— Главный девиз десантных сил планеты Земля. Живо. Чётко. Раздельно, — приказал Шепард.
— В любое время! В любом месте! Любую задачу! Выполнять! Точно! Полностью! В срок! И никак! Иначе! — с каждым словом, буквально выкрикиваемым, Дженкинс ощущал, как с ним что-то происходит. Куда-то отходит бравада, где-то затихарилось хвастовство, куда-то скрылась лёгкость и беспечность восприятия. Капрал видел, что Шепард не оборачивается, никак не реагирует на хорошо знакомые ему слова.
— Сейчас вы, кап-рал. Пойдёте в трюм и там отработаете за два часа, что остались до обеда. Со всем старанием. Комплекс скоростной работы с оружием. Выпол-нять, — выплюнул капитан, не меняя позы.
— Есть, сэр! — Дженкинс 'на автомате' развернулся 'на месте кругом' и стремительно 'вымелся' из салона.
Шепард не стал оборачиваться, зная, что Дженкинс, убегая, даже дверь в салон забыл закрыть. Он знал, что произойдёт с капралом за эти два часа работы на пределе его нынешних возможностей. Он станет другим. И он останется жить.
Если с Дженкинсом было всё просто, то с лейтенантом Аленко... Было всё намного сложнее. Кайден был биотиком, отягощённым искусственными профильными имплантатами. Не слишком удачная модель. 'Эль — вторая'. Состоявшая из нескольких взаимосвязанных частей. Кайден наотрез отказывался менять эти биотические имплантаты на более совершенную модель — 'эль-третью' и сейчас Шепард, стоя в прежней позе у окна иллюминатора, на экране сознания осматривал имплантат лейтенанта Аленко. Стандартная, ныне уже устаревшая модель, без всяких 'наворотов'. Порождавшая жуткие мигрени у Кайдена, как носителя этой модели.
Рядом с изображением имплантата в отдельном поле экрана сознания выстраивались строки рекомендаций по гашению мигрени — признака несовместимости имплантата и носителя. Шепард вчитывался в эти строчки, вращая в своём сознании имплантат и так и этак. Сейчас он не задумывался о том, почему в сознании всплыл этот экран, почему его, десантника-спецназовца, эн-семёрку, неведомые силы вдруг снабдили столь подробной и полной информацией об этом имплантате и о его носителе, доступные разве что самым узкоспециализированным медикам и технарям. Надо, значит надо и эта информация теперь ему доступна. Для принятия решения. Шепард чувствовал, что немного успокоился, острота ощущений немного притупилась, уже не было такого струноподобного напряжения в теле и в душе. Струна? Почему бы и нет. Может быть, если такое состояние вдруг вернётся, его можно будет именовать Струной. Свойственно человеку, а теперь, как оказалось, и не только человеку, сразу 'навешивать ярлык'. Часто — чтобы не потеряться в обилии информации об окружающем мире. А сейчас старпом чувствовал, что с недавнего момента у него этой информации будет всегда предостаточно. Намного больше, чем у среднего по уровню развития разумного органика. Вот что изменилось в нём. И если он изменился столь существенно... Значит, для него изменился не менее существенно и окружающий его мир. Только потому, что Грань приблизилась не только к нему, землянину, человеку, офицеру-спецназовцу. Она приблизилась ко всем разумным органикам. И если теперь он, получивший столь значительные возможности, всё равно не способен помочь всем остальным разумным органикам — они сами должны напрячься, чтобы не погибнуть, то некоторым разумным органикам он вполне может существенно помочь. И в первую очередь — членам экипажа и команды фрегата-прототипа 'Нормандия'.
Он знал, что лейтенант Аленко чувствует посторонний взгляд на себе, но не может определить, кому этот взгляд принадлежит. Кроме него, формально — второго пилота и сидящего рядом профессионального первого пилота в рулевой рубке фрегата больше никого из людей. Из не-людей на борту корабля только турианец-Спектр Найлус Крайк, но он в пилотской кабине за последние несколько часов не появлялся. Сейчас Шепарда не интересовало, где находится этот птицемордый. Не хотелось для этого использовать ни стандартно-штатные, ни новые возможности.
Офицер Аленко находится в кресле в пилотской рубке. Он по боевому расписанию — второй пилот корабля. Хотя никаких особых прав, никакой особой квалификации у него нет. Шепард это знал точно. Джон уже смог вспомнить всё, что когда-либо читал из документов, характеризующих этого лейтенанта. Службист. Штабист. Формалист. Не способен к боевой работе на пределе возможностей. Не может руководить эффективно никем, даже собой. Биотик, не знающий, что такое боевая биотика в реальном полном боевом применении. Быстро выдыхающийся, неспособный дозировать удары с машинной точностью, добиваясь максимальных результатов. Всё это — следствие использования древней, некачественной, устаревшей модели биотического имплантата.
Если ему, капитану Шепарду, дали в подчинение этих двоих, то он заставит этого лейтенанта измениться. В лучшую сторону. Хотя бы для того, чтобы этот пацан-офицер просто выжил в том, что начнётся через двое суток. Меньше чем через двое суток. Вряд ли довоенное время продлится дольше. В понимании Шепарда осталось только двое суток. Сорок восемь земных часов.
Шепард читает рекомендации, высвечивающиеся на экране сознания. Читает, уже не обращая никакого внимания на то, что ему, даже имеющему ранг 'эн-семёрки', эти рекомендации не должны быть доступны в принципе, поскольку они — удел коллектива крайне узких специалистов, к которым он, офицер-десантник, никоим образом не относится. Читает, одновременно мысленно придирчиво, внимательно оглядывая имплантат и его связи с организмом конкретного человека. Читает, формируя командную последовательность.
Наконец капитан принимает решение. Командная последовательность — запущена. Теперь Аленко знает, что посторонний взгляд — это не случайность. Но, по прежнему не знает, кому именно этот взгляд принадлежит.
Поздно разбираться, ища источник. Поздно. Руки лейтенанта Аленко, до момента активации последовательности спокойно лежавшие на подлокотниках пилотского кресла, впиваются в их покрытие всеми пальцами, принимая на себя жуткое нервное напряжение, сковывавшее тело молодого офицера чем-то похожим на стазис.
Всё происходило слишком быстро. Слишком быстро, чтобы даже Джеф Моро, сидевший в кресле первого пилота и являвшийся по сути единственным вменяемым профессионально подготовленным пилотом фрегата, заметил, что в его пилотской кабине происходит что-то нестандартное.
Наконец кокон 'стазиса' отпускает Аленко, но человек не обмякает в кресле, а принимает обычную позу, ничем не указывающую на постстрессовое расслабление.
Шепарда не тянет усмехаться. Капитан едва успевает подумать, что если чинуши ВКС Альянса Систем его, командира десантного экипажа, решили нагрузить ещё должностью старпома, то они сами не знали, какой шлюз и чему открыли.
Третьим в списке Шепарда на проведение разьяснительно-воспитательной работы стал пилот Джеф Моро. Шепард на экране сознания привычно 'перебрал' его личное дело.
Колоритный персонаж. Угнал 'Нормандию' во время лётных испытаний, учудив на ней такое... Что три недели подряд заставляло трястись от страха перед последствиями всех офицеров трёх баз ВКС Альянса — от командира взвода и выше. Всех, кто имел какое-либо отношение к лейтенанту Моро и его выходке. А в армии к подобным выходкам имеют отношение все разумные органики, носящие на плечах погоны. Даже непричастные. Даже невиновные. Потому что когда некого наказывать, наказывать приходится всех.
— Вживаетесь в статус старшего помощника командира фрегата? — раздался за спиной Шепарда спокойный и какой-то будничный голос капитана Андерсона. Закончив работу с Аленко и Дженкинсом. Хотя, почти любой разумный органик с трудом бы заставил себя даже попытаться понять, какую именно работу провёл со своими коллегами новый старший помощник и одновременно — командир десантного экипажа фрегата-прототипа. Закончив работу, Шепард, воспользовавшись своими новыми возможностями — надо же как-то осваивать то, что ему дали, а точнее — то, что у него теперь появилось в распоряжении, стал знакомиться с материалами, которые условно можно было назвать 'информация для размышления'.
Эти размышления уже сейчас были сложными и трудными, даже для него, высококлассного офицера-спецназовца. Намертво отбивавшими любую охоту причислить себя, человека, землянина, мужчину, к какому-нибудь 'совершенству'. Сейчас Шепард, вполне возможно, сам не понимал, какую и откуда информацию он почерпнул — в полную силу работало не только сознание, но и подсознание. Последнее — даже в гораздо большей степени. Кое-что Шепард уже сейчас понимал. И это понимание было ещё более горьким. Появление в салоне командира фрегата не прервало процесс получения и обработки информации ни на секунду. Пришлось, как понял старпом, распараллелиться и это ему удалось сделать без особого напряжения и без ожидаемых проблем.
— Так точно, сэр. — Шепард развернулся на месте кругом и вытянулся перед старшим офицером фрегата. Своим начальником.
Сейчас капитан отчётливо вспомнил, что дверь в салон так и не была заперта. Да и даже если бы он её запер, у командира 'Нормандии' предостаточно возможностей открыть на вверенном ему корабле любое помещение и любой контейнер.
— Решили заставить Дженкинса попотеть? — продолжал спрашивать Андерсон, не двигаясь с места и с интересом разглядывая старшего помощника.
В том, что командир корабля в достаточной мере ощущает происшедшие с Шепардом перемены, командир десантного экипажа не сомневался.
— Так точно, сэр. — Шепард мучительно размышлял, следует ли ему говорить что-то сейчас или это объяснение-пояснение можно отложить. Наконец он решился. — Прошу разрешения, сэр, говорить откровенно.
— Вы — мой старший помощник. Так что вам не следует спрашивать разрешение на такое. Не люблю непонимания с офицерами, составляющими командное звено экипажа корабля, — ответил Андерсон, жестом разрешая своему младшему коллеге присесть на откидное сиденье и занимая другое сиденье, располагавшееся рядом. — Слушаю вас, капитан.
— Я поставлен в ситуацию, когда мне придётся совмещать две должности, — помолчав несколько секунд, сказал старпом. — Меня это не пугает. Меня этому учили. Я этому — научился. — Шепард обратил внимание, что дверь в салон теперь надёжно закрыта и голограмма замка светится красным. Это означало, что вошедший в салон командир фрегата уже предполагал что-то вроде подобного разговора. Такой поворот событий радовал. — Меня, конечно, больше учили быть десантником. И мне известно, что на старшего помощника командира корабля возложена большая часть практической работы с кораблём и экипажем. Мне известно также, сэр, что проверка системы невидимости — это легенда. На самом деле мы следуем к Иден-Прайму по совершенно иной причине.
— И вы, Шепард, можете даже назвать эту причину? — спокойно спросил Андерсон.
— Да, командир. — Шепард обошёлся без уставно-протокольной формулы обращения к начальствующему на корабле офицеру. — Приняв статус старшего помощника, я не имею права не знать эту причину и не могу не понимать, что стоит за ней. Но называть вслух я её не буду. Не ко времени и не к месту это, — подчеркнул он. — До прибытия на орбиту Иден-Прайм осталось, по моим предварительным расчётам, меньше двух суток. Командир, почему Флот Альянса Систем не проводит мониторинг Иден-Прайма и окружающего планету пространства, если туда следует наш фрегат? Мы же разведка.
— Вы правы. Мы — разведка. А Иден-Прайм — сельскохозяйственная колония людей. И, если говорить начистоту, то — одна из самых ценных для человечества. Вам, Шепард, прекрасно известно, что протокол запрещает Флоту Альянса Систем 'увешивать' орбиту сугубо мирной планеты военными спутниками слежения.
— Командир, когда приходили последние данные по обстановке у планеты? — спросил капитан Шепард, сохраняя спокойствие и безучастность и в позе и в голосе.
— Полчаса назад. Когда я к вам шёл, я ещё раз изучил их. Изменений нет. И, кстати, какие изменения вы, капитан, ожидаете? — он внимательно посмотрел на старпома.
— Большие изменения, командир, — ответил Шепард. — Сельскохозяйственная планета Иден-Прайм во всех каталогах проходит под знаком планеты, обладающей протеанскими руинами. Самыми разными. Даже такими, до которых археологи еще не добрались.
— Насчёт руин — согласен. И даже понимаю, к чему вы клоните, капитан, — негромко сказал Андерсон.
— Разрешите воспользоваться Сетью Альянса, капитан? Хочу кое-что вам показать, используя как военные, так и гражданские ресурсы Сети.
— Разрешаю. — Андерсон щёлкнул своим инструментроном, пробежался пальцами по виртуальной клавиатуре, отдавая ВИ фрегата команду.
Шепард щёлкнул своим наручным инструментроном, открыл клавиатуру и набрал несколько команд. Картина глубин космоса на обзорном иллюминаторе померкла. Внутренняя, 'каютная' шторка поднялась в рабочее положение, закрыв собой стекло, на её поверхности засветился экран. Несколькими командами Шепард вызвал изображение, получаемое с ряда постов наблюдения Альянса и с датчиков и сенсоров нескольких гражданских систем слежения.
В центре экрана, заменившего собой обзорный иллюминатор, развернулся основной экран, вокруг которого разместились экраны поменьше. Несколько команд набранных на старпомовском инструментроне — и все малые экраны объединились в центре основного экрана.
— Это облако космической пыли наблюдают сейчас ручные и автоматические системы с тридцати точек, — сказал Шепард. — Его размеры превышают шесть километров в диаметре. Облако медленно движется, — он набрал несколько команд, прочерчивая линию курса. — Конечный пункт его назначения — Иден-Прайм, командир. Можете проверить расчёт. Курс точен и неизменен уже последние полсуток.
— Охотно. — Андерсон пощёлкал сенсорами клавиатуры своего инструментрона. — Вы правы, капитан. Каковы ваши выводы?
— Вот таблица характеристик движения этого облака. — Шепард вызвал на экран названную таблицу, связав её с изображением облака и его курса. — Оно стремится казаться естественным, но на самом деле его движение подчиняется искусственным алгоритмам, — он вывел на экран ещё одну таблицу. — Вот доказательство сказанного мной по пяти формулам. Разным формулам, командир.
— Среди космических объектов встречаются и такие, которые двигаются как по учебнику, — сказал Андерсон.
— Согласен. Но только в одном случае. — Шепард набрал на клавиатуре своего наручного инструментрона ещё несколько команд. Изображение облака стало расползаться по всей площади экрана. — Если под фильтрами сканирования оно останется тем, чем хочет казаться. Облаком космической пыли. — Старший помощник набрал ещё несколько команд. — Я приказал военным и гражданским системам слежения на несколько секунд сменить сетку фильтров на этом объекте. Включены в работу системы с шестнадцати точек, — он развёл центральный экран по шестнадцати лепесткам — экранам, на которых проступило то самое облако с разных ракурсов. А под ним...
— Отражение, игра света, неравномерность, — сказал Андерсон, отщёлкивая команды на своем инструментроне. — И что? Да там что угодно может людям привидеться! В том числе — и 'креветка'.
