Поэтому после шторма наш линкор проплавал всего две недели, далее решили не рисковать, чего доброго еще утонет ценная "боевая единица". Вышел приказ закончить кампанию, разоружиться и сдать в порт имущество. Так у Сашки впервые появился реальный шанс осуществить ранее задуманное...

Стоял один из тех теплых апрельских дней, которые для севастопольских обывателей не составляют диковинки. В воздухе доходило до 20 градусов тепла по Цельсию, и купальный сезон уже открылся. По Севастопольскому рейду шустро сновали разнообразные лодки с отдыхающими. Дамы и девицы катались с кавалерами в гичках и яликах, любуясь видом города, поднимающегося амфитеатром над синими водами залива — синими, конечно, только издали тогда, как вблизи вода Севастопольского рейда в ясную погоду имеет яркий, настоящий изумрудно-зеленый цвет. По просторной, мощеной камнем улице напротив двухэтажного здания морской офицерской библиотеки, гуляла "чистая" публика, по преимуществу моряки и дамы. В небольшом, но красивом саду, внутри чугунной ограды, которою обведено массивное сооружение, цвели цветы на клумбах и в тени деревьев журчал фонтанчик. Южный курортный город, весна, девушки по улицам гуляют толпами, рай, да и только, но нашему герою не до них, его внимание приковано к слоняющимся без дела взад и вперед по бульвару офицерам. Горький опыт подсказывал ему, что лучше лишний раз не попадаться на глаза этим местным хозяевам жизни. Нет, Александр не был ни террористом, ни дезертиром, и в переносном ящике, на который он в данный момент сидел, затаившись в переулке, лежали обычные столярные инструменты. Более того, он еще совсем недавно был вполне законопослушным обывателем, так в чем же дело в праве, спросить читатель?

"Я ни вор, я не шпиен, я вообще-то дух. И за свободу мою, захотите ежели — изобью для Вас любого, можно даже двух" — вот вечно такая ерунда в голову лезет в критических ситуациях, странно не замечал за собой Сашка ранее пристрастия к творчеству этого барда. Память что-ли чудит, живет сволочь какой-то собственной жизнью.

В чем же дело? Да просто здесь и сейчас на дворе 1848 год, а на нем одета грубая и мешковатая форма матроса. Он чужой на этом празднике жизни и для пестро разодетой, гуляющей по главной улице публики наш Сашка — нижний чин, "серая скотинка", одним словом БЫДЛО, да именно так с большой буквы, вполне официально. И мириться с такой участью, он не намерен.

-Меньше месяца здесь, но как же эти бла-бла-благородия меня уже достали, теперь я понимаю, почему с таким энтузиазмом их на штыки в семнадцатом поднимали, — невеселые мысли одолевали его, — Но ничего, еще несколько дней и не страшна будет ни "отеческая забота" отцов-командиров, ни щедро отпускаемые ими палки, розги и линьки. Только бы грек не обманул, уж больно морда у него хитрая.

Жаль из-за этих гадов придется расстаться и с Россией, но иного выхода Александр не видел. Нет не все здесь сволочи, тот новенький мичман, например неплохой парень, да и адмирал Нахимов говорят мордобой и палки не одобряет, вот только до него как да бога, высоко и далеко, а "молодого" старшие товарищи быстро перевоспитают. Адмирала он к слову, видел только раз мельком, когда работал в кают-компании у буфетчика, восстанавливая поломанные в шторм полки и мебель. На минуту возникло видение, словно руки вдруг ощутили тяжесть знакомого по армейской службе ПКМ, но иллюзия быстро рассеялась. Длинная очередь прямо вдоль бульвара, затем добить подранков короткими, он ведь неплохо в свое время стрелял. Но пулемет где то там, остался далеко в будущем, поэтому намерения по сокращению штатов российского императорского флота придется оставить. Наконец заметив разрыв в непрерывном потоке "золотых погон" и подхватив ящик, он быстро рванулся вперед.

-Прямо как партизан, — мелькнуло в голове, — пересекаю контролируемую противником дорогу...

Сашка быстро перебежал площадь, влетел в переулок, и тут чуть не наткнулся на своего главного врага, навстречу по узкому проходу шел сам Упырек под руку с разодетой в шелка теткой. К счастью, он увидел его первым и успел заскочить во двор ближайшего дома. На мгновение мелькнула шальная мысль объяснить этому страшненькому "благородию" кто "швайн", а кто нет, и сортир рядом, будет, куда спустить господина арийца после разговора. Но почти сразу стало понятно, что не получится, свидетелей оставлять нельзя, а женщину он убить не сможет, она в любом случае не причем. Нет, черт с ним пусть живет. Расправа только помешает побегу, искать его в этом случае начнут раньше и необдуманные действия безнадежно испортят великолепный план, к финалу, которого он упорно приближался столько времени...

Пока все шло как по маслу, "Три святителя" встал на прикол, к слову, кто такие эти трое он так и не узнал, да это теперь и не важно, Упырек по слухам застрял в длительной командировке, и небольшой запас времени для действий у него есть. Неделю кипела работа в порту, непрерывно матросы сгружали на берег имущество. Помощник плотника просто выбился из сил сколачивая из обрезков досок ящики для всякого барахла, подлежащего сдаче на хранение в склад. Только закончился этот аврал, как тут же отцы-командиры поставили ему новые задачи...

В городе весна вступила в свои права, и состоятельная публика понемногу начала перебираться на "летние квартиры" — дачи в окрестностях. Иногда местные жители арендовали для этой цели даже целые поместья. Вот и пошел наш Сашка под командой вечно сонного вольнонаемного плотника-финна по квартирам, дачам и хуторам господ офицеров, их родственников, друзей и просто хороших знакомых, плотник и столяр нужен везде, что он еще и слесарь? Прекрасно, значит пусть заодно, и замки посмотрит, не заржавели ли за зиму. Работа не угнетала, напротив "дед" свое дело знал и любил, но будущее омрачал Упырек, там, в Морских казармах новая, и возможно последняя встреча неизбежна. Поэтому он сразу начал действовать, первым шагом было обретение свободы передвижения по городу. Теоретически он ее давно получил, но сильно мешал, навязанный начальством в старшие, чухонец. От него удалось избавиться быстро, нет никакого пролития крови, все произошло гуманно само собой. По давнему русскому обычаю мастерам при завершении работ всегда наливают стопочку-другую, и вот финну в этом сезоне пошла двойная норма. Поэтому уже через три дня командир тяжело "заболел" запоем. Теперь надо добыть денег, эту проблему "дед" решил без труда, подхалтурив у местных купцов и прочих домовладельцев, благо инструмент есть, а гвозди и прочий мелкий расходный материал идет от казны. Не велики, правда капиталы, но на покупку одежды и фальшивых документов у расторопного, постоянно крутившегося возле матросов, грека их должно хватить. Если верить "деду", то этот барыга был надежный, не раз уже выручавший матросиков в сомнительных делах. Обычно ему сбывали, все ценное, что удалось стащить с корабля или добыть в порту. Сейчас Сашка как раз и спешит на встречу с "коммерсантом", ну а далее самый опасный этап, надо осторожно выбраться из города, и бегом в ближайший коммерческий порт на иностранный корабль. Все рассчитано, его не хватятся в течение недели, а то и двух, ведь послали работать на удаленную дачу, и если не выгорит с иностранцами, можно попробовать вернуться. Но безжалостный Фатум и на этот раз, как впрочем, и неоднократно ранее бывало, обрушил этот великолепный план Александра...

Глава 3. Птичка на проводе.

Как провожают пароходы совсем не так как поезда.

Морские медленные воды не то что рельсы в два ряда...

Как ни суди волнений больше, ведь ты уже не на земле...

Как ни ряди разлука дольше, когда плывешь на корабле.

Насвистывает старый, знакомый еще по той "мирной" жизни мотив молодой человек в заношенной рубахе-голландке и бескозырке без ленточек, пробираясь между бесконечными рядами длинных некрашенных сараев.

Да все, верно, жаль только, что придется ему еще месяц-другой поработать матросом на "иностранного дядю", но выхода нет, альтернатива — близкое общение с нашим дорогим Упырьком, чтоб он сдох побыстрее. И разлука тоже впереди, но с другой стороны никого и ничего у него тут нет, и у "деда" кстати тоже. Вот только "предок" в последние дни настойчиво намекает, что бежать надо бы в Россию, домой. Картины домашней деревенской жизни прямо так и лезут в голову: величественный монументальный лес, обступивший деревню с трех сторон, луг с игривыми лошадками вдали, ласковые руки матери и девушка, доверчиво прильнувшая к плечу на сеновале... Приходилось постоянно напоминать, ему что девица уже замужем, родители "дедушку" не ждут, нет у матроса ни дома, ни семьи, он теперь изгой. Если появится вдруг в деревне, так свои же родные сдадут властям, иначе всех закатают в Сибирь. Но ничего, протянуть бы только на чужбине до далекого и легендарного 1861 года, а там глядишь, и появится возможность, вернутся назад.

Порт напомнил Сашке, огромную товарную железнодорожную станцию или гигантский склад, везде что-то навалено, наложено, кучи угля, штабели дров, ящики, старые якоря, бухты канатов, сам черт ногу сломит в этом бардаке. С трудом он добрался до пятачка, где условился встретиться с "коммерсантом". В Греции согласно пословице, "все есть", вот сейчас ему и предстояло это проверить. Договорились "после полудня", но часы здесь у народа редкость, значит, придется ждать до вечера, не иначе. Скучая, Александр прошелся туда-сюда и обратно, завернул за угол барака и тут замер как вкопанный. У дощатой стены следующего строения ровными рядами стояли огромные деревянные колеса кабельных барабанов. Даже запах тот же и знакомый терпко-кислый вкус снова возник во рту, как там, тогда... На секунду ему показалось, что вокруг не убогие дощатые строения, а могучие сосны, что он вернулся домой, но нет, шум порта возвращает к действительности, окончательно разрушая видение. Странно, раньше их тут не было, надо возвращаться, может грек уже пришел, но остановится, Саша не мог, "профессиональный инстинкт", выработавшийся за годы работы на предприятиях электросвязи, неудержимо нес его туда, к открытым воротам заветного сарая.

Низкий потолок старого строения гудел от четырехэтажных заклинаний, обращенных к языческим богам плодородия и силы. Работа, похоже, в самом разгаре, Саша медленно приближается к бородатому дядьке в белой нательной рубашке, колдующему над неведомыми аппаратами.

Е..., -выплюнув очередную мантру, тот медленно поднимает усталые красные глаза на неожиданного посетителя, и похоже запас проклятий иссяк, — ходят тут... помог бы, что ли ирод такой...

А почему бы нет, мелькает мысль у Александра, он сразу опознал антикварные устройства, это телеграфные аппараты системы Морзе, самые древние, даже контрольного прибора нет. Описание и схема были у него в коллекции, а значит теперь и в памяти, "прошиты" навсегда словно в масочном постоянном запоминающем устройстве. "Глаза боятся, а руки делают", говорил в такой ситуации, мудрый наставник еще в радиокружке дворца пионеров в отдаленные времена детства. Так чего он ждет — вперед работать!

Неисправности оказались пустяковыми, у одного девайса неведомый вредитель туго затянул регулировочный винт реле, у другого отсутствовал контакт во входной клеммной колодке. Сашка довольно потер руки, все работает, реле щелкают, теперь будет полная проверка. Пальцы сами ложатся на телеграфный ключ, туговат, однако и регулировка не предусмотрена, за день так рука отвалится. Давно он ключом не работал, а навык сохранился, надо же, не иначе еще один бонус "продвинутой памяти"? "В чащах юга жил был цитрус? Да, но фальшивый экземпляр." — мерно выстукивает изобретение заокеанского гения. Этой фразой, каждое утро у Александра на работе, проверяли старенький телетайп, пока, наконец, не заменил ветерана самодельный модем для телеграфного канала, спасибо знатокам из Фидо. Нет, модем он и сам мог разработать, но вот софт подобрать... Эх, как его тогда расцеловала секретарша Любочка, уставшая от капризов допотопного агрегата, даже намек был и на продолжение... Хорошие были времена. Остались там в будущем.

-Вот хозяин смотри, по шлейфу все работает и напрямую тоже, — отчитывается Сашка, и на стол перед изумленным бородачом ложатся четыре обрывка ленты с совершенно идентичной записью, — А мне пора идти.

-Постой! Ты никак соображаешь в этом деле! — пальцы собеседника сжимают его руку железной хваткой, — мне сам Нахимов обещал людей в помощь, брось ты это свой ящик, пойдем со мной!

Почему он тогда не вырвался и не убежал, Александр так и не понял, может быть вмешался "дед" не желавший расставаться с Россией? Но бородатый, зажав под мышкой мундир, ранее мирно лежавший на лавке, просто волоком потащил Сашку в сторону административных зданий. Как в тумане он отвечал на вопросы, с какого корабля, имя, фамилия, должность, еще что-то... И вот уже они идут обратно, довольный спутник оживленно рассказывает о себе, рядом возникает, и тут же прячется за сараями, изумленный таким поворотом дела, уроженец Эллады. Побег сорвался, Александр остается здесь, в Севастополе, в России.

Жизнь как зебра, полоса, черная, полоса белая, есть надежда, что новая полоса у него будет не только ослепительно белой, но и длинной. Нельзя сказать, что ему в этот раз сильно не повезло, разве что интендантство зажало положенный мундир, и даже многоопытный Петрович не смог у них выбить ничего, так бумаги и ходят до сих пор где-то там в Петербурге. Формально он уже не матрос, а солдат, электрический телеграф числится за военным ведомством. Но это ерунда, важно другое, удалось вернуться к привычной жизни и работе, не надо никуда бежать, и резать никого не придется. Обстановка на задворках морской офицерской библиотеки, где в подсобке разместилась контора телеграфа, после тесного закутка в трюме корабля показалась ему настоящим раем. Так мало иногда надо человеку для счастья.

Изящное трехэтажное здание библиотеки Черноморского флота находилось на самом возвышенном месте города, отстоящем на 40 метров от уровня моря. По бокам парадной мраморной лестницы красовались на пьедесталах два огромных сфинкса. В нишах нижнего этажа поставлены были две статуи — Архимеда и Ксенофонта, вышиною каждая примерно в 3 метра. Наверху здания на портике, поддерживавшемся с парадного входа двумя ионического ордена колоннами, прежде стояло еще несколько статуй из белого каррарского мрамора. Чугунная высокая решетка окружала здание библиотеки, а возле здания находился небольшой хорошенький садик, в котором с первой весною все расцвело и распустилось. Поднявшись наверх по внутренней широкой лестнице, также мраморной, проходили в небольшое отделение с картинами разных кораблей, вделанными в стену, и превосходными гравюрами морских сражений. Оттуда открывался ход в огромную залу в два света с галереею вокруг на чугунных кронштейнах с чугунной же решеткой. Налево от входа в эту залу стояла большая модель 120-ти пушечного корабля 'Двенадцать Апостолов'. По стенам вокруг помещались большие шкафы для книг из красного дерева. Прямо вела дверь в другую залу с прекрасной кабинетной мебелью. Огромный стол посредине завален был журналами: французскими, русскими, английскими и немецкими. По стенам висели все лучшие русские карты.