Цунами

Ладно, по боку новости. Маршал нажал клавишу селектора, и на экране высветился вытянувшийся в струнку дежурный офицер, один из многих спецов, живущих на разумном острове.

— Товарищ маршал СССР, за время моего дежурства на вверенном объекте проводится работа по съему и анализу информации. Происшествий нет. Дежурный по острову старший лейтенант Смирнов! — отбарабанил дежурный.

— Вольно, товарищ старший лейтенант. Соедини-ка меня с Георгием, а сам отключись с линии от греха подальше. — Язов любил эти неторопливые беседы с управляющим. Хоть полчаса в сутки, но обязательно разговаривали. Вот и сейчас он повернулся к панели на стене, ожидая появления управляющего разума. Георгий обычно являл себя в виде ожившего карандашного наброска.

Вообще, острову никто не мешал. Да и попробуй помешай: технические возможности Георгия превосходили вообще все, что только могло противопоставить современное человечество. Разве воевать ему было почти нечем. Хотя какой дурень будет воевать с таким кладезем ценнейшей информации. Те же медики, которые восторженно подвывают от технологий начала двадцать первого века, находятся в полнейшем шоке от возможностей медицины двадцать третьего века. Иначе говоря, мозги у них закипают, понять толком не могут, как и что действует. Точнее могут, но не сразу. Впрочем, по совету министра здравоохранения маршал разрешил отправить на остров полсотни третьекурсников-медиков, у тех мозги не зашорены, а уже кой-какие знания есть. И вроде как прогресс в понимании прямо-таки рванул. Надо еще из технических вузов молодняк на остров отправить, пусть разбираются. Хотя матросики уже вполне освоились, по крайней мере, в управлении. А студиозы и в устройстве разобраться могут. Главное, категорически запретить им что-то разбирать...

Третье июня тысяча девятьсот девяносто третьего года. СССР. Москва. Кремль

— Фух. — Я на секунду прислонился к закрытой двери кабинета и вытер ладонью вспотевший лоб. Поймал сочувствующий взгляд одной из машинисток, благодарно улыбнулся и направился к столу секретаря, моложавого полковника.

— Товарищ полковник. Маршал сказал, что я обязан получить у вас документы и инструкции.

— Да, это так. И поздравляю, товарищ лейтенант. И со званием. И с наградой. — Полковник встал и крепко пожал мне руку. А ничего ладошка у него. Может подковы гнуть. — Пока присядьте, я соберу все документы и вызову вашего инструктора.

Ну да, маршал сказал, что меня проинструктируют, но совершенно не обязательно это должен делать личный секретарь маршала. Так что я уселся на добротный диван и краем глаза полюбовался ногами, попой и вообще фигуркой той самой сердобольной машинистки, которой понадобилось встать и тянуться к полке с документами. Красивая девушка. Такую красоту сложно спрятать под строгим офисным костюмом.

Через пятнадцать минут в приемную вошел невзрачный человек в сером невзрачном костюме, невзрачно на нем сидевшем. И делающим совершенно невзрачными два пистолета под костюмом.

Секретарь молча отдал ему папку с моими документами, и невзрачный, молча мне кивнув, пошел на выход.

Я, встав и поймав утвердительный кивок полковника, направился вслед за этим человеком. По дороге прихватив какую-то бумажку, что подвинула мне по столу сердобольная красавица. Кстати, полковник именно этого заметить не должен был. Остальные девушки блокируют директрису, и сами девицы увлеченно что-то печатают, им не до записки точно. Любопытно, в каком звании девушка?

На бумажке было написано "Елена" и номер телефона с припиской "звонить после семи вечера". Интересно девки пляшут. Но девчонка красивая, стоит позвонить. Хотя, скорее всего, девочка из мажоров, в администрации маршала работать девчонки с улицы вряд ли будут. Да и сто пудов, звание у нее как минимум моему нынешнему равно. Но все равно — позвоню. Перед глазами появилось недавнее прошлое — привставшая на цыпочки красивая шатенка, пытающаяся достать с верхней полки тяжелую подшивку.

За неприметным я шел довольно долго. Вышел из корпуса, прошел по двору Кремля, какими-то переулками, оказался в небольшом тупичке перед тяжелой, покрытой многими слоями краски дверью. Кстати, интересно. Тут все пропитано стариной, реальной, тяжелой. Она буквально фонит из-под каждого булыжника в мостовой, сочится из стен. Немало кровушки тут пролито, в этих местах. Оба-на...

— Подождите. — Я остановил распахнувшего было дверь невзрачного и немного вернулся по тупичку, к еле заметному пятну на старой кладке стены. Положил на нее руку, влил чуть-чуть силы... — Выйди!

— Твою мать! — В руке невзрачного внезапно появился толстоносый ПБ.

— Осторожнее. Меня не пристрелите. А ему обычная пуля практически безвредна. Серебро надо. Или окисленную медь. — Я глянул на еле видимого в свете дня призрака. Вслушался в него. Передернулся от мерзости и приказал: — Изыди!

Уши чуть придавило инфразвуком. И призрак истаял.

— Так. Здесь вроде как все. А вы что, попам сюда дорогу закрыли? Здесь же храм на храме, священники с экзорцизмами неплохо справляются? Хотя этот еще со Смуты здесь ошивается, привык прятаться. — На недоуменный взгляд невзрачного я объяснил: — Поляк это, один из кремлевских сидельцев. Людоедствовал в ту осаду и жутко боялся умереть без отпущения грехов. А когда словил пулю на стене от какого-то из наших предков, умер здесь. Да так и остался, до того божьего суда страшился.

— И куда ты его? — Пистолет убирал невзрачный уже намного спокойнее.

— Я знаю? Просто отправил его туда, куда ему должно. Я ж не ангел и не бес, а просто некромант. — Про себя подумал, что я еще внук Лешего и побратим Морского царя. Вот никогда б не подумал, что выпитый мною плафон морской воды и поцелуй кувалды — это настолько древний обряд-ритуал, что про него никто толком и не помнит. Обычного моряка этот ритуал касается только, не дай бог, в случае гибели в море или океане. Посмертие правильное будет. А со мной сложнее, я ж теперь внучек Лешего. А значит, и дальний родич морских духов, потому и вижу Водные Тропы и Пути.

— Брр, нечисть. Зайду в храм, поговорю со святошами. Может, пройдутся по углам, проверят. Мало ли какая тут еще живность водится. И да, тебя тоже припашут, я буду обязан это указать в рапорте. — Невзрачный передернул плечами и снова отворил захлопнувшуюся дверь. — Заходи.

Сзади щелкнул автоматический запор, я оказался в небольшом тамбуре, а мой провожатый в это время вводил длинную комбинацию в цифровой замок. Причем замок сложный, с кнопочным и дисковым вводом.

— Защита от дураков, — заметив мой интерес, буркнул невзрачный, толкая тяжелую бронированную дверь. — И снова входи.

На этот раз я спустился по древним каменным ступеням в какое-то полуподвальное помещение с полукруглым сводом и тремя небольшими окошками почти под самым потолком. Все помещение было заставлено стеллажами и стальными шкафами. Посредине, в отгороженном тремя высокими шкафами подобии отдельного кабинета, стояли три старых канцелярских стола, крытых старым зеленым сукном.

— Однако. — Я положил руку на практически незаметное пятно крови, которое тщательно зациклевали и замазали морилкой. Нет, чисто, просто след старой смерти. — Это что, с революции осталось? Кого тут убили?

— Не знаю. — Невзрачный бросил короткий взгляд на меня и поинтересовался: — Призрак не вылезет?

— Сам — точно нет. Давно упокоился, не стоит тревожить душу. — Я пододвинул не менее древний, скрипучий и немного расшатанный стул. И аккуратно на него уселся.

— Так. По очереди. — На стол шлепнулись несколько папок. Впрочем, невзрачный сначала поставил электрический чайник и только потом вернулся к делу, уселся за стол и развязал первую из них. — Держи. Это твое офицерское удостоверение личности, твои водительские права, охотничий билет, куда вписаны верховые быки и собаки, а также разрешения на нарезное охотничье оружие, так оформлены все пять твоих винтовок. Это — разрешения на ношение пистолетов. Мне показалось, что твои иностранные образцы будут слишком вызывающи, поэтому здесь еще разрешение на ПМ, ПБ и АПС. Сейчас получишь их, не торопись. Пока прочитай все документы, проверь, нет ли ошибок.

Пока я читал, на стол легли три простых картонных коробки. По очереди из них на свет божий были извлечены три пистолета и принадлежности.

— Так. АПС, выпущен в пятьдесят третьем, практически не стрелян. К нему нормальная кожаная кобура. И подсумок с четырьмя дополнительными магазинами. Это ПМ, выпуск полста шестого года. Новехонький. Две кобуры, обычная и подмышечная. Три запасных магазина сверх штатного. ПБ, выпуск восемьдесят шестого. Обычная армейская кобура и три дополнительных магазина сверх штата. Автомат нормальный тебе решили не давать, обойдешься своими. Наши пистолеты можешь носить без опаски, разрешения подписаны лично маршалом. В принципе, твои иностранные тоже им же подписаны, но к ним могут возникнуть ненужные вопросы, так как у нас в стране такие машинки не распространены, а некоторых вообще нет в этом мире.

Теперь далее. Это — книжки сбербанка, твои именные, с вкладышами на почти три миллиона рублей. Плюс догоняя до полного стакана. — На стол рядом со сберкнижками легли четыре пачки сторублевок, полтинников, четвертных и червонцев. — Премия за линкоры, которые ты привел сюда. Твой земляк также получил такую же премию. Налоги с них уплачены полностью, комсомольские взносы выплатишь сам, когда на учет встанешь в нашу ячейку. Осторожнее с деньгами, крышу они могут снести мгновенно. Я знаю, что у тебя золота и драгоценностей с полцентнера, но сейчас ты дома, не в чужой стране. Можешь почувствовать себя в безопасности, а там рестораны, дамы, выписка... Большие деньги не одного мужика с копыт сбивали. Думай, что будешь делать. Ну и за тобой постараются присмотреть так ненавязчиво и подстраховать в случае чего. Да, пригляд будет со стороны особого отдела. Комитетчикам наш маршал не особо верит, учти. Держи, твое служебное удостоверение. По нынешним временам равно мандату за личной подписью Ленина или сталинского "вездехода".

Поверх всего барахла легла простая книжечка цвета бордо, с простой надписью черным — "Смерш".

"Эскадрон смерти", личные порученцы маршала Язова с правом казнить и миловать. Опричники, как их, точнее уже нас, еще называют. Да уж, вот это я попал.

Тем временем, пока я офигевал от последней новости и крутил в руках жуткую книжицу с моей фоткой на развороте, невзрачный встал и заварил чай в тяжелом мельхиоровом заварнике, поставил на стол стаканы в таких же подстаканниках, сыпанул кускового сахара и явно домашних сухариков. Приглашающим жестом предложил присоединиться к трапезе и набулькал почти полный стакан чернющего душистого чаю, плеснув в него немного армянского коньяка.

— Будешь? — поинтересовался хозяин этого подземелья и крутанул бутылку, разгоняя по стенкам коричневую жидкость.

— Нет, спасибо. Я после одного дела зарекся вообще пить что-то крепче пива. Да и того не больше кружки. Нельзя мне хмелеть. — Вообще, неудобно не знать имени того, с кем уже довольно долго разговариваешь.

— Меня зовут Борис Игнатьевич Свиридов, я полковник отдела "Смерш", буду твоим куратором по личному приказу маршала Язова. Держи, запомни номер. После чего сожжешь здесь же. — Передо мной лег небольшой лист с простым семизначным номером. — Тебя с нашими корочками простые люди до полковника милиции или главы области трогать не будут. А с ними потребуешь набрать этот номер. Номер московский, как ты понял.

Пока я зубрил номер, наконец-то назвавшийся Свиридов внимательно смотрел на меня и что-то думал. Наконец, когда я сжег листочек в старой мраморной пепельнице, полковник встал и принес простую и прочную туристическую брезентовую сумку.

— Я бросил в сумку двести патронов для пистолетов, плюс те, что в магазинах. Хватит тебе, не на войну едешь. Отчитываться будешь только в случае боестолкновения. Твоя забава по искоренению бандюков в боестолкновения входит, мало ли кто на бандитов похож, понял? Самый крайний случай — хоть сфотографируешь лица. И отпечатки снимешь. И в людных местах не светись. И так про нас хрен знает какие страшилки придумывают на западе, не стоит капиталистов лишний раз пугать. Полагающуюся тебе по аттестату форму одежды получишь в Ташкенте, на складе ТуркВО. Причем учти, тебе должны будут выдать общевойсковой комплект, военно-морской комплект и комплект туркестанского образца, афганку то есть. Понял? Тогда собирайся и свободен. Тебе поезд или самолет заказать?

— Не надо, товарищ полковник. Сам доберусь, только посоветуйте, где здесь лесок поглуше в пригороде, — допивая чай, ответил я и стал складывать полученное имущество в сумку. Немного вышло, но увесисто.

— Езжай от Курского вокзала в сторону Подольска. Приглядишь, что больше нравится, там лесов хватает. Так. Отсюда выехать... Ты по гражданке, это неплохо. Машина под такси замаскирована, доставит тебя до общежития. Будешь выезжать, скажешь вахтеру. В Ташкенте сразу отзвонись дежурному по гарнизону. Ну, хорошо отдохнуть, лейтенант. — Рукопожатие моего куратора было коротким и сильным. — И девочке отзвонись, Лена хорошая.

Коротко хохотнув, полковник Смерша ушел. А около меня остановилась простая кофейная двадцатьчетверка с шашечками такси.

Глава вторая

Четвертое июня тысяча девятьсот девяносто третьего года. СССР. Московская область, между Москвой и Подольском

Я спрыгнул с ранней электрички на небольшую платформу и с удовольствием потянулся. Поправил полученную вчера сумку, перекинул в левую руку небольшой чемоданчик и потопал по одной из лесных дорожек куда-то на юго-запад. А что, мне особо без разницы, куда идти, главное — найти перуново дерево, то есть живое или неживое, но молнией тюкнутое. Таких тут должно хватать, лесок старый, хоть и порубок множество видать.

В кустах распевали соловьи, по полянкам носились озабоченные выкармливанием потомства скворушки, набивши полон рот жуками да букашками. Это соловьи пока еще только песни распевают, а у скворцов уже детвора жрать требует. Прочие птички чирикали и летали, комарики жужжали в отдалении, но меня не трогали, кроты под тропкой норы рыли, на червей охотились, зайчиха на полянку выскочила. Красотень.

Только два недоумка, судя по всему, традиционной уголовной ориентации, топают один сзади, а второй старается меня поодаль от тропки обогнать. Прицепились еще на Курском вокзале, когда я билет оформлял. И ведь додумались в бинокль глядеть на содержимое кошельков сверху, мать их. Хотя сам дурак, для чего пяток сотенных в бумажник сунул? Хватило бы одних червонцев. Отвык я от советских денег и их стоимости. От станции я отошел уже километра на три, и, судя по всему, впереди какое-то село, правда, небольшое. Следы от колхозного стада на тропе появились, но небольшого, голов на полста. От мотоциклов колеи, от тракторных телег даже парочка. А вот машинного следа не видать, наверное, есть более путная дорога. О, а вот и подходящее дерево видно слева, метрах в трехстах, через большую поляну.