Сказка про каштан

Уже вдвоем прошли они Край Опустошения и ночную Землю Страха, и вернулись в...

Лицо Эйрика было бледным, таким бледным, будто вся кровь его превратилась в воду. Он шел медленно, глядя себе под ноги, и руки его бессильно висели вдоль туловища. Айрик с криком вскочил навстречу ему, и тот дернулся, словно пробуждаясь, и поднял лицо. Длинные его волосы, слишком длинные для мальчишки, тускло блестели, словно он поседел.

— Эйрик... Эйрик. Я все-таки дождался тебя. Я сделал это. Пойдем обратно, брат.

— Зачем? — голос Эйрика был слабым и каким-то недовольным. Вспыхнувшая было в глазах радость сменилась болью и недоумением.

— Как это — зачем? — Айрик просто опешил. — Так... Жить... К отцу вернешься... Или ты не хочешь?..

— Нет, — покачал головой Эйрик. — Я пришел, значит, это мой срок. Все умрут рано или поздно. Я устал, я хочу в серый замок. Ко мне приходил вестник. Меня там ждут.

Сердце Айрика просто разрывалось. Значит, напрасно он полз через Пустыню Страдания, мучился в Лесу Страха, плакал у Железных Врат? Брат его смотрит теперь мимо него, и в серых глазах отражаются серые башни — и ничего более!..

— Брат... Эйрик... Я прошу тебя. Я шел... — голос мальчика прервался. Какой он был дурак, когда думал, что совладает с этой жуткой силой, этим неземным Зовом, который страгивает рыцарей в путь! И он еще надеялся, что, войдя во врата... Нет, настоящее испытание началось только теперь. И одолеть его Айрику не по силам.

Губы принца тронула улыбка.

— Айрик... Брат мой. Ты не горюй так... И не страшись. Там идут турниры. Я буду сражаться, и если буду сражаться хорошо, то меня представят Самому Королю. Со мной все будет прекрасно. Ведь есть еще Сердце Мира, где... Нет, об этом знать тебе пока нельзя. Ты лучше возвращайся, ведь ты-то живой. Потом мы с тобой встретимся. Непременно.

— Нельзя знать? — глаза Айрика злобно сощурились. Более всего ему хотелось дать брату по зубам, но останавливала мысль о том, что тот все-таки умер, и бить покойника нехорошо. — А я вот знаю! Отправляйся в свое идиотское Сердце Мира, сколько тебе угодно — но я знаю, кого ты тогда предашь! Ее! Которая тебя туда отправила! Понял?!! А теперь вали, куда тебе угодно, и чума тебя побери!..

Айрик отвернулся, чтобы броситься прочь, лицо его перекосилось от горя. Но твердая, неожиданно быстрая рука брата схватила его за плечо:

— Стой! Кого это — ее? Ты имеешь в виду...

Айрик обернулся. На щеках брата выступил некий румянец — лихорадочный и странный, но все лучше, чем прежняя мертвенная белизна.

— Да, ее! Голую девицу из фэйри! Она сказала — если бы ее полюбил человек, который пришел бы к Пределу Стремлений, он мог бы и ее принести с собой! В себе, понимаешь? Тогда у нее тоже стала бы бессмертная душа, и все такое...

— Почему же это я ее предам? — медленно спросил принц, и румянец его разгорелся еще сильнее. — Я же... люблю ее. И готов сделать это... сделать это там.

— А потому, — Айрик положил обе руки на плечи брата и заглянул ему в глаза — глубоко, так глубоко, чтобы увидеть его всего — потому, что ты не знаешь, как ее зовут. Она сказала — назвать имя на Пределе Стремлений. Тот, кто любит, должен назвать имя.

Краска схлынула с Эйриковских щек. Он схватил брата за руку и сильно сжал.

— Ты прав. Я не спросил ее. Я даже ни разу не приходил к ней. Я должен спросить.

— А как же турнир? — ехидно спросил Айрик, чуть не плача от облегчения. — Твой обожаемый турнир, на который ты, кажется, опаздывал?..

— Да ну его, Господи! Я еще успею... Рано или поздно, но не сейчас! Айрик... спасибо тебе. Ты принес вести. Уведи меня отсюда... пожалуйста.

...Пропела труба. Эйрик дернулся, будто его ударили плетью. Высокая фигура в серой одежде вышла из ворот замка и приблизилась, и свиток был в ее руке.

— Это вестник, — прошептал Эйрик, опуская глаза. — Он... запретит мне.

— Принц Эйрик, сын Хальреда, вас ждут.

Эйрик затравленно глянул на брата. У того в душе запели трубы и флейты. Первый раз в жизни он был действительно отважен, и меч его отца отныне был чист.

— Я пойду вместо него.

Вестник взглянул на мальчишку, кажется, впервые замечая его. Брови Вестника удивленно изогнулись.

— Я пойду, — повторил Айрик, по детской привычке скрестив пальцы на левой руке. — Я его брат, и я тоже Аэрик... Эйрик. И в нас одна кровь.

— Кто ты такой? — спросил вестник, и что-то в его голосе, какое-то маленькое изменение тона, подсказало Айрику, что он победил.

— Я — рыцарь Христианский. Я пришел сюда не в свой черед... Но Кратким Путем.

— Ты умеешь сражаться?

— Нет, — честно ответил Айрик, вспоминая, как они с Эйриком крутили мечи на заднем дворе незапамятным летним днем. Тогда было жарко... Так жарко, что даже холод этого дня, этого двора и этого ужасного Вестника не мог заморозить его насквозь.

— Нет, я не умею. Но я попытаюсь. Думаю, у меня получится.

— Я думаю, Господин Замка позволит тебе. Жди здесь, я спрошу у него.

* * *

...— Айрик, нет... ты не должен, — голос принца был отчаянным. Сын Хенрика обнял его и так стоял эти последние минутки, оставшиеся у них.

— Ну вот еще. Ты сам говорил — мы встретимся... потом. Просто ты должен кое-что сделать, спросить. Я не могу, ты понимаешь, это ведь ты ее любишь, а не я. А потом ты придешь... или вы вместе придете... И все будет хорошо. И еще, знаешь, мне кажется, — голос Айрика понизился до шепота, — что там, ну, ты понимаешь, где... Никого не придется ждать. Там просто все окажутся... и все. Так что мне даже не будет скучно... И все будет хорошо.

Голос вестника, призывающего от ворот, прервал их. Он назвал имя и объявил, что начинается турнир. Айрик пошел туда, и ему было одновременно очень хорошо и очень страшно. У самого входа он обернулся и помахал брату рукой, при этом вспомнив то, что еще должен был сказать. О том, что еще найдет Эйрик у озера с кувшинками — и о том, что так надо было сделать... Ну да ладно. Все самое главное никогда никуда не денется.

Эйрик тоже поднял руку в прощальном жесте. Кажется, он плакал — или улыбался, было уже не разглядеть. В разрыв облаков выглянуло солнце, и Айрик отчетливо увидел лицо Вестника. Оно было добрым и красивым. Оно было теплым. Айрик двинул бровями, отвечая на его улыбку, и вошел в...

...— В отчий дом. И там они жили долго и счастливо. И всю жизнь хранили обет — не причинять фэйри никакого зла.

Роберт осторожно, чтобы не разбудить больного, встал с кровати и потянулся погасить ночник.

КОНЕЦ.