| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Невилл! Хочешь полетать, а потом сыграть в квиддич?
Конечно, хочу! — отозвался Невилл.
Тогда покажи, где у вас хранятся метлы.
Пятнадцать минут спустя
Подними руку над метлой и скажи "Вверх!", и метла окажется у тебя в руке. Все очень легко, ты же именно так берешь книги с полок! — наставляла Парвати Гермиону. — Потом садишься на метлу и летишь.
Вверх! — уверенно произнесла Гермиона, представляя, что хочет взять словарь. Метла плавно оторвалась от травы и коснулась ее ладони. Гермиона ощутила тепло, исходящее от древка, и легкую вибрацию.
Чувствуешь, как метла дрожит? Это она говорит, что не против полетать с тобой. Кхечари именно так и выбирали, на чем им лететь. Искали поваленное дерево, касались его, и если оно дрожало, садились на него — и в путь. Если успешно полетишь, расскажу тебе, кем была наша прапра... в общем, она жила пять тысяч лет назад, так что этих "пра" очень много — бабушка. Хочешь узнать?
Гермиона села на метлу. Парвати уселась за ней, обхватив ее за талию.
Ты же летишь впервые? Я тебе немного помогу. Оттолкнись ногами от земли и взлетай!
Земля ушла из-под ног Гермионы. Ветер ударил в лицо. Полет! Чувство абсолютной свободы и абсолютного счастья охватило девочку.
Немного пригнись и полетишь быстрее, — слышался сзади голос Парвати, — теперь распрямись, чтобы остановиться в воздухе. Совсем, совсем распрямись! Чуть наклонись вправо, чтобы повернуть, — рука Парвати чуть сдавила правый бок, — отлично! Теперь оторви одну руку от древка, иначе как ты будешь ловить и кидать квоффл! Превосходно! А теперь лови!
Слева показалась метла с хохочущей Падмой, которая кинула в Гермиону небольшую подушку. Девочка схватила подачу, лихо развернулась и кинула подушку в Падму. Та протянула руку, но подушка скользнула по ее пальцам и полетела к земле.
Молодец, Гермиона! А теперь спускайся и обыграй нас троих с Невиллом!
Гермиона быстро заскользила к земле, Парвати соскочила с метлы и через пару секунд взлетела в небо, перебрасываясь с Падмой той же подушкой. Вслед за ними взлетел Невилл, который держался на метле вполне уверенно.
Лови подушку и передавай одной из нас, а когда мы подлетим к воротам, попробуй забить ею гол! — прокричала Падма, кидая "мяч" Гермионе. Та вернула подушку Падме, которая перебросила ее своей сестре, а она в свою очередь Гермионе. .Так перебрасываясь, девочки долетели до врытого в землю столба с кольцом наверху, перед которым барражировал Невилл.
Гермиона кинула подушку, Невилл быстро метнулся и поймал ее, а затем кинул Парвати.
Молодец, Невилл, — крикнула Гермиона, принимая от Парвати подачу и бросая подушку в кольцо. В этот раз Невилл среагировал не так быстро и пропустил бросок.
Игра продолжалась уже полчаса. Гермиона принимала подачи то от Падмы, то от Парвати, не упуская не одной, и направляла "мяч" в кольцо. Невилл то принимал подачу на грудь, то отбивал ее, несколько раз случалось, что он и пропускал гол. После очередного пропущенного броска Гермиона услышала прямо над ухом:
Хоть я и старая перечница, но все-таки бывший вратарь Гриффиндора! Попробуй-ка обыграть меня!
Гермиона даже рот раскрыла от изумления: перед воротами, бесцеремонно оттеснив внука, показалась миссис Августа Лонгботтом собственной персоной! Реакция Падмы и Парвати, да и самого Невилла, была точно такой же.
Бабушка, ты что? — пролепетал донельзя удивленный Невилл.
А что? Нельзя? — хохотнула Августа. — Гермиона, я жду! Только возьми настоящий квоффл, им играть удобнее будет!
Перебрасываясь оранжевым мячом, три подруги помчались к воротам. Бросок — и старая женщина мастерски ловит квоффл, пасует его внуку, а тот перебрасывает Падме, которая вновь бросает его в направлении ворот. Мяч летит обратно, в руки Гермионы, и та вновь атакует кольцо. Минут через пятнадцать Гермионе все-таки удалось, взлетев высоко вверх и спикировав почти к воротам, забить гол.
Гермиона, Падма, Парвати и Невилл отдыхают, развалившись на зеленой траве. Падма положила голову на колени Гермионы, а Парвати ей на грудь. Гермиона одной рукой обняла подругу, а другой гладит ее густые волосы, пахнущие мятой. Невилл задремал, прижавшись к боку Падмы. Ласточки летают высоко в небе. Первый августовский день будет ясным.
Парвати, а ты не обещала что-то рассказать? — улыбается Гермиона. — Я хочу услышать про твою прапрабабушку.
А, да. Это было во времена Кришны. Ты, наверное, знаешь, кто такой Камса?
Конечно, знаю. Дядя Кришны, который все время пытался его убить.
Да, это был ужасный тиран и страшный черный маг. Наша прапрабабушка, звали ее Путана, была у него в услужении. Она как раз была кхечари из ракшасов.
Я читала эту историю. Она приняла вид красивой девушки, смазала грудь ядом и пришла к новорожденному Кришне, чтобы покормить его.
И как только она дала Кришне грудь, тот высосал с молоком ее душу, а яд не причинил ему вреда, — подхватила Парвати.
Мальчик, Который Выжил, — вставила Падма, хихикнув, — в наши времена есть Девочка, Которая Выжила, а в те времена был Мальчик.
Путана умерла, приняв при этом собственный чудовищный облик, но ее душа сейчас пребывает вместе с Кришной на правах его кормилицы. Узнав об этом, дети Путаны, наши с Падмой предки, навеки отказались бороться с Кришной, и с тех пор в нашем роду не было ни одного черного мага. Ракшасы — были, сколько угодно, многие поколения, и вообще полуракшасы-полулюди появились среди наших предков не так давно, тысячи три лет назад.
Ракшасы... Я всегда считала их какими-то чудовищами, людоедами и кровопийцами.
На самом деле, они созданы Брахмой для охраны вод, да и само это слово происходит от глагола "ракш", "защищать". Да, среди них было много черных магов, но есть и святые ракшасы, и даже ракшасы, стоящие практически на уровне богов.
Вечер того же дня, Литтл-Уингинг
Арабелла, скажи, кто такие Грейнджеры? Это семья магов?
Грейнджеры? Не знаю таких. А где ты про них услышала?
Мне сегодня приснился сон, очень яркий, как будто я в Хогвартсе играю в квиддич. Я была в зеленой мантии, противоположная команда — в синем. Среди них играли две девочки, я запомнила их имена. Их звали Гермиона Грейнджер и Чоу Чанг.
Чанг... Когда я училась в Хогвартсе, двумя курсами старше учился Ван Чанг. Очень красивый парнишка, — Арабелла мечтательно прикрыла глаза.— И он действительно учился на Рейвенкло. Вообще, говорят, что на день рождения часто снятся вещие сны. Если твой сон правдив, Чоу может быть его внучкой. А про Грейнджеров я никогда не слышала, эта Гермиона может быть маглорожденной. Иногда бывает, что магические способности проявляются у детей маглов, и эти дети тоже поступают в Хогвартс. Да что далеко ходить — ты сама дочь такой маглорожденной ведьмы, ведь среди твоих родственников других колдунов нет?
Да уж, это точно, — улыбнулась Таис.
Джин и Ровена сидели на их любимом месте под дубом.
Вот и все у нас получилось, — говорила Ровена, обняв подругу за талию. — Гермиона совершила свой первый полет. Она заглянула в хрустальный шар и научилась видеть в нем будущее. Я ничего плохого не хочу сказать про профессоров Хогвартса, но там сейчас Предсказания преподает человек... со специфическим подходом к своей работе, Гермиона вряд ли нашла бы с ней общий язык. Таис и Гермиона увидели друг друга и очень хотят познакомиться наяву. Да, и еще, прямо сейчас у нас появится... ее трудно назвать союзницей или помощницей, скорее мы будем для нее таковыми. Она знает и умеет гораздо больше, чем я, а кое-что мы не можем делать просто в силу того, что мы Homo sapiensс Земли, а она существо из совсем другого мира, с иной физиологией и строением тела. Их цивилизация, значительно превосходящая земную, основана на сочетании магии и технологии, все обитательницы того мира являются ведьмами или учеными, и многие и теми, и другими одновременно. Впрочем, как минимум двумя магическими навыками обладают все они без исключения, на этих навыках построена вся их цивилизация. Великая Мать очень заинтересована в наших девочках и забрала нам в помощь одну из своих дочерей, умеющих то, что не умеем мы. Кстати, это было очень непросто — обитательницы того мира не стареют, не болеют, в силу их особых способностей их невозможно убить и ни одна из них физически не может причинить вред другому живому, а тем более разумному существу, так что умирают они исключительно в результате несчастного случая и, учитывая высокую надежность их техники, подобное случается крайне редко. Матери пришлось составить сложную цепочку событий, чтобы случилось невероятное — смерть одной из леннасувиле, так в этом мире называют колдуний. Да вон же она!
На лугу появилась фигура, направляющаяся к дубу. Невысокая — четыре фута, не больше. Несомненно, женщина, но явно не человек. Полностью обнажена. Кожа бронзово-золотистого цвета. На голове вместо волос возвышается темный отливающий перламутром роговой гребень. Голова длинная, заостренная книзу, отдаленно напоминает голову ящерицы. Уши большие, узкие, с заостренными кончиками. Огромные раскосые глаза смотрят тепло, проникая в душу и призывая к полной открытости и доверию. Длинные руки, заканчивающиеся ладонями с четырьмя пальцами, тянутся к землянкам, стремясь обнять.
-
Мое глубокое уважение Ольге Лаэдэль, открывшей прекрасный мир лемле.
Глава 11
Самуин, или Гермиона, после смерти живут
октября 1988 года
Три женщины сидят, обнявшись, под раскидистым дубом, листва на котором никогда не пожелтеет и не опадет, ибо он находится в Землях Вечного Лета, месте, в котором души отдыхают между воплощениями на Земле и других планетах. Отдыхают? Нет. Они работают, помогают тем, кто дорог им в их мирах. Одну из них в земной жизни звали Ровена Рейвенкло, она была могущественной ведьмой, жившей в Британии тысячу лет назад. Вторая — ее дальний потомок Джин Грейнджер, большую часть жизни не имевшая никакого представления о магии и оставившая Землю всего полгода назад. Третья, ее зовут Илонгил леля Жэаклаинтин, а сокращенно для близких друзей — Игил а Жэкин или просто Игил — не человек, а бывшая лемле, жительница планеты Атэа, прекрасного мира, сочетающего магию и технологии, в недавнем прошлом — ведьма и ученый физик. Вот она-то совершенно не собиралась оставлять свой мир, ибо лемле своей магией практически преодолели смерть и за последние две тысячи лет случаи, когда атэанка покинула свой прекрасный мир по причине какого-либо несчастного стечения обстоятельств, можно пересчитать по пальцам. Всех их заботит судьба четверых маленьких девочек. Одна из них, Гермиона Грейнджер — дальний потомок Ровены и внучка Джин. Вторую зовут Таис Поттер. Они с Гермионой пока еще никогда не встречались, но они связаны друг с другом, связаны настолько тесно, как не могут себе представить. И есть еще две девочки, сестры-близнецы по имени Падма и Парвати Патил, которые очень нужны Гермионе и Таис.
Мир мертвых отделен от мира живых непроницаемой завесой и есть лишь несколько дней, когда мертвые могут открыть живущим какие-либо тайны во сне. И есть только одна ночь в году, когда эта завеса истоньшается и ушедший может явиться живущему наяву. И эта ночь называется Самуин, и она опустится на Британию через несколько часов.
Таис сегодня придется тяжело, — говорит Игил, прижавшись к Ровене, — этой ночью нужно будет ее успокоить.
В ее состоянии к ней нельзя являться в виде призрака, — отвечает Ровена, — что ты хочешь сделать?
Она увидит очень хороший сон. Сон... из жизни лемле. Немного моих воспоминаний.
Э-э-э, не забывай, ей всего восемь лет, и Таис пока ничего не знает о том, что женщины могут любить друг дружку. Показывай ей картины... очень избирательно. И без физиологических подробностей, а то еще начнет искать у себя эту вашу люильме*, не найдет и, чего доброго, сочтет себя неполноценной!
Ничего-ничего. Я уже поняла, какие нравы царят на вашей Земле. У нас было, конечно, лучше, но ненамного. И смерть у нас была, и общество феодального типа было. Вот до империй мы все-таки не додумались, да и научно-технический прогресс у нас пошел уже после того, как мы научились телеэмпатии, так что природу мы не загадили. И ведьмы наши проблему бессмертия очень по-разному пытались решить. Кое-кто и над душой своей измывался, вроде этого вашего Риддла. Ничего, прорвались! И вы прорветесь!
Литтл-Уингинг. Утро
Дадли промчался по лестнице, по привычке несколько раз подпрыгнув на четвертой сверху ступеньке, прямо над лицом спящей Таис. На нее посыпалась труха, как это было и вчера, и позавчера, как это происходило почти каждое утро с того дня, как годовалую девочку, чудом пережившую нападение самого опасного из колдунов за несколько столетий, принесли на крыльцо к единственным родственникам. Таис открыла глаза, приподнялась, опершись на подушку, вытряхнула из волос труху и поморщилась, вспомнив, что наступает Хэллоуин. Хэллоуин! Каждый год в этот день жизнь Таис, и без того несладкая, превращалась в сущий ад: сначала ее вели в церковь при приюте Кающейся Магдалины, где преподобный отец Эндрю задавал ей множество вопросов, пытаясь уличить во всех мыслимых и немыслимых грехах, затем ее запирали в доме и загружали работой, чтобы Таис и не думала выйти в этот день на улицу, а потом по вечерам, сидя под замком в своем чулане, девочка вслушивалась в голоса детей на улице, спрашивающих у прохожих "Шалость или угощение?". Да, ей всегда в ночь после Хэллоуина снились яркие, красочные сны, как будто успокаивая ее, смывая с души налет грязи, накопившийся за этот день, но до этого момента еще надо было дотянуть, не сорваться и, главное, не сделать чего-нибудь, что могло сильно УДИВИТЬ Дурслей.
По улице, направляясь к церкви, шли четверо. Толстый усатый мужчина в парадном костюме светло-коричневого цвета и соломенной шляпе-канотье, опирающийся на трость с тяжелым набалдашником в виде головы мопса, высокая худая блондинка средних лет, одетая в светло-голубое платье, в шляпке с опущенной на лицо вуалью, толстый мальчишка, как две капли воды похожий на отца, точно в таком же костюме, и, позади всех, девочка в старомодном темно-коричневом платье.
Семейство Дурслей и Таис вошли в небольшую церковь. Вернон, Петуния и Дадли уселись в переднем ряду, а Таис отправилась в дальний уголок, где и устроилась на дощатой скамейке под иконой неизвестного святого, которого терзали львы на римской арене. По пути ее взгляд скользнул по фигурке сухонькой старушки, сидящей в третьем ряду у прохода, которая улыбнулась ей — совсем незаметно, одними глазами, и Таис ответила Арабелле точно такой же совершенно незаметной со стороны улыбкой. На кафедру взошел отец Эндрю, седеющий и лысеющий, очень низкорослый человечек лет шестидесяти.
Да воскреснет Бог и расточатся враги его, — донесся с кафедры громкий скрипучий голос, — и да бегут от лица его ненавидящие его!
Отец Энрю читал проповедь самозабвенно. Больше часа он говорил об опасности возрождения язычества, потрясая кулаками, он сулил адские муки каждому, кто зажжет перед своим домом Светильник Джека, а тем более тому ребенку, который будет веселиться в эту дьявольскую ночь. Минуты тянулись, как резина. Таис казалось, что одна минута превращается в добрый десяток. Наконец проповедь закончилась, прихожане потянулись на исповедь. Таис, прекрасно зная, что ее собственное мучение продлится дольше всех, привычно встала в самый конец очереди. Она видела, как дядя Вернон важно подошел к священнику, обменялся с ним несколькими фразами, причастился, развернулся и сошел с кафедры; точно так же быстро закончили исповедь тетя Петуния и Дадли. Следом за ними прошло семейство Полкиссов, затем Арабелла Фигг, которая задержалась немного дольше. Наконец, дошла очередь и до Таис.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
