Дети ночи: Ненависть в цепях дружбы

— Ну, по сравнению со всем остальным...

— Понятно. Но я не лгала, когда раньше рассказывала о себе. Я действительно родилась на Мальте. Вот уже многие тысячелетия там располагается основная резиденция нашего клана. Моя мать — Наиль...

— Постой, ведь, насколько я знаю, Наиль — член Совета. Того самого, который подчиняется только нашей королеве.

— Да, ты права. Моя мать член Совета и, соответственно, глава нашего рода. Когда-нибудь мне придется занять ее место, — в голосе Лазель не слышалось особого энтузиазма по этому поводу. Словно это было для нее неотвратимой данностью.

— Но почему тогда ты здесь... одна? Ведь у тебя семья...

— Вот уже больше двухсот пятидесяти лет, как я живу одна, лишь изредка навещая родителей. Только так я чувствую себя самостоятельной, самодостаточной, а не вечным ребенком.

— Понимаю, — усмехнулась Алекса.

— Я — вампир, и сделала этот выбор более чем сознательно. Моя сила равна магистру и все еще возрастает. Моя мать понимает это, к тому же готовит меня к тому, что когда-нибудь я займу ее место. И все-таки... она прежде всего мать...

— Мне кажется это вполне объяснимым. Ведь у нашего народа дети всегда являются желанными, чуть ли не высшей благодатью.

— Это так, — кивнула Лазель, соглашаясь. — Нашему роду это известно лучше других.

— О чем ты? — переспросила Алекса.

— Может, ты слышала легенду, рассказывающую о появлении нашего рода?

— Нет, никогда.

— Что ж, я расскажу. Мне почему-то хочется это сделать. Наверно, ты хорошо на меня влияешь, — улыбнулась Лазель, сцепив руки на животе. — Так вот. Легенда гласит, что когда появилась Первейшая Королева, то обратила десятерых. Не одновременно, конечно. Просто она устала от одиночества. Эти десятеро были ее птенцами, и они же положили начало десяти кланам. Они творили своих птенцов, те своих и так далее.

Но лишь одна из обращенных Первейшей, Шат, не последовала примеру остальных. Прошло четыре тысячи лет, а она сотворила лишь одного птенца. Вернее одну. Казалось, этим двум никто не был нужен кроме друг друга. И они хотели скрепить свой союз вечными узами. К тому же Шат унаследовала очень многое от силы Первейшей, но ее таланты, в отличие от остальных, еще никак не проявились.

История умалчивает, как именно получилось, но эти двое обратились к Первейшей. Они стали первыми и, насколько я знаю, единственными, которым было разрешено посетить катакомбы. Когда они вернулись оттуда, то стали другими. У них появился дар нашего клана — способность менять пол. Легенда говорит, что лет через сто после этого у них родился сын, который позже стал вампиром. Клан Инъяиль стал расширятся. Но, повторюсь, этот дар проявляется не у всех. И до сих пор наш клан считается чуть ли не мифическим.

Вампирша закончила свою историю, но Алекса продолжала молчать, на ее лице отражалась задумчивость. Тогда Лазель сказала:

— Я вижу, в твоих глазах застыл какой-то вопрос. Спрашивай. Уверяю, каким бы он ни был, я не обижусь.

— Ты говорила, что являешься рожденным вампиром, — Алекса старалась покорректнее сформулировать вопрос, — Но какова твоя истинная суть?

— Ты имеешь в виду, кем я родилась? — лукаво улыбнулась Лазель.

— Да.

— Конечно, мы не бесполы. Я родилась девочкой и воспитывалась, в основном, как представительница женского пола. Но, конечно, меня учили и некоторым вещам, которые свойственны мужчинам. Меня старались подготовить ко всему. Впервые я изменилась, когда мне было почти сто лет. И длилось это не долго: день или два.

— А не опасно тебе долго находиться в измененном состоянии?

— Абсолютно нет. Проведи я так хоть пятьсот лет. Были в нашем роде случае, когда мужчины меняли пол и вынашивали детей и наоборот.

— Хм. Это изменение настолько реально?

— Да. Я же говорила, после него приобретаются все физиологические особенности пола.

— Удивительно! — выдохнула Алекса, откидываясь на спинку дивана.

— Ну, у каждого клана свой удивительный дар, — протянула Лазель.

— Наверное, — пожала плечами вампирша.

— А какой дар у тебя? — на ее лице был написан подлинный интерес.

— Не знаю.

— Как так?

— У каждого вампира нашего клана это бывает по-разному.

— И к какому клану ты принадлежишь?

Лазель столько ей рассказала, так что Алексе было неудобно промолчать, да и желания таиться почему-то не возникало. Она сказала:

— К клану Инферно.

— Ты — инфернит? — теперь настала очередь Лазель удивляться.

— Да.

— Значит, твоя создательница...

— Наша королева, — закончила за нее фразу вампирша.

— Поразительно! О ней ходят еще более фантастические легенды, чем о нашем роде! Как она выглядит?

— Но ты должна была ее видеть, раз твоя мать член Совета.

— Но я же нет. К тому же я не часто бываю дома. Так какая она, наша королева?

Алекса не любила вспоминать о ней и тех временах, когда они жили вместе, так как их расставание произошло не слишком хорошо. Но сегодня она решила сделать исключение.

— Менестрес — замечательная женщина, — начала Алекса. — И вампир такой силы, какой нам всем и не снилась. Если кто из нас и способен творить чудеса, так это она.

— И ей действительно больше шести тысяч лет? — с придыханием спросила Лазель.

— Да, это так, хотя даже сильнейшие из нас не способны определить возраст королевы без ее на то желания.

— А как вы встретились?

— Она попросила меня подковать ее лошадь, потом остановилась в моем доме.

— Вот так просто?

— Вот так просто.

— И что было потом?

— Потом, спустя где-то год, она обратила меня. Я стала птенцом Менестрес. Стала им по собственной воле.

— Но почему я вижу в твоих глазах печаль? — участливо спросила Лазель.

— Нет, я не жалею о тех временах, просто...

Алекса пыталась подобрать слова, но ее собеседница дотронулась до ее руки, проговорив:

— Не стоит. Не говори о том, что тебе неприятно.

— Спасибо, — одними губами прошептала вампирша. Ей и вправду не хотелось развивать эту тему.

Только сейчас они заметили, что за окном давно рассвело. Слабые лучи зимнего солнца изо всех сил пытались прорваться сквозь глухие шторы. Лазель вздохнула и сказала:

— Прости. Я тебя совсем заболтала! Уже день на дворе.

— Да ничего страшного, — улыбнулась Алекса.

— Все равно. Тебе, наверняка, нужно отдохнуть. Все мы днем чувствуем себя неуютно. Хочешь, я велю приготовить тебе спальню?

— Нет, не стоит беспокоиться. Я ведь живу совсем недалеко отсюда, — проговорила Алекса, накидывая на плечи свой плащ.

— Да, конечно. Надеюсь, мы еще не раз встретимся.

— Безусловно. У нас еще много тем для разговоров. Ты не будешь против, если я зайду к тебе завтра?

— Конечно нет! Я буду очень рада видеть тебя снова! — широко улыбнулась Лазель. И был в ней какой-то внутренний свет, проникающий в самую душу. Так что Алекса невольно улыбнулась в ответ.

Потом она ушла. По пути домой вампирша даже насвистывала себе под нос какую-то песенку. Настроение было более чем хорошим. То, что она сегодня узнала о Лазель, нисколько ее не шокировало, скорее просто удивило. Что ни говори, а личность этой вампирши рода Инъяиль весьма притягательна. К тому же с ней Алекса чувствовала себя на удивление легко.

Но ее сегодня ожидала еще одна встреча. Прямо на пороге собственного дома. Там стоял Сергей и, судя по всему, ждал ее.

— Привет, — сказала Алекса, жестом приглашая его зайти.

— Привет. Что-то ты припозднилась.

— А что, есть какие-то проблемы?

— Нет, никаких, — примирительно проговорил Сергей, садясь в кресло. — Просто я надеялся встретить тебя на сегодняшнем балу императрицы.

— Но я была там, — возразила Алекса. — А вот тебя не видела.

— Просто я пришел довольно поздно.

— Тогда понятно. Мы ушли почти сразу после появления императрицы.

— Мы? — тотчас переспросил Сергей. — У тебя уже появились новые знакомые?

— Разве в этом есть что-то противоестественное? — недоуменно спросила Алекса.

— Нет, просто это так не похоже на тебя, — стушевался Сергей.

— И тем не менее. Мы вместе прибыли в город. Она очень интересный собеседник.

— Она? Это женщина? — на краткий миг в его глазах промелькнуло что-то похожее на облегчение.

— Можно и так сказать, — ухмыльнулась Алекса. — Ладно, я вообще-то собиралась лечь спать.

— Тонкий намек, что мне пора бы уходить?

— Вот именно.

— Что ж, не смею больше вам надоедать, милая леди, — Сергей отвесил поклон, насквозь пропитанный наигранностью.

— Иди уж! — Алекса кинула в него его же шляпой.

Он ушел, но в комнате еще долго звучал его смех. Вампирша лишь покачала головой и поднялась в спальню.

* * *

Лазель стояла у окна и наблюдала, как фигура Алексы быстро исчезает из вида. На ее губах играла едва заметная улыбка. Потом она отошла от окна и села на диван, где они еще совсем недавно болтали, закинув руки на его спинку.

Впервые за долгие-долгие годы ее мысли были заняты чем-то, кроме мести. Нет, Лазель не отказывалась от своей вендетты, ибо знала, что, пока не отомстит, ей не будет покоя. Но эта вампирша... В ней было столько воли и сурового обаяния! Воительница, амазонка.

Лазель давно никто не был нужен, наверное с тех самых пор, как она встала на путь мести. Но вот теперь она была в этом не уверена. Совсем не уверена.

* * *

Едва первые сумерки спустились на город, Алекса в своей спальне открыла глаза, пробуждаясь. Ей не нужны были часы, чтобы понять, сколько сейчас времени.

За день в комнате значительно похолодало, так как дрова в камине давно прогорели, а никто из слуг не смел войти в спальню и нарушить покой своего господина. "Но лучше так, — подумала Алекса, — чем они увидят меня спящей. А камин я в состоянии и сама разжечь". Вампирша нехотя вылезла из теплой постели, а спустя пару минут в камине уже весело трещал огонь, распространяя волны тепла по всей комнате.

Алекса не спеша умылась и оделась. Белье, чулки, рубашка, короткие штаны, жилет, камзол — все как всегда. Только она закончила приводить себя в порядок, как в дверь осторожно постучали. Получив разрешение, в спальню вошла горничная, Софья. Она сказала:

— Здравствуйте, господин граф. Я могу у вас прибраться?

— Да, Софья, конечно.

— Вам подать ужин?

— Нет, не нужно. Я сейчас ухожу и приду, наверное, только утром.

— Как скажете, господин граф, — смиренно ответила женщина, подавая вампирше шляпу и плащ на меху. — Вы бы надели шубу. На улице морозно. Замерзнете ведь. К тому же снег идет.

— Не беспокойся, я не из мерзлявых, — улыбнулась Алекса. Она почти вышла из комнаты, но в дверях остановилась и спросила, — Да, завтра ведь воскресенье, так?

— Да, господин граф.

— Хорошо. Передай остальным слугам, что завтра у вас выходной. И так будет каждое воскресенье.

— Но, господин граф, — смутилась горничная, — так... так не принято...

— А теперь будет так. Есть какие-то возражения?

— Нет, господин граф.

— Вот и хорошо, — и Алекса вышла из комнаты, но все же услышала обращенное к ней "Спасибо!". На это она лишь усмехнулась, продолжая путь. В конце-концов, и она сама отдохнет от слуг.

Вампирша направлялась к Лазель. Ведь она обещала, а свое слово держала всегда. Алекса не стала седлать коня, отправилась пешком. Тут идти-то всего ничего, минут пятнадцать, не более.

Ночное небо было затянуто свинцовыми тучами, опять валил снег, от чего ранняя темнота не казалась абсолютной. И Алекса брела в этой серебристой темноте темным пятном. Но сегодня она не была единственным путником. Первые сумерки окутывали город уже часа в четыре, а теперь было что-то около семи. Так что, не смотря на снег, улицы не были пустынны. Проезжали кареты, сани, всадники. Работали лавки. Кто-то торопился домой.

Прямо перед домом Лазель небольшая ватага ребятишек играла в снежки. Даже мороз был нипочем. То и дело раздавался заливистый детский смех.

Один из неумело пущенных снежков угодил прямо в спину Алексе. Она резко обернулась. Смех замер на устах детей, они испуганно смотрели на вампиршу. Тот, который бросил снежок, подошел к ней, пролепетав:

— Простите, господин. Я не хотел! Простите.

Это был мальчик лет семи с огромными зелеными глазами и непослушными рыжими волосами. Он напомнил Алексе кое-кого, кого она знала очень давно. Она сказала, улыбнувшись:

— Ничего страшного, — потом вампирша придала своему лицу наигранную мрачность и добавила, — Разве что...

С этими словами она быстро слепила снежок и кинула его в ребят, конечно лишь в сотую долю своей силы, вызвав их веселый визг. Снежная возня тотчас возобновилась с шумом и гамом.

Когда Алекса все же добралась до дверей дома Лазель, то была в снегу чуть ли не с ног до головы. Эта снежная забава немало ее позабавила. Даже сейчас искорки смеха продолжали мерцать в ее глазах.

Лазель открыла ей еще до того, как Алекса постучала, и на ее лице тоже отражалась веселость. Она проговорила:

— Алекса! Я так рада, что ты пришла! Проходи скорее, — сегодня, как и вчера, она была в своем истинном облике. Наряд вампирши состоял из длинного платья изумрудно-зеленой парчи, застегивающегося под самое горло. Довольно простое, с практически не затянутым корсетом. А ее волосы свободно спадали на плечи, лишь у висков прихваченные изумрудными заколками.

Лазель сама помогла Алексе снять плащ и проворно отряхнула его от снега, проговорив:

— Ты так весело и просто возилась с теми детьми, — в ее голосе промелькнуло что-то очень похожее на грусть, но ни в глазах, ни на лице ничего подобного и в помине не было.

— Почему нет? — едва заметно улыбнулась Алекса. — У всех нас когда-то было детство.

— У меня о моем остались довольно смутные воспоминания, хотя и приятные, — как-то безразлично пожала плечами Лазель, и уже совсем другим тоном добавила, — Там, на улице, с теми детьми, ты совсем не походила на вампира.

— Это плохо? — подняла бровь Алекса, садясь на диван и вытягивая ноги к огню.

— Нет, просто очень непохоже на наших. Большинство вампиров, даже едва разменявшие второе столетие, такие чопорные. Будто, когда их сделали вампирами, то, по меньшей мере, возвели в титул императора! Ты совсем не такая.

— Мне это уже говорили, — улыбнулась вампирша. — Я знаю, что многие считают меня страной.

— Ну, это уже их проблемы.

— Я тоже так считаю, — и обе невольно рассмеялись. Смех Лазель походил на звон горного ручья. Алекса подумала, какой же он эффект должен производить на обычных людей, если даже у нее от него теплело на душе.

Тут вампирша вспомнила вопрос, который хотела задать прошлой ночью, но как-то не успела. Теперь времени было предостаточно, так что Алекса произнесла:

— Лазель, можно спросит тебя об одной вещи?

— Конечно, спрашивай о чем хочешь.

— Вчера, на балу, у меня создалось такое ощущение, что Екатерина II тебя узнала, но что-то смутило ее.

Лазель ответила не сразу. Присела возле вампирши, поправила юбки, только потом подняла голову и сказала, усмехнувшись, но усмешка вышла какая-то грустная: