прилив магической энергии.

— А я живу в пещере и варю зелья для иглоспинов. Пришло время рожать потомство, и я отправилась в путешествие, где посчастливилось встретить тебя. И мое лоно приняло твое семя, в отличие от сотен других претендентов.

— Странно, что тебе не противны перворожденные. Ведь из-за нас ты ютишься среди бесплодных земель.

Уна звонко рассмеялась и хлопнула спутника по заднице. Поведение дроу вызывало у Гарри Поттера то беспокойство, то желание взять ее прямо в придорожных кустах. Хотя чего еще ожидать от женщины, сотни лет прожившей среди Пустошей?

— Это было так давно, что мой дед еще не родился. Лучше скажи, что ты будешь делать после воссоединения с танцовщицей?

— Не знаю, — пожал плечами Гарри Поттер.

— Вот и я о том же. Ни нашествий злых сил, ни пробуждений темных богов. Даже крупные войны — и те закончились. Скукотища.

Уна сладко потянулась. Левая грудь угодила в прореху мантии, и целитель поспешил отвернуться, хотя для подавления желания этой меры оказалось мало. Несмотря на выполнение задачи по продолжению рода, ведьма не прекращала соблазнять попутчика каждым жестом и движением. То проведет ладонью по спине так, что мурашки забегают. То наклонится за травкой в такой позе, что хоть святых выноси. Порой Гарри Поттера посещали мысли, что до Мельма он живым не доберется. Особенно если учесть, что эта женщина вытворяет в моменты близости.

К полудню густой бурьян сменился редкими колосками пшеницы. Спутники вышли к небольшому полю, за которым расположилась деревенька. Гарри Поттер насчитал пять хибар — все как на подбор скособоченные, с прохудившимися крышами. Причиной тому был недалекий Фронтир.

Полноводная Мирива, разделяющая пограничье и центральную часть королевства, не могла напитать землю свежей водой. Лучшие умы Академии бились над этой загадкой, но так и не пришли к единому мнению. А факт оставался фактом — по мере приближения к реке грунт становился все суше и беднее. Крестьянам, которым не посчастливилось получить наделы среди безжизненных равнин, оставалось влачить жалкое существование и надеяться на помощь властей.

Посреди поля стоял широкоплечий мужчина с мотыгой. Обычно растущую пшеницу не обрабатывают, но вышеописанные причины вынуждали прибегать к любым методам.

Заметив странную парочку, селянин закинул инструмент на плечо и угрожающе уставился на чужаков. Гарри Поттер решил не злить крестьянина и свернул к узкой тропинке, идущей меж посевов. От каждого колоска зависело выживание жителей зимой, поэтому случайно сломанный стебель мог обернуться серьезными неприятностями.

Мужчина пристально следил за незнакомцами. Поравнявшись с наблюдателем, волшебник вежливо произнес:

— Мы — странствующие целители. Направляемся в Мельм. Надеюсь, наше присутствие вас не обидит?

— Меня точно не обидит, морда ушастая, — хохотнул здоровяк.

Гарри Поттер почувствовал всплеск злости, исходящий от дроу. К счастью, спустя мгновение буря утихла — женщина была не из глупых и понимала, насколько зависит от расположения крестьян.

— Тогда мы пойдем.

— Валите. Только старосте на глаза не кажитесь — он вас ой как не любит.

Политика терпимости, пестуемая властью и поддерживаемая дворянством, не имела никакой силы среди низших слоев. Всю жизнь Гарри Поттер провел в столице, но даже там успел вдоволь натерпеться издевок. Чем бы обернулось проживание в деревне догадаться не сложно — не прошло бы и часа, как остроухий выродок болтался на виселице. Даже дроу, которые вообще не имели никакого отношения к войне, избивались плетьми на позорных столбах. Уна — живое тому доказательство.

— Надо раздобыть одежду.

— И шапки, — добавила дроу, потрепав спутника за ухо. — Интересно, в этой деревне много женатых мужчин?

— Понятия не имею. А что?

— Ну, здесь все у всех на виду — скрыть измену практически невозможно. Вот в небольших городках вроде Мельма можно отлично поторговать телом, а тут...

В душе Гарри Поттера что-то взорвалось. Это была даже не ревность, а нечто большее, помноженное на бушующее негодование. Подобное чувство волшебнику испытывать не приходилось, и оно гремело внутри никак не контролируемое.

— Что ты сказала?

— Ты глухой или глупый? — надулась дроу. — Я хочу немножко побыть грязной шлюхой, чтобы заработать денег. Правда, не думаю, что у местной публики они водятся. Но в нашей ситуации можно брать вещи и еду.

Гарри Поттер схватил спутницу за плечи и притянул к себе.

— Я целитель, а ты знахарка, а в деревне наверняка полно измученных и больных людей. Тебе незачем заниматься этой мерзостью.

В ответ волшебника захлестнула волна странной темной энергии, от которой подкосились колени, а нутро сжалось от страха. Волшебник отстранился, не в силах терпеть давление спутницы.

— С чего ты взял, что я считаю это мерзостью? Хочу напомнить — я неделю провела в караване Фахрима, и вовсе не собиралась оттуда сбегать. Просто остальные девочки утратили популярность на фоне взошедшей звезды, и хозяину пришлось меня уволить. Посетители продавали последние штаны, лишь бы провести со мной несколько минут, а других и видеть не желали. Так что не пытайся навязывать свою благородную идеологию. Ты отец моего ребенка, но не мой муж. Знай свое место!

Уна чинно развернулась и зашагала в деревню. Женщина надеялась, что волшебник поплетется следом как побитая собака, но ошиблась.

В плечо впилось что-то холодное и острое. В следующую секунду дроу валялась на земле, а сверху сидело существо, явившееся из лона самой Ночи. Из разверзнутой клыкастой пасти, подобной которой не имеет ни один хищник, вырвались гневные слова:

— Я прекрасно знаю свое место, но и ты не забывай свое. Даже твои чары со временем ослабевают, ведьма. Не позволяй себе лишнего и следи за словами, иначе никакие травы не сдержат мою ярость.

Вопреки ожиданиям вампира, дроу лишь усмехнулась. Не злобно, без иронии — так выражают радость долгожданному событию.

Гарри Поттер ослабил хватку — когти и без того пронзили плечо до кости. Одним богам ведомо, что творится в душе обитательницы Пустоши, если вид ночного охотника ее ничуть не пугает. Тело Уны трепетало, но вовсе не от боли и страха. Она страстно хотела кровожадного зверя. Ее желание было сильнее жажды крови самого жестокого вампира.

— Надо будет попробовать как-нибудь, — томно произнесла женщина. — Только чур подальше от посторонних глаз.

Вампир обернулся. У края поля стояли крестьяне. На щербатых от ветра и высушенных зноем лицах застыла гримаса непередаваемого ужаса. Никто даже не думал бросаться в атаку, размахивая кольями и кнутами — как обычно поступают деревенщины при виде дроу или волшебника.

Первым из оцепенения вышел полноватый старичок с длинной бородой. Судя по относительно неплохой одежде — зажиточный крестьянин, возможно, староста. Выхватив из-за пояса нагайку, он закричал изо всех сил:

— Вампир!!

Хуторяне растолковали выкрик иначе, чем задумал старик. Собственно, эта ошибка и спасла селянам жизни. Побросав инвентарь, люди бросились врассыпную, вопя так, что наверняка услышали и в Мельме. Не прошло и минуты, как улица опустела, лишь воинственный дедок продолжал героически стоять пред порождением тьмы.

Гарри Поттера старик не интересовал. Забросив спутницу на плечо, он зашагал прочь, обходя селение по широкой дуге. За спиной послышалось натужное кряхтение, а спустя секунду рядом шлепнулся небольшой камешек. Так продолжалось до тех пор, пока волшебник не покинул зону поражения престарелого метателя. Напоследок тому удалось-таки добросить снаряд — засохший ком грязи едва ощутимо чиркнул по лопатке.

— Вот тебе, бесовье отродье! Убирайся прочь, нечистый!

Теперь крестьянин мог с чистой совестью рассказывать, что голыми руками изгнал кровожадного монстра. Уна, видимо, думала о том же, и периодически похохатывала.

— Придется топать пешком до самого Мельма, — заметил Гарри Поттер. — А тебе весело.

— Конечно. Ты же донесешь меня?

Уна вскрикнула и шлепнулась в траву.

— Нет, — ответил спутник, разминая затекшее плечо. Солнце жгло шкуру неимоверно, однако волшебник не планировал проявлять галантность в отношении ведьмы. Даже за столь необходимое в тот момент снадобье.

— Знаешь, у тебя изменяется не только внешность. Начинаешь вести себя по-другому. Не думал о том, чтобы прекратить сдерживаться? За такого зверя я бы с удовольствием вышла замуж.

— Мне плевать на твои брачные амбиции. Хватит с тебя и семени.

— Бе-бе-бе, — дроу показала язык и, звонко хохоча, увернулась от шлепка по заднице. В компании кровожадной твари она чувствовала себя будто юная девушка на свидании с приглянувшимся пареньком. От былой снисходительности и надменности не осталось и следа.