— Нет, не так, — покачал головой Жило, — это не приказ у тебя получился... а не пойми что. Нужно коротко — исчезни! Все остальное ни к чему. Она и так никуда от тебя не денется, Грейс постаралась.
Хельга набралась мужества, глубоко вдохнула (все-таки её пугало то, что она может остаться одна) и выдохнув, скомандовала:
— Злата, исчезни!
И тут же эф-ми рассеялась, рассыпалась будто пыль. Совсем.
Хельга покрутилась на месте, отыскивая взглядом Злату, но её нигде не было видно.
— Позови её по имени, — посоветовал гном, спрыгивая с повозки, — я сейчас вернусь.
Он отошел в сторону и его эф-ми полетели за своим хозяином, а потом они все трое скрылись в чаще — еще зеленой, летней, без золотых рюшек на платьях тонких берез. Девочка видела небольшое мельтешение среди них, но не могла знать, что гном и эф-ми там делают, а подглядывать, даже из любопытства — не решилась. Вместо этого тихонечко позвала:
— Злата, ты где?
— Здесь госпожа, — последовал ответ у правого уха девочки.
Хельга дотронулась до плеча, думая, что легкая, как бабочка, эф-ми там приютилась, но никого не почувствовала, поводив по нему ладошкой.
— Злата, ты здесь?
— Да.
— А почему я тебя не чувствую?
— Потому что я стала почти ветром — быстрым и прозрачным. Но я всегда буду рядом с вами, госпожа. Только позовите.
— Я так боюсь, — призналась девочка, опуская взгляд под ноги.
— Можно бояться, моя госпожа. Даже тигр боится, прыгая через овраг. Но не стоит показывать свой страх. Не надо, чтобы другие о нем догадывались. Вы будете очень могущественной волшебницей. Кто может быть сильнее самого дейма?
— Никто?
— Никто, — подтвердила Злата и Хельга заметила, что страх немного отступил.
Наконец, из рощи вышел Жило, но он теперь был другим, таким как увидела его девочка внутренним зрением — высоким, широкоплечим, черноволосым, улыбчивым мужчиной. Без бороды, с живыми смеющимися глазами. Когда он улыбался, Хельга невольно улыбалась ему в ответ. Мягкий его голос — теплый, почти бархатный, вернул её в чувство от произошедшего волшебства:
— Хельга. Нам пора, — новый Жило был в черном, очень дорогом костюме. Он взял её за руку и подвел к повозке, помог сесть и устроился рядом, понукая мулами.
Снова в путь. Они обогнули рощу, проехали мимо цветущего луга, поднялись на холм и, спустившись с него, через некоторое время остановились возле приветливо распахнутых ворот Школы. Жило слез с повозки и помог племяннице — подхватил на руки и мягко опустил её на землю.
— Зол, Хел — вы хотите онеметь? — хмуро задал он вопрос своим эф-ми.
Они тоже растворились воздухе, но Хельга слышала их перешептывание.
— Простите, господин, — послышался голос Зола, — Мы умолкаем.
— Ты готова? — Жило смотрел на Хельгу почти строго, ожидая ответ.
У девочки от волнения перехватило дыхание, и она кивнула, крепко сжимая его руку ледяными пальчиками.
— Идем, — сказал он, увлекая её за собой к школьным воротам.
Сделав первый шаг, делаешь и второй. Они шли по дорожке, усыпанной гравием. Вокруг них в нарядных клумбах покачивались высокие цветы. Двор благоухал, пестрел и жужжал на все лады старательными насекомыми, которые торопились закончить летние дела, готовясь к долгой и мокрой осени. По словам Златы, солнечные дни в такую пору в мире Грез крайне редки.
В школьном дворе было очень тихо. Высокое серое здание встретило молчаливо свою гостью. Переступив через порог школы, и немного оглядевшись, они направились к кабинету директора. Жило попросил Хельгу подождать его, а сам скрылся за коричневой дверью с красивой табличкой над ней. Буквы начертанные на табличке — черные и строгие — смотрели на девочку с презрением. Она пока не умела читать.
Хельга присела на краешек расписной, увитой тонким кружевом рисунка скамьи, которая стояла в узком сером коридоре напротив директорской двери. Заметив на стене часы, она принялась следить за большими стрелками, напоминающими рыбацкие весла. Сами часы представляли собой разноцветный терем с башенками и узкими окошечками из которых высовывались различные птицы.
— Тук-тук-тук! — ритмично выстукивало время, почти совпадая с бьющимся в груди сердцем девочки.
Дверь директорского кабинета резко распахнулась, Хельга подпрыгнула на скамье и встала навстречу дяде. Жило немного взволнованный подошел к ней. Он присел на корточки, чтобы видеть глаза племянницы, и сказал:
— Мы приехали чуть раньше. Остальные дети прибудут к вечеру. Но это даже хорошо, сможешь оглядеться и выбрать себе лучшее место в спальне. Чемоданы отнесут наверх слуги, а ты иди вот к той двери — видишь, в конце коридора?
— Вижу, — ответила Хельга, проследив за его рукой.
— Там тебя встретят, — он порывисто обнял девочку и резко поднялся, — А теперь иди. Мне пора возвращаться.
Хельга сделала шаг, другой, третий... а потом обернулась на удаляющегося от неё к выходу из школы Жило. Он уже взялся за ручку двери, когда услышал её голос:
— Жило! Подожди!
Хельга подбежала к нему, крепко прижалась к его руке щекой, и преданно заглянув в глаза, спросила:
— А ты приедешь ко мне? Приедешь?
— Конечно, — голос мужчины дрогнул от нечаянной привязанности и ласки девочки, но он тут же взял себя в руки, — Хельга д`Аймон, помните кто вы?
— Да.
— Ведите себя достойно своего имени, — строго произнес Жило, а потом подмигнул и чуть мягче добавил, — Иди с миром. Все будет хорошо.
Хельга вернулась в коридор, на негнущихся ногах протопала к нужной двери и позвонила в нее. Раздалась звонкая трель, затем последовал щелчок и чей-то голос позволил:
— Входите.
Девочка обернулась в последний раз, но Жило уже ушел, а перед ней открылась новая жизнь, в которой закончилось беззаботное детство.
Глава 11
Легко сказать — носи достойно свое имя. Будь достойна своего рода. Не трудно и дать обещание — буду стараться. Но как же сложно выполнить то, что быстрее ветра слетело с языка! Хельга и не предполагала, что почти напрочь забудет все советы и предостережения родственников, едва переступит порог школы. И было отчего забыть, ведь началась совсем другая жизнь, полная ежедневных "сюрпризов". И если само обучение Хельге давалось сравнительно легко, что приводило к зависти её одноклассников, то отношения с ними складывались совсем не так, как ей хотелось бы.
Кличку — "Заучка" ей дали на первой же неделе занятий, и если поначалу девочка обижалась, то потом ей даже понравилось это прозвище. Её ведь не назвали ничем обидным, а учиться она и правда — любила и тратила много времени за чтением книг в библиотеке.
Если бы не Злата, Хельге пришлось бы трудно. Но заботливая эф-ми всегда находилась рядом и потихоньку нашептывала в ухо добрые слова, вселяющие в девочку уверенность и разумность.
— Вы же знаете, что они просто завидуют вашим успехам, моя госпожа, — шептала Злата. И кулаки, спрятанные за спиной, сами собой разжимались, а вместо обидных слов, уже прыгающих на языке, раздавался смех. Хельга смеялась так звонко и задорно, что обидчики отступали от нее. Они с недоумением переглядывались и в другой раз старались обойти стороной "чокнутую Заучку".
— Ну и пусть! — вздыхала девочка, в полном одиночестве топая в библиотеку... но это для всех вокруг. Как же они ошибались, думая, что она одна! Злата, как всегда была рядом, да и не только она. Обычно Хельга брала самую толстую книгу с легендами или сказками и под сердитым взглядом дядьки-библиотекаря отправлялась к дальнему столу у окна. Вот тогда и начиналось её обучение природной магии своего рода. Злата обычно шептала что-то на древнем языке деймов, и тут же вместо сказок на страницах книги появлялись живые истории, где герои говорили с Хельгой и объясняли устройство миров, правила взаимоотношений между всеми существами их населяющими, учили заклинаниям и волшебству. Часы за таким обучением пролетали незаметно. Обычно библиотекарь громко напоминал, что читальное время истекло.
Хельга с сожалением захлопывала книгу, в которой все возвращалось на место и скучные легенды ставились на свою полку, ожидая очередного прихода девочки.
Вечером, забираясь в холодную постель и сотрясаясь до тех пор, пока немного не согреется, она думала о том, как же обрадуется тетушка Грейс, когда узнает об её успехах. Ведь котенок — растет, да еще как!
Знания Хельга легко превращала в умения, тренируясь со Златой во время прогулок на птицах, кроликах и белках. Их на территории школы и за её пределами было полным полно. Прыгая под ногами, кролики оказались первыми, кто испытал на себе заклинания по удалению и приближению предметов. Белки помогли освоить навык быстрого перемещения, а птицы... у них Хельга научилась ловить направление ветра. Все умения помогали накапливать волшебную силу, она же питала собой её кошку. Девочке казалось даже, что та иногда издает довольный "мурк" и легонько проводит мягким хвостом вокруг её коленок.
Как только начинались каникулы — зимние длились три недели, а летние три месяца — за девочкой приезжал Жило, как и обещал, и они весело проводили время за разговорами о том, о сем, пока ехали к хижине Грейс. Тетушка не могла нарадоваться на племянницу. Её девочка год от года добивалась немалых успехов и в школе, и в волшебстве. Дома она стремилась быть помощницей в хозяйстве. А дел было немало. Зимой — это и печку растопить, рассаду полить (цветы выращивались до самой весны в больших деревянных ящиках) и Гелу помочь: где овощи разобрать, где помыть. Летом много забот в саду. Старуха часто отсутствовала, оставляя дом на племянницу.
Еще каникулы Хельги проходили в тренировке волшебных навыков и в новых советах Грейс, о которых она, как всегда, забывала в первый же день возвращения в школу. Злата всегда была начеку, и со временем девочка перестала прислушиваться к нравоучениям своей тетки.
Все было хорошо в их небольшой семье, пока Хельге не исполнилось одиннадцать. С этого момента в девочку словно вселился дух непослушания. Всё, что ей не говорили взрослые, она воспринимала теперь 'в штыки', и каждый раз стремилась самостоятельно узнать уже не раз слышанную 'правду'.
— Что ж ты за наказание-то такое! — восклицала Грейс, после очередного поиска истины Хельгой. — Какого лешего тебе понадобилось бросать в котел с супом змеиные головы? А? Ты что хотела меня отравить их ядом?
— Я просто хотела посмотреть вываливаются у них глаза или нет, когда они в супе закипят,— пожала плечами девочка.
— Ну и как? — едва сдерживая себя, поинтересовалась Грейс, устало прикрывая глаза рукой, — Вываливаются?
Она могла бы не сердиться и даже улыбнуться, понимая, что Хельга растет и, стало быть, теперь ищет ответы самостоятельно. Грейс и не возражала бы. Но за одну неделю было столько всего: перевернуто и перебито в доме и за его пределами, что очередное безобразие она восприняла, как издевательство над собой.
Ладно, когда в доме посуда кружит под потолком, и, складываясь стопкой, вдруг срывает вниз и надо же (!) из сервиза остается только одна чашка. Не сложно простить и вымокшего насквозь Гела, который странным образом попал в чан с готовившимся в нем зельем от простуды. Можно понять, когда любимые калоши вдруг оказываются совсем не там, где были оставлены с вечера, а метла поднимает клубы пыли, вместо того, чтобы чисто мести двор. Но второй раз за неделю испорченный ужин простить было сложнее всего. В первый раз Хельга использовала мухоморы, теперь вот змеиные головы, которые можно брать исключительно ради лечения поясницы и ног.
— Нет, — последовал невинный ответ и хлопанье глазами.
— Горе ты мое! Ты что это у Гела не могла спросить? — понимая, что вопрос так и останется без ответа, старуха опять вздохнула и приказала эф-ми. — Гел, займи-ка госпожу Хельгу чем-нибудь полезным, чтобы времени на шалости у нее сегодня уже не было.
Гел обрадовался тому, что ему выделили помощницу и нагрузил девочку самой неприятной работой. Нужно было перебрать овощи в подвале и отделить хорошие от гнилых — занятие не из приятных, учитывая то, что в подвале — сыро, и иногда там снуют мыши. Хельга их не боялась, но сам факт того, что ей придется несколько часов провести в душном, темном помещении, не радовал.
— Ну и что я такого сделала-то? — спрашивала она у Златы, которая, сочувствуя девочке, спустилась в подвал вместе с ней.
Фонарь, прихваченный с собой, тускло освещал низкие стены, покрытые корневищами растущих снаружи трав. Лето только-только началось и новый урожай пока даже не грезился, а вот с оставшимися с зимы овощами нужно было разобраться. Две корзины под гниль расположились напротив девочки. Она сидела на высоком стуле и, вооружившись 'ухваткой' — приспособление похожее на широкий длинный пинцет, ловко перекладывала овощи, насыпанные почти доверху в двух коробах, что доставали собой почти до потолка.
— Госпожа, но вы ведь и сами знаете... — Злата пристроилась на одном из коробов и свесив ножки внимательно поглядывала по углам подвала. Она явно не желала встречаться с грызунами.
— Подумаешь! Ну, да... посуда чуть-чуть упала мимо стола... и что? Сразу ругать, да? А калоши, я же не знала, что тетя проснется раньше, чем я их верну на место...а Гел... Хи! Он такой смешной, когда мокрый! — засмеялась Хельга, вспоминая о недавнем происшествии.
— Да-да! Госпожа, вы правы! Очень смешной, — поддакнула Злата, заливаясь тоненьким смехом,
— И заметь, он больше не чихает! — продолжила девочка, отсмеявшись.
— Да, госпожа, но зачем было портить ужин? — огорченно спросила эф-ми, обвиняя и себя в поступке своей госпожи. Ведь она в этот момент была не рядом с Хельгой, а летала по поручению Гела. Он был старшим в доме и имел право давать распоряжения свободным от дел служкам.
В глазах девочки засверкали хитринки:
— Хотела узнать, что у меня получится, я не думала, что тетя рассердится ... Понимаешь, я хотела сделать из мухоморов клубнику, даже нашла в книге рецептов от Красного дракона, как можно это проделать. Но я выучила, наверное, что-то не так...
— Скажите, что вы помните из рецепта? — поинтересовалась Злата.
Хельга зажмурилась и прошептала:
— Пять трав белого клевера, два листа мяты и корень силы залить водой, поставить на огонь и дать кипению дойти до высшей точки. Медленно помешивая, добавить в отвар мелко покрошенных мухоморов, довести до кипения, пошептать над ними и остудить. Все!
— Да, тут все верно...— промолвила эф-ми настороженно перебирая в уме слова девочки, — а слова вы не перепутали?
— Нет! — замотала головой Хельга. — Их же нельзя перепутать!
— Да, верно, деймы знают толк в составлении заклинаний, — наморщила носик Злата. — А что вы использовали, как корень силы?
— Жень-шень, конечно! — воскликнула Хельга, но увидев снисходительную улыбку эф-ми, все поняла. Она ошиблась. И понизив голос, поинтересовалась, — А что надо было?
— Жень-шень — это корень долголетия, моя госпожа. А корень силы — это...
— Девятисил, — вспомнила девочка и совсем поникла, — Эх, я!
