Лилия в янтаре

Никаких отличий от прошлого раза, как ни старался, я не заметил. С другой стороны, память у меня отнюдь не абсолютная и тут многое могло быть по другому в мелочах, ускользнувших от моего внимания. На этот раз, чисто на всякий случай, я попытался запомнить все подробности.

На хозяине была красная шапка, похожая на сплющеный поварской колпак. Волосы недлинные, вьющиеся, с проседью, глаза на выкате, круглые. Лицо продолговатое. Нос крупный, мясистый, с выраженной горбинкой, кончик загнут вниз к губе. Подбородок выдаётся вперёд. Бороды и усов нет. Рост... ну так около 175-ти, сухощавый. Одет в... тут сложно. В терминологии современной моды я ни в зуб ногой. Ну, скажем, похоже на длинную — до пола — накидку мутно-коричневого цвета, из-под которой было видно нечто жёлтое, балахонистое, типа ночной рубахи, какие я видел в фильмах про старину, ниже колен. Только эта рубаха густо покрыта вышивками и схвачена на животе широким поясом. Пояс блестел от бижутерии. Штанов под рубахой не было, а были матерчатые чулки. Тоже коричневые. В самом низу были... ну, наверное туфли, больше похожие на кожаные носки не по размеру, с длинными носами.

Осмотрел и сам кабинет, где-то пять на пять, небогато обставленный — два невысоких книжных шкафа слева, один стол напротив, похожий на сундук на ножках, справа два узких стрельчатых окна. Никаких стекол, тем более витражей, просто проёмы в стене. Между окнами — маленький столик с двумя стульями с высокой резной спинкой. Потолок высокий, метра три, балки частоколом. Стены белые. Пол деревянный. Ну и почти в центре Фарината так же играет с собой в шахматы. Стоя. Доска располагалась на подставке в виде короткой колонны. И, конечно, я сам и слуга, который меня привёл.

Пока я проводил опыты со своей наблюдательностью, Фарината разглядывал меня и лицо его всё больше мрачнело. Он величаво махнул слуге рукой и, когда тот исчез, обратился ко мне.

— Ты странно себя ведёшь, Ружеро.

— Ох... — спохватился я и поклонился. — Не иначе, как последствия ранения в голову. Прошу простить меня, си... мессер.

— Не иначе... — согласился босс, призадумался, и вдруг спросил:

— Какое слово ты хотел произнести?

— Си... сир?

— Это я тебя спрашиваю.

— Точно: сир. Я просто забыл.

— Так обращаются к правителям франков. Почему ты хотел так назвать меня?

— Не знаю, мессер. Наверное, у меня амнезия после удара по голове. Мысли путаются и больше не ходят строгим строем, как положено дисциплинированным солдатам, а мечутся беспорядочной толпой, и правильные слова не сразу добегают до языка.

Фарината долго и пристально смотрел на меня, не говоря ничего. Неуютный взгляд. Чисто по годам он лет на 20 был меня моложе, вот только опыт жизни был у нас, видать, очень разный. У меня — лабораторного планктона-совка, у которого самыми большими стрессами были невыплаченная зарплата, непрошедшая или украденная статья, наглые соседи, да ссоры с женой. Фарината, скорее всего, с юности варился в таких интригах, что дожить до своих лет мог только благодаря острому уму, целеустремлённости и стальным нервам.

— Хорошо, — кивнул он наконец, и у меня отлегло... ну, не знаю, как от сердца, а вот пописать вдруг захотелось. — Оставим пока это. Но это очень жаль, что у тебя плохо с памятью. Ты хоть себя помнишь? Кто ты, как зовут?

— Да, мессер. Это помню. Ружеро Понтини, 11 лет, сирота, живу вашей милостью и милостью мастера Россини у его кузины, тётушки Пеппины.

— Ну что ж, — улыбнулся Фарината. — Хоть это хорошо...

Я уж было расслабился, как вдруг он меня подрезал:

— А как давно ты у неё живёшь?

— Э... этого я не помню, мессер... около года?

— А кто были твои родители? Тоже не помнишь? Но ты помнишь, откуда ты? Нет? А из какого сословия? Тоже нет? Ну, хорошо. Возможно, не помнишь по малолетству. Но ты должен знать, есть ли у Пеппины другие родственники. Так?

Участливым тоном он задал ещё несколько вопросов о мастере Россини, какой был человек, какие отношения у меня были с ним и всё такое. Назвал несколько незнакомых имён, которые я, видимо, должен был знать. Тут я сначала хотел было изобразить смутное узнавание, но, секунду подумав, отказался от этой заманчивой, как сыр в мышеловке, идеи. Правда, среди имён были и те, что я охотно опознал: доктор Гарбо и Симоне, но это мне мало чем помогло, поскольку кроме имён я о них ничего не знал. Фарината еще сказал несколько фраз на каком-то знакомо звучащем, но непонятном языке. Адресом тоже поинтересовался. Про город порасспрашивал — сам же с улыбкой сообщил мне новость: мы в какой-то Фиренце, оказывается. Ну, и, наконец, главные политические вопросы: кто римский император и кто папа римский. Тут я сильно засомневался, что я на всё той же планете и в той же реальности. Какая Римская империя в Италии 13-го века? На дворе махровое католичество с инквизицией, отсутствие гигиены, и Америку уже скоро отыщут. А вот насчёт папы... в подвале, перед тем, как меня замучить до смерти, имя этого невероятно доброго и чадолюбивого человека прозвучало, только я как раз наслаждался этой любовью и мне было не до того, чтобы запоминать имена. Так что сейчас хоть убей, не помню я, кто окопался в вечном городе и живодёрские указы — или как они там у этих главных толкователей заповеди "не убей" и рьяных последователей заповеди "не прелюбодействуй" называются — издаёт. Похоже, из всего, о чём меня расспрашивал мессер Уберти, это было единственное, что я мог — и пытался — честно вспомнить.

Ох, что-то не так беседа пошла, как в прошлый раз. Там это он мне всё про меня рассказывал, а тут я ему должен. А он, как оказалось, вовсе даже не всем, что про меня знал, со мной поделился. Вот и приходится, как двоечнику на экзамене, бекать-мекать да смущённо головой мотать. Где-то в самом начале я что-то сказал или сделал чуть-чуть по другому, и всё в считаные минуты стало другим. На своём опыте увидел, как микроскопического изменения было достаточно, чтобы свернула история. Прямо "Конец вечности".

— Совсем нехорошо, Ружеро. Ты и себя почти не помнишь. Ну, будем надеяться, со временем это у тебя пройдёт. Нам нужно поговорить о более важных вещах. Заодно составим друг другу партию. — он приглашающе показал на шахматную доску.

Я понял так, что проверка продолжается. Играл Ружеро в шахматы, или нет? Тут можно только гадать, но... а мог ли вообще 11-ти-летний пацан в раннем средневековье играть в шахматы? Понятия не имею, когда именно из Индии или Китая шахматы попали в Европу, но не думаю, чтобы в 13-м веке они были настолько распространены. Повинуясь властному жесту хозяина кабинета, я подошел к доске и уже открыл рот, чтобы соврать, но врать, что я не знаю этой игры не пришлось: предлагая мне сделать ход, Фарината протянул мне пару игральных костей! Такого я никак не ожидал. Видимо, мой растеряный вид был достаточно красноречив. Фарината без слов убрал кости и отвернулся от доски к окну, опять надолго замолчав. От нечего делать, я рассмотрел чёрно-красные шахматы. Фигурки были непривычного вида, но разобраться можно, если бы не игральные кости. Как они могут сочетаться с шахматами? Неужели настолько изменились правила?

Фарината, меж тем, опустился в одно из кресел у окна. Мне сесть не предложил, а опять вперился в меня взглядом. Долго пытался просверлить меня им в разных местах, даже в ногах, а потом вдруг выдал:

— Я не буду пока спрашивать тебя кто ты. Спрошу лишь, знаешь ли ты чем именно занимался мастер Россини, и сможешь ли ты продолжить его работу?

Что-то мне кажется, что от ответа на этот вопрос, от ПРАВИЛЬНОГО ответа, зависит КАК я попаду домой — ногами, или опять воскрешением. Нет, я, конечно, в ходе допроса понял, что не канаю за того пацана, которого он знал, но версия с амнезией-то чем плоха?

— Я помню не много, мессер, но помню, что мы занимались постройкой Единорога и изготавливали некий алхимический состав...

— Это не то, что ты помнишь, — перебил меня Фарината, и от былого участия не осталось и следа. — Это то, что ты об этом успел узнать. Я спросил: сможешь ли ты продолжить и завершить начатое, если знаешь — что, и знаешь — как?

Похоже, всё-таки, воскрешением. Ну да, меня даже Бьянка сразу раскусила, что уж об этом волчаре говорить. Но как ориентируется-то, а? Я, говорит, не спрашиваю тебя кто ты. Пока, говорит, не спрашиваю. Понятненько.

— Я попытаюсь, мессер.

— Ты уж попытайся, Ружеро. Кстати, — он встал и шагнул ко мне, разом оказавшись рядом. — а кто ты на самом деле? Как твоё имя?

Вот те раз! А как же "я тебя не спрашиваю"?

— Ружеро, мессер... — говорю удивлённым тоном.

— Ружеро... — задумчиво повторяет мессер и склоняется ко мне, заглядывая в глаза. — Ружеро умер. Тогда-то ты и захватил его тело, да?

— Но мессер! — пытаюсь возмутиться, но вежливо. — Что заставляет вас...

— Что заставляет? Твои ошибки, которые не объяснить утратой памяти. Пусть ты не помнишь того, что помнил мальчик, но... Я не знал, что такое амнезия, но я достаточно хорошо знаю классический греческий, чтобы понять смысл слова. Я даже предполагаю, что это медицинский термин. Но Ружеро не знал греческого и не изучал медицину. Ружеро и в голову — даже больную! — не пришло бы сказать про сброд наёмников-солдат, которые чаще и охотнее занимаются мародёрством и грабежами, чем войной, что они хотя бы отдалённо знакомы с дисциплиной. Ты не знаешь франкского, не знаешь даже кто их король, но знаешь, в отличие от Ружеро, не-тосканские слова из итальянского, поэтому не "сир" ты хотел сказать, а "синьор", как это принято в некоторых других местах Италии. Ты не знаешь, как себя вести с равными, и не умеешь обращаться и говорить с теми, кто выше тебя. Эта одежда непривычна для тебя, ты совершенно очевидно чувствуешь себя в ней неловко, даже не знаешь, куда девать руки: левую ты постоянно пытаешься словно засунуть куда-то, трогая себя за бедро сбоку. Там, вероятно, или что-то должно висеть в привычном для тебя платье, или быть отверстие. Я бы мог тебе перечислить те несуразности, которые ты допускал, пока привыкал к новой обстановке и телу в первые дни, но надо ли?

Мессер Уберти наклонился ко мне еще ниже, почти касаясь моего лица своим хищным носом.

— Ну, что, ты скажешь мне кто ты такой?

— Право же, мессер, — не знаю какая глупость заставила меня попытаться еще посопротивляться. — мне еще, видимо, нездоровится, поскольку мне затруднительно вас понять...

Фарината понимающе кивает, улыбается, и что-то мелькает внизу... Ох, лять! Остро...

ЗДОРОВЬЕ: 0

vi.

[Год 1263. Август, 8. Вечер]

В этот раз я не стал терять время и, дослушав сообщения о критических ошибках и рекомендации обратиться к администратору, не открывая глаз активировал тосканский диалект. А вот теперь — поехали.

— Он очнулся! Ружеро очнулся! Мама, мама! Ружеро очнулся!

"А ещё говорят — ничто не вечно под луной" — думал я вслед вылетающей из комнаты Бьянке. А вот поди ж ты. Некоторые вещи остаются неизменными.

Реальность, версия 3.0. Ну что ж, может оно и к лучшему. Как-то накосячил я в предыдущей версии. Начать сначала не всегда плохо. Есть несколько основных вопросов, на которые мне кровь из носа нужно дать ответ чем раньше тем лучше. Во-первых, может быть это и не самое главное, но Фарината проговорился, что он знает как я себя вел в первые дни. Это означает только то, что кто-то ему на меня здесь стучит. Бьянка, конечно не вариант. Остается Пеппина. С этим надо что-то делать. И Бьянка, и, вероятно, Пеппина, заметили существенное отличие — или даже отличия — в моем поведении от поведения Ружеро. Значит надо как-то мое поведение поменять. Но как поменять поведение, если не знаешь какое оно должно быть? Я понятия не имею как должен реагировать Ружеро. Ладно, тут буду симулировать, насколько возможно, черепно-мозговую травму с потерей памяти. Переходим ко второму вопросу. На чем я прокололся в этот раз? С самого начала в разговоре с Фаринатой? В самый первый раз никаких проблем не возникло, мило пообщались, он мне много чего интересного рассказал, даже премию выдал. А в этот раз он меня заподозрил с самого начала. В чем была разница? Что я сделал не так? Ведь в первый раз я знал еще меньше, чем во второй. И почему он меня сразу же замочил? Ни допросов, ни пыток чтобы выяснить, кто такой, почему, зачем... Как же так? А вдруг я шпион какой? Не логичнее ли было меня сначала допросить, потом уже кончать? Но Фарината вместо этого пыряет меня ножом. За кого он меня, интересно, принял? Хотя, что тут гадать? Кто еще может захватывать тела? Не потому ли ону меня сразу и замочил от греха подальше? Не в инквизицию же ему меня, право слово, сдавать. Нет, ну какая умная сволочь! Сразу просек, что я его синьором обозвать хотел. А как он про одежду-то, а? И с амнезией нехорошо получилось. А вот про солдат я просто не мог знать.

Пеппина уже поднималась, а я ещё не придумал, как себя с ней вести. Пока решил играть дурака, как в первый раз.

Дни пошли за днями, неохотно, напряженно, и обреченно, как клиенты зубного врача. Приходили посетители, ворчала Пеппина, бабочкой порхала Бьянка, давал ЦУ доктор Гарбо, меня пичкали той же гадостью, и я так же быстро шёл на поправку. А вот на контакт я ни с кем не шёл и никак свой интеллект и безграничное обаяние не показывал, и вообще старался не отсвечивать. К концу недели начал говорить, а вернее даже произносить отдельные слова типа "пить", "есть", и т.д. Всё время напоминал себе, что за мной следят невидимые глаза и даже пробовал шевелиться пореже и только предварительно подумав — а не подозрительно ли я шевелюсь с точки зрения святой инквизиции, дотошной юстиции, неподкупной полиции, и лично мессера Уберти. В роль вошёл до того, что спал урывками и даже пробовал бредить. Вобщем, всячески жить хотел. Вроде уже и не страшно умирать, как раньше, а всё равно всё сначала начинать не хотелось. И сработало. Причём сразу по двум направлениям. Во-первых, неделя уже прошла, а к Фаринате меня ещё не потащили. Во-вторых, пропиликало, как в аэропорту перед объявлением, и иконка в левом нижнем углу запереливалась разноцветьем.

— ВНИМАНИЕ! ВЫ В ТЕЧЕНИИ ДЛИТЕЛЬНОГО ВРЕМЕНИ РАЗВИВАЛИ ВОЛЮ (ОПЫТ +1) И КОНЦЕНTРАЦИЮ (ОПЫТ +1). ПОЛУЧЕНЫ НОВЫЕ НАВЫКИ: НАВЫК ПРИТВОРСТВА I — ПОЗВОЛЯЕТ РАЗВИВАТЬ СООТВЕТСТВУЮЩИЕ УМЕНИЯ И УВЕЛИЧИВАЕТ ШАНС УСПЕШНО ВВЕСТИ ОКРУЖАЮЩИХ В ЗАБЛУЖДЕНИЕ. ОПЫТ +3.

НАВЫК САМОКОНТРОЛЯ I — КОЭФФИЦИЕНТ 1.01 К ЛОВКОСТИ И РЕМЕСЛУ, УДАЧА +0.1. ОПЫТ +5

ОТКРЫТА НОВАЯ ВЕТКА УМЕНИЙ. ПОЛУЧЕНО УМЕНИЕ "АКТЁР" — КОЭФФИЦИЕНТ 1.01 К ИНТЕЛЛЕКТУ И ХАРИЗМЕ. ОПЫТ + 5.

ПОЗДРАВЛЯЕМ! ПОЛУЧЕНО ДОСТИЖЕНИЕ "МАЛЕНЬКИЙ ПРИТВОРЩИК". ОПЫТ + 2.

ПОЛУЧЕН УРОВЕНЬ. ТЕКУЩИЙ УРОВЕНЬ 1.

Уровень 1 ОПЫТ 10/30

Интеллект: 1+10×1.01 (11.1) +/—

Телосложение: 1 +/—

Мудрость: 0 +/—

Ловкость: 0×1.01 (0) +/—

Выносливость: 1 +/—

Ярость: 0 +/—

Доступных единиц: 3.

Ну да. Я-то за всеми своими смертями и забывать стал, что мои воскрешения — не совсем каконические, что тут я как бы не совсем человек, а аватар, и что мне положено развиваться и объективным отображением такого развития являются циферки и всяческие характеристики. Опыт там и всё такое. Уровни, опять же. Вот только знать бы ещё, что все эти умения и навыки значат и дают. Попытался уже привычно залезть в соответствующий раздел меню, но там, кроме постоянных воплей системы о критической ошибке и шеренг вопросительных знаков, ничего на эту тему не было. О таком позорном достижении, как "маленький притворщик" и вовсе стыдно говорить. Как второклассник симулировал простуду, чтобы в школу не идти. Да и ладно. Опыта капнуло (не убавилось же, значит,хорошо) — а там и трава не расти. Чуток совсем, но копеечка к копеечке — и квартирка в Ялте. Оговорка "ветка умений" недвусмысленно намекает, что полученное умение — только первое в цепи, а дальше всё будет усложняться и ветвиться, переплетаясь с другими умениями, какие-то усиливая, с какими-то конфликтуя, и очень неплохо бы иметь карту развития, дабы не блукать впотьмах, но чего нет — того нет. Будем экспериментировать. Но аккуратно, без фанатизма, не забывая, что это и есть моя жизнь, и, может быть, навсегда. Вот, например, что изменилось со всеми этими навыками-достижениями? Дали коэффициент 1.01 к ловкости, интеллекту, харизме и ремеслу, так? Так. Коэффициент. Знаем такое слово. Смотрим, теперь, что там с моими данными.