Спасти Сталина (Гл. 1-4)

Коротышка лишь злобно шикнул в ответ и стал неприязненно буравить Петра взглядом, как виновника своих возможных будущих бед. Но скоро ему игра в гляделки поднадоела, и он сходил за поллитровкой самогона, а заодно и придвинул поближе к Петру колченогий табурет. Зубами выдернул из бутылки бумажную пробку и демонстративно приложился к чекушке. Сделав несколько глотков, он ощерился и показал свои вставные фиксы.

— Что? Завидуешь мне легавый? Вот я — свободный человек. Что хочу, то и делаю, а ты скоро сдохнешь, и никто по тебе не заплачет! Даже косточки твои не найдут! — слегка заплетающимся языком произнёс Коротышка, ткнув в сторону Петра столом маузера.

Откуда этот самоуверенный тип достал этот реликт трудно было сказать, но то, что он безмерно гордился его обладанием, было видно по его наглой, довольной физиономии. В добавок ко всему, на нём была потёртая, старая, кожаная куртка с чужого плеча и тельняшка. Так что бандит себя, видимо, чувствовал эдаким революционным комиссаром, вершителем человеческих судеб. Он и ведать не ведал, что Петру сейчас было, как пальцем об асфальт, убить этого 'вершителя судеб' за пару секунд, но он ждал своего часа. Пётр знал, что Иван Михайлович его сейчас очень дожидается, но ничего не поделаешь. Если и громить банду, то уж целиком и вместе с её вожаком. Так что подождём Ташкента. Пусть напоследок покуражится Коротышка. Другие бандиты уже и позабыли о существовании Петра. Каждый из них проводил свободное время перед очередной ночной вылазкой в меру своей испорченности. Пленник обратил внимание, что в противоположном от него углу были небрежно свалены в общую кучу: и отрезы тканей, и готовая одежда, и ящики с копчёными колбасами. Были здесь и мешки с продуктами: крупами, мукой, солью, сахаром, хлебом и картошкой.

— А-а, всё-таки берут тебя завидки, мусор! Шо, зацениваешь — скока у нас всякого добра? Вишь скока его у нас? Целая прорва! А вы там на верху сухарями, да полугнилой картохой перебиваетесь! Так и сдохнете вы все, вместе с вашей властью с голода! Не вытащить вам с голодным пузом наш город из разрухи, ни про что! А мы, придёт время, всех 'жирных котов' в городе перебьём, да возьмём власть в свои руки! Оружия у нас прорва! Хрен что вы с нами сделаете! Не помогут вам ни легавые, ни чекисты! Начнём с Питера или с Москвы, а потом и по всей стране нашу бандитскую, справедливую власть установим! Ну, а потом — и обо всём мире можно будет подумать!

— Заткнись, Коротышка! Опять свои революционные агитки завёл! Чёртов комиссар! — заворчал сидевший за столом одноглазый бандит, в глубоко насаженной на голову кепке. — Зря твоего деда в гражданскую не укокошили — одним придурком на свете меньше было!

Сидящие за столом расхохотались, а Коротышка быстро дохлебал из горлышка остатки водки, сощурил глаза и медленно встал с табуретки.

— Ты что это там вякнул?! Контра ты недобитая! Это хреново, что твоего отца, беляка краснопузые не порешили. Что? Давно с вентиляцией во лбу не хаживал? Так я тебе её сейчас мигом устрою!

Коротышка снял маузер с предохранителя и навёл на своего идейно непримиримого врага. Тот шустро выпрыгнул из-за стола, отбил чечётку и достал из-за спины наган. Демонстративно крутанув на нём барабан и навёл его на соперника, но тут от жаркого поцелуя своей любовницы нехотя оторвался Ржавый и раздражённо гаркнул во всё горло:

— Ша, рэволюционэры недобитые! Счас обоим мозги дурные повышибаю — некому тоды тута у нас рэволюции будет устраивать! Сели и 'плётки' свои поубирали на место, да так, шобы я их потом долго искал!

Коротышка ещё раз злобно зыркнул на своего идейного врага, но маузер всё-таки спрятал обратно в деревянную кобуру, а его противник снова засунул свой наган за ремень. Оба, недовольно сопя, разошлись по своим углам. Коротышка со злости пнул по ноге Петра и сел на табурет. Ещё пару раз покосился на своего политического оппонента, а потом тихо прошипел:

— В перестрелке всякое может случиться, гнида беляцкая! — и криво усмехнулся.

Так, незатейливо прошёл день. Кормить бандиты Петра и не думали, лишь раз сводили в закуток по нужде. Правда руки у него были связаны, но хорошо, что хоть спереди. Кое как справился. Коротышка с маузером наизготовку в это время стоял за спиной Петра и постоянно щёлкал предохранителем. После каждого щелчка он выжидал реакцию пленника, а затем натужно хохотал.

— Что? Не обоссался от страха, легавый? — приговаривал он, время от времени тыркая в спину Петра наганом, пока его конвоировал обратно, в свой угол, но, видя полное равнодушие в поведении пленника, быстро терял к нему интерес.

Под землёй есть такая особенность — трудно сразу определить который сейчас час. Но видно пришла ночь, так как где-то вдали послышались шаги и в проёме показался Венькин дед, которого Пётр с утра встретил на лестнице своего дома.

— А вот и Ташкент нарисовался! — радостно объявил Ржавый. — Ну, что с легавым делать будем? Всё по чести споймали мы его на живца, ка ты и планировал — купился он.

В его голосе явно слышалось нетерпение. Ему явно хотелось побыстрее избавиться от неприятного общества милиционера.

— Ну, здравствуй, соседушка! — ехидно усмехнулся дед Веньки и эта усмешка остро напомнила Петру, усмешку будущего внука бандита.

— Времена идут, а ничего на свете не меняется! Не зря говорят, что яблоко от яблони не далеко падает! — тихо произнёс Пётр.

— Это ты к чему сказал? — присаживаясь к столу, настороженно спросил Ташкент.

— Да так мысли в слух! — рассмеялся опер.

— Смотри, Ташкент, хохочет ментовская морда! — выхватив майзер, ужом закрутился Коротышка возле Петра. — Дай я его всё-таки пристрелю. Вот такие, как он в гражданскую войну моего деда порешили! Невмоготу мне, понимаешь, пахан?

— Погодь, в начале мне потолковать с ним надо, — ответил Ташкент и пересел на табурет, поближе к пленному.

'Скучно, мальчики!', — подумал Петр, вспоминая, как внук этого человека совсем недавно, с таким же надменным лицом сидел напротив него на стуле. — Что смотришь?! Отвечай, когда тебя пахан спрашивает! — рявкнул Коротышка.

— Да он, бедолага, просто ошалел от нашей ласки и гостеприимства! — рассмеялся Ржавый. — Не догоняет он, Ташкент! Не может поверить, что это мы ему в детдоме с котёнком ловушку устроили, но тогда не успели добить гада! Пожарные и легавые совсем не вовремя подъехали.

— Да-а, а так красиво всё я задумал! — самодовольным голосом воскликнул Ташкент. — Он же на работу каждым утречком по одному и тому же пути ходит, мимо этого паршивого детского дома. Как было не использовать возможность героической смерти легавого во имя спасения детишек. Мы ему даже дали всех пацанов из огня вывести. Так что, на нас греха детской погибели нету, а легавого замочить — это уже святое дело. Убивать в открытую нам было не резон. Только лютовать менты начнут, а у нас как раз в это время дело на мази было! Вот, я и придумал как тебя по-тихому убрать. Тогда бы и комната твоя ко мне перешла. Я уже договорился с нужными людьми в городской управе. Мать у меня недвижимо лежит, да детей целых двое, да я с женой в малёхонькой комнатёнке, а ты паскуда, как барин, со своей пигалицей целую комнату занимаешь. Вот я вас и спрашиваю, братва, — где в нашем государстве справедливость? Она в нём существует только вот для таких поганых ментов, да 'жирных котов', которых эти ж самые менты и охраняют от собственного народа! А нам, простым людям при их правлении уготовано всю жизнь в голоде и тесноте гнить! Верно, братва?

Братва дружно, одобрительно загудела, а Ташкент гордо огляделся.

— Поэтому наш 'Чёрный Ворон' — это санитар, который по всей стране выклюет красную гниль до самого конца и тогда мы создадим своё новое великое общество, где всё будет по понятиям и под нашим справедливым руководством! Амба скоро будет всем ментам и вашим 'жирным котам'! Попомни моё слово, хотя, ты этого уже не увидишь!

Братва вновь дружно загудела, радостно одобряя слова своего пахана. Особенно ликовал самый ярый революционер в банде Венькиного деда — это Коротышка.

— Так ты, оказывается, у нас прям идейный борец за справедливость! — усмехнулся Пётр.

— А ты давай не скалься! Скидывай поскорее свою одёжу! Нам она сягодня для дела целёхонькой понадобится, поэтому мы тебя и не кокнули, чтобы твою одёжу кроью не запачкать. Да, и документ свой подавай. Он тоже будет сягодня нам нужон!

— Как же я тебе всё отдам, да китель сниму, если у меня руки связаны, — с сомнением в голосе произнёс Пётр. — Или ты боишься, что пятеро твоих лбов с оружием наготове не укараулят меня? Я безоружен, так что твои ребята успеют целую кучу дырок во мне провертеть прежде, чем я хоть шаг в твою сторону сделаю.

Ташкент с сомнением оглядел своих подельников, немного подумал и согласился. Не хотел показать себя трусом перед каким-то легавым. — Коротышка, развяжи ему руки! — приказал он.

Тот, держа в одной руке снятый с предохранителя маузер, и опасливо косясь на мускулистые руки Петра, подошёл к нему, затем оглянулся на пахана, посмотрел на четыре ствола, направленных на пленника, и успокоился. С усмешкой глядя в лицо Петру, он засунул обратно в кобуру свой маузер и стал развязывать пленнику руки. Когда последний узел был развязан, Коротышка обернулся к братве и хотел похвастать, что всё сделал. Но тут его шею молниеносно охватил мощный удушающий захват железной руки Петра. Тело Коротышки тут же создало страхующий живой щит, а маузер мгновенно оказался в руке — теперь уже бывшего пленника. Тут же раздалось два выстрела. Немой здоровяк и идеологический оппонент Коротышки рухнули замертво. Ташкент истерично закричал:

— Что стоите, осталопы? Стреляйте же!

Он попытался вытащить из-за пояса 'Вальтер', но было уже поздно. На него с криками летел Коротышка, которого Пётр со всей силы толкнул в его сторону, а сам ушёл с линии огня. Ржавый сделал два выстрелил, но только ранил в плечо Коротышку. Тот завизжал, внося свой 'пятак' в общую сумятицу, а Пётр в это время в кувырке снова ушёл из под обстрела и спрятался за мешок с зерном. И уже оттуда сделал прицельный выстрел в руку Ржавому. Тот выронил пистолет.

— Ненавижу! — во всё горло орал он, пытаясь зажать перебитую кисть. — Мусора поганые!

— Чёрт! — выругался Пётр, пытаясь что-то разглядеть в разбегавшихся в разные стороны подземных коридорах Гостиного Двора.

Но там было темно. А догонять чёрную кошку в чёрной комнате, да не зная устройства подземелья — абсолютно не разумное занятие. Вернувшись обратно, Пётр поднял за шкварник с пола Коротышку. Тот затравленно озирался по сторонам. Все его подельники были убиты. Слегка постанывая от боли, он опасливо посмотрел в разъярённые глаза Петра.

— Ты меня тоже убьёшь? — тихо спросил последний из выживших бандитов.

— Вначале посмотрю, как ты будешь себя вести! — зло взглянув Коротышке в глаза, ответил Пётр. — Выход из подземелья покажешь — сочту за помощь следствию.

Коротышка тоскливо посмотрел на свою рану. Пётр подошёл к первому попавшемуся мешку и снял с него верёвку.

— Наперетяни, а то кровью изойдёшь! — сказал он.

Коротышка торопливо схватил её и попытался перетянуть себе руку повыше локтя, но у него это плохо получалось. Пётр посмотрел, как тот мучается и забрал верёвку.

— Давай перетяну! А то еще загнёшься раньше времени, а мне тебя в управу нужно отвести.

— А может ты меня отпустишь? — с надеждой просил Коротышка.

— С какого такого перепугу я тебя отпускать должен? Мне нужно, чтобы ты для начала вывел меня из подземелья!

— Лады, выведу, но ты потом меня отпусти? У меня мамка больная, сестра голодная. Отпустишь, да? — продолжал торговаться Коротышка, иногда кривясь от боли.

Пётр поднял с пола свою фуражку, отряхнул запылившийся верх, затем одел её и стволом маузера приподнял к верху козырёк.

— Отпустить, говоришь? А сколько на твоих руках кровинушки, поганец? Не мерял?

Коротышка уныло опустил голову.

— А за явку с повинной срок скостишь, начальник? — снова с надеждой спросил он.

— Так это ж я тебя на пушку взял! Какая, к чертям собачим, явка с повинной?

— А если я что-то дельное расскажу? -спросил Коротышка, тоскливо глядя на Ржавого, который лежал недалеко от него с дыркой между глаз.

— Вот это уже другой коленкор, гражданин арестованный! Пойдём со мной в управу. Там и поговорим. Заодно медики твою рану осмотрят. А пока найди пустой мешок и собери всё оружие. Но не балуй! Увижу, что замышляешь что негодное, не обессудь -продырявлю тебе в каком-нибудь самом непотребном месте.

Пётр ухмыльнулся, а ожог лица сделал своё дело. Улыбка получилась весьма зловещей, а опер прекрасно знал эту особенность своего лица. После этого Коротышка выполнял все его приказы беспрекословно.

Когда он появился вместе с Коротышкой посреди ночи в управлении, Иван Михайлович не спал. Он составлял пазлы из обрывков разных событий, пытаясь свести их в одну, более-менее правдоподобную картину. После вежливого стука открылась дверь его кабинета и на пороге появился Пётр. Он подталкивал впереди себя Коротышку. Руки у того были связаны той же самой верёвкой, которой совсем недавно был связан он сам. Пётр нёс мешок, доверху набитый оружием. Тяжёлый, конечно, но слава Богу силой он обижен не был с самого детства.

— Что это за представление Петра народу? — спросил начальник убойного отдела, удивлённо разглядывая вошедших. — Где ты был? Я же тебя с утра посылал лишь лавку в Гостином Дворе проверить.

— Принимайте улов, Иван Михайлович. Один из участников банды 'Чёрный Ворон' по прозвищу Коротышка. Это оружие банды, а сами бандиты остались мёртвые в своём логове. Но каюсь, Иван Михайлович, упустил я их главаря, который по кличке Ташкент. Ушёл он от меня, гад! Может как раз на счету этих самых 'Воронов' и вчерашнее убийство директора продовольственной базы числится.

— А сколько человек вбанде-то было?

— Шестеро, вместе их сглаварём.

— И ты их всех в одиночку уложил? — удивлённо спросил начальник убойного. — Ну, ты, разведка, даёшь! Не плохо бойцов наших на фронте готовили!

На этот вопрос Пётр не ответил, а лишь покосился на Коротышку и с сожалением произнёс:

— Главаря я всё-таки упустил, Иван Михайлович!

— Ты в одиночку целую банду разгромил! Герой, ну а главаря ихнего мы непременно с тобой ещё возьмём! Слово тебе даю — поймаем и точка! Товарищ Сталин нам приказал покончить с бандитизмом в самые короткие сроки! Так что, кровь из носу, но мы просто обязаны выполнить его приказ! Это как на фронте. Только наш враг — невидимый и от того бороться с ним значительно сложнее, чем идти в штыковую атаку, где тыясно видишь: кто твой враг, а кто — нет.