Снегирь и Волк

— Здравствуйте!

Та кивнула в ответ и представилась:

— Я Аврика Рокас.

Полина удивлённо посмотрела на оборотницу. Значит, эта та самая волчица, которая отказала Корну, выбрав Серхата? Сестра Дайниса? Вот кого она напоминала! Женщина неуютно переступила с ноги на ногу:

— Можно присесть?

— Конечно.

Оборотница осторожно присела на нагретый солнцем камень, украдкой глянула на женщину:

— Давно хотела посмотреть на тебя.

— Поверь, во мне нет ничего особенного, — усмехнулась Полина.

— Нет, ты не поняла. Меня не интересует, что ты не наша. Но... Серхат говорит, ты хорошо справляешься со случившимся.

Женщина напряглась. А Аврика торопливо выговорила:

— Я не могу... На меня все смотрят косо, как будто это я виновата.

Чёрная понятливо кивнула:

— Серые боятся мести брата Корна.

Аврика нервно дёрнулась при упоминании имени своего насильника. Потом чему-то улыбнулась и резко сменила тему:

— Я тоже пришлая здесь, как и ты. Я — из Чёрной стаи. Мы жили на границе Кхитл-э-ленге. Там я встретила Серхата. Он выслеживал в наших краях браконьеров и снял комнату в доме по соседству... Такой красивый! Наши местные оборотницы хвостом за Серхатом бегали. А он словно не замечал, всегда спокойный, вежливый.

— А ты не бегала?

— Я бы побежала, кабы кто пустил, — Аврика усмехнулась. — Мне только двадцать шесть исполнилось, даже первой течки не было. Я только подглядывала за ним из окна своей комнаты. Как он уезжал на охоту, как возвращался. А Серхат видел и только улыбался. И эти волосы...

Полина не сдержала улыбки: столько восторга была в голоске оборотницы. А вот ей "патлатые" мужики никогда не нравились.

— ...Серхат позвал меня на праздник Остары — день весеннего равноденствия. Мы побежали в Денту — город Чёрных волков... Там меня заметил Корн Карнеро. Волчицы висли на нём, но ему понадобилась я. Он Серхата не убил, только потому, что тот был гостем альфы, но уже на следующий день моему возлюбленному было велено убираться восвояси. Мы даже попрощаться не успели. А потом... Корн прохода мне не давал, к отцу моему ходил, чтобы я первую течку с ним... — молодая женщина нахмурилась. — Папа не смог отказать. Карнеро не отказывают, понимаешь? Но когда я сбегала ночью, волновалась и... в общем, шума было много, а меня никто не остановил. Я уверена: родители просто дали мне убежать. Мы с Серхатом провели свадебную церемонию на следующий день после моего побега. Чуть позже к нам приехали родители и Дайнис: Карнеро им житья не давали, — Аврика вздохнула. — Корн пытался достать меня даже здесь, в Маоте! Я три месяца из дома не выходила, пока течка не наступила. Потом всё стихло. Я успокоилась, решила, что он отстал, раз не вышло стать первым.

Полина, наверное, интуитивно чувствовала, что женщине надо выговориться, поэтому молча слушала эти излияния. А может, Аврика нашла в ней родственную душу, тоже пострадавшую от эгоистичного Корна Карнеро.

— ...Я знаю, что Серхат не винит меня. И всё было бы проще, если бы не беременность. Мы смогли бы со временем забыть. Или хотя бы сделать вид, не заговаривать на эту тему. Но что будет теперь?! А если это ребёнок не Серхата?

Полину порядком утомили подобные вопросы и терзания ещё раньше, когда Алес и Рокас, не зная, что новая волчица уже хорошо понимает их язык, в открытую при ней обуждали этот нежелательный вариант. Женщина устало вздохнула, облокотившись на колени.

— Только вам решать! И только вам жить с последствиями этого решения. Никто никогда не поймёт, что вы чувствуете. Главное, что и ты, и Серхат настроены жить дальше. Есть желание — значит, справитесь... Я сейчас скажу банальные и, наверное, опостылевшие тебе слова, но этот ребёнок действительно ни в чём не виноват, он на свет не просился... Фиговая из меня утешительница, — Полина поднялась, вымученно улыбаясь. — Ты думаешь, что я хорошо справляюсь, привыкаю... А я не привыкаю, Аврика! Я до сих пор надеюсь, что вернусь к мужу и сыну.

Оборотница удивлённо вскрикнула:

— Но это невозможно! Ты погибнешь там!

— Кто знает?

Они молча шли рядом, думая о своём, и в тысячный раз переживая случившееся. Полина уже жалела, что призналась волчице: боялась, что она расскажет мужу, а тот — Яну. Альфа неустанно повторял, убеждал, что Земля для оборотницы закрыта навсегда. Но, как известно, надежда умирает последней!

...

Однажды, возвращаясь из города с Серхатом, Чёрная волчица увидела знакомых оборотниц из кафе. Рокас притормозил, вышел. Девушки неприязненно покосились на женщину в автолёте, но ничего не сказали, даже не поздоровались. По тому, как мужчина обнялся с ними, Полина поняла, что они хорошо знают друг друга.

— Кто это? — спросила она Серхата, когда тот вернулся в автолёт.

— Моя сестра Кази.

Полина не сводила недоброжелательного взгляда с шатенки:

— Она влюблена в альфу?

Серхат засмеялся и кивнул на блондинку рядом:

— Кази? Нет. А вот Микалина — он перевёл взгляд на насупленную шатенку, — да. До твоего появления все думали, что она станет парой Яна.

— Почему?

— Он звал её каждую ночь почти три месяца.

— А сейчас чего перестал?

Оборотень странно глянул на неё:

— Из-за тебя.

— А я каким боком мешаю? — Полина посмотрела на закашлявшегося гаму и догадалась. — Вы думаете, что Ян спит со мной?

Рокас уверенно кивнул:

— Полина, я вижу, как альфа смотрит на тебя. И ты к нему тянешься. С тех пор, как мы вернулись с Земли, ни одна волчица не была с ним. Мы все думаем, что вы пара.

Женщина клацнула зубами, но решила с Серхатом не спорить. В конце концов, от него мало что зависело. Еле дотерпела до дома. В дверях столкнулась с Норой. Домоправительница вежливо улыбнулась:

— Добрый вечер!

— Уже не уверена, — нервно заметила в ответ Полина. — Альфа дома?

— Да, — даже если Нора и удивилась словам и тону волчицы, то вида не подала. — До свидания, Полина.

— Ага, всего доброго!

Женщина стремительно вбежала по лестнице и, задрав голову, прокричала наверх:

— Ян!!!

Встревоженный мужчина выглянул из кабинета:

— Что случилось?

Волчица буквально скатилась вниз, Ян едва успел подхватить её. Женщина торопливо вывернулась из его рук и взволнованно спросила:

— Это правда?

— Что именно?

— Все вокруг думают, что я твоя пара. Что я живу здесь не просто так.

Альфа понятливо хмыкнул и сунул руки в карманы брюк.

— А сама как думаешь? С чего вдруг вожак стаи притащил омегу в своё логово?

Полина покачала головой:

— Я даже не хочу думать об этом.

— А я у тебя требовал что-то?

И она вынуждена была признать:

— Нет.

Ян спокойно заметил:

— Всему своё время. Я подожду.

А Полина почувствовала внутренний протест. Нет, она понимала, что рано или поздно эта сторона жизни потребует её внимания, но не так скоро.

— Альфа, времени может понадобиться много.

— Я не думаю, — возразил тот.

— Почему?

— Полина, у тебя скоро течка. Я уже чувствую, как меняется твой запах, — в ответ на её недоумённый взгляд мужчина пояснил: — Ты самка. Два раза в год у волчиц случается течка.

— Как?

— Ты не заметила ничего особенного в своём отношении ко мне?

— Например? — не поняла женщина.

— Например, ты считаешь меня красивым?

— Скромно, — Полина укоризненно посмотрела на оборотня.

— Да этого вроде так: мужчина как мужчина, а тут бах! — да он же чудо как хорош! — продолжал Ян.

И женщина задумалась:

— Ты всегда был мне симпатичен.

— Спасибо, — польщённо улыбнулся Грис, — приятно слышать!

— Но... ты прав, последние дни такие мысли чаще лезут в голову, — признала Полина.

— Потому что скоро течка, — оборотень вздохнул и пояснил. — Течка — оптимальное время для зачатия детёныша. И тогда ты ляжешь под любого, кто предложит.

— Что за кобелизм? — возмутилась женщина.

— Это природа, — вздохнул Ян.

На ближайшие пару дней Полина нашла себе занятие: разузнать по максимуму про эту самую течку. Узнала. Ну что тут скажешь? Её ждёт мало приятного. Или много. Это как посмотреть. Течка — подарок, доставшийся оборотницам от волчиц. Состояние эструса наступало два раза в год и длилось около недели. О том, что у самки началась течка, волк узнавал по запаху. Если у самки уже была пара, то они просто уединялись и занимались... понятно чем. Если волчица была свободна, то спаривалась с любым оборотнем, который подвернётся под руку и окажется непротив. Вернее не совсем так: самка интуитивно тянулась к сильным самцам, чтобы родить крепких, здоровых волчат. Как и говорил Ян Грис, это было лучшее время для зачатия ребёнка: организм волчицы был полностью подготовлен к беременности и родам. Полина не удержалась от сардонического смешка: и противозачаточных таблеток не надо. Спи с мужиками сколько хочешь, только две недели в году поостерегись. Класс!

Первая течка проходила примерно к тридцати годам, для оборотня довольно молодой возраст. Именно поэтому, как пояснила Нора, многие волчицы к этой поре и выходят замуж, не в силах совладать с проснувшимся желанием. Некоторые волчицы, чувствуя приближение течки, покидали стаю, чтобы в одиночестве в нелюдимом месте переждать это время и не наделать глупостей. Полина со странным смятением слушала Алеса, который рассказывал, как волки ждут течки понравившейся самки, чтобы привязать её к себе. Были весёлые романтические истории, но были и довольно трагические, когда волчицы вынуждены были жить с ненавистными, нелюбимыми, потому что забеременели от них, а рождение общих детёнышей делало невозможным развод. Хотя последние годы, со слов той же Норы, маги предлагали волчицам снадобье, позволяющее справиться с неуправляемой похотью.

Полина с ужасом ждала того дня, когда начнётся течка, но даже не думала, что это будет так. Это было хуже первого оборота. По приказу альфы в доме не появлялся ни один оборотень... кроме него. Сволочь хвостатая! Но Полина пускала к себе только Нору. Старая волчица как могла помогала женщине, балансируя на грани между симпатией к странной, но незлой волчице и страхом перед альфой. Первые три дня Ян не сильно докучал им, приходя домой только узнать про состояние Полины. И восхищаться благородством оборотня не стоило. Нора любезно пояснила, что первые дни течки самка всё равно не позволит даже прикоснуться к себе, просто не сможет физически. Кровянистые выделения и ощутимая боль внизу живота явно не располагали к сексу.

А вот на утро четвёртого дня Ян появился в доме и уходить не торопился. Нора виновато потопталась у двери:

— Если альфа прикажет, я подчинюсь.

— Иди. Я попробую продержаться, — Полина не удержалась от сардонического смешка. — Я прямо как Брестская крепость: "Умрём, но не сдадимся!"

Домоправительница не поняла, о чём говорит женщина, но по интонации догадалась о смысле. Осторожно предложила:

— Может, не стоит?..

— Нора, я тебя ещё не посылала? — тут же окрысилась Полина.

Старая оборотница вылетела из комнаты, отлично слыша, как щёлкнул замок, а потом по полу что-то протащили.

Дверь была надёжно забаррикадирована, а сама Чёрная волчица с ненавистью смотрела в сторону ванны. Будь она человеком от такого количества холодного душа, свалилась бы уже с пневмонией, а так даже не чихнула. Но это не спасало. Полина точно знала, что Ян дома. Представляла его, словно мужчина стоял рядом. Мускулистую грудь, покрытую волосами, тёмную дорожку, сбегающую вниз, подтянутый крепкий зад — она хорошо успела рассмотреть альфу за то время, что они провели в лесу, перекидываясь в волков. А мужское достоинство, которое оборотница старательно не замечала, но, оказывается, успела запомнить во всех подробностях. Как же хотелось почувствовать его в себе, то пьянящее чувство проникновения! Потираясь разгорячённым телом о простыню, женщина тихо стонала. Позабыв про стыд, касалась себя пальцами, судорожно дыша от приятных ощущений. На короткое время помогло.

В дверь осторожно постучали:

— Полина, я могу помочь.

— Уходи, пожалуйста.

— Полина, маленькая моя, не мучайся и меня не мучай, — голос мужчины словно истекал мёдом.

Женщина застонала, чувствуя почти непреодолимое желание уступить. Рвано выдохнула:

— Нет!!! Я хочу оказаться с мужчиной в одной постели не потому, что у меня выброс феромонов, а потому что я его выбрала сама!

Тихие шаги по коридору, а она уже шла открывать двери. На подкосившихся ногах села на пол, всхлипнула:

— Да когда же это кончится?!

А потом дёрнулась, заметив тень в окне. Грис без труда попал в комнату, даже не пытаясь открыть запертую на ключ и подпёртую комодом дверь. Полина не стала уточнять, как именно он попал на второй этаж. Ей было всё равно. А оборотень вдохнул яркий, манящий запах текущей самки.

— Божественный аромат!

— Отвали! — сквозь зубы огрызнулась оборотница.

Каждый вынужденный вдох наполнял лёгкие соблазнительным мужским запахом. Полина зажала нос. Ян, смеясь, сбросил брюки вместе с трусами.

— На цепь бы тебя за подобный тон в обращении к альфе.

Женщина вздрогнула, чувствуя его прикосновения — и поняла, что пропала. Рванулась в сторону последним усилием воли, но тут же была прижата к тёплой обнажённой груди смеющегося оборотня. Скользнула носом по бархатистой коже, жадно вдыхая запах.

— Ты пахнешь лесом... травой, сосновой смолой, и полынью... и ещё что-то, не разберу.

— Нравится? — тёплые губы скользнули по виску к губам.

Жалобно всхлипнув, Полина капитулировала:

— Очень.

Мужчина, не спеша, растягивая удовольствие, целовал мягкие губы. Руки ласкали покорно подставляемое тело, ощущая каждую косточку, каждую напряжённую мышцу. Язык прочертил влажную дорожку вниз к вздымающейся груди. Губы обхватили напрягшийся сосок. Ян потирался о бедро женщины, а пальцы уже скользнули к влажному лону. Оборотень чуть не свихнулся от её влаги и тепла. Полина потянула его к себе, целуя жадно, исступленно, моля о большем. Мужчина всего лишь на миг задумался и потянулся к прикроватной тумбочке.

Женщина довольно застонала, чувствуя чужое проникновение. Шире раздвинула ноги, словно приглашая. Опираясь на руки, Грис сделал пару медленных толчков, словно изучал, наблюдал за лицом Полины. Она заметила. Смутилась. Мужчина лёг сверху, скользнул языком в приоткрытый рот, целовал глубоко, жадно. Чувствовал, как женские пальцы путаются в его волосах, как льнёт к нему сама волчица. Торжество! Победа! И никаких сомнений! Глубокие, сильные проникновения. Рваные вдохи — выдохи.

— Обними меня ногами, — попросил Ян шёпотом.

Полина закинула ноги ему на спину, позволяя проникнуть ещё глубже, выгибаясь навстречу. И, как вспышка, по телу прокатилась волна острого наслаждения, за ней вторая. Женщина вцепилась в плечи альфы, чувствуя, как дрожат собственные ноги, как заходится от восторга сердце. Закрыла глаза, ловя угасающие всполохи наслаждения.

Ян довольно глянул на притихшую женщину, убрал с вспотевших висков прилипшую прядь:

— Полина, Полинушка!