— Я что-нибудь пропустила? — небрежно спросила она.
Мами взглянула на нее.
— О, — сказала прибывшая, заметив девушку перед ней.
Девушка удивленно смотрела на светящийся у нее в руках зеленый самоцвет души, с кружащейся головой пытаясь осознать свою новую жизнь.
Копейщица закрыла глаза и молитвенно сложила руки.
— Пусть самоцвет твоей души горит ярко и долго, — сказала Сакура Кёко, — и Богиня убережет тебя от отчаяния.
Глава 2. Фантазма
При всех поразительных силах, по-видимому бессмертных телах и немалой абсурдной огневой мощи легко забыть, что волшебницы обладают и иным, гораздо более тонким преимуществом. Почти каждая девушка рождается своим контрактом с инстинктом к бою и прекрасным пониманием собственных навыков и того, как их использовать. Вкупе со сверхчеловеческими — нет, сверхмашинными — рефлексами даже самые зеленые новобранцы могут ужасать на поле боя.
Тем не менее, не стоит понимать это неправильно. Всегда есть чему учиться, и опыт усиливает в геометрической прогрессии, так же как и помогает во всевозможных боях. В самом деле, не нужно жалеть тех редких девушек, что считают себя совершенно неприспособленными к бою — опыт показывает, что они зачастую опаснее всех.
— «Дочери контракта: документальный фильм».
Система наставничества начиналась как вполне естественная реакция на превалирующую в сообществе волшебниц изоляцию. Мало кто из старших девушек был достаточно бессердечен, чтобы позволять новым девушкам разбираться со всем без какого-либо руководства, тогда как новенькие всегда отчаянно старались держаться рядом с кем-нибудь.
По мере роста численности и концентрации общества в городских центрах, резко возросло число девушек, сталкивающихся с другими волшебницами. И в то время как вполне распространенна была враждебность, не стоило игнорировать плюсы сотрудничества. Пары волшебниц стали тройками, а затем и полноценными командами, быстро принимая в свои члены новых контрактниц. Единственными ограничениями размера были шокирующие уровни потерь и местное снабжение кубами горя, что не позволяло нескольким командам устраиваться в одном районе.
Через некоторое время идеал наставничества заменился новым идеалом — сплоченностью и командной работой. Лишь с усилением МСЁ и назначением девушкам конкретных, узкоспециализированных ролей, снова стало возможно увидеть действующие как учитель и ученик пары девушек. Впоследствии это официально оформилось, а с этим и выгоды — значительно упал уровень смертности. Как ни парадоксально, это привело к некоторому ослаблению формальностей. Наставницам стало удобнее отправлять учениц дальше, а некоторые девушки стали «наставлять» других, что были даже из другого района.
— Джулиан Брэдшоу, «Махо-сёдзё: их мир, их история», выдержка.
Мами ненавидела вербовку.
Она ненавидела, как невинны были девушки, с их сладкими, наивными улыбками и трогательной верой в Мами-сама. Она ненавидела, что ее лицо и голос используют, чтобы продать многим выбор, что скорее всего равносилен их смерти. Она все в этом ненавидела.
Но прежде всего этого она ненавидела противоречие между ее любовью к девушкам и привычным чувством долга.
В конце концов, в этот день Мами не требовалось приводить Рёко и Симону на обзорную площадку. Она вполне могла отправить их домой и позволить завербовать Рёко кому-нибудь еще.
Хотя она не могла себе этого позволить. Она не хотела уклоняться от вины и прятаться от ответственности. Пусть эта девушка, хотя бы, услышит все от нее. Плюс — и именно здесь отвешивал пинка долг — сразу после нападения демонов, в муках эмоций, было превосходное время для вербовки, от которого она не могла законно отказаться.
Мами чувствовала себя грязной, похожей на когда-то давно существовавших продавцов подержанных автомобилей.
Все было кучкой трюков. В нынешние дни главным осложнением стало отсутствие секретности вокруг системы контрактов. Опыт учил, что инкубатор и волшебница, позволяющие потенциальной контрактнице обсудить это со своими более приземленными друзьями и членами семьи, почти наверняка вредили чистоте желания и уничтожали то, что придавало девушкам потенциал. Говорить девушкам держать это в тайне, даже называть причины, почему это должно быть тайной, было менее эффективно, чем хотелось бы.
Девушки просто не могли удержаться. Больше не нужно было рисковать, что их посчитают сумасшедшими, и инкубаторы больше не могли использовать прежние сомнительные методы, чтобы их остановить.
Ладно, последнее было лишь ходящими среди волшебниц домыслами, но достаточно хорошо обоснованными домыслами.
Так что в настоящее время, несмотря на предоставленное общественности впечатление, что заключение контракта всегда намеренно и тщательно обдуманно, потенциальных рекрутов сталкивали с контрактами как овец, используя фразы вроде «одноразовое предложение» и «ограниченное по времени». Так делали, даже рискуя оттолкнуть девушек.
И это было в точности как продажа подержанного автомобиля.
К счастью, в этой пост-капиталистической эпохе больше никто ничего не пытался продать, так что девушки ни разу в жизни не видели подобных приемов — во всяком случае, не на Земле.
Позволяя Симоне остаться, вместо того чтобы сказать ей пойти домой и поговорить с Рёко наедине, было личным выбором. Ее присутствие было рискованно для контракта, но также это позволило Мами правдиво сказать, что предложение, вполне вероятно, будет очень скоро потеряно, очень важный момент для продаж.
А лгать Мами тоже ненавидела.
Чувство вины, как всегда, надолго останется с ней.
Тем не менее, ее работа еще не была завершена. На самом деле, она только начиналась — она об этом позаботится.
— Не могу поверить! — эмоционально сказала Симона. — Ты стала волшебницей, как так? Ты просто уйдешь?
— О чем ты говоришь? — подавленно спросила Рёко, переводя взгляд с Симоны на самоцвет души на своей ладони и обратно. — Разве не ты понимала, почему я хочу уйти? Что с этим случилось?
Мами пришлось вмешаться. Последнее, что ей хотелось, чтобы в девушке так скоро после заключения контракта посеяли сомнения.
Короче говоря, ей нужно было убрать с дороги Симону.
Мами кашлянула, исключительно с целью прервать их.
— Давайте обсудим, что сейчас делать, — выразительно взглянула она на них.
Она резко обернулась к Кёко.
— У тебя есть время?
— Я сократила проповедь, чтобы взглянуть, что нужно Мами-сэмпаю, — вложила в «сэмпая» дразнящую нотку девушка. — Так что да, у меня есть время.
— Ладно, не против проводить гражданскую до дома? — спросила Мами. — Я введу новенькую в курс дела.
Кёко нахмурилась.
— Ты уже побывала в бою, Мами, — сказала она. — Дай мне об этом позаботиться.
Конфиденциально Кёко добавила:
«Знаешь же, там сражаются мои подчиненные. Дай мне шанс в кои-то веки выглядеть круто! Не кради все веселье».
Мами задумалась. Ей и правда хотелось лично показать все Рёко, но были плюсы и в том, чтобы оставить это Кёко. Если она уйдет с Симоной, она вполне может воспользоваться возможностью запрограммировать ее не подрывать уверенность Рёко и внушить ей еще кое-что. Это поможет.
Она кивнула.
— Ладно, — сказала она. — Тогда отведу ее домой. Не учи Сидзуки-сан ничему забавному, хорошо? Не хочу прибирать твой беспорядок.
— Конечно нет, сэмпай, — подмигнула Кёко.
— Ладно, идем, — сказала Мами, махнув Симоне, выражением лица ясно давая понять, что она не потерпит спора.
Симона взглянула на Рёко, явно не желая сотрудничать. Рёко оглянулась на нее.
— Идем, — повторила Мами, дернув Симону за руку, и на этот раз девушка уступила.
— Сидзуки Рёко, да? — сказала Кёко, когда Мами и Симона ушли. — Интересное имя.
«И правда», — уходя, подумала Мами.
Конечно же, она мысленно взглянула на имена обеих девушек по пути сюда, так что ей не нужно было спрашивать.
Кьюбей запрыгнул ей на плечо, когда она вошла в лифт вместе с Симоной.
Рёко смотрела на новую девушку, которая впечатляющим образом крутила копьем.
«Интересное имя», — сказала девушка, и Рёко вдруг заметила, что у нее заплетается язык.
Сакура Кёко, сообщил ей ее сервис распознавания лиц — ее номенклатор — когда она задала вопрос.
«Сакура, Кёко»
Возраст: не указан
Род занятий: волшебница (активная служба)
Звание: генерал-лейтенант
Особые примечания:
Основательница, Культ Надежды
В ее сознании устроилось тихое чувство ожидания, подразумевающее рекомендацию прочесть о «Культе Надежде». Она его отклонила.
«Похоже, сегодня я встречусь со всеми», — подумала она.
Пусть и не настолько известная как Мами, Хомура или Юма, Кёко все еще была по-своему знаменита. В конце концов, она была одной из Митакихарской четверки, ядра, вокруг которого вырос знаменитый союз волшебниц, МСЁ.
Основание Культа не стоило игнорировать, но оно бледнело в сравнении с легендами о Мами и Хомуре или постоянными выступлениями Юмы в Директорате.
На самом деле, если честно, Рёко вообще не так уж много знала о Культе. Она считала их частью до сих пор повсюду присутствующей устойчивой религиозной субкультуры. Иными словами, Культ для волшебниц был примерно тем же, что и христианские евангелисты для большей части мира — или даже для всего человеческого пространства.
Сперва она не узнала девушку, но для той вполне логично было появиться здесь. В конце концов, она только что встретилась с Мами.
И после этой мысли на нее снова обрушилась реальность.
«Во что я ввязалась?» — подумала она.
Она чувствовала постоянный пульс своего самоцвета души, который в ее руке услужливо принял форму кольца.
Нет, теперь она вспомнила. Самоцвет души был ею.
Она подняла руку, глядя на него, наконец, заметив появившуюся на ногте зеленую пятиконечную звезду. Она моргнула.
— Это… — начала она.
«Да, это нормально», — ответил голос в ее голове.
Она подпрыгнула, затем снова посмотрела на девушку перед собой. Эта девушка с довольным видом смотрела на нее.
— Хотела убедиться, что Мами ознакомила тебя с телепатией, — глядя на нее, сказала Кёко. — Похоже что нет. Возможно, не хотела перегружать тебя. И да, отметка на ногте это нормально. Один из менее известных признаков волшебницы.
После этого Кёко шагнула вперед и схватила ее за руку, игнорируя слабое сопротивление.
— О, зеленая звездочка, — изучая ноготь, сказала Кёко. — Миленько.
Рёко не смогла прочесть тон голоса Кёко.
После этого Кёко отпустила ее руку.
— Призови свой самоцвет души, — приказала Кёко.
— Что? — моргнула Рёко.
— Преврати его обратно в форму самоцвета, — повторила Кёко, постукивая ногой. — Давай. Ты знаешь, как это сделать.
Рёко подчинилась.
Она удивилась тому, что и правда знала, как. Но она думала об этом не больше, чем о выключении света на ночь. Он отреагировал на ее волю даже плавнее, чем этот свет, и, более того, она, казалось, точно знала, что с ним делать.
Она сглотнула, глядя на свою душу, сияющую в ее руках ярко-зеленым, украшенную пятиконечной звездой, что, по-видимому, была ее знаком.
— Ладно, неплохо, — сказала Кёко. — Прости, что так на тебя давлю, но если мы не поторопимся, бой уже закончится. Я хочу, чтобы ты поучаствовала.
Рёко моргнула.
— Что? Уже?
— Ты волшебница, — сказала Кёко. — У тебя даже без обучения есть базовые умения. Появляются с контрактом.
Она оперлась подбородком на тыльную сторону ладони, в которой держала древко копья.
Кёко вздохнула.
— Интересно, что бы она подумала о том, чем я занимаюсь, — вслух задумалась она, спрятав руку в платье и вытащив еще одну свою странную шоколадную палочку. — Она бы, наверное, разозлилась, что к ней я так хорошо не отнеслась.
— Кто именно? — склонив голову, спросила Рёко.
— Никто, — оглянулась на нее Кёко. — Я просто старушка, которая слишком много болтает.
«Давай, — подумала Кёко. — Превращайся. Мне не нужно объяснять».
И в самом деле не нужно. Не успела в мыслях Рёко сформироваться мысль попробовать, как самоцвет выстрелил яркие полосы зеленого света, захватывая ее в их объятия. Свет ослепил на мгновение, словно стремясь закрыть ей глаза — и все закончилось.
Она инстинктивно взглянула на себя.
На ней оказалось ярко-зеленое платье, кружева покрывали все от груди до бедер, где расширялись и ложились складками. Рукава были схожи, а грудь украшали различные зеленые кнопки, главным же украшением была сияющая зеленая звезда с самоцветом души, казалось, приклеенная к основанию шеи.
Ощутив на левой руке слабое давление, она приподняла ее — и уставилась на арбалет длиной почти во всю ее руку. Тем не менее, несмотря на его размер и очевидный вес, не похоже было, чтобы он требовал каких-то усилий. Он казался почти ее продолжением.
Если точнее, это был самострел, и ей никогда не придется заряжать или взводить его вручную. Она откуда-то это знала.
«Вычурно,— подумала девушка. — В нынешнее время мало у кого так».
— Сакура-сан, — начала Рёко.
«Кёко, — пришел ей ответ. — И используй телепатию. Просто чтобы знать, как».
«Кё-Кёко, — подумала Рёко, снова обнаружив, что инстинктивно знает, как это сделать. — Кёко, — повторила она, пытаясь взглянуть в глаза другой девушки. — Простите. Я только что заключила контракт. Немного неуверенно себя чувствую. Я хочу поговорить со своими родителями…»
Лицо Кёко вдруг оказалось прямо перед ней, вырисовываясь на фоне вечернего неба.
— И что это за решимость такая? — спросила девушка. — Я думала, у тебя было желание. Ты знала, что будет. Ты получила шанс поучиться у великой Сакуры Кёко и хочешь просто слинять?
Девушка сверлила ее взглядом, пока Рёко, наконец, не покачала головой, тайком сглотнув.
Кёко отступила на шаг.
— Слушай, новенькая, — серьезным тоном сказала она. — У тебя будет возможность попрощаться, но я не потерплю никакой слабины, пока ты здесь. Если я чему-то и научилась за годы, так это тому, что лучше начинать пораньше. Capisce?
Рёко спешно кивнула, даже прежде чем ее мозг отметил перевод языкового модуля с итальянского.
— Простите, — поклонилась Рёко. — Просто…
— Не извиняйся! — потребовала Кёко, и Рёко отдернулась от вдруг оказавшегося у ее шеи острия копья.
— Итак, новенькая, — сказала Кёко. — В чем твоя главная сила? Покажи, если можешь.
Рёко даже не подумала проверить, но, едва задумалась, уже об этом знала.
Мир сместился на пять шагов вправо, на краткий момент дезориентировав ее.
— Я сказала покажи! — прорычала Кёко, казалось бы не смутившись ее скачком влево. — У тебя же есть боевые рефлексы, используй их!
