— Зачем ты это сделал?
— Не знаю...— тихо прошептал я, — показалось, что так будет правильно. Ты прекрасна!
— А как же мой шрам? — так же тихо спросила Линнея.
— Я его не вижу...
И это было правдой — для меня ужасный уродливый шрам, обезобразивший лицо девушки, уже не имел никакого значения. Кажется, я всё же влюбился...
Потом мы гуляли по парку, наблюдая, как лето распушило деревья молодой листвой и укрыло землю густым, по колено, травяным ковром. Затем ужинали в ставшем для нас уже привычным ресторанчике, в котором нас узнавали все официанты, а после ужина, дождавшись темноты, опять гуляли по ночному парку, любуясь на высыпавшие на небо звёзды. И лишь по дороге домой, когда мы уже подходили к воротам академии, Линнея сказала:
— А преподавателя по боевой подготовке я постараюсь для тебя найти...
* * *
Отступление второе. Окана, клановые земли Камэни.
В кабинет начальника службы безопасности просунулась очаровательная головка молодой девушки, и весёлый девичий голосок прощебетал:
— Господин Грасс, к вам на приём записалась какая-то пигалица со шрамом во всю рожу. Она уже двадцать нун дожидается в приёмной вашего вызова. Сидит неподвижно, как статуя. Я даже поначалу удивилась — уж не померла ли...
— А на какое время она записалась?
— Свободное окно было только на четыре ри. Время аудиенции началось двадцать нун назад, но вы тогда были заняты.
— А почему меня не предупредила?
— Ради какой-то незнакомой пигалицы без роду и племени? Подождёт, ничего страшного.
— Ладно, двадцать нун назад я всё равно не смог бы её принять, поэтому зови сейчас. Однако в дальнейшем прошу подобные решения самостоятельно не принимать, а известить меня, как положено.
— Слушаюсь, господин!
И за закрывшейся дверью послышалось недовольное:
— Можете войти!
Дверь открылась, и перед мужчиной возникла идеально скроенная фигурка молодой девушки. Если бы не ужасный шрам во всё лицо, посетительницу можно было бы назвать настоящей красавицей. Пожалуй, его секретарша, предположив, что девушка "без роду и племени", явно погорячилась — в незнакомке за сотню шагов чувствовалась порода. Впрочем, беспородную его заместители не допустили бы даже до приёмной, а то, что девушка скрывает своё положение — возможно, не её прихоть, а необходимость. В его жизни случались ситуации и более необычные... Но мужчина привык не обращать внимание на внешность, поэтому вежливо, как равной, поклонился посетительнице, не вставая, впрочем, из-за стола, тем самым обозначив предстоящую иерархию в разговоре, и спросил:
— Что привело вас в наш клан, уважаемая?
— Танья Линнея, господин.
— Что привело вас, танья Линнея, в наш клан?
— Школа боевых искусств Лерой в настоящее время находится под патронажем клана Камэни, поэтому я пришла к вам. Я хотела бы купить услуги инструктора по рукопашному бою.
И, увидев, как лицо сидящего перед ней мужчины недовольно скривилось, добавила:
— Я покупаю не для себя, а для одного моего хорошего друга.
— Мы не продаём своё воинское искусство, танья Линнея, оно является собственностью клана и строго засекречено.
— Для меня оно не является секретом, господин...
Девушка выдержала паузу, ожидая, что сидящий перед ней мужчина назовёт себя, однако он не оправдал её ожиданий, сказав:
— Раз вы не знаете моего имени, танья Линнея, можете называть меня тан Лерой. К тому же вы тоже назвали лишь своё имя, не упомянув клан.
Молча проглотив завуалированное недовольство мужчины подобной скрытностью, девушка ответила:
— Хорошо, тан Лерой. Так вот, ваше воинское искусство не является для меня секретом. Я получила не худшее, чем у вас, образование.
— Тогда что мешает вам самой обучить этому искусству вашего, как вы говорите, хорошего друга?
— Причин несколько, но основных две. Первая — я не инструктор и не умею связно обучать тому, что знаю сама. В деле обучения очень важна последовательность — овладение одним приёмом обязательно должно идти за другим строго в определённой очерёдности, от простого к сложному, причём в обучении важно всё. Я должна обучить, как ставить ноги, как перемещать корпус, как скручивать бёдра, даже указать, какие мышцы должны работать, а какие отдыхать, расслабляясь, в каждый конкретный момент. Плюс ко всему я всё вышесказанное должна увязать с правильной постановкой дыхания.
Уже более уважительно мужчина ответил:
— Вижу, что вы действительно разбираетесь в том, что говорите. Тем более мне непонятно, почему вы не обучаете своего человека сами.
— Да потому, что я уже не могу объяснить, как я всё это делаю... Моё обучение началось слишком рано, и многие моменты обучения я просто забыла, а кое-что у меня давно уже выходит неосознанно, без участия мозга. Я бьюсь так же свободно, как дышу, и не могу объяснить, как я делаю тот или иной приём. Я его просто делаю. С таким подходом я не обучу, а покалечу своего человека, хорошо ещё, если не убью.
— Вы назвали всего одну причину...
— Причина вторая — я не обучена соизмерять силы своих ударов. И это не моя прихоть — так тренировал меня мой учитель. Все мои удары наносятся в полную силу, и даже если я попытаюсь их контролировать, то, не имея опыта обучения, рано или поздно сорвусь и допущу ошибку, бессознательно проведя не тренировочный, а боевой приём. Для моего противника это верная смерть.
— Вы так уверены в смертоносности своего искусства?
— Если мы с вами договоримся, я даже соглашусь кое-что вам продемонстрировать.
— Вы назвали все причины?
— Нет, их много. Я, как и говорила, назвала две основных, но могу перечислить и другие. Например, я давно уже не держу в голове связки приёмов и блоков. Я бьюсь на рефлексах, применяя тот приём, который в данный момент подходит лучше всего. Мой бой давно уже импровизация, а не когда-то заданный алгоритм, и мне, без соответствующего опыта, сложно вычленить из своих действий отдельные приёмы, разложив их на составляющие, как это делает опытный тренер. Ещё практически все мои приёмы адаптированы для женщины, и пусть они не сильно отличаются от приёмов, выполняемых мужчиной, но всё же отличия есть, и при обучении они существенны. Не вам объяснять, что женские и мужские тела имеют ряд физиологических отличий. Теоретически я, разумеется, смогу обучить своего человека искусству безоружного боя, но обучение займёт у меня значительно больше времени, чем у меня есть, и вероятность его травмы или гибели в процессе обучения окажется слишком высока, а я не хочу рисковать. Повторюсь — я знаю ваше секретное воинское искусство, так что по вашей вине утечки секретов из вашего клана не произойдёт, но обучать я планирую не сама, а хочу доверить эту работу опытному инструктору. В конце концов, этот самый инструктор сможет посмотреть то, что знаю я, и этим приёмам обучить моего человека.
— Достаточно, танья. Я вижу, что вы разбираетесь в предмете нашего разговора и соглашусь, разумеется, за определённую плату, предоставить вашему другу инструктора после того, как вы докажете мне и моим людям, что сами владеете тем, что хотите передать вашему человеку.
— Опытного инструктора. Не ниже четвёртого дана. Желательно — пятого.
— У нас сэнсей имеет пятый дан. Два его лучших ученика имеют четвёртый дан, но их я отдать не могу — рабочее время этих трёх бойцов расписано по дангам, и они тренируют свои собственные группы.
— Жалко... А я надеялась на настоящего профессионала...
— А чем вас не устраивает первый дан?
— Первый дан — это ученик, только что закончивший школу. Вы доверите вчерашнему школьнику обучение собственного ребёнка? Тысячу сол назад в вашей школе к обучению допускались лишь инструкторы, получившие четвёртый дан.
— У вас устаревшие сведения о нашей школе, танья Линнея.
— Но хоть кто-то с третьим даном у вас есть?
— Нерационально использовать мастера с третьим даном для обучения начинающего ученика.
— Зато не придётся менять учителя. Хотите, я проведу свободный спарринг с вашим третьим даном? Разрешаю наносить по мне удары в полную силу — уверяю, мне они не повредят.
— У вас стальная рубашка?
— Нет, и рубашка, и даже трусы у меня из обычной ткани, которую можно купить в любом имперском магазине.
— Я имею в виду воинское умение. Кстати, а каков ваш собственный уровень? Вы как-то упустили этот момент.
— У меня официально первый дан — я закончила школу боевых искусств, аналогичную клановой школе Лерой. Возможно, я уже готова к экзамену на второй дан, но мне сложно судить о реальном уровне моей подготовки — долгое время я не имела возможности заниматься с опытным спарринг-партнёром.
— Тогда я предоставлю вам тренера с уровнем, аналогичным вашему. То есть бойца с первым даном.
— А если я попытаюсь сдать экзамены у вас?
— А вы знаете программу экзаменов на второй дан?
— Если она не сильно отличается от той, что была у Лерой тысячу сол назад, то, надеюсь, что знаю. Ката, кстати, я знаю вплоть до шестого дана.
— Тамешивари?
— Для меня не проблема — разобью, что дадите.
— Даже так? — мужчина уже более серьёзно посмотрел на стоящую перед ним девушку.
— Я же не зря опасаюсь самостоятельно обучать своего человека. Повторюсь — мои удары слишком сильны для учебного спарринга, а контролировать силу своих ударов я не привыкла. Уж извините, как обучали. Если бы я могла уверенно контролировать свои удары, зачем мне тогда нужен был бы ваш тренер?
— Учитель, танья Линнея. Мы называем его учителем.
— Учитель в школе может быть только один, и вы мне его не дадите. Остальные — сэмпай, или старшие ученики. Тренеры. Учителями они станут, когда создадут собственную школу.
— Не будем углубляться в тонкости формулировок, танья Линнея, — недовольно пробормотал мужчина, — и давайте пройдём в тренировочный зал, где вы продемонстрируете мне и мастерам свой уровень владения боевыми искусствами. Если вы знаете ката и сдадите тамешивари, тогда останется лишь кумитэ. По результатам и решим, какого уровня будет учитель для вашего человека. Или не будет...
Молча развернувшись, девушка проследовала за направлявшимся в додзё мужчиной, успевшим по пути отдать все необходимые распоряжения. Зайдя в предоставленную ей раздевалку и переодевшись в предоставленную форму, Линнея вышла в пустой зал, где уже знакомый ей начальник клановой службы безопасности о чём-то тихо беседовал с мужчиной, одетым в идеально белое кимоно с чёрным поясом. Нашивки на поясе девушка прочитать не смогла — было слишком далеко, поэтому она вежливо поклонилась и подошла к мужчинам, сев перед ними на поджатые ноги и положив ладони на колени.
Ждать ей пришлось минут десять, не меньше. Всё это время девушка просидела неподвижно, не стремясь перебить разговор мужчин или подслушать, о чём они говорили. Наконец, мужчины закончили беседу, и тот, что был одет в кимоно, обратился к девушке:
— Сначала я хотел бы увидеть подтверждение вашей квалификации, танья Линнея. Продемонстрируйте мне ката Бассай, Канку, Джион и Годзюшихо.
— Дай или Шо?
— А какую вы знаете?
— Обе, мастер.
— Тогда делайте обе. И, раз уж вы знаете все названные мной ката, прибавьте к ним Сочин, Нидзюшихо и Унсу — попробуем наиболее полно оценить вашу технику. Да, забыл про Хангэтсу — сделайте и её, посмотрим на вашу энергетику.
— Можно начинать? — голос девушки был сама невозмутимость.
— Можете, — снисходительно ответил сэнсей.
Линнея встала, ещё раз поклонилась, и подошла к небольшому красному кругу в самом центре зала, встав на него. Мужчины переместились к стене, сев на пятки поджатых под себя ног, повернулись к девушке и приготовились смотреть.
Дальнейшее действо происходило в полной тишине, изредка прерываемой громкими, резкими криками "иайй!" да хлопками кимоно, не успевающего перемещаться за стремительно порхающими руками и ногами девушки. Но, наконец, зрелище подошло к концу, Линнея, поклонившись, замерла в неподвижности, опустив руки и расставив ноги на ширине плеч, а учитель, встав, значительно более вежливо поклонился и сказал:
— Браво, госпожа Линнея! Вы, признаться, смогли меня удивить — ваши движения безукоризненны, а удары — стремительны и мощны. Незначительные отступления от канона можно приписать различным школам — я давно уже отошёл от мысли, что лишь изучаемые нами формы ката есть единственно правильные. Скажите, по предметам вы бьёте так же сильно, как по воздуху?
— Переходим к тамешивари, учитель? — спокойно переспросила девушка.
— Было бы весьма неплохо. Вы готовы?
— Да.
— Тогда приступайте! — и сразу же после его слов несколько учеников вынесли из приоткрытой двери нарезанные доски и каменный плитняк. Вероятно, они приготовили всё заранее и лишь ожидали за дверью команды учителя. Быстро соорудив тренажёры, ученики разбились по парам и взяли в свои руки обрезки досок. Оценив их усилия, Линнея, повернувшись к учителю, переспросила:
— Можно начинать?
И, получив утвердительный кивок, спокойно, как на обычной тренировке, несколькими резкими ударами рук и ног разбила все приготовленные для неё предметы, показав максимум возможных приёмов.
— Ещё раз браво, госпожа! — учитель не удержался от аплодисментов, — вы однозначно переросли свой официальный уровень! Не хотели бы попробовать сдать сразу на третий дан?
— Если я получу третий дан, то тренер, которого вы предоставите для моего человека, тоже будет иметь третий дан?
— Совершенно верно, танья Линнея! — подтвердил начальник службы безопасности.
— Тогда желаю. И пригласите кого-нибудь из медиков — в спарринге возможны травмы, за которые я не хотела бы нести ответственности.
— Да, и ещё один момент, госпожа Линнея, — уточнил сэнсей, — начиная с третьего дана, в спарринге допускается применение энергии ци.
— Уточните этот момент, — и до того бесстрастный голос девушки стал, кажется, ещё холоднее.
— Мастер третьего дана должен уметь владеть энергетическими методиками. Соответственно, соискатель степени третьего дана тоже должен ими владеть.
— Значит ли это, что против меня будут использоваться энергетические методики?
— Вы правильно поняли, госпожа Линнея.
— А я? Я обязана их применять?
— Нет, не обязаны, но тогда получение вами степени третьего дана останется под вопросом. Всё же владение энергией ци — один из важнейших аспектов познания истинного боевого искусства. Мастер третьего дана просто обязан продемонстрировать приёмной комиссии, что он достиг нужной степени мастерства.
