— Что это значит — вы не можете найти Гарри Поттера?
— То и значит, — пожал плечами Билл Таннер. Ему так и не удалось поспать или хотя бы освежиться этой ночью, поэтому он имел крайне помятый вид; под глазами темнели круги. Эм тоже не спала, но не позволяла себе поддаться усталости. Стальной блеск её глаз, казалось, отрицал саму необходимость терять время на отдых, когда коварные террористы посмели нанести удар и похитить человека в самой Британии.
— Нет такого человека в наших базах данных, — продолжил аналитик. — Самый подходящий Гарри Поттер, которого мы нашли, родился в Бирмингеме, вступил в британскую армию, получив личный номер 5251351, и воевал с бандитами до самой своей смерти.
— Прямо Джеймс Бонд! — всплеснула руками мисс Манипенни. Ей, в отличие от остальных, удалось поспать пару часов на диванчике в комнате отдыха, и сейчас она блистала, выгодно выделяясь на фоне запавших глаз, всклокоченных причёсок и сонных лиц.
— Которую он принял в возрасте 19 лет и 10 месяцев в самый жаркий день лета, 22 июля 1939 года, в бою с террористами в городе Хевроне, — продолжил аналитик. — Сейчас это Палестинская автономия. Похоронен на британском военном кладбище в городе Рамле[8].
Эм на секунду остановилась, что-то обдумывая.
— Это практически наверняка не наш Поттер, — решила она, — но зачем-то же Бонд его указал. Копайте дальше. Помимо информации о других Поттерах, разрабатывайте этого. Кто его родственники? Кто была его любимая девушка? Оставил ли он после себя наследника, который сейчас, полвека спустя[9], может захотеть отомстить короне за смерть предка? Какая связь между Бирмингемом и Литтл Уинингом? Может быть, дело в палестинцах? Может, так Бонд намекает на людей, которые его похитили? В прошлом году были подписаны соглашения Осло, — может, это было спусковым крючком? Выясните, кто убил Гарри Поттера, проследите наследников убийцы, наройте, был ли неожиданные денежные вливания в их семьи, получали ли они дорогие подарки, имели ли влиятельных покровителей. Достаньте мне информацию!!!
Аналитик издал зубовный скрежет, отчётливо слышимый даже на расстоянии шести метров, но кивнул и снова склонился к своей клавиатуре, вполголоса раздавая указания подчинённым.
— Группа наружного наблюдения! — рявкнула Эм, продолжая своё противосолнечное движение. — Что у вас там?
— Привет-Драйв, четыре, — рядом с Эм материализовалась худощавая женщина, выглядящая так, как будто она лично только что приползла из Литтл Уининга в тактический центр по-пластунски. — Это дом типовой застройки этого района. Построен в 1977 году, приобретён неким Верноном Дурсли, который с тех пор в нём и проживает вместе с семьёй.
— Это я и без вас знаю! — огрызнулась Эм. — Дальше!
— Дом типовой, но одна из комнат на втором этаже усилена, — продолжила женщина. — Вообще-то, это дома каркасно-щитовой застройки, так называемой «канадской»; внутренние стены из гипсокартона на каркасе из плетёнки. Облегчает перепланировку, понимаете? Но примерно в начале 1992-го года Вернон оплатил усиление внутренних стен, сделав все стены одной из спален на втором этаже постоянными. Это потребовало возведения несущих стен и на первом этаже тоже, потому что изменился распределяемый по перекрытиям вес, но основной целью была именно спальня на втором этаже.
— Откуда сведения?
— Инженер-строитель, нанятый для проведения этой работы, отказался возводить стены на втором этаже без усиления первого. В его архивах сохранились расчёты. В результате все стены вот этой спальни представляют собой армированный тремя независимыми каркасами из строительной стали железобетон толщиной восемь дюймов.
Эм развела руки на восемь дюймов и уважительно присвистнула:
— Это же настоящий ДОТ.
— Затем Дурсли восстановили оригинальную обстановку комнаты, чтобы постоялец не заметил изменений, — добавил бородач от одного из компьютеров первого ряда.
— Да, и это очень странно, — подтвердила худощавая женщина. — Вы только подумайте — добавить стены, усилить перекрытия и потолок, оштукатурить всё это внутри и снаружи, навесить дубовую дверь с кошачьим лазом и со стальным листом внутри, — вот копия счёта-фактуры, — поставить на окна решётки из легированной стали в палец толщиной, — а потом занести внутрь кучу хлама и мусора, разложив всё так, словно никто ничего не трогал!
— Кто постоялец?
— А это самая странная деталь во всей истории, — усмехнулась женщина. — Известно, что у Дурслей был только один ребёнок, Дадли Дурсль, родившийся 23 июня 1980 года. Роды зарегистрированы в больнице, никаких проблем с этим ребёнком нет, за исключением наблюдения у районного диетолога и двенадцати приводов в полицию за разбойные нападения, вымогательство, хулиганство, нанесение телесных повреждений и порчу общественного имущества.
— Милый мальчик, — заметила Эм.
— Не то слово. Наши агенты наружного наблюдения уже сейчас, спустя два часа после начала операции, разыгрывают в кости очередь, по которой будут драть ему уши.
— Так кто постоялец?
— Примерно с ноября 1981 года в семье Дурслей появился ещё один ребёнок. Возраста примерно Дадли, но совершенно точно он у них не рождался, а появился уже годовалым или около того. Где он жил до 1991 года, неизвестно, но в августе 1991 года он переселился в эту спальню, и с тех пор занимает её во время летних каникул.
— Имя?
— Неизвестно. Официального запроса на усыновление или на опекунство не подавалось. Мы предполагаем, что он ходил в начальную школу святого Грогория вместе с Дадли, но её архивы сгорели во время позавчерашней операции по разминированию. Приказа разрабатывать учителей пока не было. На почтовом ящике его имени нет, почтальон корреспонденцию ему не доставляет. Мальчик-загадка, мальчик-невидимка. Прямо какое-то несуществующее существо.
— Хмм... Он занимает спальню во время летних каникул. А где он находится во время учебного года?
— Неизвестно.
— Имени нет. Местонахождение в течение десяти месяцев в году неизвестно. Что вы вообще про него знаете?
— Он был замешан в инциденте в Лондонском зоопарке. Дадли Дурсль оказался внутри террариума, а боа-констриктор снаружи. При этом стекло было целым. Мальчишка стоял рядом и смеялся, как сумасшедший. Именно поэтому его и запомнил смотритель. А ещё возведение капитальных стен вокруг его спальни показывает, что, начиная с 1992 года, Дурсли его боятся до дрожи в коленках.
— Всё страньше и страньше. Так где же Бонд?
— А это самое странное, мэм. По данным наблюдателей, сейчас в доме только два человека: Петуния Дурсль и этот мальчик. Мальчик сидит в своей спальне и уже час наблюдает за нашими наблюдателями. Судя по движениям его головы и губ, он вычислил ремонтников напротив его окна, хлебовозку на углу, вертолёт и полдюжины машин. А вот любителей бега трусцой с пулемётами Гатлинга в поясных сумках, велосипедистов, развозящих самонаводящиеся газеты, двух снайперов-шахматистов с фигурами увеличенного радиуса поражения за столиком в соседнем сквере и девочку, выгуливающую нашего сотрудника под видом болонки-мутанта, он не заметил.
— Хорошо. Группе захвата приготовиться. Возьмём их тёпленькими и устроим радушную встречу товарищам Вернону и Дадли.
Бородач из первого ряда взмахнул рукой:
— Мэм, вам лучше подойти сюда! Там происходит что-то невероятное!
* * *
— Вот же придумают, маглы грязнокровные... Бомбарда максима!
Петуния обернулась, услышав взрыв позади себя, и обомлела. Обломки стены усеивали гостиную, в воздухе столбом стояла строительная пыль.
— Опять? — тяжело вздохнула Петуния и, взяв тряпку наперевес, двинулась в эпицентр.
— Отойдите-ка, — потребовала высокая худая брюнетка в изумрудно-зелёном платье, выступая из развороченного камина. Брюнетка вышла в центр комнаты, поправила очки, достала палочку, вывела ей сложную фигуру в воздухе и произнесла «Репаро!» Обломки собрались обратно, заделывая старый камин. Лежащий рядом со стеной электрический камин поднялся вертикально, паутина трещин на его лицевой панели разгладилась сама собой. Воздух очистился от пыли, словно по волшебству.
— Вы из этих, да? — с подозрением спросила Петуния, занимая позицию между женщиной и лестницей на второй этаж.
Брюнетка удивлённо оглянулась вокруг, демонстрируя тугой узелок волос на затылке, затем устремила на Петунию тяжёлый взгляд поверх квадратных очков.
— Миссис Дурсль, я с самого начала выступала против идеи Альбуса передать Гарри Поттера под вашу опёку, — поджала губы брюнетка. — Ваше замечание только усилило мою антипатию к вам. На ваших глазах я появилась из замурованного камина, — очень качественно замурованного камина, должна признаться, мистер Уизли поработал на совесть, — а затем одним взмахом волшебной палочки починила развороченную стену. Из кого я могу быть, если не из этих? Из тех? Меня зовут Минерва МакГонагалл, и я декан его факультета. Отойдите в сторону.
— Я не пущу вас к нему, — прошептала Петуния, поднимая тряпку в угрожающем жесте. — Мы весь день вчера потратили, восстанавливая ему память. Правильную память. У него же сейчас есть шанс стать нормальным, вы понимаете? Не уродом, как вы. Он не вернётся в эту вашу дебильную школу для уродов! Я не пущу!
— Так он и правда потерял память? — Минерва бросила обеспокоенный взгляд наверх. — Я думала, Рон опять что-то напутал. Его надо отвезти в больницу. Может быть, наши колдомедики смогут ему помочь. Как он потерял память?
— Я не пущу, — твёрдо повторила Петуния, машинально скручивая тряпку в хлыст.
Минерва снова посмотрела на Петунию. Напряжение было столь велико, что между ними могли проскочить искры.
— Судьба. Всего. Колдовского. Мира. Зависит. От этого. Мальчика, — проговорила Минерва, тяжело роняя слова, словно каменные плиты. — Вы понимаете, что он единственный, кто может остановить нового диктатора? У него это уже получилось однажды. Он — избранный. Он — последняя надежда всего нашего мира.
— Вашего мира, не нашего, — возразила Петуния. — В нашем мире он — всего лишь маленький мальчик, которого вы собираетесь использовать. Постыдились бы, великие и могучие маги. Уроды.
— Если он не остановит этого диктатора, то ваш мир придёт к концу, — Минерва хлопнула по открытой левой ладони своей волшебной палочкой. — Судьба обоих миров сейчас висит на волоске. И по сравнению со спасением миллионов жизней не имеет никакого значения судьба одного мальчика... И уж тем более никакого значения не имеет судьба одной старой глупой тощей коровы. А теперь либо вы сделаете шаг в сторону, либо мне придётся применить силу.
Петуния задрожала, но сделала последнюю попытку:
— Вам нельзя применять колдовство в присутствии нормальных людей.
— По-моему, я только что доказала обратное, — подняла бровь Минерва, указывая палочкой на гостиную, вновь вернувшуюся к состоянию идеального порядка. — Это несовершеннолетним нельзя. До семнадцатилетнего возраста. Я бы с удовольствием приняла вашу уверенность в моём несовершеннолетии как комплимент, но меня не радуют комплименты из ваших уст, даже такие изощрённые. А теперь — в сторону.
Петуния бросила беглый взгляд на каминную полку, где стояла оправленная в серебро фотография обнимающихся Вернона и Дадли, и отошла, вздрагивая от сдерживаемых рыданий. Минерва грациозно проследовала на верхний этаж, не удостоив хозяйку дома даже взгляда.
— Алохомора!
Замок на двери, щёлкнув, открылся. Дверь беззвучно распахнулась.
— Здравствуй, Гарри.
Эм, подслушивающая разговор с помощью трансляции узконаправленного микрофона, ахнула.
— Здравствуйте, мэм.
Минерва вошла в комнату, взмахом руки заставила дверь закрыться.
— Ты правда потерял память?
— Я не знаю, мэм. Не помню.
Минерва вздохнула.
— Что произошло?
Гарри лихорадочно соображал. Нет, это явно не агент MI6. В случае полномасштабного штурма жертв и разрушений было бы больше. Разумнее всего будет придерживаться версии, изложенной вчера Дурслями, и «включить дурачка».
— Мэм, на меня с моим кузеном напали позавчера ночью. Кузен спас нас обоих, отбившись, по его словам, от двадцати восьми извращенцев, семнадцати эксгибиционистов, десяти мазохистов, четырёх стриптизёрш и одного пассивного транссексуала. Но я этого не помню. Мои сознательные воспоминания начинаются со вчерашнего утра. Всё, что происходило со мной до этого момента, я знаю исключительно со слов дяди, тёти и брата.
Минерва МакГонагалл тяжело вздохнула, сжав пальцами переносицу.
— Понятно. Гарри, мне потребуется, чтобы ты сидел неподвижно и не обращал внимания на мои действия в следующие несколько минут. Обещаю, что как только я закончу, я обязательно всё тебе объясню, хорошо?
Гарри сжал под столом рукоять заточки, сделанной из игрушечного кинжала, найденного среди барахла в углу комнаты.
— Действуйте, — разрешил он.
Минерва достала волшебную палочку и сделала несколько пассов над головой Гарри. Тяжело вздохнув, она извлекла из кармана своего платья хрустальный шар, заполненный белым дымом, и попросила мальчика взять его в руку, — дым в шаре мгновенно стал бордово-красным. Затем пришла очередь какого-то странного волчка, который сам собой начал жужжать и вращаться; зеркала, в котором не отражалась окружающая обстановка, и верёвки, которая, как живая, начала кружиться вокруг Гарри, измеряя различные параметры его тела, пока не устала и не свернулась колечком на столе. Последним женщина достала из кармана крошечный золотой мячик, который развернул паутинно-тонкие крылышки и начал кружить по комнате. Минерва внимательно наблюдала за Гарри, безучастно следящим глазами за мячиком.
— Ты, случайно, не знаешь антоним к слову «эврика»? — спросила, наконец, она, завершив все эти странные манипуляции и присаживаясь на кровать.
— Увы, мэм, — пожал плечами Гарри, наблюдая за маленьким золотым мячиком.
Женщина устало провела рукой по волосам.
— Хорошо. Пойдём трудным путём. Меня зовут мисс Минерва МакГонагал, и я декан твоего факультета в школе.
— О, так вы из «Стоунуолл Хай»?!
— Нет, Гарри, я из «Хогвартса».
— Я почему-то так и думал, что мои дядя и тётя вешали мне лапшу на уши.
— Совершенно верно, Гарри. — Минерва внезапно сняла свои очки и начала их протирать, хотя стёкла не нуждались в чистке. — Мне довольно тяжело рассказывать это юноше, но твой случай, должна признать, исключительный... Ладно, давай сразу к делу. Ты — волшебник, Гарри.
— Я кто?! — Гарри почувствовал, что у него отпадает нижняя челюсть.
— Ты волшебник, — твёрдо повторила Минерва, — и довольно неплохой, а будешь ещё лучше, когда подучишься немного. Кем ты ещё мог стать, с такими-то родителями?
— Мои родители погибли в автокатастрофе, — сообщил Гарри легенду, рассказанную ему дядей Верноном.
— Ты сам-то в это веришь? — тяжело улыбнулась Минерва. — Никакая автокатастрофа не могла погубить Лили и Джеймса... — Гарри вздрогнул, услышав это имя, — ...Лили и Джеймса Поттеров. Прости, Гарри, мне удивительно, что ты снова ничего про себя не знаешь.
