Час испытания

— Слово "честный" и слово "купец" даже в сказке не могут рядом стоять, — улыбнулся Гарольд. — Будь осторожен, друг. Теперь мне пора на восток.

— Уже уезжаешь? — толстяк удивился. — Зачем?

— Дальше искать этих проклятых заговорщиков. Граф обещал с меня шкуру спустить, если я не найду хоть каких-нибудь новых улик. Или подозреваемых.

Следопыт пару секунд посмотрел в глаза старому другу. Тот молча хлопнул его по плечу.

— Прощай, Макс, — бросил охотник, спускаясь по лестнице. Ответом ему была тишина.

Глава 4

Охотник медленно брёл по торговому ряду. Солнце уже клонилось к западу, и некоторые лавки были закрыты. Но в немногих оставшихся было всё что нужно. Тёплая одежда, новые сапоги, запас вяленого мяса, медикаменты и дорожный посох. Коней Гарольд не любил, и это было взаимно. Путешествовать он старался пешком, делая ставку не на скорость, а на выносливость.

Стражники лениво поглядывали на разношерстную толпу, без особых проблем впуская и выпуская народ через ворота, не забывая брать пошлину с обозников. Гарольд на всякий случай накинул капюшон, пряча лицо в тени, и спокойным шагом прошел мимо охраны. Те не обратили на одинокого путника никакого внимания. Конечно, уходить из города, на ночь глядя, было не лучшей идеей, но выбирать не приходилось. Подонки из "Речного дракона" могли с лёгкостью сдать его страже.

Гарольд, опираясь на палку, уверенно захромал по дороге на юг точно тем же путём, которым шёл несколько дней назад. Следопыт понимал, что до заката он не найдет никакого ночлега, и ему придется ночевать где-нибудь прямо в поле. Не впервой. Под вечер стало зябко, и он поёжился от свежего воздуха, проникающего под одежду. Последние тёплые деньки остались позади, как и город, в котором он эти деньки провёл. Приближалась зима, как обычно, суровая и холодная, и охотник надеялся успеть всё до того, как выпадет снег.

Но пока что самой большой проблемой были раны, не до конца затянувшиеся. Плечо зажило необычайно быстро, покрывшись твердой бурой корочкой, а вот нога давала о себе знать. Заражение не пошло дальше, но рана вела себя ужасно. Почти любое движение отдавалось тупой болью, скребущей прямо по костям. Гарольд знал, что если бы не прижег её тогда, то сейчас валялся бы в беспамятстве, проклиная всё на свете. И единственным выходом стало бы лишь одно — отрубить почерневшую и гниющую заживо ногу под корень. Однако этого не случилось, и следопыт благодарил богов за это, одновременно выпрашивая в редких вечерних молитвах скорейшего выздоровления.

Отмеряя шаг за шагом, он размышлял обо всём случившемся. С каждой минутой он всё удалялся от места, в котором мог получить ответы, но возвращаться было уже поздно. Граф приказал на восток — Гарольд идёт на восток. Может быть, под пытками купец и вспомнил бы еще кое-что, но охотник и так узнал достаточно. И был за это весьма благодарен. Поэтому сейчас только и оставалось, что шагать, опираясь на посох. Гонец приближался к городу с востока, и следовало проверить, откуда он мог прийти.

Отчаянные смельчаки, ходившие на восток, каждый раз встречались с воинственными племенами айваров, которые не давали им пройти дальше. Значит, они точно знали что-нибудь о таинственных инициалах, заговоре и пастыре, о котором говорилось в послании. Но была также вероятность, что следопыта просто казнят, едва он задаст первый вопрос. Айвары не славились гостеприимством.

За такими нехитрыми размышлениями Гарольд не заметил, как начало смеркаться. Он обернулся. Солнце еще не скрылось за горизонтом, но неизбежно катилось вниз. Густые темные тучи приближались, угрожая накрыть всю землю, от края до края. Охотник нахмурился и немного ускорил шаг. Перспектива ночевать под проливным дождём ему вовсе не нравилась. Вскоре с противным свистом поднялся ветер, заставляя плащ лететь впереди своего хозяина, путаясь в ногах. Следопыт широким размашистым движением перекинул один край плаща через плечо, закутываясь поплотнее. Первые крупные капли упали на песок, насытив его влагой.

Вслед за первыми каплями полетели следующие. Дождь забарабанил по сухой земле, истосковавшейся по лужам и ручейкам. Гарольд выругался вполголоса и продолжил путь, невзирая на непогоду. Слева и справа от тракта ширились поля, уже убранные. Спать на сырой холодной земле охотник не желал, лучше идти всю ночь, чем проснуться и застудить себе что-нибудь. А дров для костра и лапника на подстилку здесь не найти.

Косые струи дождя лились, словно из ведра. Казалось, кто-то продырявил небосвод и направил все воды бескрайнего океана вниз, на многострадальную землю, пытаясь смыть все грехи её обитателей. На дороге появлялись первые лужи, мокрый песок налипал на сапоги, и шагать становилось всё тяжелее. Словно сама природа хотела остановить Гарольда, неутомимо бредущего на восток.

Наконец, дорога круто повернула налево. Поля постепенно превращались в покосы и просто бесхозные участки. Земля здесь была практически бесплатная, но крестьян не хватало. Немногие отваживались переселиться в Пограничье, туда, где периодически вспыхивали войны, где почти каждый год появлялись кочевники в поисках легкой добычи, где царило беззаконие и дикие нравы. Однако удачливые земледельцы ухитрялись снимать по два урожая в год, и здешний чернозем славился на всю империю. Если бы не плодородие, сюда бы вообще никто не поехал.

На одном из покосов Гарольду посчастливилось обнаружить неубранный стог сена. То ли его забыли, то ли оставили специально, это было неважно. Промокшему до нитки следопыту было всё равно, если внутри было хотя бы чуть-чуть суше, чем на улице.

Охотник за головами разворошил уже мокрую траву и забрался внутрь. Сено охотно приняло его в свои мягкие объятия. Гарольд переоделся в сухую одежду и устроился поудобнее. Высохшие стебли неприятно кололись сквозь ткань, но следопыт вымотался за сегодня и мгновенно уснул.

Утро встретило его ласковыми лучами осеннего солнышка. Тучи скрылись за горизонтом, но следопыт прекрасно знал, что это ненадолго. Северные ветра приносили влажный морской воздух, который, в свою очередь, приносил проливные дожди. Роса яркими прозрачными бусинами рассыпалась по траве, повсюду виднелись лужи, отражающие бесконечное синее небо.

Мокрая одежда болталась на посохе за плечом Гарольда. После такой стирки не мешало бы просушить всё хорошенько, над костром, однако время поджимало. Чем скорее он доберется до восточных границ, тем больше шансов успеть вернуться в город до зимы. По приблизительным расчетам, он должен встретить патрули айваров примерно через пару недель пути. Если дожди не затянутся надолго.

На ходу пережёвывая вяленое мясо, следопыт шагал дальше. Впереди показались поля, а следом за ними деревня, но заходить в неё Гарольд не решился. Он уже был здесь не так давно, и расставание получилось не самым приятным. Лучше избегать мест, в которых живут родственники тех, кого ты убил, пусть и за дело. Больше поблизости деревень не было, и следующая на этом тракте была только за лесом, насколько он помнил.

К обеду Гарольд пришел к старому мосту. Вода журчала всё так же успокаивающе, ивы всё так же клонились к зеркальной поверхности, изредка роняя желтые листья. Пару секунд охотник задержал взгляд на широкой полосе реки и пошел дальше. Река несла свои воды на север, в бескрайний морозный океан. Природное любопытство жаждало узнать, насколько он далеко, но Гарольд лишь улыбнулся и пошёл дальше. Снова начали сгущаться тучи, и нужно было спешить.

Через несколько часов зарядил дождь, прозрачной стеной окутывая пространство. Холодные капли проникали повсюду, вытягивая драгоценное тепло. Вскоре Гарольд уже стучал зубами в такт своим шагам. Не хватало еще простудиться для полного счастья. Он хоть и привык переносить все тяготы и лишения кочевой жизни, но болеть в пути — не самое приятное, что может случиться. К тому же, раны всё ещё беспокоили.

По бокам от дороги возвышались сосны, бескрайним массивом ширясь от южных степей до непроходимых топей на севере. Изредка лес перемежался речными долинами, в которых и предпочитали селиться крестьяне. Некоторые отщепенцы ставили свои хутора прямо в лесу, на какой-нибудь просторной полянке, предпочитая земледелию какое-нибудь нехитрое ремесло вроде бортничества или охоты. Гарольд втайне надеялся когда-нибудь тоже осесть на хорошем участке и мирно доживать свой век в окружении большого семейства, но как-то не заладилось.

Следопыт сошел с тракта на более-менее сухую обочину. Деревья хоть немного, но защищали от воды. Стволы, которые, кажется, видели зарождение мира, стояли незыблемо, словно каменные менгиры. Хотя охотник понимал, что рано или поздно людская жадность доберется и до них. Он уже был свидетелем, как выжигались целые дубравы лишь для того, чтоб кучка крестьян могла там поселиться. Люди забирали у природы лучшее, только чтоб удовлетворить свои низменные потребности.

Изредка закидывая в рот сухари, Гарольд брёл, не думая ни о чём. Однообразие пейзажа не способствовало мыслительной деятельности, и он просто переставлял ноги, отдыхая от городской суеты. Посох ритмично впечатывался в сырую землю, помогая в ходьбе. На дорогу, совершенно не таясь, выскочил потрепанный заяц, принюхался к чему-то, и рванул дальше. Дичь в этих краях всё ещё оставалась непуганой. Охотник пожалел, что идёт дождь, и с арбалетом наготове ходить было вредно для тетивы и металла. Такую игрушку стоило беречь.

Гарольд шёл уже большую часть дня, и жутко хотелось сделать привал. Наконец, обнаружив подходящее место — под раскидистой лиственницей, он присел на влажную землю и вытянул ноги. Усталость опрокинулась на него тяжелой волной, от длинного перехода всё тело гудело, казалось, что встать он больше не сможет, ни сейчас, ни через несколько минут. За сегодня он прошел в два раза больше, чем вчера. Напрягая и расслабляя всё свои мышцы, следопыт прогнал неприятные ощущения, и поднялся, опираясь на длинный посох. Пора идти дальше.

Дождь не прекращался ни ночью, ни следующим днём. Дорога превратилась в грязное месиво, но обочина оставалась вполне пригодной, по сравнению с жидкой земляной кашей тракта. Охотник аккуратно двигался по скользкой хвое, стараясь не упасть лицом в грязь.

Сквозь стену дождя он различил вдалеке очертания телеги. Она одиноко стояла посреди дороги, завязшая по самую ось. Липкая жижа крепко держала её в своих объятиях. Гарольд учуял едкий запах дыма, принесённый ветром с той стороны. Подойдя поближе, он увидел под деревом Кислого, который расслабленно сидел и курил трубку.

— Здорово, старик! — помахал ему Гарольд. Тот лениво махнул рукой в ответ.

Телега стояла без лошади, полупустая. Лишь небольшая кучка товаров, купленных в городе, лежала, прикрытая старой рогожей. Похоже, горшечник удачно поторговался.

— Куда лошадку девал? — поинтересовался следопыт.

— Распряг и в деревню отпустил, она тут сама дойдёт, недалече уже, — мужик пустил небольшое колечко дыма. — А ты куда путь держишь?

— На восток, — расплывчато ответил Гарольд.

— Не пройдешь, — отмахнулся Кислый. — Там дальше дорога еще хуже.

— Так я лесом, тут нормально.

Старик заржал.

— Ты этот лес поперву посади и вырасти, чтоб там ходить! — он радовался нелепой шутке, словно ребенок новой игрушке. — Деревня там наша, да речка, лес весь уж лет тридцать как повырубали. С обоих берегов. Не бывал, что ли?

Охотник мотнул головой. Так далеко на восток он еще не заходил. И о здешних дорогах знал только по немногочисленным слухам. Надо было расспросить старика, когда они ехали вместе в Мариград, но уже поздно.

— Слушай, Гарольд! — обратился к нему гончар. — Подсоби вещички в деревню унести? Я тут мужиков жду, да что-то не дождусь никак. Мне одному не утащить будет, старый уже.

Следопыт оценил размеры кучки товаров. Вдвоем — совсем не проблема.

— А что там у тебя?

— Да так, немного того, немного сего. Чего в деревне не хватает, то и везу.

— Ну, скидывай сюда что влезет, — Гарольд перепрыгнул на телегу и открыл свой мешок.

Дед с необычайной прыткостью влез следом за ним, откинул рогожу и принялся скидывать наиболее мелкие товары. В сумку перекочевали наборы игл, небольшой мешочек соли, моток веревки, и прочая дребедень. Остальное старик завернул в рогожу и взял на руки. Гарольду он сунул небольшой бочонок дешевого вина, строго приказывая не ронять ни в коем случае. Тот просто пожал плечами и спрыгнул на обочину.

— Пошли, телегу тут никто не сопрёт, — уверенно бросил старик и бодренько отправился в сторону дома.

Гарольд молча последовал за ним. Бочонок постоянно норовил выскользнуть из мокрых ладоней, и следопыт нервно усмехнулся. Вылавливать из грязи чужое вино ему не очень-то хотелось.

Меньше, чем через час, лес начал редеть, и вскоре за опушкой показалась деревня, стоявшая на берегу широкой реки. Синяя лента прорезала землю с севера на юг и сейчас разлилась, затопив несколько домов, стоявших слишком близко.

— Вот, родина моя! Сосновка! — с гордостью воскликнул Кислый, отбрасывая комок грязи с сапога. Лес кончился, и идти уже приходилось непосредственно по раскисшей дороге.

— О, боги, как оригинально, — вполголоса пробормотал охотник. Старик, похоже, не услышал обидного высказывания. Или просто не подал виду.

Пара десятков избушек стояли небольшими кучками. За рекой виднелись несколько обширных полей, вдалеке темным пятном снова начинался лес. Деревянный мост был затоплен паводком, и из воды торчали только покосившиеся перила. Капли дождя глухо барабанили по крышам, покрытым дранкой.

Путники пробирались сквозь чавкающую глинистую жижу к одному из домов, к неудовольствию Гарольда, самому дальнему. Рядом с хатой стояли несколько пристроек, в которых следопыт распознал курятник, баню и гончарную мастерскую, из которой доносился мерный шелест вращаемого круга.

Старик тоже услышал до боли знакомый звук и расплылся в довольной улыбке.

— Сынок работает, — с важностью молвил он.

Кислый отбил куски грязи о порог и прошёл в тёмные сени. Гарольд, недолго думая, сделал то же самое. В полумраке под потолком висели несколько веников, откуда-то из тьмы сверкала глазами кошка. Разнообразное нагромождение всяческого барахла показывало, что старик был всего лишь обыкновенным жадным крестьянином.

Пройдя вслед за гончаром в хату, следопыт поставил бочонок на лавку и осмотрелся. Типичное жилище крестьянина — маленькое окно, большая печь, полати, стол, несколько лавок. Над окном висело несколько связок чеснока, предохраняя от всякой нечисти. Небольшой проем в другую комнату. Худая долговязая баба с ухватом в руках крутилась около печи, доставая чугунки с чем-то ароматным. Старик тоже бросил свою ношу на лавку.

— А ну, жена, пожрать готово уже? — недовольным голосом спросил он. Странно, подумал Гарольд, если это первое, что спрашивает муж после долгой разлуки.

Баба, не говоря ни слова, поставила горшок ячменной каши на стол, затем швырнула следом деревянную ложку. Блюдо выглядело аппетитным, но подобное поведение крестьянки слегка удивило охотника. Кислый с нетерпением уселся за стол и махнул рукой следопыту, приглашая присоединиться к трапезе. Тот не заставил себя долго ждать. От долгой дороги брюхо приглушённо ворчало.