Москва началась обыкновенными деревенскими избами, разбросанными на расстоянии. Затем, интервал между домиками постепенно начал сокращаться. Появилась невысокая оградка, заросшая травкой — вьюном. Потом, ограждения начали подниматься, уплотняться и заостряться. И наконец, слились в один большой и непрерывный забор. И такого большого количества заборчиков, заборов, ограждений он явно не ожидал увидеть.
Путнику хотелось посмотреть на старинный город, насладиться рублеными избами и теремами, архитектурой русских зодчих. А вместо этого... За высоким ограждением были видны крыши одноэтажных, редко когда двухэтажных домов. Там же скрывались огород, сад, а порой и луг где паслись кони, коровы. А ещё были пастбища и даже поля с пшеницей. Вперемешку к домам втиснулось множество монастырей, церквей, часовен. Возле них также находились огороды, сады, поля... И всё это было огорожено большим и высоким заборам.
И вот... вокруг этой огромной ограды они ехали уже более двух часов. И не просто ехали, а тряслись по ямам, колдобинам и вымощенным в нескольких местах улицам из гнилых досок и бревен. Невыносимая тряска вкупе с большим количеством пыли полностью измотала Рязанцева. Красные глаза, пересохшее горло, забитый от грязи нос — создавал неповторимый колорит средневековой столицы Руси.
— Может быть, Прохор специально кружит по району как таксист, чтобы показать достопримечательности города? (Чуть было не вырвалось... Хочет похвастаться разновидностью ограждений и частоколов). Или время прибытия он запланировал на после обеда? — недовольно оглядывал унылые пейзажи пассажир повозки. — Ну, не заблудился же он в этих кривых улицах?
Редкие прохожие, всадники, различные повозки, встретившиеся по дороге, двигались потихоньку, не спеша. Люди останавливались, здоровались, внимательно рассматривали друг друга. Обычной московской толкотни и беготни не ощущалось. Казалась, что вояжер попал в сонное царство или замедленное старинное кино.
— Прохор, а куда мы едем? — гость заинтересованно спросил у купца. — Ты где живешь?
— В Китай-городе, — Коробейников ответил нараспев. — Там, дом у меня стоит. Лавка в рядах, не далеко от дома.
* * *
Наконец-то приехали... Неспешно заехали на большой купеческий двор. Встречать купца выбежала крупная, полнощёкая девица вся усеянная веснушками с большой рыжей косой. Стрельнув в сторону скитальца глазами, она бросилась к отцу на шею.
— Дочка моя — Любушка. Семнадцатый годок ныне пошел. От женихов отбоя нет, — сразу похвастался купец, представляя свою дочь. — Вылитая матушка — Прасковья Серафимовна.
Пришелец подошел и поздоровался с дочкой купца. Покраснев, барышня убежала в дом.
— Ну... Гость дорогой? У меня ночевать останешься или в гостиный двор пойдешь?
Рязанцев не хотел стеснять купца, но и идти в незнакомое место, тоже желанием не горел.
— Прохор, мы с тобой компаньоны?
— Есть у меня такое желание, — Коробейников ответил, погладив рукой подбородок.
— Тогда если на несколько дней погостить нас с Федором пустишь — то будем благодарны, — произнес Алексей и хитро прищурившись, посмотрел на Коробейникова.
— Хорошо! — немного подумав, согласился Прохор. — На время... Мой дом — ваш дом. У меня к тебе другой вопрос. А чем ты компаньон торговать будешь? У тебя же ничего нет? Надеюсь не в шахматы играть на товар, а потом его продавать? — купец запоздало забеспокоился.
— Нет. Не в шахматы, — сделав доброе лицо, честно признался "дорогой гость".
— Вот и ладушки, — хозяин каравана обрадовался и с удовольствием потер ладони.
— Дались ему эти шахматы, — весело пронеслось в голове у молодого игромана. — Как будто других интересных игр не существует. Особенно азартных.... Особенно на деньги!
— А вот как жить и, что продавать? — путешественник, подражая купцу, потер рукой подбородок. — Хороший вопрос? — Он задумчиво оглядел дом и дворовые постройки купца. — Хотя... Утро — вечера мудренее... — Будущий коммерсант успокоил себя и Прохора. — Пробегусь раненько по базару. Посмотрю, чем торгуют. Что есть в продаже — чего нет. Узнаю, что — почем. Сравню с нашими ценами. Проанализирую курсы валют... А там — видно будет.
* * *
— Завтра в московской, утреней прессе читайте заметку о купце Коробейникове. Именно, ему, выпала честь, разместить у себя Высокую, иноземную делегацию в составе... — яркий образ папарацци ваяющего очередной репортаж возник в голове Рязанцева. Он представил около себя настоящего профи-корреспондента в больших во все лицо очках, зеленом берете, длинном вязанном оранжевом шарфе, пестром свитере и двумя фотоаппаратами за плечами. В руках он держал большой блокнот с ручкой, под мышкой был, засунут микрофон от старого советского магнитофона "маяк".
— Нет, не то... — пришелец критиковал газетную бестолочь, сидя за столом. Нет, должного размаха! Как то, скромно, серо, буднично он освещает великое событие... Опять этот неумеха — халявщик ничего не сказал про мою выдающеюся персону...
— Лучше так... — барабанная дробь пальцами о столешницу. — Записывайте, как надо правильно освещать мероприятие...
— И снова, первые страницы модных, глянцевых журналов посвящены, торжественному приему известного заморского путешественника, купцом Коробейниковым. Во время праздничного ужина состоялась светская беседа о заграничной политике. Были затронуты вопросы об инвестициях заморского капитала в... — странник задумался и взял паузу. Свежих идей, куда вложить солидные иностранные деньжища, в голову пока не приходило. Да и самих денег не наблюдалось тоже.
— В общем... — обозреватель возразил сам себе. — Инвесторы, пока не определились. Они ещё думают. Ходют — смотрют — куда бы вложить... Алексей задумался, взял небольшую паузу. — Давайте лучше укажем другое... — Поговорили о возможном слиянии московского купечества с... около... после... наверно... и обязательно... — В голове у "бульварного профессионала" приносились строки статьи освещавшей события его "триумфального пребывания" на московской земле. — Да, именно так! И это гораздо лучше, чем во всех Ваших предыдущих вариантах... — Почетный гость похваливал сам себя.
— Хотя... Вам, ещё нужно, поработать над яркостью происходящих событий! И знаете, что, молодой человек! Добавьте красок, впечатлений... переживаний, в конце-то концов! И, пожалуй... — внесите два — три фото на фоне... столичного бомонда. Это, знаете ли, повышает тираж... И срочно в набор... — СРОЧНО! Это будет бомба!
— Вон, Ляксей, гляди-ка — видишь ружье висит на стене? — Прохор перебил размышления знатной особы. — Мне его подарил купец Митрошкин Савва Лукич. Как раз на последние аменины. Сказывают, что принадлежало султану Ургену ибн Машмуду из ханства Хива. Он с ним охотился на диких зверей. На нем даже царапины от охотничьих забав имеются. Эта... — горного льва завалил. Вот... — дикого вепря. А это от бешеного кабана отметка осталась — Прохор похвалялся, указывая на здоровенный экспонат, что висел на стене.
Рязанцев подошел к ружью и внимательно осмотрел его. Не похоже чтобы с него стреляли. Раскрашенный, гигантский сувенир, на котором были царапины, весил килограмм тридцать.
— А Машмуд-то? Могучий мужик был! Не меньше Шварцнегера... — Он представил железного Арни — султана бегущего по лесу за белками с ружьем... (Чуть было не подумал бревном). — Айл би бэк детка. Бах... Бах... Бах... Ш-ш-ш... — Такой серьёзный мужлан в очках и кожане.
— Да! Чувствуется рука великих мастеров Востока... У нас такого не делают! — важный гость произнес значительно. Затем он перевел взгляд на довольного коллекционера. — Серьезная... вещь — заграница... — Он воодушевленно продолжил и, закатив глаза, показал свое восхищение зарубежными военными технологиями.
— А вот эта чаша из Византии. Сказывают, мол она была любимой посудой амператора Юстиниана. Больше всего на свете она была ему люба. Он берег её пуще всего на свете. Пылинки сдувал. Всем друзьям, да подругам показывал. Пуще того — не хотел расставаться с ней, даже во время ночных забав. Но, потом горе-беда учинилась... — была украдена злыми ворогами империи. Юстиниан так опечалился, что заболел и покончил жизнь самоубийством, — купец внезапно замолчал. Затем, зашевелил губами, что-то считая в уме. — После, годков на триста — пятьсот, чаша пропала. Покуда мной не была найдена и куплена у неизвестного персидского купца, — Прохор рассказывал трогательную историю, с обожанием глядя на редкий музейный экземпляр.
— Наверное, у этого купца под прилавком припасено ещё несколько таких было — только с перламутровыми пуговицами. А вообще чаша — как чаша. Но реклама неизвестного перса — очень хороша, — странник скептически размышлял, глядя на обычный ночной горшок.
— По-моему, у меня в гараже, где-то такая же валялась. — Рязанцев сделав печальный взгляд, с состраданием осматривал достопримечательность. — Даже чуть лучше и поновее... Точно! От старого хозяина по наследству досталась! Никак руки не доходят выбросить на помойку. А теперь оказывается она из Византии... Украдена врагами... Да, у меня таких "ночных сокровищ" если хорошо в старье покопаться... — вагон и маленькая тележка!
— Вот, скажи Ляксей как, жить? Стоит ли верить, близким? Когда варварски разбивают самое любимое и дорогое, — Коробейников благосклонно продолжал рассказ о своем экспонате. Смахнув внезапно набежавшую слезу, он пошел дальше.
— Эту картину, по-моему,... подарил мне купец Котейкин Иван Ильич, — Прохор остановился возле большого полотна. — Ну, да! Вот, отметка.
На холсте в позолоченной раме был изображен мужчина с суровым взглядом, пышными усами и длинной бородой. В огромных, серебреных доспехах он важно восседал на коне.
— Кстати, говорят, собирается сватов засылать. Уж больно ему моя Любушка приглянулась, — Прохор промолвил и пристально уставился на картину.
Новоиспеченный ценитель прекрасного внимательно посмотрел на портрет. Мужчина, изображенный там, был серьёзен и могуч. А оружия на нем понавешено было так много...
— Вылитый Илья Муромец! — молодой эстет произнес, значимо покачивая головой. Он достойно оценил кандидата. — Былинного героя рисовали с него — "как пить дать".
— И капитала у него видимо-невидимо! — продолжал разговаривать сам с собой Коробейников, качая головой из стороны в сторону. — И почти вся Москва в должниках.
— Надо брать, — Алексей подвел итог через минуту раздумий. — Такие женихи просто так на дороге не валяются. Одного железа на нем... — почитай пудов двадцать. А если ещё и с лошади поснимать... — то пункт приема металлолома обогатиться.
— Вот и не знаю, как быть? — купец задумавшись, негромко "затрындел". — Ох, худо — бяда! Не доведи, бог до греха! Спаси, сохрани от окаянных. — Он повернулся в пол-оборота. Нашел икону и перекрестился. — Недавно узнал, что младший сын дворянина Тимофея Маркова, собирается сватов засылать. А это — известный, старый род. Их ещё при Иване Грозном уважали. Прямо уму непостижимо, что теперь делать? А тут, ещё, ты? — Коробейников глубоко вздохнул и снова задумался о чем-то своём.
Ценитель прекрасного почувствовав, что пора срочно менять тему разговора. Желательно на что-нибудь нейтральное... Про цветы или погоду... Про то, что к женитьбе никакого отношения не имеет. — Послушай, э-э-э, Прохор, — он постарался перевести внимание купца в другое направление. — А в каком районе Москвы больше всего бандитов?
— Кого? — купец не сразу отвлекся от мрачных мыслей.
— Все-таки шок — это по-нашему, — Алексей весело посмотрел на страдальца и решительно продолжил... — Ну, татей, городских разбойников, романтиков с большой дороги. — Он попытался подробно объяснить Коробейникову свой вопрос.
Прохор поняв о чём идет разговор, крякнул от неожиданности. — Наверно в Земляном городе. А тебе зачем?
— Знаешь, вот решил по ночной Москве прогуляться. С достопримечательностями древней столицы познакомиться. Свежим воздухом подышать. Посидеть у реки. Полюбоваться вечерним закатом, — задумчиво произнес Рязанцев. Он смущенно покраснел и опустил глаза в пол.
— Чего? Кого? Где посидеть? Куды сходить? — Прохор застыл от удивления. — Повтори, не уразумел?
— Прогуляюсь... — Алексей стал доходчиво объяснять своё желание. — Пообщаюсь с людьми. Узнаю, чем живет и дышит ночной город.
— В Москве ночью татей везде много. — купец стал отговаривать гостя. — Это тебе любой встречный подтвердит. И опасно это! — Он покрутил пальцем у виска. — Ты, что... совсем?
— Ну, я как-нибудь потихоньку, осторожно, — блудный гость затараторил, так как будто в первый раз стал, отпрашивался у родителей на танцы. — Буду возле дома. Далеко от ворот отходить не стану. Если, что — сразу домой...
— Дались тебе эти прогулки. — Коробейников недовольно пытался достучаться до сознания пришельца. — Темень уже! Скоро рогатками улицы перекроют. Людишки по домам разойдутся, затворяться, хорониться будут.
— Да я, быстро! — гуляка не слушая "родного отца", ломанулся во двор. — Одна нога здесь — другая там. — Он быстро произнес, захлопывая дверь перед носом купца.
Рязанцев выскочив во двор, где его ожидал Федор.
— Командир, я с тобой — пособлю? — "медведь" пробасил, разминая кулаки. — Мы с тобой быстро со всеми управимся.
— Ещё, чего! — у пришельца пронеслось в голове. — Вот, только тебя мне и не хватало.
— Нет, Федя! — Алексей остановил слугу. — Ты опять на хозяйстве. Следи за имуществом. — Вояжер подошел к телеге, покопался в вещах и вытащил нунчаки.
— За каким? — Федор переспросил удивленно, оглядываясь по сторонам.
Путник достал из кармана золотое украшение, выигранное накануне. — Держи... Смотри, чтоб близко никто не подходил к нему! — На миг задумался, что-то решая. — Если, что — можешь применить оружие.
— Какое оружие? — слуга ещё больше удивился. Он растерянно осмотрелся по сторонам. — У меня же ничего нет?
— На, бери, — высокое начальство произнесло торжественно и отдало работнику нож, отобранный у разбойников. Потом ещё немного подумало и, подойдя к телеге, достало топор. — И вот — если, что! — Вояжер несколько раз махнул тяжёлым предметом, а затем решительно произнес. — А то вдруг... — врагов будет много! Эх, кальчужку бы тебе какую-нибудь, да шлем с латами! Ну, чего нет — того нет.
Пока Федор не очнулся от своих запутавшихся мыслей, командир быстро вышел за ворота купеческого дома.
— Ну, что? Здравствуй моя столица! Пройдемся по злачным местам? — И ночной кутила пошел вдоль улицы, весело насвистывая одну из известных мелодий своего времени.
* * *
— Нет! До чего дошли эти иноземцы? — проявлял недовольство случайный прохожий, вышедшему из подворотни незнакомцу. — Вот, сучье вымя! Никого не страшатся! Шастають, тут — как дома! Порядки наводят свои. Правила выдумывают непонятные. Бог им такого греха во веки веков не простит!
— А что случилось? — удивленно спросил неизвестный и испуганно начал оглядываться по сторонам.
— Как, что? Вон, видишь немчину в халате? — бдительный горожанин "выкатил" глаза и показал в сторону странника. — "Мотри", туды. Тот, который с извозчиком разговаривает и руками машет?
