По краю Вечности

Потянувшись, я встала, подошла к окну и отдернула занавеску. Мрак не спешил рассеиваться, уступая место близкому утру, а значит, не за горами фаза Вечности и окончание сезона Снежной луны. Я невольно поежилась. Испокон эпох фаза Вечности была границей между тремя долгими сезонами — Снежной луны, Пыльной луны и Дождливой луны. И на ее короткое время (два-три дня) мир окутывал первозданная тьма, и бушевали стихии, и на небосклоне появлялись сразу две луны, чтобы потом осталась только одна, отмечающая начало следующего сезона. И скоро в мир вернется тепло Пыльной луны, и — в путь...

Я опустила занавеску и потерла плечи. Неприятно покалывающее, зябкое ощущение холодка под кожей заставило вздрогнуть. Я отерла внезапно вспотевший лоб. Скоро приступ, его забери Вечность... Едва заметно задрожали руки, когда колючие лапки холода пробежались вдоль позвоночника, от поясницы к шее, и потемнело в глазах. Я на ощупь добралась до лежака, села, обняв колени и уткнувшись в них лицом, и надолго потеряла ощущение времени. И в чувство меня привел лишь Молчун, сменивший облик и черной кошкой скользнувший на лежак. Я вымученно улыбнулась, заметив в янтарных глазах беспокойство, и успокаивающе погладила своего спутника по мягкой шерстке.

— Я справлюсь, — и показалось, что мой сиплый голос прозвучал убедительно. — Я обязательно справлюсь, ты же знаешь... И снова вернусь, как всегда возвращалась.

Молчун красноречиво вздохнул и покосился на кровать, где спали обитательницы дома. Я спохватилась и усилием воли подавила дрожь в конечностях. Осталось одно дело, которое нужно закончить до того, как... Пока есть возможность. Мало ли. Кто знает, чем закончится приступ...

— Хорошо, что напомнил.

Встав, я неслышно подошла к кровати и присела на ее край. Таит крепко спала, повернувшись ко мне спиной и обняв сопящую на ее груди Эри. Меня вновь кольнуло ощущение собственной бесполезности. Снять проклятье с Таит — дело нескольких мгновений... Я осторожно провела рукой по ее ауре, нащупывая и впитывая в себя разрозненные клочки тьмы, отчего девушка тихо заворочалась и застонала, прерывисто дыша. Неприятно, конечно, зато полезно... А вот что делать с ее дочерью...

Я встряхнула руки, привыкая к собранной силе, а Молчун, забравшийся на постель, обошел вокруг Таит, "сшивая" и "штопая" разорванную проклятьем ауру. И вот и все... Девушка, вздохнув, расслабилась, перевернулась на спину и улыбнулась сквозь сон. Мерцание висящего на стене ковра придавало ее бледному лицу выражение... умиротворенности. Отныне она может и спать спокойно, и жить спокойно.

Кивнув самой себе, я подхватила на руки Молчуна, встала и отправилась к лежаку. Затаившееся на время ощущение приступа волнами острого, колючего холода разбегалось по телу, порождая оцепенение, и я стиснула зубы, чтобы не застонать от боли. Проклятье... Опустившись на лежак, я закуталась в одеяло, обняла Молчуна и закрыла глаза. Предчувствие скорой встречи с Вечностью отнимало все силы и сминало волю, не оставляя возможности сопротивляться. Как же отвратительно чувствовать себя беспомощной и кукольно-никчемной...

Оцепенение усиливалось, как и мерзкое ощущение тягучего, леденящего холода под кожей. Тело залихорадило. Перед внутренним взором замаячили туманные силуэты. Тьма, верная подруга, на сей раз предала меня, отступив, и в помутившееся сознание врывались образы давно ушедших и забытых людей. Врывались, подходили, улыбались, протягивая руки и увлекая за собой...

И, с мгновение продержавшись на призрачной грани реальности, я рухнула в гостеприимный мрак. И бешено застучала в висках кровь, запульсировала в сердце тупая боль и легко коснулась плеча ледяная ладонь Вечности.

* * *

Ослепительный свет неприятно бил в лицо. Я попыталась отвернуться, попятиться... и скатилась с лежака, стукнувшись головой об пол. С трудом села. Потерла затылок и недоуменно нахмурилась. Перед глазами до сих пор стоял мрак небытия, и лишь пол приятно холодил тело, прогоняя оцепенение. А значит... я вернулась. И пережила очередной приступ. Сколько времени я отсутствовала, и кто меня вернул?.. Я переползла на лежак, протерла глаза и поморгала, привыкая к мерцающему свету.

— Ты жива, я знала, — к моей руке несмело прикоснулись прохладная детская ладошка.

Эри сидела на одеяле, зябко поджав ноги, и смотрела на меня с понимающей мудростью. Молчун, свернувшийся клубком, поднял голову и приветственно мяукнул. Я устало провела рукой по лбу. И все просто...

— Это ты помогла мне вернуться? — я ласково улыбнулась девочке. — Благодарю...

Она отрицательно качнула головой:

— Ты сама шла на свет, я ничего не делала.

— Нет, сделала, — мягко сказала я. — Ты не побоялась подойти и заглянуть в меня, чтобы я заметила свет. Что ты увидела?

Эри отвернулась и тихо, испуганно прошептала:

— Холодно. Темно. Пусто. Там — смерть...

— Там — Вечность, — поправила я. — Вернее, ее порог.

И я была очень близка к тому, чтобы перешагнуть через него...

— Сколько я... спала?

— Этот день, — девочка озабоченно нахмурила тонкие бровки. — Уже почти ночь. И мама тоже.

— Я сняла с мамы проклятье, и ей потребуется время, чтобы прийти в себя и восстановить силы, — пояснила я. — Она скоро проснется. Ты ела?

Эри кивнула и отвернулась, побоявшись спросить. А я не решилась отвечать на ее молчаливый вопрос. Да, один способ снять проклятье есть, но готова ли я на такой шаг?.. Я повела плечами, прогоняя остатки колючего оцепенения, и почувствовала себя бесконечно уставшей и опустошенной. Приступы всегда отнимают так много сил...

— Спи, — девочка села рядом. — Хочешь, я побуду с тобой? — и неуверенно взяла меня за руку. — Хочешь?..

Я улеглась, посмотрела в ее доброе, излучающее свет личико и вдруг поняла, что смогу. Смогу заплатить за ее жизнь — за ее настоящую жизнь. Мне недолго осталось, приступы становятся все сильнее, и однажды, провалившись в Вечность, я уже не вернусь, а старые долги нужно уметь отдавать... И да будет так.

— Благодарю, милая, — я ласково пожала детские пальчики. — Разбудишь меня, когда мама проснется? Мне нужно серьезно с ней поговорить... о тебе.

Детская ладошка выскользнула из моей руки.

— Ты не сможешь... Никто не смог... — Эри попыталась отодвинуться. — Я... сама справлюсь...

— Конечно, справишься, — серьезно ответила я. — А я останусь рядом и помогу. Я знаю, как.

Девочка смотрела на меня недоверчиво и угрюмо, а я завернулась в одеяло и устало закрыла глаза. И улыбнулась. Теперь я... понимаю. И знаю, что смогу. Да, пришло время отдавать старые долги. И нечего терять, и не о чем жалеть. Если жизнь превратилась в мутное существование... надо уметь передать ее другому — достойному. А Эри достойна. Несмотря на тьму проклятья, в ней столько жажды жизни, столько огня и света...

...и как же оно не вовремя, это ожидание мира с его старыми делами... Только вернулся интерес к жизни, и я ощутила себя почти живой... Но — оно всегда не вовремя. И так всегда было, есть и будет. По непонятным для искателей причинам, ожидание мира и его загадки всегда настигали нас в неожиданные моменты, ломая планы... и жизни.

Да, не о чем жалеть.

* * *

— Таит, ты мне доверяешь?

Девушка удивленно подняла брови:

— Почему ты спрашиваешь?

Я рассеянно помешала ложкой горячий овощной суп и объяснила:

— Хочу помочь Эри, но для этого мне необходимо твое доверие. Полное доверие.

Таит уронила на стол ложку и невольно покосилась на кровать, где спала ее дочь, измученная бессонной ночью.

— Но ты же говорила, что в тебе нет силы, и темные маги... — она запнулась.

— Это так, — согласилась я. — Но иногда сила без поддержки знаний приводит к беде, зато нужные знания при отсутствии силы творят чудеса.

Моя собеседница промолчала, с подозрительным вниманием разглядывая плавающую в супе сушеную зелень, а я терпеливо ждала ответа, помешивая свою похлебку.

— Чего ты от меня ждешь? — тихо спросила Таит.

— Согласия. Нам нужно будет уехать... далеко, — я не стала вдаваться в подробности. — Но ненадолго. А когда мы вернемся, твоя дочь обретет жизнь... и судьбу.

— Ты меня не обманываешь?

— Нет.

— Это... возможно? — недоверчивый взгляд.

— Да.

— Я согласна, — решительно кивнула Таит. — Но... как?

— Неважно, — уклончиво ответила я. — Не спрашивай меня ни о чем. Просто верь.

Она снова кивнула и без аппетита взялась за суп. В меня, признаться, тоже ничего не лезло. Не терпелось осуществить задуманное... пока я не испугалась. А, видит тьма, вскоре мне потребуется все мое мужество.

— Мама? — Эри приподняла с подушки взъерошенную голову, и я заметила ее внимательно-испуганный взор. Услышала.

— Да, дочка?

— Я скоро уеду?

Я многозначительно посмотрела на Таит, но она промолчала испуганно. И я ответила за нее:

— Да, Эри. Мы с тобой сегодня же уезжаем.

— А мама? — девочка нахмурилась. — Почему мама с нами не едет?

— Мама подождет дома, мы ненадолго, — мне надоело бороться с собой, и я отодвинула тарелку в сторону.

— Да... подожду, — с трудом добавила Таит.

— А куда поедем? — Эри, завернувшись с одеяло, подковыляла к столу.

Я вопросительно посмотрела на хозяйку дома:

— Где здесь ближайший храм Вечности?

— На соседнем острове, — та казалась сбитой с толку. — Но зачем он тебе?

— Надо, — я встала и потянулась за сумкой. — Собирайтесь, не стоит медлить.

— Но ведь фаза Вечности на дворе...

— Ну и что? — я обулась, заправив штаны в сапоги, и достала из сумки зелье перемещения. — Тьма мне не помеха.

Таит заметалась по комнате, одевая дочь, собирая в дорогу вещи и заставляя Эри поесть, хотя у девочки аппетит тоже пропал. И я вмешалась в затянувшиеся сборы, намекнув, что кроме плаща ей ничего не понадобится и не стоит суетиться. И Таит неохотно послушалась. Закутала дочь в теплый плащ и надолго ее обняла. Словно боялась, что видит своего ребенка в последний раз.

— Мы скоро вернемся, — тихо напомнила я и еще тише добавила: — Верь мне.

Девушка кивнула и отошла, а я взяла Эри за руку и дождалась, когда Молчун в облике ворона вспорхнет на мое плечо. И, ободряюще улыбнувшись Таит, разбила зелье об пол, шагнув в синие круги перехода.

...и никто никогда не узнает, что больше всех предстоящего боялась я.

* * *

Храм Вечности встретил нас молчаливым недоумением. Эри, крепко держа меня за руку, удивленно посмотрела по сторонам. Просторное овальное помещение, озаренное мрачным мерцанием серых факелов, вспыхнувших при нашем появлении, казалось, давно ждало чего-либо появления. А последних посетителей храм встречал очень давно. Так давно, что пол покрылся толстым слоем пыли, а висящие на стенах факелы закутались в грязную паутину. Время не тронуло лишь стоящее в центре каменное кресло да небольшое возвышение у противоположной стены.

— Зачем это? — шепотом спросила Эри, указывая на кресло.

— Скоро узнаешь, — тихо ответила я. — Идем.

Сбросив плащ и сумку на пол у кресла, я подхватила свою спутницу под мышки и усадила ее в кресло. Эри благоразумно помалкивала, понимая, что сейчас вопросы останутся без ответа, и с боязливым любопытством изучала странные углубления на подлокотниках. И, прежде чем оставить девочку одну, я всмотрелась в ее ауру, изучая плетение, и, запомнив мелкие детали, усыпила свою подопечную. Мне предстоял непростой разговор с Вечностью. Непростой и очень личный.

Я ссадила Молчуна на сумку и нервно сжала кулаки, сосредотачиваясь, собираясь с мыслями и смиряясь с неизбежным. И, собравшись и повторив про себя все доводы, решительно пересекла комнату и взбежала по узким ступенькам на возвышение. И замерла, прижав ладони к вырезанному в стене темному кругу — провалу в небытие. Приветствую...

Провал слабо запульсировал и пошел темными кругами, словно шаловливый ребенок бросил в ночное озеро крупный камень. Я отступила в сторону, и из провала ко мне вышла женщина. Высокая, с прямой осанкой, в сером плаще с надвинутым на лицо капюшоном. И в тонких перчатках на руках, скрывающих чистые ладони. Голос Вечности. Человек без судьбы. Из тех, кто изначально отказывается от инициации, пути и судьбы. Они живут при храмах Вечности и говорят от ее имени. И они очень, очень много знают.

— Ты все же пришла.

Голос глухой, тусклый, безжизненный. Я невольно поежилась под пристальным взглядом из-под складок капюшона.

— Я не могла не прийти.

— Почему же? Ты наловчилась прятаться.

Я поморщилась:

— У меня были на то свои причины, и тебе они известны.

— От Вечности не убежишь и не спрячешься — и тебе это тоже известно.

Я криво улыбнулась:

— Не спорю... Но я пришла по другому делу.

— Слушаю, — храмовница сложила руки на груди.

— Даруйте ребенку судьбу — и жизнь, — попросила я. — Откажитесь от нее... на время. На ее время. Да, и я знаю, что ничто не появляется на пустом месте. Чтобы что-то пришло, нужно, чтобы что ушло. И я готова. Готова заплатить, — добавила твердо.

— Собой.

— Да.

— Зачем? Инициированные люди без судьбы долго не живут. Может, оставишь ее здесь? А что до тебя, Рейсан... Ты и так принадлежишь Вечности. И встретишься с ней и без этой жертвы. И очень скоро.

Я невольно оглянулась. Эри спала, откинувшись на спинку кресла. Оставить? Оставить ее здесь — и свою жизнь себе? Соблазн был велик, но... Отнять единственное дитя у несчастной матери? И оставить девочку на всю жизнь искалеченной проклятьем?

— Нет, — я взяла на себя ответственность за судьбу Эри — и решила за нее, — она пройдет инициацию и получит судьбу. А я... Я — хитрая тьма, и мне хватит упрямства и удачливости искателя удирать с порога Вечности... до последнего, — и, набравшись наглости, предъявила последний довод: — А если я начну этому учить?..

— Не начнешь, — храмовница склонила голову набок. — И будь по-твоему. Делай необходимое. Но следующей Снежной луны ты не увидишь — лишь приход почуешь.

— Так... мало?.. — я вздрогнула.

Один сезон — от Снежной луны до Пыльной — сто двадцать три дня. Сейчас — конец Снежной луны, а впереди — лишь Пыльная да Дождливая. И до начала следующего времени холодов мне остается... меньше лунного сезона, считающегося от Снежной до Снежной...

— Мало? — глухо переспросила храмовница. — Ошибаешься. Много. Ты давно стоишь одной ногой на пороге, а вчера тебя спасло лишь ожидание мира. И этот ребенок. Без них — как ни упрямься, как ни хитри — ты не справишься. Без помощи тебе не сбежать. Не выбраться. Ты готова?

Услышать горькую правду и решиться оказалось тяжелее, чем я предполагала. Я вздохнула, поджав губы. И умом понимала правдивость исходящих от Вечности слов, и вроде бы приготовилась... Но глупая душа в панике металась по телу, не желая его покидать и отказываться даже от того жалкого существования, которое я влачила последние лунные сезоны.

— Хочешь передумать? Позволяю.

— Нет, — быстро ответила я. — Не передумаю. Ты права. Слишком поздно. От неизбежного не уйти, а отсрочка больше измучит... Я и так слишком долго живу.