Птица тоже весьма нечастая добыча, как это не странно. И снова, нет подходящего оружия. Ни дубиной, ни камнем, ни теми копьями, которые есть, особо птицу не добудешь. Лука — нет, праща — неизвестна, легкие дротики — убожество. Всякие суслики, зайцы — кролики, весь мелочняк не решает проблему питания. Сбор растительной пищи, это в основном середина лета и осень, но на эти богатства и помимо людей желающих полно.

И остаётся только крупная добыча. И на это вобщем-то всё и заточено. Добыть крупного зверя непросто, иногда за это платят жизнью. Опять же, 'помощников' немеряно, бывало львиный прайд или большая волчья стая отнимала добычу. И даже когда всё прошло нормально, тоже есть проблемы, сохранить добытое невозможно, не умеют! Иногда охотники, при удаче, убивают больше, чем могут съесть. И это всё пропадает.

И вот упрощённый, грубый алгоритм. Охота — удача — еда до упора. Охота — удача — еда до упора. Охота — неудача, охота — неудача — голод!

Но это всё так, упражнение для ума. А сейчас чем ближе к схрону моих вещей, тем сильнее бухает сердце в груди. Хатак видя моё состояние с вопросами не лез, но посматривал с тревогой.

— Да, да старый — переживаю. Сам себе говорю, что ничего не должно произойти, и всё-таки, всё-таки. И всё-таки... Господи, спасибо! Спасибо тебе господи! Всё! Всё цело! Как только я залез в пещерку, у меня гора с плеч упала — всё совершенно цело. Может, причиной такого везения пара небольших шустрых коричневых силуэта, шмыгнувших из пещеры когда мы к ней приблизились. Может хорьки какие или ласки переростки устроили тут своё жилище, а заодно не дали развернуться местным грызунам. Если это так, то низкий поклон им до земли.

Хатак, конечно, ожидал всяких чудес но, когда увидел всё моё 'богасьтво' в полном объёме, с него можно было смело писать картину 'Кроманьонца каменного века поразил культурный шок'. Но дед, красавец, быстро пришел в себя, никаких лишних вопросов, не время. Вообще первобытные охотники при переходах практически не разговаривают, всё больше головами крутят, слушают да нюхают — специфика жизни. Так что до пещеры, где собирались ночевать, добрались ещё засветло, зато уж когда добрались.... Представляете что, он мне устроил?!!

Всё что возможно, было общюпано, обнюхано и языком лизнуто. И вопросы, вопросы. Насилу успокоил подарив нож-выкидуху. Счастье — вот как можно охарактеризовать его состояние. Пока суть да дело, приготовил шикарный ужин. Рисовый кулеш с тушенкой, чай с последними сухарями. И снова мои опасения оказались напрасными, незнакомая еда со специями, чай, сухари, всё у старого охотника пошло 'на ура'. Заодно показал ему, как правильно пользоваться солью и постарался объяснить, что же это такое и для чего она нужна. Удивительно, люди таскают соль и не пользуются ею. Чтоб хоть как-то восполнить солевой недостаток пьют кровь добычи, иногда макают жареное мясо в золу. Сюр какой-то!

Приняв расслабленные позы и попивая маленькими глоточками чаёк, мы вели беседу с успокоившемся Хатаком.

— Понимаешь, мой друг, ты можешь задать мне очень, очень много вопросов, а ответов получить очень мало. И не потому, что я не хочу отвечать или не знаю ответов, просто в твоём языке нет нужных слов. Чтобы понимать, необходимо выучить мой язык, а это непросто. И даже если ты будешь говорить на моём языке, всё равно многие вещи придется объяснять очень долго. Так что не спеши с вопросами, что-то поймешь сам, что-то я тебе покажу и расскажу, а что-то тебе придётся делать не понимая, доверившись мне.

— Твой язык трудный?

— Да уж, непростой — ухмыльнулся я.

— Но ты будешь учить детей, как я понимаю.

— Непременно, Хатак. И языку и ещё многому другому.

— Значит, я тоже буду учить.

— Это будет нелегко Хатак, поверь.

— Ничего, помаленьку, потихоньку....

Мы немного помолчали.

— И всё-же Пётр, почему дети? — Задал вопрос Хатак, и я понял что, он имел в виду.

— Причин много, и все они очень важные. Но я пока объясню лишь одну из них. Дело в том, что таких как ты Хатак, всегда, везде, и во все времена очень, очень мало. Такие как ты — я ухмыльнулся — мой друг, для человечества очень ценны. Твоё любопытство, твоя жажда новых знаний, готовность поступится многим лишь бы идти туда, где ты никогда не был, видеть то, что никогда не видел, двигают человечество вперёд, а вовсе не такие как Полоз или Острый Рог. С этим можно родиться — как ты, Хатак, а можно и воспитать. Особенно в детях.

— Воспитать? — Хатак вопросительно поднял брови.

— Это слово из моего языка. Оно приблизительно означает научить, только намного больше чем просто научить. У вас я заметил детей учат чему нибудь и как нибудь, в основном по принципу 'Делай как я'. Не самая плохая система, но и у неё есть недостатки. Дети моего народа учатся две руки лет.

— О-о-о!!!

— Ага, а многие люди учатся всю жизнь. Но лучше всего учить пока человек маленький. Дети словно чистые страницы, при достаточном желании учителя и усердия ученика можно написать всё, что захочешь.

— Написать? Что это значит?

— Гм, что это значит? — Я разровнял слегка песчаную поверхность пола пещеры и взял небольшую щепку. — Что ты видишь? — Я указал на ровное место.

— Ничего.

— Правильно. Потому что тут ничего и нет. А теперь — и я нарисовал круг — есть. И вот так — появился квадрат — или так, — треугольник. А можно ещё вот так — и я написал печатными буквами — ХАТАК. Ты можешь взять Белку и написать умелого охотника, я могу написать шамана говорящего с камнями, вместе мы напишем воина. Он будет знать то, что знаешь и видел ты, и знать то, что знаю и видел я, и когда мы умрем, эти знания останутся с ним, а не уйдут вместе с нами. И может быть, Белка за свою жизнь узнает что-то ещё, и передаст это дальше, например своим детям, а те своим, а те своим... 'Ведь именно так и было' — закончил я мысленно.

— А Лисёнок — после недолгого созерцания моих каракулей поинтересовался Хатак.

— Да без разницы — Белка, Лисёнок, Енот, у каждого есть свои особенности. Их нужно только подметить и развить. Не в этом ли состоит задача таких авторитетных людей как ты да я, а Хатак?

— Да-а — такая постановка вопроса явно понравилась старому охотнику. — Да-а. Будем делать из Белки Великого охотника — деловито закончил он.

— И шамана — добавил я.

— И шамана — согласился он.

— А знаешь, Пётр,— после непродолжительного молчания произнёс Хатак — я ведь уже видел вот такие чёрточки — и он ткнул в написанное имя.

— Как, где! — Я чуть не подпрыгнул. — Вот точно такие?

— Ну-у, очень похожие. В одной странной пещере, там — он махнул рукой в сторону гор — две руки лет назад. Там, на одной из стен их было много. Я ещё подумал — что, за странные звери оставили такие следы?

— Ты помнишь, где это? Хотя что я спрашиваю — с твоей то зрительной памятью. Мне обязательно нужно их увидеть.

— Что, прямо сейчас?

— Да ты прав, старый. Сейчас у нас и других забот полон рот. Но, рано или поздно мы всё равно пойдем в горы и заодно найдём ту пещеру.

— Почему это тебя так волнует?

— Потому, мой друг, что эти чёрточки и закорючки называются 'буквы' И каждая буква это звук который мы произносим. Я говорю Х и пишу вот так — я написал букву Х, потом говорю А и пишу вот так, потом Т, А и К. Хатак — говорю я, и тут написано ХАТАК. Я написал твоё имя, старый, а ещё добавляем вот так, и получаем... ХАТАК МОЙ ДРУГ.

Старый охотник жадно и пристально всматривался в неровном свете костра в написанные буквы.

— Тут и правда написано моё имя и что, я твой друг — тыча узловатым пальцем недоверчиво уточнил он.

— Конечно. А вот так будет — Пётр, Большой шаман Горький Камень. А так — Белка брат Лисёнка. Или вот ещё — Пёстрый Полоз и Острый Рог — придурки.

Хатак ошарашено смотрел на мои писульки.

— Так мой народ хранит знания. Написанное одним всегда может прочитать другой. Если бы у меня была бумага и чернила, я бы смог записать все твои истории, всю твою жизнь, написать целую книгу. И через много, много лет тот, кто умеет читать смог бы узнать, что был такой Хатак — охотник и путешественник, как жил, о чём думал, как он сражался с духом Длиннолапого, или как однажды встретил шамана Горького Камня.... Теперь ты понимаешь, почему я так взволнован. Если окажется, что эти надписи оставил человек моего народа, то я смогу прочесть их и узнать, что он хотел сказать в этом послании.

— Это великое волшебство — потрясенно произнес Хатак.

— Возможно это самое великое волшебство, мой друг, которое я знаю.

— После долгого молчания Хатак наконец оторвал взгляд от моих надписей и безапеляционно заявил.

— Ты научишь меня ему!

— Ну дед, ты жжешь! Прям на пятой газуешь! — по-русски восхитился я.

— Что ты сказал Пётр?

— Я говорю — конечно научу!

Пётр спал. Хатак задумчиво смотрел на огонь, в тоже время чутко слушая ночь, живущую своей насыщенной жизнью.

Странно, как так получилось, что он пережил практически всех своих ровесников. Долгая, долгая жизнь, такая, казалось, понятная и уже обыденная, вмиг рассыпалась, когда появился Пётр. Удивительный человек. Хатак, живший в трёх племенах, бродивший там, куда большинство людей и смотреть то боялось, никогда не видел таких людей и даже про таких не слышал. Сразу видно, что этот человек издалека, не такой как все. Он сам говорит, что шел очень долго, но... как. Как? Он же ходит хуже ребёнка, он глух и слеп в степи, на следы смотрит так, как будто видит их в первый раз. А дротики как кидает? Да он себе в ногу попадёт-то не сразу. И в тоже время, какой удар Большим Копьём, какой удар. Р-раз и гиена без головы. Даже с таким копьём вряд ли у Хатака получилось бы подобное. Пётр силён, храбр, он великий шаман — это бесспорно, но... этого было бы мало если бы не его удача. Да, удача, её нельзя потрогать, понюхать или увидеть. Если она у тебя есть — всё будет хорошо, если нет — всё плохо. Без удачи охотник долго не живёт. Уж Хатак это знает лучше, чем кто бы то ни был. Пётр странно смотрит на мир, бывает, он говорит такое, что Хатак удивляется, потом думает, потом понимает, что Пётр прав. Чаще всего прав. Вот и с удачей также. Пётр почему-то считает что удача — это женский дух.

— Заставить служить себе эту ветреную особу невозможно — сказал он — но вот приманить, уговорить быть к тебе чуть-чуть благосклонней — можно, трудно, но можно.

— Уж не плясками ли шамана — скептически поинтересовался Хатак.

— Плясками шамана вряд ли, а плясками Полоза удачу можно только напугать. — Со смехом ответил Пётр. — Вот тебе нравятся дротики которые я сделал.

О да, Хатак был от них в восторге. Лучшего оружия у него небыло за всю долгую жизнь. Казалось, он может попасть ими туда куда захочет, даже с закрытыми глазами.

— Соединяем мои замечательные дротики с твоими знаниями повадок зверей, твоим опытом, крепкой рукой и верным глазом и... вуаля. Удача уже смотрит на тебя немного не так, как на криворукого Хромого Зайца с палкой вместо нормального оружия.

Думал ли Хатак, что удача может прийти и без шаманских ритуалов, специальных примет или каких-то особых амулетов? Нет! Но если послушать Пётра то вполне возможно! И во многом Хатак был с ним согласен. И именно этим восхищал старого охотника Горький Камень — необычным взглядом на всё. И тем, что заставлял посмотреть и его, Хатака, а ещё он заставлял думать. Да, думать. Хатак любил размышлять на разные темы, порой на такие, которые вряд ли кто из его соплеменников мог даже себе вообразить. Горький Камень дал много того, над чем Хатак охотно поразмышляет, да! А какие вещи были у Петра, и главное даже не они, а то, что некоторые из них он не только мог делать сам, но и научить этому Хатака. Но самое главное знания. Знания, которые, сам не осознавая того, Хатак искал всю жизнь.

сегодня он видел грандиозное! И главное понял, что видел. Иногда охотники оставляют на видных местах простенькие знаки — 'опасно', 'скоро вода', 'здесь земля такого-то рода' и ещё некоторые другие, для того что бы кому-то было легче найти ту же воду, предупредить о чём-то или ещё чего, но то, что он сегодня увидел... ух, у Хатака даже дух захватывало.

Но за эти человеком я пойду туда, куда он бы ни повел меня не из-за этого, а прежде всего потому, что он мой друг. — Вдруг осознал Хатак. — Вот так, быстро и незаметно у меня появился друг. Как говорит Пётр — Два старика, у которых детство в жопе играет. Хе-хе. Или вовсе непонятное — два сапога — пара! Хатак улыбнулся.

Да, за другом до конца!

И вот мы уже близко к стойбищу Правильных людей. Осталось немного, ещё одна ночёвка и если всё будет нормально, завтра ближе к вечеру будем на месте. Теоретически, в тоже время должны подойти соленосы. Надо будет быстро разбираться с делами и уходить. Природа бушует вовсю. Частые, кратковременные дождики регулярно взбрызгивают землю, зелень прёт как на дрожжах. Вообще очень тепло, даже ночью. Не то что у нас, днем жжет сумасшедшее солнце, а ночью можно уши отморозить. Походу тут климат — мёд и мёд. Посмотрим, конечно, но дай бы бог, чтобы так и было. Вокруг кипит водоворот жизни, я досих пор не могу привыкнуть к этому буйству разнообразия. Все время вижу каких-то новых зверей и птиц, постоянно тереблю вопросами Хатака. Господи, сколько же исчезло с лика земли твоей, уму непостижимо.

Я тащу всё на себе, плюс велик, Хатак идёт налегке. И это правильно, он всё видит, всё слышит и подмечает. Он же попутно добывает нам еду и обеспечивает охрану. Короче весь в напряжении. А моё дело маленькое — толкай да толкай велосипед с гунями. Отдых, а не работа. Правда что-то меня в пот постоянно кидает, и к вечеру руки-ноги трясутся, не иначе съел чего-то!

Хатак до сих пор прибывает в прострации от велика. Когда он на него глядит, такое ощущение, что он собственным глазам не верит.

Ещё я познакомил его, наконец, с боло. Вот что значит проф. Моментально ухватил суть, десяток тренировочных бросков, обдумывание результата и уже с третьей попытки, так сказать по цели, накрыл дрофу. Очень сей девайс ему понравился и, соответственно, плавно переместился с моего пояса на пояс Хатака.

Хорошо что он не видел чего я вытворял с боло, когда пытался охотиться. Боюсь мой мизерный авторитет как человека охоты упал бы куда-то в район преисподни. Ничего, я его знаниями 'убью'. Лук, острога, сеть, праща. Есть таки у меня в запасе штуки не хуже, есть.

На последней ночёвке, вкушая жареную дрофятинку, Хатак буднично поинтересовался.

— Когда Хват попросится к тебе в племя, что ты ответишь ему?

Я чуть булдыжкой не подавился.

— Ты что, старый? С ума сошел? Откуда такие предположения?

— Хе-хе, мой друг. Ты где-то так мудр, а где-то — он помахал рукой перед лицом — под носом ничего не видишь. Знаешь ли ты, что Хват должен был идти за, как там, солью? Но вождь в последний момент не взял его. Угадай, почему?

— Ему не понравилось что я дал Хвату имя?

— Ещё бы, ты шаман, никто не может оспорить твоё право давать имя. Хват в состоянии многим растолковать, как теперь правильно его называть, но он не глуп и бодаться против вождя и шамана не станет. Зачем ему оставаться в племени где самые главные люди имеют на него зуб. Я знаю, что из-за своего дурацкого имени у него так и не появилось друзей, девки только хихикают да отпускают шуточки. Что его тут держит? А ты подарил ему его мечту. Он обязательно придёт просится к тебе.