Часть1

— Я вижу, ты потерял свою рабыню, — злорадно осклабился он.

— Ошибаешься, — от моего голоса мог бы замерзнуть даже огонь, но у брата иммунитет к нему.

— Да? И где же она? Может, под кроватью? Или в стенном шкафу? А, может, ты ее в гардеробе спрятал? Или запе-р в кабинете?

В этот момент служанка принесла кувшин с водой, и я молча стал умываться за небольшой ширмой, отделявшей комнату на две части. Хотя очень хотелось взять Лукаса за шкирку и выкинуть вон. Желательно в окно.

Появившийся в спальне Гар тенью скользил по комнате, раскладывая на кровати чистую одежду.

— Мне некогда с тобой лясы точить, — я спокойно одевался, не глядя на брата. Очень хотелось узнать, что там выяснил Гар. Но пока этот паяц, как ни в чем ни бывало, рассиживается на моем столе, поговорить не удастся. — Выйди, Лукас.

— Ах, да! Ты же у нас наследник! Тебе нужно заниматься повышением собственного авторитета, а я только под ногами путаюсь.

— Вот именно, — я приказал Гару заменить синюю рубашку на черную и теперь холодно смотрел на брата, размышляя, как бы его выгнать отсюда.

— Ладно, — он зло сощурился и грациозным движением встал на пол, привычным жестом откидывая со лба длинную челку. Позер, — Я уйду, но совсем не туда, куда ты думаешь. Я тоже приму участие в поисках девчонки в надежде, что найду ее первым.

— Зря надеешься, — заррраза! Как же он мне надоел!

— Посмотрим, братик, посмотрим.

И насмешливо кивнув, он стремительно удалился. Братик... Еще намекает на то, что никакой он мне не братик. Только все время забывает о том, что моя кровь гораздо благороднее. И хотя бы по происхождению я имею больше прав на трон. И я его займу, как истинный Старбок.

— Ну, рассказывай, — в конце концов, действительно, надо торопиться, а то ведь точно придется драться с Лукасом.

— Вот что мне удалось узнать...

Марина

Свежий воздух несколько прояс

нил мое сознание, хотя умыться и наведаться кое-куда мне бы точно не помешало. Я уже сожалела о том, что не проверила, есть ли в той спальне хоть какие-то удобства. Ладно, что-нибудь придумаю.

День был солнечный и жаркий. Замечательный день... для побега. Только я не тешила себя напрасными иллюзиями. Нет, конечно, я обязательно найду лазейку из этого безвыходного положения. Только не сейчас. А когда освоюсь в этом чудо-городе. В конце концов, если никто не пытался отсюда сбежать, еще не значит, что это невозможно.

Я старалась идти по залитым солнечным светом улицам, как можно быстрее, чтобы не выделяться среди жителей. Но, помимо воли, все время останавливалась поглазеть на окружающую красоту.

Первой удостоилась моего пристального внимания белоснежная фигура хрупкой девушки на площади. Казалось, что она бежала, но в какой-то момент застыла, протянув руки к небу. Фигура была сделана настолько здорово, что, казалось, будто складки платья сейчас колыхнутся под легким ветерком. На голове девушки красовался золотой венок в виде переплетенных листьев, он ярко блестел, словно споря с бесконечной тоской на ее лице.

Но что больше всего поражало — это розовые слезы, струящиеся по ее белоснежным щекам. Они стекали по одежде, оставляя после себя извилистые дорожки, и скапливались в круглом бассейне, в центре которого и стояла девушка. В результате казалось, что ее изящные ноги утопают в разбавленной водой крови.

Я поняла, что уже давно, открыв рот, с благоговением смотрю в застывшее лицо, а по щекам сами собой ползут слезы.

— Девушка, с тобой все в порядке? — я испуганно оглянулась на голос, но увидела всего лишь молодого парня в холщевой рубашке и таких же штанах. Он держался за ручку тележки, наполненной спелыми помидорами.

— Да, меня просто каждый раз умиляет эта фигура, — как ни в чем не бывало, произнесла я, шмыгая носом и вытирая слезы длинным рукавом платья.

— Хм, а ведь она похожа на тебя, — удивился он и дальше покатил тележку.

Я замерла, с новым чувством вглядываясь в тонкие черты. Да ну, бред какой-то! Помотав для верности головой, чтобы прогнать ненужные мысли, я свернула направо, по дороге любуясь домами. Белые и изящные, они отличались лишь формой и лепниной, украшавшей стены и окна. Стекла в рамах были явно более высокого качества, чем те, что привозили для наших деревенских изб. Если у нас в доме практически ничего невозможно было разглядеть через мутное, поцарапанное окно, то здесь сами стекла можно было угадать лишь по блеску в солнечных лучах. Кое-где на дверях висели позолоченные колокольчики, а над некоторыми — рельефные надписи, украшенные различными изображениями. На стене одного пузатого дома была вылеплена большая кружка с шапкой из пены. На другом — красовалась рельефная женщина в пышном платье, придерживающая одной рукой изящную шляпку, другой — подол. Если на первом доме было написано "Хлебни" (что хлебни, не понятно), то на втором — "Ледьяна", впрочем, тоже не понятно, хотя и красиво.

Чем дальше я продвигалась по улице, тем оживленней она становилась, затягивая растерянную меня в свой нескончаемый разноцветный водоворот. Я едва успевала уворачиваться от толпы разномастных прохожих, благоухающих и воняющих, шикарных и обтрепанных, клыкастых и не очень... На самом деле, уворачиваться удавалось плохо, потому что пару раз на меня нехорошо зыркнули, один сине-зеленый рыкнул, а товарищи по несчастью (то бишь люди, а не кровопийцы) с улыбочкой поддержали и извинились за то, что я их сбила.

Хуже всего было, когда по улочке проезжали повозки. Их тоже наблюдалось два типа: открытые, как у нас в деревне, и закрытые — отделанные резным крашеным деревом или позолотой. Последние очень шаткие, надо сказать, средства передвижения, поскрипывали и раскачивались осторожно пробираясь в толпе. Но страшнее всего было попасть под копыта лошадям, которые фыркали и закатывали глаза, отказываясь продвигаться дальше, отчего возницам приходилось стегать бедняжек кнутом и орать дурным голосом, перекрикивая всеобщий гул. Я тоже чувствовала себя перепуганной лошадью. Причем дикой, которая, если б могла, закусила удила и дала отсюда деру.

Постепенно от главной улицы перестали отходить побочные, поток, прибавив скорость, устремился в одну сторону, не давая мне возможности сбежать. Чепчик я давно уже где-то потеряла и судорожно сжимала через ткань фартука золотой квадратик и смятый список покупок. Получив несколько раз по голове и другим, не столь чувствительным частям тела, увесистой корзиной, я сообразила, что даже если я доживу до рынка, то покупки мне нести будет не в чем.

Впрочем, оказалось, что рынок находится не так уж и далеко и, внезапно потеряв поддержку чей-то потной спины, я едва не свалилась в образовавшееся передо мной пространство. Толпа рассеялась по огромной площади с раскиданными по ней большими красочными шатрами. Такие я видела на картинке в учебники, в котором, по обыкновению, лишь сухо объяснялось устройство и способы установки, но не способы применения. Как выясняется, они пригодны для продажи товаров.

Уже в который раз, я застыла столбом, ослепленная буйством красок, которые казались особенно яркими после белоснежного города и золотого дворца. В палатках были выставлены, развешены и разложены вещи и предметы, о предназначении которых я даже не подозревала. Налицо были многочисленные пробелы в моем своеобразном образовании. Торговали же всем этим великолепием исключительно кровососущие, не, не насекомые, а гады, которые тоже поражали своим разноцветием. Но, что интересно, они были отнюдь не столь красивы, как те, которых я видела ночью. Более грубые, что ли. Более низкорослые и смуглые, хотя демон с фиолетовыми глазами тоже был несколько смугл. Перед моим внутренним взором тут же, как по заказу возникло его красивое, волевое лицо с нереальными, будто вылепленными чертами: прямой нос, твердые губы, миндалевидные глаза с густыми ресницами, светящиеся в темноте и короткие, отливающие красным волосы. У его брата, кажется, Лукасом зовут, волосы похожи цветом, только длинные и убраны в хвост, да и кожа такая же ровная и гладкая, только более светлая, но на этом сходство заканчивается... Я вздрогнула, вспомнив, как он впился в запястье покорной Лизки. Тут же накатило испытанные ночью отвращение и ужас. Почему-то тот, другой, не вызывал таких эмоций, хотя и хотелось спровоцировать его на открытое столкновение, чтобы иметь возможность вцепиться острыми ногтями в гладкую кожу щек.

Подстегнутая такими кровожадными мыслями, я отправилась искать продуктовые палатки. По пути меня останавливали разные серо-буро-козявчатые едва ли не в клеточку и в полосочку торговцы, наперебой предлагавшие свои товары. Но меня, как магнитом, влекло туда, откуда доносилось мычание, рычание и другие звуки, а также специфические ароматы, никак не ассоциирующиеся с едой. Этот участок рынка был огорожен решеткой, за которой метались, сидели или просто лежали различные звери. Настоящие, а не нарисованные! Дело в том, что в нашем лесу практически не было животных. Ну, зайцы, ежи всякие, короче, по-мелочи попадались, а вот крупных и опасных почему-то не было. Правда, домашних любимцев некоторые держали, также как и козочек, курочек и тому подобное. А тут — полный набор, что касается кошачьих: тигры, львы, пантеры, гепарды... И среди этого рычащего великолепия — слон. Настоящий, большущий слон! Я застыла возле клетки, вцепившись в решетку обеими руками и, как завороженная, наблюдала за представлением, которое устроил этот гигант, поднимая огромные ноги, закидывая на спину хобот и вытанцовывая перед многочисленными зрителями. "Откуда ж тебя притащили, дружок", — восхищенно думала я, глядя в умные большие глаза, немного грустные и все понимающие. Это вольнолюбивое создание заточили в клетку. Не до конца понимая, зачем нужен он этим кровососам, я будто нашла родственную душу и на какой-то момент забыла, зачем пришла на рынок. Внезапно слон попытался просунуть хобот сквозь прутья решетки.

— Королевскому питомнику требуется слон? — раздался за моей спиной вкрадчивый голос. Я резко обернулась и увидела плотоядно ухмыляющегося типа с оранжевыми волосами. Пока я на него смотрела, из-под передних зубов медленно вылезли острые клыки, а маленькие глазки полыхнули желтым светом, сделав улыбку еще более зловещей.

— Э, нет. Я только смотрела, — я поджала губы, чтобы не сболтнуть лишнего и не спровоцировать его на ненужные действия. Спасибо, мне вчера хватило. Тем более, что предыдущий экземпляр был посимпатичнее, а если я буду стонать и извиваться от укуса этого... Это будет совсем унизительно!

Я буквально побежала прочь от этого места, а вслед мне несся злорадный хохот.

После долгих блужданий продуктовые палатки были обнаружены, да и с транспортировкой продуктов не возникло никаких проблем: стоило показать заветный прямоугольник, как их с готовностью пообещали доставить во дворец. На миг мелькнула заманчивая мысль не возвращаться обратно, но возобладал здравый смысл. Ведь один симпатичный кровосос много лучше десятка, желающих испить моей драгоценной кровушки. Так что я просто решила исследовать город. А вдруг больше такой возможности не представится? Поразмыслив, я решила воспользоваться ситуацией на всю катушку и купила (опять же воспользовавшись драгоценной пластиной) два комплекта нижнего белья, которое оказалось гораздо симпатичнее и нежнее моего, и брючки с рубашкой. Все это мне сгрузили в холщевую сумку, длинную лямку которой я перебросила через плечо и продолжила путь.

Выход с рынка оказался таким же многолюдным, как и вход, и я снова с опаской влилась в эту бурлящую реку, цепляясь в драгоценную сумку, которую безумно боялась потерять, ведь в ней оказалась такая вожделенная одежда. Когда я выберусь из этого города (а я нисколько не сомневалась, что так и будет, поскольку мне явно здесь не было места), этот наряд будет весьма кстати. Получая тычки и затрещины и почти не касаясь отдавленными конечностями гладких булыжников улицы, я проносилась между такими же, как и раньше, белоснежными домами. Дело шло к вечеру, но, не смотря на то, что воздух стал прохладней, в толпе было так душно и жарко, что я начала задыхаться. Да, к такому надо долго привыкать. Наконец, меня вынесли на место встречи двух улиц, и буквально бросили на стену изящного дома. Даже не удосужившись его рассмотреть, я поползла прочь в поисках спокойного места, чтобы уединиться и перевести дух.

К моему восторгу, вскоре показалось что-то наподобие маленькой рощи. Там под массивными деревьями кое-где стояли скамейки, и я присела на одну из них, наслаждаясь долгожданной тишиной и прохладой. Надо мной тихо шелестели листья, перебираемые шаловливым ветерком, который будто насмехался над моими злоключениями, а передо мной возвышался очень необычный дом. Необычный хотя ярко-синим окрасом. Он смотрелся словно взъерошенная елка между нежных березок. Красив сам по себе, но в окружении торжественной белизны выглядит нелепо. А вокруг него ощетинился острыми шипами забор, еще больше отделяя данное сооружение от остального города. А вот то, что находилось стразу за забором выглядело очень мило: цветы, беседки, журчащие ручейки, скамейки... Особенно мне понравились широкие качели, украшенные красивой резьбой. А на качелях сидела светловолосая девушка, казавшаяся мне смутно знакомой. Я, изо всех сил напрягая зрение, вглядывалась в ее лицо. Вдруг она встала, повернулась в профиль и тут же произошло стразу две вещи: я ее узнала и узрела большой живот.

Вилька! Я едва не окликнула ее, но живот смутил меня настолько, что решение промолчать пришло как-то само собой. Но, видно, этого шока было мало, так как из-за угла дома показалась Сима, жившая на другом конце деревни от меня. Она тяжело ступала, переваливаясь, как неуклюжая утка, и руками поддерживала огромный живот.

Да что ж это такое? И много их там таких... с животами?

— Привет! — звонкий голосок отвлек меня от созерцания этого непонятного явления.

— Привет, — я машинально улыбнулась девочке лет семи. Она уселась рядом со мной на скамейку, расправив пышное платье с оборками, из-под которого выглядывали кружевные штанишки (уже потом я выяснила, что они называются панталонами). Маленькое, красивое создание с серебристыми волосами улыбнулось мне несколько щербатой улыбкой, продемонстрировав две милые ямочки на розовых щечках. Светло-сереневые, как будто выцветшие, глаза сияли откровенным удовольствием.

— Ты наблюдаешь за кукушками? — она, как маленькая птичка склонила головку на бок и слегка подпрыгнула на скамейке.

— За кем? — я осторожно огляделась, но не заметила поблизости этих птиц.

— Ну, за кукушками, — как неразумному ребенку, серьезно пояснила она. — Я этих женщин называю кукушками. Ведь эта птица подкидывает свои яйца в чужие гнезда. Мне няня рассказывала. А эти тоже рожают детей знатным вампирам, чтобы их отпустили домой.

Я в ужасе уставилась на девочку, затем медленно перевела взгляд на дом. За забором больше никого не было, но в моей памяти навсегда запечатлелись две мои соотечественницы, беременные детьми, которых запросто отдадут кровососам!